Темный матукай

33 ДБЯ, Татуин, Мос-Эспа       — Я так понимаю, что твои опасения относительно ребенка, если судить по Энакину, оказались несколько преувеличенными? — спросил я, отставляя чашку.       — Что ты хочешь сказать? — с нажимом осведомилась Шми. — Я ведь сразу обратилась в одну мелкую частную консультацию, и обследование не выявило никаких отклонений у ребенка.       — Ага, а такое количество мидихлориан буквально у каждого второго бывает, — ехидно ответил я. — Так что я думаю, что эксперимент Плэгаса оказался успешным — он смог повлиять на зачатие таким образом, чтобы усилить способности ребенка. Неплохой бонус. И большая проблема.       — Ты прав, — мрачно кивнула Шми, — когда были сделаны все анализы, я почувствовала какую-то… напряженность и предвкушение врача.       — И что с ним случилось? — поинтересовался я светским тоном.       — Ну, врач как-то не ожидал, что беременная женщина все еще может быть эффективным бойцом, так что скрутила я его легко. — По губам Шми скользнула мрачная ухмылка. — Думаю, тебе не надо объяснять, какими методами людей убеждают говорить правду?       — Не нужно, — качнул я головой. — На кого он работал?       — Он и сам не знал, лишь должен был сообщать по определенному электронному адресу обо всех одаренных детях. Подозревать, что он работал на Дамаска — это уже отдает паранойей, — пожала плечами Шми.       — Хм, на моей родине контрразведчики говорят, что здоровая подозрительность и тяжелая паранойя — это синонимы, — фыркнул я. — Что там с этим врачом позже приключилось?       — Нарушать правила пожарной безопасности и допускать халатность при обслуживании аппаратуры — это так опасно… — нарочито фальшиво потупилась Шми.       — И ведь ничему не учатся… — так же фальшиво вздохнул я. После краткой паузы я продолжил: — Я так понимаю, что это была не единственная твоя проблема, иначе ты не оказалась бы сейчас здесь, не так ли?       — Ты до омерзения прав, — скривившись, кивнула Шми. — Пришлось воспользоваться одним из моих счетов в датари, поскольку та планета не входила в зону влияния хаттов, а тратить время на поиски контактов в уголовном мире не хотелось, да и потери при конвертации пеггат были бы большие.       — Вот недаром учитель любил мне говорить, что не надо жадничать в мелочах, потому что это только создаст лишние проблемы, — хмыкнул я. — Плэгас именно после этого сел тебе на хвост? Когда ты воспользовалась своими счетами?       — Да, — поморщилась Шми. — В результате следующие три месяца я провела, бегая от его ищеек, как родус от фелинкса. В конце концов мне повезло от них оторваться, хотя я сомневаюсь, что совершила бы подобное в обычном состоянии.       — И что же это было? — поинтересовался я.       — Массовое убийство с целью замести следы, — с легкой гримасой ответила Шми.       — М-да, вот такого я не ожидал, — я озадаченно покрутил головой. — Это как же ты сумела на… э-э-э… седьмом месяце, правильно?       — Очень легко, — хмуро буркнула Шми. — Меня засекли, когда я уже садилась на рейсовый корабль. Предвидеть «нападение пиратов» было несложно, как и выбраться из шаттла через грузовой люк и багажное отделение терминала. Но ведь наблюдатели все равно меня не пропустили бы, нужно было их чем-то отвлечь. Поэтому я предварительно повредила один из маршевых двигателей…       — Подожди, — прервал я ее озадаченным тоном. — Что ты сделала? Каким образом? Как тебя вообще пустили в машинное отделение?       — К тому времени я уже была вымотана и не совсем адекватно реагировала на окружающее, а целые куски происходящего вообще выпадали из памяти, — пожала плечами Шми. — Во всяком случае, в себя я пришла возле двигателя, понимая, как я сейчас буду выбираться, и зная, что я сделала с двигателем. Что еще странно — на меня не реагировали члены экипажа, как будто вместо меня было пустое место.       — А вот теперь все ясно, — спокойно сказал я, найдя решение загадки.       — И что же тебе ясно? Если я до сих пор не могу понять тех событий? — прищурилась Шми.       — Твои последние слова подсказали мне ответ, — улыбнулся я.       — Может, тогда поделишься им со мной? — несколько раздраженно спросила Шми.       — Легко, кстати, этих замечательных печенек не осталось? — Когда Шми перевела взгляд на вазочку с печеньем, я встал со стула и отошел немного в сторону, естественно, под техникой.       — Еще полно печенья, разве ты не видишь? — ответила Шми, поднимая глаза. — Куда ты подевался? Ой! — отреагировала она на попавшую ей в лоб печеньку, брошенную мной. — Ты что себе позволяешь? Разбрасываться печеньем, знаешь, сколько времени и сил я на него потратила?! — Тут она примолкла, осознав странность произошедшего, и уже спокойным тоном спросила: — А почему я сразу тебя не увидела?       — Потому что я воспользовался одной из техник Силы, той, которую многие называют отводом глаз, — усмехнулся я, снова усаживаясь за стол. — За счет воздействия на сознание определенные объекты не замечаются мозгом, воспринимаясь фоном. Действие на неодаренных стопроцентное, на одаренных — в зависимости от уровня силы оппонентов, сосредоточенности и прочего. Ты вот сразу меня увидела, как только захотела увидеть, впрочем, я далеко не в полную силу работал. Вот так ты и прошла тогда в машинное отделение и багажное отделение терминала.       — А почему я делала то или другое? — с жадным интересом спросила Шми. — И почему я смогла это сделать, если я такая слабая, да к тому же еще и совершенно необученная?       — Насчет твоей слабости в тот момент все не так уж и просто, — задумчиво сказал я. — Тебе напомнить или сама сообразишь, какое обстоятельство могло здесь повлиять?       — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — с недоумением отозвалась Шми.       — Тебе живот бегать не очень мешал? — с легкой ехидцей спросил я.       — Ты хочешь сказать… — озадаченно проговорила Шми. — Но при чем здесь я, это ведь одаренность Энакина, как я могла ею управлять?       — Как все запущено… — вздохнул я. — Ладно, если присоединишься к нам, тогда тебе детально разжуют известные механизмы взаимодействия с Силой. Чтобы тебе было понятно сейчас, задам еще один вопрос: что, до родов организм ребенка сильно обособлен от организма матери? Так что ты вполне могла использовать еще и способности Энакина, тем более что ты была как раз в подходящем состоянии, что Сила тебя вела.       — Это получается, так себя все форсъюзеры и чувствуют? — нахмурилась Шми.       — Конечно нет, — чуть снисходительно усмехнулся я, поскольку все новички боятся потерять себя, доверившись Силе.       Боялся и я, жутко злясь на смешки учителя, а вот теперь понял, как это на самом деле смешно. Потерять себя из-за Силы невозможно, даже Темная Сторона подобным не грешит, теряют себя, не справившись, с контролем себя, Сила лишь работает катализатором, причем катализатором универсальным.       — Это довольно редкое явление даже для необученных форсъюзеров, хотя некоторые дикарские системы практикуют именно такой подход, но кому они интересны. В твоем случае сильное влияние оказала твоя усталость, в результате чего твое сознание стало податливым, и ты смогла почувствовать течение Силы и ее советы, — продолжил я объяснения. — Еще я не стал бы сбрасывать со счетов особое благословение Силы.       — Чем это я заслужила такое отношение? — недоверчиво хмыкнула Шми.       — Ты правда думаешь, что без ее благословения возможно появление такого монстра, как Энакин?       — Он не монстр!!! — взвилась Шми, с яростью глядя на меня.       — Да? Через пару лет правильного обучения он сможет жонглировать линкорами на орбите, грея задницу на пляже. Скажешь, это не монстр? — невозмутимо ответил я, приподнимая бровь, прекрасно зная, насколько раздражающей при этом выглядит моя рожа. — Если ты думаешь, что такие способности не испугают идиотов или сволочей, то ты глубоко заблуждаешься, а ведь именно все пугающее и удостаивается ярлыка «монстр».       — Хорошо, предположим, что это так, — неприязненным тоном отозвалась Шми. — При чем здесь благословение Силы? Хочешь сказать, у него какое-то высшее предназначение? — последние слова буквально сочились едкой иронией.       — Не знаю, — пожал я плечами. Увидев бешеный взгляд Шми, несколько поспешно добавил: — Нет, я правда не знаю. Может, Сила что-то от него хочет, а может, ей всего лишь захотелось кого-то одарить сверх всякой меры, откуда знать? У Силы ведь нет самосознания в привычных мерках, но и называть ее только природным явлением тоже неправильно. Поэтому сказать что-то конкретное невозможно, можно лишь как следует обучить Энакина да воспитать его хорошим человеком, и положиться на судьбу и Силу.       — Мне это не нравится, — тихо сказала потухшая Шми.       — А правда вообще никому не нравится, — философски ответил я. — Еще больше не нравится то, что с некоторыми вещами можно лишь смириться, без возможности что-либо изменить.       — Как тебя еще не убили, с твоей манерой говорить гадости? — отстраненно спросила Шми.       — Ну-у, некоторые пытались, но у них не получилось, — усмехнулся я. — Давай лучше вернемся к событиям прошлого: так что там случилось с кораблем? Сила все же зачастую действует сообразно характеру форсъюзера, а у тебя как-то не заметно пристрастия к массовым убийствам.       После паузы Шми возобновила свой рассказ:       — Как потом выяснила следственная комиссия, при попытке включения двигателей у того, который я повредила, взорвалась одна из энергоцентралей, вместе с распределительной коробкой. Это привело к отказу двигателя и вынудило бы аварийно садиться на планету в первом попавшемся месте. Но тут сошлось несколько случайностей: во-первых, часть основных и резервных цепей и автоматики была в нерабочем состоянии, корабль после этого рейса должен был встать в док на ремонт, а во-вторых, осколок той распределительной коробки попал в главный щит, замкнув несколько цепей. Из-за неисправных цепей и автоматики переключения не произошли в нужном порядке, и случилось лавинообразное отключение с перегрузкой реактора. Автоматика отключила реактор, начав аварийный перезапуск, но это требует довольно значительного времени, а сколько надо времени для падения полностью обесточенного корабля с полутора десятков километров?       — Хм-м, что-то еще странное было? — спросил я Шми, поскольку кое-что пока не совпадало, хоть и выглядело случайностью, но, работая с Силой, быстро приходишь к пониманию того, что «случайности не случайны».       — Если не считать непонятной потери сознания, совпавшей с ударом корабля о поверхность, то ничего больше не было, — наморщив лоб, сказала Шми.       — Какие-нибудь необычные ощущения были? — продолжил я расспросы.       — Ну, было какое-то странное ощущение, словно кипятком по нервам, — медленно сказала погруженная в воспоминания Шми. — Это имеет какое-то отношение к моей истории?       — Скорее всего, на корабле был еще один форсъюзер, и ты почувствовала его смерть, — ответил я. — Ее могли почуять и ищейки Плэгаса, ведь, думаю, после этого ты наконец смогла стряхнуть хвост?       — Да, ты прав — после этого я смогла оторваться от этих ищеек и переправиться на другую планету. Там я уже пользовалась услугами посредников из криминального мира.       — А где ты рожала? Ничего такого, спрашиваю чисто из интереса, — заметил я.       — Ты же знаешь, если у тебя есть деньги, то к твоим услугам весьма продвинутые подпольные клиники, из тех, что абсолютно не ведут лишней документации, — усмехнулась Шми. — Мне хватило полученного урока, и теперь я не экономила на мелочах.       — Но я до сих пор не понимаю, как ты попала на Татуин? — спросил я.       — Ну, за время своей недолгой карьеры наемницы я сумела накопить некоторую сумму, а после рождения Энакина жила довольно скромно, но деньги имеют такое поганое свойство заканчиваться, — с усмешкой пожала плечами Шми. — А тут как раз через знакомых мне стало известно, что Джабба ищет хорошего технического специалиста именно моего профиля. Я вышла с ним на связь и, узнав о месте работы, тут же дала согласие. Хоть хатты и сволочи, но вот платят всегда достаточно, чтобы перекупить их работников было непростой задачей, так что условия Татуина меня не пугали, наоборот, его окраинное расположение явилось для меня немалым достоинством.       — И когда ты переселилась на эту курортную планету? — с усмешкой спросил я.       — Лет семь назад.       — А зачем в таком случае изображала из себя рабыню?       — Это было одно из моих условий, выставленных Джаббе, ведь искали бы наемницу с ребенком, а не рабыню с ребенком и историей, причем подтвержденной историей. Хатту было несложно, да и количество рабов для них — один из критериев статуса, так что даже на такое мое фиктивное рабство он охотно согласился.       — То есть, якобы освободив тебя позавчера, Джабба тебя рассчитал? — уточнил я.       — Да, и это тем более обидно, потому что работников моего ранга так просто на улицу не вышвыривают, а мой допуск во дворец аннулирован, и посыльного с разовым пропуском не было. Это уже чуть ли не обвинение в предательстве, — зло сказала Шми.       — Слушай, а какую должность ты занимала, раз так злишься? — спросил я.       — Я? — переспросила Шми. — Можно считать, я повторила судьбу отца — была начальником техотдела службы безопасности.       — О как, — удивился я. — Что, сразу на эту должность попала?       — Нет конечно, лет пять назад, заодно смогла позволить себе купить этот дом, поскольку Энакин уже стал слишком большим, чтобы его оставлять во дворце, сам понимаешь, чему он мог там научиться, — ответила Шми.       — А кто за ним присматривал?       — У Джаббы хватает рабынь, и они никогда не отказывались посидеть с Энакином. А как только ему стукнуло семь, я отдала его Уотто на обучение. Этот скупердяй довольно хорошо разбирается в технике, хоть и не любит с ней возиться, а Энакину только дай что-нибудь разобрать, — при воспоминании о сыне Шми улыбнулась.       — А зачем ты тогда устроила так, чтобы Джабба якобы проиграл тебя на гонках? — продолжил я прояснять непонятные места.       — Чтобы перестраховаться и обосновать нахождение Энакина в лавке Уотто.       — И что, Энакин ни разу не сорвался, не испортил тебе маскировку? — удивился я.       — Я сказала ему, что это такая игра, а потом он и сам стал пользоваться своим статусом раба, безнаказанно доводя до бешенства недругов, — сказала Шми. — Мне больше нервов попортил Джабба, насмехаясь над моей паранойей.       На этом разговор прервался, каждый задумался о своем; внезапно тишину прорезал сигнал домофона. За дверью стоял посыльный от Джаббы с приглашением для меня и пропуском для Шми.       Заметив встревоженный взгляд женщины, я сказал успокаивающим тоном:       — Если что, я объявлю о том, что взял тебя под защиту. Даже Джабба не рискнет пойти против матукай.       — Сомневаюсь, что это понадобится, но спасибо, — кивнула Шми.       — За что? Ты ведь заштопала меня и дала кров, когда это было мне нужно. Может, здесь это не столь важно, но я такое не забываю, — предельно серьезно сказал я. — И раз уж наш разговор принял такой оборот, то я должен задать тебе вопрос: что думаешь о присоединении к матукай?       — Зачем вам такая старуха, как я? Чему я успею научиться? — отозвалась Шми, за ее самоиронией и ехидством крылась смутная надежда, ожидание чуда и опасение.       Да, поскольку сейчас решался крайне важный вопрос, я не стеснялся прощупывать чувства Шми в боевом режиме, ведь для ее же блага. Было у меня ощущение, что она нам нужна. А если нужна, то так тому и быть, куда она денется с подводной лодки?       — Ну почему же старуха? — усмехнулся я. — Мой учитель в этом году отметит свой восьмидесятилетний юбилей, отметит, я уверен, традиционным для него загулом по портовым кабакам, с драками и попойками. При этом мало кто из собутыльников догадается о его истинном возрасте, считая его сорокалетним раздолбаем, а мимолетные подружки выйдут от него на подгибающихся ногах. Я ведь уже говорил, что форсъюзеры невероятно живучие твари, а матукай если не первые, то уж точно одни из первых в этом.       — Можно я дам ответ чуть позже? — спросила Шми.       — Конечно, а теперь не будем заставлять Джаббу ждать дольше необходимого, — ответил я, делая приглашающий жест в сторону двери.       Я пропустил Шми вперед и теперь мог беспрепятственно наслаждаться всем этим театром. Выйдя на улицу и оказавшись среди вчерашних подчиненных, Шми сбросила и так не очень тщательно сохраняемую маску рабыни. Прямая спина, гордо поднятая голова, слегка вздернутый подбородок; изменился и тон, став тоном человека, уверенного в своем праве приказывать. Было одно удовольствие наблюдать, как джаббовские обормоты чисто на автомате подтянулись, перестав корчить из себя крутых гангстеров.       Мы сели в подогнанный спидер и направились ко дворцу Джаббы, до которого и пешком было идти недолго. После быстрой проверки на входе мы вошли в зал, где уже начался банкет. Джабба удостоил нас отдельным приветствием:       — А вот еще гости к моему столу. Присоединяйтесь к этому скромному угощению, о делах поговорим после.       Ну, Джабба, понятно, изрядно прибеднялся, называя это угощение скромным, хотя если верить слухам о пирах, которые закатывали наиболее влиятельные хатты для своих приближенных и гостей, то действительно — ничего особенного.       Дальше я отдал должное искусству поваров хатта, на этой неделе я стал изрядным обжорой, так зачем отказывать себе в удовольствии? Заодно я обдумывал судьбу честно выигранного «Скимитара», точнее, размышлял, куда мне его спрятать, пока я смогу как следует ознакомиться с его начинкой и скрутить самые лакомые кусочки перед продажей разведке соплеменников, пусть Палыч поищет корабль в другой галактике. Я был настолько погружен в свои мысли, что жевал чисто автоматически, и совершенно не понял Шми, которая тихо произнесла: «Согласна».       — Прости, что ты сказала? Извини, я задумался, — сказал я, поворачиваясь к ней.       — Я согласна на твое предложение о вступлении в ряды матукай, — ответила сосредоточенная, как перед парашютным прыжком, Шми.       — Отлично, думаю, ты не разочаруешься в своем решении. Да и сделала ты это вовремя, — ответил я, глядя на Джаббу.       Хатт хлопнул в ладоши, привлекая внимание усиленным аудиоаппаратурой звуком, и обратился к залу:       — Я счастлив пребывать в обществе таких выдающихся разумных, но, к сожалению, дело не ждет, поэтому продолжайте наслаждаться без меня.       С этими словами слизняк вылетел на своих гравиносилках из зала, а рядом со Шми появился один из тви'леков, служащих Джаббе.       — Тебя хочет видеть хозяин, давай быстрее, — обратился он к Шми, которая глянула на него, как на пустое место. От такого шестерка буквально взбесился, но промолчал, наверное, в связи с пока неопределенным статусом Шми. Зато он сорвался на мне, когда я направился вслед за Шми — тви'лек обманулся, увидев мою затрапезную одежду: — Куда полез, шваль?! Думаешь, господин Джабба будет разговаривать с каким-то оборванцем? Как ты вообще сюда пролез?       Без единого слова я пассом руки отбросил идиота на стенку, тут же взяв его за глотку Силовым Удушением.       — Хочешь увидеть, какого цвета у тебя кишки? — задал я вопрос отстраненным безэмоциональным тоном.       — Тебе… кхр… конец, — выдавил сквозь удушье кретин.       — Тебе лучше отпустить его, — уверенно произнес иктотчи, направивший на меня звуковой пистолет. Сторонняя публика тут же очистила нам место на случай схватки, но особо не напряглась, предвкушая традиционное развлечение на приемах криминального авторитета.       — Лучше свяжись с Джаббой, — посоветовал я иктотчи. — А то не хотелось бы расстраивать Джаббу потерями среди его охраны.       Надо отдать должное рогачу — он действительно связался с Джаббой, поверив моему уверенному тону.       — Господин Джабба, тут к вам хочет пройти без приглашения один из посетителей.       — Кто там такой наглый? — удивился Джабба.       — Джабба, ты ведь сам приглашал меня заходить, — громко сказал я.       — Потрошитель, ты, что ли? Вот почему ты не можешь спокойно выйти из дому? — съехидничал хатт.       — Ну разве я виноват, что мне навстречу постоянно попадаются идиоты? — слегка картинно возмутился я.       — И кто на этот раз? — спросил хатт.       — Да кто-то из твоих шестерок, решил, что может называть меня швалью и оборванцем, ну разве не имбецил?       — Сардот, кто это у нас такой одаренный? — обратился Джабба к иктотчи.       — Кто ж еще, кроме бестолочи Бима, мог такое отколоть? — невозмутимо ответил иктотчи.       — Да? Ну, значит, ему не повезло. Потрошитель, можешь смело его убить, все равно это бесполезный идиот, пусть хоть его смерть послужит уроком для остальных, — равнодушно ответил хатт.       — Госп-х-х-один, пощ… — только и успел вякнуть неудачник, когда тихий треск раздавливаемых позвонков возвестил о его кончине.       — Если все закончено, то можешь веселиться в свое удовольствие, потом поговорим, — сказал хатт.       — Прости, Джабба, но мои дела связаны с вызванной тобой особой, поэтому нам лучше все сразу обсудить вместе.       — Вот как? — Хатт выглядел озадаченным. — Ну, проходи, посмотрим, какие у тебя дела с моими работниками…       Иктотчи кивком указал направление, я поблагодарил его — тоже кивком — и подошел к ожидавшей развязки стычки Шми.       — Пойдем, не стоит испытывать терпение Джаббы, — сказал я, слегка подтолкнув ее в плечо.       — Как ты можешь так вольно обращаться к Джаббе? — удивленно спросила Шми.       — Ну, у форсъюзеров есть свои привилегии, почему бы ими не пользоваться, — усмехнулся я.       Шми хотела спросить еще что-то, но мы уже подошли к дверям кабинета Джаббы.