Хороший муж

Арсений — хороший муж. Он сразу понравился родителям своей невесты и завоевал доверие многих её друзей. Он усердно добивался её внимания и наконец сделал девушке предложение. После свадьбы Арсений также не расслаблялся: дорогие рестораны, посиделки вечером у телевизора с обязательным разговором по душам и вином для храбрости, завтраки в постель, цветы, внимание и прочая хрень, которая почему-то очень нравится девушкам. Арсений уверял себя: он хороший муж. А потом, на съемках «Импровизации», к нему подходил уверенный в себе и чуть улыбающийся уголками губ высоченный парень, и вся уверенность Арсения летела к чертям. В который раз. — Жене бы позвонил, мы тут до вечера задержимся, — небрежно бросает Шастун, прислоняясь к стене. Попов, словно спохватившись, достаёт мобильник, вертит его в руках, а потом суёт обратно в карман. — Не хочешь? — понимающе спрашивает Антон. Арсений кивает, опуская голову, как будто ему очень-очень стыдно. На самом-то деле ему просто не хочется, чтобы Антон лез в его личную жизнь. Даже просто стоял рядом, и то — не хочется. Потому что когда Арсений думает о жене, желательно, чтобы Шастуна не было в радиусе пяти километров, может даже больше, а то мысли Арса разбегаются, словно крысы с тонущего корабля. Попов разворачивается и уже собирается уходить, как вдруг, сделав пару шагов, останавливается и бросает через плечо сухое: — Пошли, Шаст. Антон резко поднимает голову, а потом отталкивается от стены, и Арсений замечает на его губах самодовольную улыбку. Такую, которую вряд ли увидишь на камерах. В который раз выбрали его. Тихий, еле слышный звук шагов Антона раздаётся где-то сбоку, и Попов пытается не думать о том, что рядом играет абсолютно отвратительная музыка или что они скоро трахнутся. Парни идут к какой-то маленькой комнате в самом конце извилистого коридора. Её нашел Антон, объясняя это тем, что: «Мы же не можем трахаться у тебя в квартире, ко мне ездить ты не хочешь, как и снимать номер где-нибудь, потому что „Тох, мне же надо к семье“, так что давай вот прямо на съёмках, а?» Прямо на съёмках, Господи. Но Арсений не мог не согласиться, потому что времени у них действительно мало. А хочется многого, как бы Попов ни уверял себя, что он хороший муж. Как только Антон захлопывает за собой дверь, и в полумраке небольшой комнаты виднеется его довольная улыбка, Арсений забывает, что он чертовски хороший муж. Прижимая к себе и впечатывая в стенку худое податливое тело, Арсений забывает почти обо всём на свете, потому что Шастун слишком пошло извивается в его руках и тихо, рвано дышит прямо в губы. — Блять, какой ты… — Арсений не находит слов, поэтому просто целует парня, прикусывая губы и сжимая пальцами его бедра. — Блять… Когда всё заканчивается, Арсений болезненно-быстро одевается и выходит из комнаты, отправляясь в какое-нибудь ещё более тихое место, где можно спокойно покурить и отдохнуть ото всех. Когда всё заканчивается, Антон медленно натягивает одежду, приглаживает рукой волосы и прикрывает алеющий засос кофтой. Он знает: к Попову сейчас лучше не подходить. После секса с ним, Шастуном, у Арсения всегда случается приступ самобичевания. Антон знает: сейчас Попов обязательно позвонит жене и наговорит кучу всяких милых приятных слов, которые почему-то очень нравятся девушкам, и даст кучу обещаний, которые вряд ли когда-нибудь выполнит. Антон знает: сейчас Арсений уже извиняется перед женой за то, о чём она даже не подозревает. Арсений постоянно носит с собой пачку сигарет и зажигалку, потому что после таких вот секс-марафонов с Шастуном всегда хочется курить. После траха с Шастуном первым делом хочется именно курить, ну а потом звонить жене и слышать её голос, и уверяться, что она ни о чём не подозревает. Когда тело расслаблено после оргазма и следить за мыслями нет никакого желания, Арсений всегда курит, облокотившись плечом или спиной о стенку, и повторяет себе, что всё в порядке: о них с Антоном никто не подозревает и его репутации хорошего мужа ничто не вредит. Чувство стыда быстро притупляется, когда о твоих поступках никто не знает. В конечном итоге, у Попова всё равно на первое место встают собственные желания, нежели моральные принципы. С началом съёмок всё перестаёт казаться важным. Можно отвлечься, думает Арсений, можно полностью сосредоточиться на работе, но все его мысли катятся в тартарары, когда мимо проходит Антон. Грёбаный Шастун потирает шею рукой, и браслеты чуть скатываются вниз, обнажая кожу на запястье. Антон подходит ещё ближе, становится почти вплотную, пряча руки в карманы и чуть наклоняя голову. — Уже позвонил жене? — спрашивает он с еле заметной ехидной улыбкой. Арсений хмурит брови и быстро оглядывается по сторонам, потому что Антон стоит очень близко. Обычно этот сукин сын не позволяет себе такого, потому что сам боится прослыть пидором, а сейчас, видно, что-то перегорело, раз он забыл об осмотрительности. — Моя личная жизнь тебя не касается, — отвечает Попов и замечает, как Шастун сужает глаза и наклоняется ещё ближе к его лицу. — Я — часть твоей личной жизни. И, не дождавшись ответа, уходит. Привык, что последнее слово всегда за ним, думает Арсений. Попов вообще не понимает, к чему такие слова и вся эта хрень про личную жизнь, ведь они просто трахаются, и у Арса даже в мыслях не было считать секс на работе чем-то большим. Шастун, кажется, думал точно так же, но всё равно изредка подначивал Арсения из-за жены или семьи. После съёмок Попов сразу же уезжает домой, но почему-то напоследок, прежде чем выйти из здания, оглядывается на Антона, непринужденно болтающего с Димой. Он в который раз не видит в этом парне ничего особенного, но взгляд всё равно задерживается на его улыбке и худых длинных руках. Арсения отвлекает навязчивая мелодия телефона. Попов, словно бы только что сделал что-то запретное, воровато оглядывается и отвечает на звонок жены. Уже разговаривая с ней, он выходит из здания. Антон застёгивает куртку и бросает беглый взгляд на Арсения, что тихо говорит по телефону и хлопает дверью на выходе. Шастун думает, что есть в нём что-то особенное, что заставляет смотреть на него немного дольше, чем на других людей. — Ди-и-м, — тянет Антон, выходя на улицу, — а давай-ка сегодня выпьем. Позов долго и пристально смотрит на друга, но ничего не говорит.