Кукла.

За окном светило яркое солнышко. Блондинка, уставшим взглядом наблюдала за тем что творилось за окном. Веселые, радостные, и слегка пьяные лица, весело смеялись жизни. А что Ника? Что с этой наглой блондинкой, которая через слова использует сарказм? Все сложно. У неё нет настроения из-за вчерашней ссоры с братом, и все из-за её переезда к нему. Но в конце концов, она переехала к нему, и то с его помощью, на что она лишь глотая слезы,плакала. Она не хотела, хотела свободной жизни с алколем, а не с горе братишкой! Они снова поругались. Тяжело вздохнув, Ника сняла наушники, и повернулась к комнате. - Ну как, пойдешь? - спросил Измайлов, который стоял в дверном проеме, облокотившийся об дверной косяк, и ждал ответа от сестры. Одет он был в мрачно-зеленую футболку, джинсы, и всегда у черта полицейского на ногах красные кеды. - Придурок, не видел, я в наушниках была. - Обиженным голосом проговорила блондинка, указывая оперу на черные наушники. - Извиняюсь. Мы с друзьями едим на отдых, на нашу дачу. Ну как, поедешь? - облокотившись об дверной косяк, спросил опер. - Нет, - хмуро ответила блондинка, убирая наушники в тумбочку. Блондин закатил глаза, опять она выделывается. Ну что она хочет?! Он просто хочет чтобы она ушла из той жизни, и зажила новой, с братом. Но нет, этой сучке, нужно выкобениваться! Мало ей историй с полицией, так нет! К ней домой зашли какие-то придурки, так еще с наркотиками! А она нет, еще гордую из себя строит! Сказала бы, что ей одиноко и страшно, он бы понял... - Ты же сама в тот день согласилась что проедешь ко мне. Сука, не к чужому мужику, а к брату! Брату. Мы не чужие, - подходя к сестре со спины, сказал опер. - Сам же сказал, мы неродные. Не строй из себя. - ответила Измайлова, разворачиваясь. Она встретилась с серьезным взглядом синих глаз. Ника слегка вздрогнула. Она боялась его таким. Серьезным, что ли? Все случилось вчера же. Он рассказал ей что она, чужая. Её просто удочерили родители Гриши. Они неродные... - О Господи, Ушастик, нечего не измениться, мы все равно брат и сестра, хоть у нас и разная кровь. Пошли, весело будет, сученок, - сказал Гриша и нежно улыбнулся. Такая родная улыбка... Ника улыбнулась. - Ну и? Госпожа Вероника, что вы решили? - Не знаю... - Тогда, я тебя насильно потащу! - Измайлов улыбнулся, и схватил Ника за руки. - Ну и тащи. А от куда у нас дача? - Совсем недавно купил, новая. Сегодня посмотришь. *** - Вау... Как тут клево! - с вдохновенном голосом сказала блондинка, плюхаясь на диван в виде << Звёздочки >>. - Знаю. Ей, Вероника, помоги с пакетами! - сказал опер,кладя на стол пакеты. - Измайлов, пусть ребенок отдыхает. Я тебе помогу, - сказала Крис, и подошла к столу, разбирать пакеты. - Какой она ребенок? Кристиночка, она уже взросла. Скажи же Гриша, - ответил Мухич занося еще пакеты. - Для меня она всегда ребенок, - ответил опер забирая продукты у Мухича. - Радуйся Вероника, во какой у тебя брат, - беря яблоко с пакета, сказал Мухич. - Придурок! Это для салата! - забирая у Мухича яблоко, сказала Крис. - А шо,одно яблоко не шо не изменит! - жуя яблоко, ответил Мухич. - У меня самый лучшей брат-дебил! - с улыбкой на лице ответила Измайлова, разволившись на диване. Только Измайлов хотел что-то сказать как на кухню завалился Олег и Слава с мушками в руках. - Неродной брат. - ответили они хором. Брат Ники заржал с друзьями, а Ника тяжело вздохнула. Ой не нравиться они ей. Всегда как то странно смотрят на нее, испепеляя взглядом. Не став задумываться, Ника пошла к себе. Гриша сказал её комната на втором этаже, третья дверь. Ника зашла в нее. Все просто, но красиво. Тут в дверь постучали, и дверь открылась, Ника обернулась. - Гри... - не успела договорить Измайлова, увидев в дверном проеме вовсе не брата. Двое парня, один с черными волосами, другой с русыми. Это Слава и Олег. - Вы чего? - спросила блондинку, ну тот час оказалась на кровати, а Олег сверху её. - Слав, иди погуляй, - сказал мент. Слава вышел. - Ты че совсем охуе..! - не успел закончить свою фразу Ника, как ей зажали рот рукой. - Не дергайся, - тихо прорычал мент, прижимая запястья девушки к кровати. Сердце бухало в груди с такой силой, что казалось, оно вот-вот выпрыгнет. Хотя, судя по состояние Ника, вполне могло: тело трясло с неистовой силой, но девушка не пыталась вырваться, блондинка прекрасно знала - ей не удастся избежать юноши. Никак.    - Урод, отпусти меня! - слёзы потекли из уголков глаз, когда мент начал водить кончиком носа по нежной шее. Противно. - Будешь кричать - сделаю больно, - посмотрев в синие испуганные глаза, серьёзно произнес мулат. Она и не думала кричать, но тон, с которым была сказана эта фраза, ввела её в ещё больший страх. Измайлова отвернула голову в сторону, чтоб не видеть всего этого кошмара. Все равно её брат накажет своего друга, который сделал ей больно. Хотелось свернуться в комочек и зарыться под одеяло. Пухленькие губы были поджаты, из глаз продолжали катиться прозрачные ручьи слёз. Пришлось совсем закрыть глаза - лучше ничего не видеть.    Тем временем мент, решив, что снимать её футболку будет долгим и мучительным занятием, просто запустил руки к ложбинке между девичьих грудей и разорвал майку пополам, открывая себе обзор на жёлто-чёрные. Блондинка прижала руки к груди, пытаясь хоть как-то защитить себя и не дать Олегу стянуть и бельё. Однако тот, лишь раздражённо рыкнув, развёл хрупкие запястья в стороны, наклонившись к лицу юной особы. Олег пьян её красотой - эта не до сестра его друга, еще строит из себя! А сама то, детдомовская. Он тут главный, он тут единственный, он тут имеет право делать то, что вздумается, а не кто-то еще.    Так как руки были заняты запястьями девушки, мент зубами начал стягивать лямку лифчика, а Ника протестующе замычала, начав вскоре всхлипывать. Олег, ощущая во всем теле жар от желания, решил не сдерживать себя - ему вредно. Дёрнув за чашечки зубами вниз, мент выпустил наружу второго размера грудь блондинки. Потянувшись за своей курткой, что висела на спинке стула, мент выудил оттуда наручники и какую-то небольшую таблетку, которую тут же проглотил и дико улыбнулся. Безумной улыбкой. Измайлову хватил ужас: что он задумал? Силой притянув тонкие запястья к спинке кровати, парень защёлкнул наручники и, облизнувшись, продолжил свое занятие. Отстегнув лямки и, наконец, сдёрнув столь ненавистную деталь гардероба. Он ни разу не дотронулся до ее губ - специально, ведь поцелуй дает хоть какую-то разрядку и выключает мозг, оставляя страсть и желание. Но мужчина хотел не этого. Мент не целовал ни одну часть этого превосходного тела, так как сейчас страстно желал доставить ей как можно больше боли. Садист чертов. Его возбуждают её сопротивления, отчего Олег прижимает Нику всё больше к кровати за сжатые его пальцами груди, вдавливая девушку в матрац.    Измайловой страшно. Где то на первом этаже, её брат смеётся с друзьями, а она насильно лежит под его другом. Другом. Он изнасиловал сестру своего друга. Сука, сестру. Она плачет. Ну понравилась она Олегу и Славе, но зачем так?! Зачем. Она не понимала. Страх окутал с головой. Она ещё та тварь, но, не та тварь которая заслуживает это. Расстегнув второпях джинсы и закинув стройные ноги на свои плечи, причинил острую боль девушке, резко войдя в неё. Как бы бедняжка не старалась сдержать крик, как бы ни кусала губу до крови, у неё не получилось молча перенести режущие внизу ощущения. Словно тебя порвали на тысячу осколков, будто ты сейчас будешь харкать кровью, мозг просит мучителя выйти, а тело, чтобы вернуться в обратную сторону, не хочет подчиняться. Силы внезапно куда-то пропали, руки вмиг затекли, как будто судорогой свело.    Ника, попытавшись барахтаться ногами, поняла, что это бесполезно, да ещё и боль жуткую доставляет. Мент, сделав первый толчок, вошел до конца, заставив Нику выгнуться дугой от боли. Блондинка сглотнула: как же хотелось завершения этого сущего кошмара. Каждое движение Олега было жестокой пыткой, особенно, когда он, войдя в ритм, одновременно имел её и грубо сдавливал грудь. Хуже наказания для нежного тела и быть не может.    От происходящего у Ники начала кружиться голова, а в глазах стали появляться тёмные пятна, намекая, что организм на грани. Возможно, ещё и морального истощения. В висках пульсировало так, что, казалось, сердце теперь в голове раскололось пополам и находится где-то в висках. Резко все закончилось. Олег встал с Ники, и начал одевать джинсы. - Слава, твоя очередь. *** Стертая тушь, на белых щеках. Заплаканные, красные глаза. Жалкое шмыганье носом, и слезы... Это оглушала вечернюю тишину в комнате Ники на даче. Пока, русоволосый парень, и черноволосый, одевали джинсы, и весело при этом смеясь. Они получили от нее все что хотели, она им больше не нужна. Хотя... еще до одного раза пригодиться, позже. Парни собирались уходить, как Олег остановился. - Одевайся. Твой брат наверно, волнуется, - сказал мент. Это и включило мозг блондинке. Ради Гриши. Она прикрыла грудь одеялом, и села. - Если попробуешь хоть что-то сказать ему, ты-труп. - сказал Олег, перед тем с Славой пропасть за дверью. И тут этот момент... Она дола волю слезам. Все закончилось, но шрамы останутся надолго... *** Открыв дверь из своей комнаты, Измайлова вышла в коридор новый дачи. В глазах бойкой байкерши читалась пустота. Прошел час её рыданий, ей больно... Кукла. У неё забрали душу, и она стала ей. Куклой. Бездушной блондинкой. Пустой в голубых глаз. На ней была не майка. Черное платье до колен, поверх которого была кожаная куртка. Того же цвета. Но ноги... Она босая. Её кеды пропали. Она тяжело вздохнула, и пошла туда, где во всю шла вечеринка Гриши. Она пошла туда. Холодный паркет лестницы, ударил холодом по голом ногам девушки. Живот сильно болел, но Ника держалась. Хотелось все рассказать брату, но блондинка молчала. Произойдет третья мировая если Гриша узнает что сделали его друзья с его сестрой. Молчать. Музыка ударила в уши, но она шла туда, куда не хотелось. И делала те шаги... как мышка перед котом, в предвкушение своей смерти. Ника резко остановилась от увиденного. Пошатнулась. Сглотнула. И пыталась сдержать слезы. Гриша... Он весело смеялся с теми. С теми! Кто сделал с ней... это. Ей захотелось бежать, и подальше. Но к сожалению... Её взгляд заметил Гриша. Он странно посмотрел на неё, заметив в глазах сестры слезы. Она не выдержала. Развернувшись, она побежала прочь. Она навернулась на стекло. Белые, острые, лезвия стекла воткнулись в нежные ножки блондинке. Дом озорил женский крик. К счастье, из за музыки его никто не услышал. За первом поворотом, она остановилась, скатившись вниз по стене. Закрыла рот ладонью своих рук, и заплакала на взрыв. Гриша тем временем пошел искать сестру. И нашел. Заплаканную. В крови. - Больно... - еле прохрипела Ника, засохшими губами. А ведь в правду, больно.