Кано первый, Кано второй

      Анкано тонул.       Что самое глупое, он тонул в каменном полу зала, над котором висело огромное, как мамонт, Око Магнуса. И ничегошеньки не чувствовал. Никакой боли. Только беспредельный, всеобъемлющий ужас, от которого он, тысячелетний альтмерский маг и шпион, хотя и поневоле, готов был скулить, как щенок. Он бы и скулил, но вот беда - не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, ни, что характерно, голосовыми связками. Только безмолвно таращить глаза - это единственное, что он успел сделать до того, как это началось.       Как он влип в эту историю, спросите вы? Да вот занесло буйным ветром в Винтерхолд одну юную особу, которая оказалась весьма способным магом и, по странному совпадению, Довакином, о чём Анкано узнал уже спустя время , когда сдуру послал за ней убийцу. Убийца не вернулся, из чего следовал неутешительный вывод, что он валяется где-нибудь хладным трупом.       Так вот, эта самая юная выскочка притараканила Око Магнуса. Не одна - Толдфир помог и прочие недомаги. Кто бы не захотел чуточку попользоваться халявной силой, что излучалась огромным артефактом? Анкано и воспользовался.       А сила-то оказалась с большим подвохом. Она опьяняла. Нет, не так... она дурманила, как феллдью. Или, тьфу, тьфу, балморская синь. Голова от этой силы становилась дурная-дурная, путала заклинания, а казалось, что теперь Анкано всесилен, как сам Акатош.       И вот что из этого вышло. Насотворял живых, летающих и убивающих всё вокруг сгустков магии. Выпил зачем-то досуха Архимага, а ведь дурак Савос ещё мог пригодиться. Превратил Башню Коллегии в двемерскую бомбу. И сам стал пленником треклятого артефакта, который диктовал ему делать такое... такое...       И вот явилась наконец эта девка. Довакинша, мать её скамп. И давай по нему магией фигашить. А в месте искажения силы магией вообще пользоваться опасно. Ладно сам Анкано - он стал к тому времени частью Ока, вроде руки или ноги. Хотя какие, к даэдра, руки у глаза? Через него, собственно, Око по девке пуляло. Но её-то магия была насквозь тамриэльской, а значит, чуждой Оку.       И получилось Ситис знает что и сбоку пряжка. Тонет Анкано в каменном полу, а в двух шагах от него стоит эта кукла и хлопает малиновыми зенками, как распоследняя блондинка. Дескать, это не я, оно само... Дура ты, Мэрит Джуэль, оно само и есть. Где ты видела, чтобы живой эльф на ровном месте в камень прова...       ...Ааа! Как только пол сомкнулся над его головой, аки ряска на болоте, падение стало стремительным, как будто он летел с высоты, но он не успел испугаться. Дальше работал инстинкт самосохранения. Он изо всех сил шлёпал ладонями по неожиданно тёплой воде, отплёвывался, ибо она оказалась солёной, и выгребал против волн, пока не попал в противотечение и не оказался выброшен на песок.        Проворно отползя от кромки прибоя, Анкано принялся вытряхивать песок из волос и одежды, и вдруг заметил бредущую по берегу фигуру. Человек еле шёл, заплетая нога за ногу, временами останавливался, садился на корточки, извлекал звуки из миниатюрной арфы и срывающимся голосом пытался что-то петь...       Вновь берег без начала и конца. Бредёт изгой без славы и лица. Выкрикивает песни - ветер носит. И лишь одно у Мандоса он просит: позвольте мне, позвольте умереть, нет больше сил моих рыдать и петь!       "Как глупо. И бездарно. А ведь считался талантливейшим из менестрелей. Впрочем, для менестреля я на редкость бездарно профукал свою судьбу, потому что"...       Бездарна клятва Феанора, источник гнева и позора, она похожа на ловушку - да, клятвы эльфам не игрушка! От первой крови и до гроба - переступить её попробуй! Прости, отец, ты всё же гад, детей с собой забравший в ад!       "А где была твоя голова, Маглор? Что стоило тебе не произносить этого волшебного слова - "клянусь?" Ты как это себе представлял"...       Не бери Сильмариллов, красотка - без пощады порвём тебе глотку! Даже если ты немощный дед - раньше срока уйдёшь на тот свет. Сильмарилл приглянулся ребёнку? Оторвём ему тут же ручонки. С Сильмариллом играется кошка? Эту кошку за хвост и в лепёшку!       "Вот и вся суть этой клятвы, а как грозно, величественно она звучала на языке нолдор! Как горды вы были семейным единством! Брат за брата, сыновья за отцом! И только мать знала, ведала, но ничего поделать не могла."       Прости нас мама, нельзя иначе. Нам путь далёкий теперь назначен. За грани смерти в огонь проклятья, за кровь и ужас уходят братья. Прости нас, мама, наш выбор странен. Отец предательством в сердце ранен. Мы отвернёмся и не вернёмся. И... не...       "А это что за странный эльф сидит на прибрежном песке, похожий на жертву кораблекрушения? Неужели ещё один феаноринг? Нет, не может быть, я сам видел, как бросился со скалы Майтимо! Но почему меня, впервые за тысячи лет отчуждения, тянет подойти к нему? Кто он?!"       Вблизи незнакомец выглядел ещё более жалко. Одежда, когда-то тёмных, багровых и чёрных оттенков, выцвела, вся покрыта соляными разводами. Разорвана практически на ленты, а ведь когда-то была весьма качественной, такое даже в Алиноре не шьют. И сам мер поразительно красив, если не обращать внимания на простые волосы, слипшиеся в чёрные сосульки, свисающие до пояса, общую истощённость, запущенную кожу и страдальческие, почти собачьи чёрные глаза.       Кстати, странный какой-то мер, глаза от неда, с белками. И кожа бледная. Полукровка? Но тогда почему держится как принц крови, несмотря на свой замученный и, что уж говорить, безумный вид? - Кто ты, незнакомец? - спросил Анкано и услышал: - Макалаурэ Канафинвэ Феанарион. - Макау... - попытался повторить Анкано, споткнулся языком и пфыкнул. - А сокращённо как? - Сокращённо - Маглор, таково моё синдаринское имя. Или по-домашнему - Кано. - Так мы почти тёзки! - возликовал талморец и сам себе поразился: это до какой же ручки довел его страх! - Я тоже Кано. Анкано. - Какое странное имя. Ты нолдо? - Нет, я альтмер, - ответил Анкано. - А нолдо, это раса? Никогда о такой не слышал. - Нолдор - это народ гордый, - почему-то стихами откликнулся Кано-второй. - В грязь не падал ни разу мордой. Как каменьями, гордостью изукрашен. Через гордость пришли и все беды наши. Нолдор - радуга тёмных и алых красок. Нолдор - это эльфийский народ, а не раса.       При этом он несколько раз нежно и ловко провёл пальцами по струнам потрёпанной маленькой арфы, извлекая удивительно певучие звуки, берущие словно бы за самую душу. - Вы бард? - ещё больше поразился Анкано. - Вам у королей выступать! Что же вы гуляете по берегу в таком непрезентабельном виде? В кораблекрушение попали? - История моя темна и печальна, - отозвался Кано-второй. - Если у тебя будет время и достанет терпения выслушать меня и мои безумные песни, то я поведаю её тебе. Ибо сердце моё устало носить в себе боль и тьму прошедших лет...       "Да, парень, накосячил ты на много тысяч лет", - вздыхал Анкано, глядя на молодого... вернее, моложавого эльфа загадочной расы нолдор. Не сказать, чтобы сам Анкано был так уж безгрешен, более того, как он сейчас понял, его заигрывание с Оком Магнуса чуть не привело мир к ужасному концу, такому, что и Алдуин побрезговал бы сожрать то, что осталось. Но этот...       Как говорил один кузнец своему ученику: "Дал ты стране угля, мелкого, зато много!" И этот несчастный бард так же. Вроде бы не главный злодей, а приглядеться, так и вовсе жертва. Всё время в хвосте событий, всё время за братьев-за отца, а своей жизни как будто и не было. Лишь один раз воспротивился злому року, когда спас двух маленьких меров от собственного брата и вырастил вместо сбежавших родителей. Потом опять тенью за братом, который единственный выжил из всего родового гнезда. И всё из-за артефактов, именуемых Сильмариллами.       Что это за Сильмариллы такие, что ради них пролилось столько крови и свершилось столько злодейств, Анкано понял с трудом. Видимо, что-то вроде растреклятого Ока. Только махонькие, размером с косточку от персика. И вот из-за такой малости меры гибли целыми семьями, горели корабли, города, умирали и воскресали люди, герои вершили подвиги Довакину под стать, а от огромной и уникальной по степени одарённости семьи остался один несчастный бард, в полубреду гуляющий по берегу моря. Как его Шеогорат ещё себе не зацапал?*       А сойти с ума было отчего, ибо артефакты, ради которых несчастные эльфы загубили столько жизней, включая свою, их фамильные артефакты просто-напросто сожгли им руки. Потому что созданы были для добра. Вот такой вот парадокс. Сами себе погибель сотворили, учитывая, что камни сварганил их отец, и он же погиб первым. И старшенький, Майтимо, не выдержав, сиганул в пропасть.       А братцу решимости не хватило...       ...Над головами у обоих разгоралось закатное пламя, расползалось по облакам, и море окрашивалось в пастельные золотые и розовые тона. Солнце садилось в него расплавленным угольком. Ощутимо похолодало, и Анкано решил, что промахнулся с Алинором. Скорее всего, это Морровинд, восточное побережье залива Иллиак. А что эльф не серый, так мало ли кто поселился там после Красного Года... - Спасибо тебе, благородный эльда, - вдруг произнёс Маглор. - Спасибо, что помог снять тяжесть с моего сердца. Я знаю, она ещё вернётся, таково моё наказание. Но на некоторое время я свободен. Жаль, что не смогу тебя отблагодарить. Ибо мы не увидимся больше, и это тоже часть моего наказания - приходить, оставаться ненадолго и вновь уходить, чтобы тут же быть забытым. Прощай. - П-прощай, - растерянно повторил Анкано.       Макалаурэ отвернулся от него и зашагал в сторону, противоположную той, откуда пришёл. Прибой лизал его истрёпанные башмаки.       И тут талморец вспомнил, что сам-то приполз как раз оттуда, куда направляется ничего не подозревающий нолдо! И что где-то там ещё может быть межпространственная дыра! - Эй, - крикнул он вслед уходящему эльфу. - Ты туда не ходи! - А что? - отозвался тот, обернувшись и замедлив шаги. - Ты сюда ходи, - ткнул Анкано в сторону далёкого города. - А то в дыру попадёшь, засосёт! - Что воля - Что неволя... Всё равно, всё равно, - равнодушно и мелодично проговорил-пропел Маглор и продолжил путь в прежнем направлении.       ...И его буквально минуту спустя засосало. Вдруг пропала голова, потом, как каджитская макаронина, начало втягиваться тело, несколько секунд в полутора метрах над землёй болтались башмаки - один с треснувшей подмёткой, на другом она совсем отвалилась, а затем затянуло и их. - Я предупреждал, - ни к кому не обращаясь, молвил Анкано и побрёл к городу. Подальше от опасного места. Голова его странно кружилась, и он не мог понять, отчего. Голод тут явно был не причём.       Когда город был уже совсем близко, талморцу стало совсем плохо. В голове плавало серое марево, из-за которого путались мысли, то и дело всплывали в памяти образы, от которых хотелось убиться лбом о шкафчик. Только шкафчика поблизости не наблюдалось. Вдобавок, несмотря на довольно тёплую мантию, сшитую специально для Скайрима, альтмера знобило.       "Заболел я, что ли?" - думал он. - "Где ж я так заразиться умудрился? Вроде, в воде никто не кусал. Не от Ока же подцепил! Или это я простудился? Вот беда-то. Надо как можно скорее добраться до этого города... который, судя по внешнему виду, строили мои соплеменники. Свои своих точно не бросят!"       Он вошёл в ворота и, из последних сил стараясь не упасть, побрёл наугад по чистым улицам незнакомого городка.       Первым прохожим, попавшимся ему на пути, был эльф. Но, увы, не альтмер. Он был, наверное, тоже этим... как его... нолдо. Высокий, стройный, изящный, белое лицо, серые глаза неда и необыкновенно правильные, красивые черты лица. - Скажите пожалуйста, милейший, - обратился к нему Анкано. - Как ваше имя, и где я нахожусь? - Имя мне Торонгил, - несколько оторопело ответил эльф. - И это место - Митлонд, Серые Гавани, главный город страны Линдон. Ответьте же мне, странник, хорошо ли вы себя чувствуете? Простите, но вид у вас такой нездоровый... худой, жёлтый... - Болею я, - на последнем издыхании буркнул талморец. - А вообще я толстый, розовый и пушистый...       У эльфа Торонгила позорнейшим образом отпала челюсть, а Анкано повалился лицом вперёд.       К счастью, у Торонгила оказалась отменная реакция, и он подхватил пришельца, не дав ему ткнуться носом в мостовую.       Страха, в отличие от Анкано, Макалаурэ не испытал. Одно дело, когда ты погружаешься в пол, другое - когда из него вырастаешь. К тому же, когда его выкинуло в незнакомый город, взлететь ему не дала сила тяжести. Просто подпрыгнул на половину собственного роста, и всё.       Но город ему как-то сразу не глянулся. Серый, унылый, везде грязь, на стенах мох, в воздухе какая-то водяная взвесь. Он навевал мысли о самоубийстве. Правда, такого подавляющего уныния, как можно было ожидать, Маглор не испытывал. Отпустило его. Словно действительно выплеснул странному эльфу по имени Анкано всю тяжесть прошедших лет. Ему было необыкновенно легко. - Кул взрывокнет его! - Что-что? - переспросил нолдо и обернулся. - Кул взрывокнет его, - повторил эльфёнок. Или взрослый эльфийский юноша необычайно маленького роста, слегка похожий на полурослика. - А, ну привет, - сообразил Маглор. - Как поживаешь, юный эльф? - Я крямульдякнул в нырку, и нунте здобытен! - похвастался малыш. - Молодец, - одобрил его феаноринг и погладил по голове. - А не скажешь ли, как мне найти того, кто владеет информацией об этом месте? - Шегец двегората - там, - ткнул пальцем эльфёныш в сторону массивного здания, и впрямь напоминающего неуклюжий человеческий дворец. И вдруг его глаза расширились: - Мундырь, мундырь! - залопотал он.       Маглор "помундырил" и увидел какого-то парня, стоящего на крыше большого дома. - Ща бодыхнётся, - прокомментировал маленький эльф. Как по заказу, парень "бодыхнулся" плашмя на мостовую. Расквасив морду о камни. Под ним начала растекаться лужа крови. Кого-то это унылое место довело-таки до ручки... - Укрямбался, щас воспритыкнется, - с азартом в голосе произнёс малыш. - Воспритыкнется и на флетку поджамбает.       Самоубийца медленно, рывками поднимался с мостовой, словно его дёргали за ниточки. Кровавая каша на передней части головы снова становилась лицом. Он потряс головой, ощупал себя, уныло сплюнул на камни и побрёл в темноту надвигающихся сумерек. - Дурдом, - подвёл итог происходящему феаноринг, не подозревая, насколько близок к правде.       Ибо то был Крусибл, дементный район города Нью Шеота, столицы Дрожащих Островов, владений Лорда Безумия Шеогората.       Помахав рукой мальчишке, Маглор пошёл в сторону дворца.