Не поминай нечистого всуе

      Тук. Тук. Тук.              В больничных коридорах сегодня было настолько пустынно, что казалось, будто все ужастики про психушку основаны на реальных событиях.              Тук. Тук. Тук.              За очередной дверью пациент засмеялся, заслышав шаги. Под рубашкой захолодило.              — Вылечи! Вылечи меня полностью, жирная сучка Жолин! — хрюкал он.              Генри остановился. Достал оттягивающую карман халата рацию.              — Мистер Ди, пришлите санитаров в двести вторую. Норман буйствует... Да-да, помню. Отменная интуиция!.. Спасибо.              Генри ещё раз взглянул на дверь, за которой не утихал хохот, и двинулся дальше, молясь, чтобы его случай не был таким запущенным.              Тук. Тук. Тук.              Миссис Жолин, доктор психологических наук, профессионал своего дела и просто замечательная женщина в годах, уйдя в отпуск, оставила на него одну из пациенток. На него. Студента, окончившего колледж совсем недавно и с не самой лучшей характеристикой. Это был шанс данный свыше и Генри не собирался его упускать.              Тук. Тук. Тук.              Рози открыла дверь своей палаты и, пожелав удачного дня, закрыла её.              О своей пациентке Генри знал всё. Клариса Элен Дэйвс, двадцать три года. Родилась в городе Хэмптоне штата Вирджиния. Почти закончила местный колледж — до защиты диплома оставалось чуть больше месяца. Помешало, как всегда внезапно, грёбанное сумасшествие.              Генри кашлянул, поправил жёсткий ворот рубашки. Честно говоря, больные его пугали. Буйные и до неправильного спокойные, видящие то чего нет и игнорирующие то, без чего жизнь нормального человека проходить не может. Жутко. Сам бы он предпочёл лучше сдохнуть, чем сидеть так, в белом гробу и впитывать снисхождение медперсонала. Генри их боялся. Он знал их истории: Роб, молча пускающий теперь слюни, когда-то был бизнесменом, Рози — вздорной актрисой, а Норман — священником. Хорошая жизнь, семья, карьера. Один миг — и безумие. А эта, Клара, была вдобавок ещё и его ровесницей. Жутко вдвойне.              Папка, выскользнув из его рук, ударилась об пол с немного пошлым шлепком. Из-за двери нужной палаты послышалось весёлое: «Войдите!», и Генри подумал, что дальше тянуть будет уж слишком глупо. Он поднял папку и открыл дверь чуть ли не с ноги. По комнате полетели чёрно-бело-серые листы.              — Извините, — нервно выдал Генри. Девушка взглянула на летающие рисунки с лёгкой улыбкой и пожала плечами.              В личном деле он видел её фотографию: миловидное загорелое лицо, ухоженные иссиня-чёрные волосы, приятные формы. Генри был бы не прочь познакомиться с такой поближе, возможно, даже в обход врачебной этики. Да вот, к счастью, не сложилось. Та, что сидела сейчас перед ним, походила на обтянутый бледной кожей скелет. На голове вместо тёмной гривы красовался светлый ёжик, под ввалившимися глазами фиолетовыми кляксами растеклись синяки. Она делала новый набросок, и острые плечи часто вздрагивали от каждого сделанного штриха. Проклятая нежить.              — Не удивляйтесь. Отдых в психушке редко идёт на пользу внешности, — заметила Клара, не поднимая взгляд. — Вы ассистент доктора Жолин... Генри, верно?              Он кивнул, зачем-то вглядываясь в один из разбросанных по комнате рисунков. Дёрганные линии. Резкие штрихи, врезающиеся в чёрный рваный фон. Человек с жёсткой ухмылкой и тяжёлым взглядом.              Генри отпрянул, когда Клара оказалась рядом с ним.              — Это один из первых. Как оцените моё состояние тогда?              — Я... Я, честно, не с этого хотел начать.              — Доктор Жолин обычно начинала с этого, — любезно подсказала Клара. Она села обратно на аккуратно заправленную койку, сложила карандаши в коробку, убрала ту в тумбочку. Генри подумал, что пациентка для безумной очень уж чистоплотна. — Ну так как?              — Вы были очень напуганы. Скорее даже панически.... Всё очень навязчиво, вам что-то не давало покоя.              — Или кто-то. — Она ехидно скривила губы на его недоуменный взгляд. — Не надо делать вид, что вы не читали записи.              — Я думаю, лучше не затрагивать такие темы. Для пациентов лучше.              — Время, когда меня это пугало, прошло. Я тут уже два месяца. Всё-таки перечитайте записи на досуге.              Она несколько секунд вглядывалась в свежий рисунок, покусывая щёку, прежде чем показать его Генри. Там была изображена молоденькая девушка. Светлые волосы, тёмные губы. Мелкие аккуратные штрихи.              — Видите, я спокойна.              Клара ободряюще улыбнулась, но на осунувшемся лице даже это выглядело жутковато. Генри сглотнул и ослабил узел на галстуке.              — Сядьте, пожалуйста. Я хотел бы поговорить о том, что записала доктор.              — Так вы читали?.. А, да. Стул вот, под цветочным горшком... Доктор разрешила мне растить цветок, если что.              — Я верю.              Он переставил цветок на пол. С мозговыносящим скрипом пододвинул стул ближе к койке, где уже сидела пациентка.              — Что же вам интересно?              — Вы сами обратились в лечебницу. Говорили, что убили сестру, что вас заставил это сделать... — Генри запнулся, вчитываясь в корявые записи. Как бы он ни старался, он никогда не мог спокойно повторить за чёртовыми психами их бред.              — Люцифер, — подсказала Клара.       Странно, что в этой ситуации именно она оставалась действительно спокойна. Пациентка, не Генри. Он машинально отыскал взглядом камеру в углу палаты, подумав, что доктор Жолин не одобрит его поведение, когда вернётся.              Он откашлялся.              — Допустим. Ваша сестра похоронена полгода назад. Почему вы не пришли сразу?              — А почему я не осталась в городе?              — Ну... Плохие воспоминания?              Клара задумалась. Почесала свой светлый ёжик.              — Нет. Воспоминания прекрасные.              — Даже догадок нет. Вас, насколько знаю, подозревали в её убийстве, но суд единогласно постановил невиновность. И четыре месяца спустя вы зачем-то говорите, что суд ошибся, а на вас ещё пара убийств... О которых, кстати, известно только то, что вы с ними никак не связаны.              — Люцифер, — обыденно повторила она.              В Генри что-то закипало. Он чувствовал одновременно обжигающее раздражение и леденящую жуть. Все говорили, что к пациентам его лучше не подпускать, и были правы, если честно. Он никак не мог привыкнуть обращаться с ними как с больными, не мог выдавить из себя это ядовитое дружелюбное снисхождение, доступное его коллегам.              Клара смотрела на него очень внимательно своими жуткими глазами в обрамлении синяков. И опять довольно улыбалась. Генри под этим взглядом даже выдохнуть не мог, что ещё больше раздражало и пугало. Нежить. Уродливая, безумная нежить.              — Доктор Жолин говорила, почему я её любимая пациентка?              Генри выдохнул и чуть не захохотал, подобно старому Норману.              — А вы разве её любимая пациентка?..              — Да, думаю, она ни от кого не слышала таких занимательных историй. Она даже говорила, что если бы я написала об этом книгу и она не знала, что я не в себе, она бы эту книгу купила. Думаю, поэтому доктор и послала вас именно сюда.              — Что ещё за истории?              — Моего схождения с ума, конечно. Не смотрите так. Это не усугубляет моих травм, если вы боитесь. Мне нравится это рассказывать. Мне нравится находиться здесь, в этой дыре, зная, что он больше не появится... Ну что, готовы?              Генри иногда слушал рассказы других больных, сидя рядом с миссис Жолин. Минут пять-десять держался, а потом уходил под разными предлогами. Но всё равно возвращался раз за разом. Это было странное чувство. Как будто хочешь съесть перчик чили: знаешь, что от него у тебя будет гореть нутро, что ты будешь плеваться и упиваться водой до бульканья в животе, но всё равно ешь.              И Генри кивнул.              Наверное, он тоже отчасти сумасшедший.