Black Ox Orkestar – Skocne
Графство Туссент, империя Нильфгаард, лето 921 года.
Солнце стояло высоко в зените, заливая светом бесчисленные виноградники. Жара была невероятная: пыльная дорога дышала теплом и призрачно сверкала миражами. Из пожухших трав, стелющихся по обочине, доносилось громкое монотонное стрекотание. Воздух был горячим и плотным, словно масло. Весь пригород графства был накрыт тяжелой пеленой солнечного полудня. Дворы и загородные резиденции были обманчиво пусты. Рабочие и прислуга сидели по домам: в такое время в Туссенте даже живность пряталась в тени до самого вечера. Чего нельзя было сказать о ведьмаке, плетущемся по обочине дороги верхом на лошади. Шея Плотвы была покрыта испариной, а грива прилипала к взмыленной шкуре. Геральт выглядел ничуть не лучше лошади: белые волосы налипли на лоб, тёмная куртка была в дорожной пыли, а по лицу катились крупные капли пота. Геральт подгонял лошадь, но она лишь фыркала и упиралась, как бы тот ни пытался ехать быстрее. — Ну, давай, Плотва, — раздражённо пробурчал ведьмак, пришпоривая лошадь, — иначе мы вместе тут сваримся. Шевелись! Кобыла заржала и упрямо встала на месте. Попытки заставить её сдвинуться с места не увенчались успехом. Наконец сдавшись, ведьмак спрыгнул с седла, утирая рукой пот со лба. — Упрямая же ты скотина, Плотва. Ох упрямая. Ну не бросать же мне тебя здесь, верно? — ведьмак погладил мокрую шею лошади и взял её за поводья. — Пойдём, поищем воды. А то как-то неправильно получается: битый небитого везёт. Пойдём. Он огляделся по сторонам и тяжело вздохнул. Ближайшее поместье ведьмак проехал ещё около часа назад. Теперь же их с Плотвой окружали лишь бесчисленные виноградники и поля. До деревни было несколько часов езды верхом, но пешим ходом это время увеличивалось вдвое, что никак не прибавляло ведьмаку радости. Геральт остановился и стянул с себя нагретую солнцем кожаную куртку, оставшись в одной рубахе, прилипшей к телу. Мечи он привязал к седлу, а куртку убрал в седельные мешки. Он брезгливо принюхался, отметив, что от него несёт, как от псины, и взял поводья, направляясь вверх по дороге, ведущей во Франколар. Жар дороги чувствовался даже сквозь подошву сапог. Геральт не любил жару, но в ней было одно преимущество: все гниды и комары забивались в прохладу влажной земли, если таковая имелась под столь щедрым солнцем. Плотва отшагивалась за хозяином, устало переставляя копыта. Ведьмак упрямо шёл вперёд, удерживая поводья в руке. Время шло, солнце распалялось, как казалось, всё сильнее. Геральт, стащив с себя рубаху, повязал ее на голову на манер хакландских тюрбанов. В надежде увидеть вокруг хоть какой-нибудь двор он огляделся, но его глазам снова предстали лишь луга да ухоженные виноградные лозы. Плотва дёрнулась вбок, и он повернулся. Из-за высокой травы послышались детские смешки. Ведьмак хмыкнул и направился к обочине, откуда были слышны голоса. Ведьмачье чутьё не подвело его: в траве сидели двое детишек, достаточно умело спрятавшись от чужих глаз. — Эй вы, малые, а ну, выходите. Я вас слышу, — сказал он, обращаясь к детям. — От кого вы тут прячетесь? Из травы вышел мальчик в пыльной крестьянской одежде, босиком ступая прямо на раскаленную дорогу. На вид ему было не больше десяти лет, он улыбался и с интересом разглядывал ведьмака. Из-за его спины показалось круглое загоревшее личико девочки с большими черными глазами, хитро следящими за происходящим. — Да мы и не прячемся, дядька. Смотрим мы, на энтих, проезжих, — начал мальчик, утирая нос грязной ладошкой. — Всяки бывают, вот и смотрим. — Так-то. Вы далеко отсюда живёте? — спросил Геральт, присаживаясь на корточки. — Мне бы лошадь напоить и самому напиться. — Так недалеко же совсем, дядька. У тятьки нашего двор близёхонько, — начал мальчик, глядя на ведьмака. — Только тятька-то, понятно дело, за спасибо ничегошеньки не даст. Девочка рванула из травы и дёрнула брата за ухо. Тот замычал, опустив голову. — Ну дела, — сказал Геральт, усмехнувшись. — За ведро воды-то денег содрать? — Дурачина ты, Рамон, — гневно пробурчала девочка, — тятька обещал тебе уши надрать, когда ты с дороги привел, энтого, которого вилами проткнули? Ты привёл! Так тот-то хоть ворюгой был, а ты на энтого погляди, глазищи вон какие! Рамон попятился. Девочка недоверчиво смотрела на ведьмака. Геральт устало вздохнул и вытер пот с лица. — Я разве похож на вора? — Да не похож он, Анка, ну непохож, ты посмотри! — А я говорю, ещё как похож, замухрыга какой-то. Кожа белая, волосы белые, глазища кошачьи. Дядька, а ты случаем не упырь? А то скотина-то пропадает. А ты не местный совсем. — Не местный, точно говоришь, Анка, — поддакнул мальчик. — Так и по дороге по этой едут с севера, сразу видно, ты посмотри на его рожу-то! Ведьмак молча смотрел на спорящих детей и давался диву их смышлености и наглости. Однако всё это лишь удручало его: он устал, от детей не было никакого толку, а применять на них Аксий ему уж больно не хотелось: он желал лишь попить холодной воды и напоить лошадь. Неожиданно он прервал их спор и полез к кошелю на поясе. — Давайте так: к тятьке вашему я не поеду, но вы мне скажете, где найти воды. Может, родник есть неподалеку, или пруд, а взамен, — он вытащил из кошеля десять оренов, — я дам вам монет. Они с севера, других у меня пока что нет. Дети притихли. В маленьких глазках появился алчный блеск. Недоверие девочки сменилось интересом, а мальчик то и дело поглядывал на сестру. Ведьмак вздохнул с облегчением: разговор направился в нужное русло. — О, тятька-то рассказывал про этого мужика с монетки, Анка, гляди, — мальчик взял монетку и посмотрел на нее, протягивая сестре. — Ну этот, король, или кто он там. — Вы тоже с севера? — спросил Геральт, протягивая монетки Анке. — Не. Мамка и тятька приехали, а живем мы тут сколько себя помним, — ответила Анка, разглядывая монетки. — Много уже, пальцев на руках не хватит, чтобы посчитать. — Удивительно, — усмехнулся Геральт, поднимаясь на ноги. — Так что, покажете мне, где воды можно набрать? — А ты точно не упырь, дядька? — спросил Рамон, прищурившись. — Точно, точно. — Ну Анка, пойдем тогда энтого отведем к роднику. Пусть попьет, помрёт ведь дядька-то, и лошадь его тоже помрёт: смотри, шея какая мыльная. Анка замялась и тут же выпрямилась, гордо глядя на ведьмака. — Ну пойдем, дядька. Только я верхом поеду. — Холера... — вздохнул ведьмак. — Ну, верхом так верхом.***
Ледяная вода родника обжигала разгоряченное тело. Геральт с удовольствием нырял в воду и плавал, оставив одежду сушиться на камнях. Родник оказался совсем недалеко от дороги, к западу от Франколара; дети не обманули ведьмака — на том он был им благодарен. Вот уже час он плавал в воде и вылезал обсохнуть и погреться из воды на камнях, а Плотва паслась в тени деревьев, пощипывая нежно-зелёную травку. Он думал над тем, как ему быть дальше. Попав в Туссент по воле судьбы, гоняясь месяцами за бестиями в поисках звонкой монеты, он ушел далеко на юг, побывав в Нильфгаарде и его провинциях. Не сказать что ему сильно нравилось в империи, но за заказы там платили неплохо, да и отношение было худо-бедно нейтральным — это были не кметы, готовые заколоть вилами за торгашество и ощутимые потери для оных. Не он, так кто-нибудь другой. Но тут вопрос вставал боком: разве могут населять чудовища эту сказочную землю, сердце всех виноградников? За недели путешествий он не раз останавливался в корчмах, но доски с объявления кишели всяким бредом. «Отдам щенят породистой суки за монету...», «Найму мордоворота...» или же «Готов сразиться за честь прекрасной...». Да и самым большим чудовищем, попавшимся Геральту за последнее время, был пьяный холоп в корчме, пытавшийся посягнуть на скудное имущество ведьмака. Смех и слезы, да и только. Конечной точкой путешествия должна была стать деревушка Франколар, где Геральт надеялся найти что-нибудь стоящее и не умереть от голода, возвращаясь назад, на север. Он вылез из воды, ступив ногами на горячий камень, и сел спиной к солнцу, чувствуя, как с него испаряется влага. Он был заинтересован в заказах, они были нужны ему, потому как денег оставалось у него лишь на тарелку харчей и жесткую койку в корчме. Натянув портки, ведьмак достал из мешков несколько пустых фляг и наполнил их холодной водой. Окончательно согревшись и отдохнув, он начал одеваться в подсохшую одежду и седлать Плотву. День шел на убыль. Горячий сухой воздух сменялся духотой, смягчаемой легким прохладным ветерком. Ведьмак гнал Плотву рысью, направляясь к деревне. Понемногу поля сменялись небольшими халупами с землей, а позднее начала виднеться и сама деревушка. Пахло дымом, поднимающимся из труб, слышались голоса жителей; безмолвные виноградники сменились громким гомоном деревушки. Проходящие мимо селяне смотрели на ведьмака с интересом, а кто-то и с отвращением, но было ли ему привыкать к такому? Он остановился у корчмы, из которой доносились фальшивая музыка и ругань. Оставив лошадь у стойла, он вошел внутрь, направляясь к корчмарю, стоящему за деревянной стойкой. Таверна была достаточно чистой для того, чтобы унять последние сомнения в том, остаться ли тут; к тому же, она пользовалась немалой популярностью у деревенщины — не возникало сомнений, что можно было бы договориться насчет койки за сходную цену. Деревянные скамьи и столы в зале были отчищены дочиста, а ноги не прилипали к полу, как на других постоялых дворах. Очевидно, руку к порядку приложила женщина, однако корчмарём был мужчина преклонного возраста, сухой, словно щепка. Он ругался с постояльцами, не жалея для них бранных слов. Геральт уселся за свободный стул и окликнул мужика. — Ох, сука, ведьмак! — воскликнул тот, грубо посылая надоедливых пьяниц. — Ты откуда такой высрался-то, достопочтенный? — С севера высрался. Я уж было думал, что чем дальше к югу, тем благовоспитаннее общество, ну с кем не бывает — ошибся. Как дома очутился, — ответил Геральт, сложив руки замком. — Я ищу работу. — Ишь какой умный хер нашелся, — загоготал корчмарь, доставая стакан. — За койку и пожрать на три дня — один флорен. А по работе это не ко мне, походи по деревне да поспрашивай, а то я тебе, может, и жопу подтирать должен? Геральт усмехнулся и полез к кошелю, вытаскивая из него орены. — Жопу я себе и сам подтереть в состоянии, — ведьмак отсчитал монеты и протянул их корчмарю, — но и на том спасибо. Мужик с недоверием посмотрел на монеты, переводя взгляд с них на ведьмака. В его глазах читалось сомнение, очевидно, что таких денег он еще не видел, но боялся выставить себя дураком. Геральт выжидающе наблюдал за его действиями, пока тот не убрал монеты к себе в кошель. — Ну, жрать-то ты будешь, седой? — осведомился корчмарь, наливая брагу посетителям. — У нас вот сегодня уха, вонючая, как портки, но жрать можно. Вечером Филька поросят забьет, будет мясо, но за поросенка возьму поболе того, что ты дал. Выпить тоже имеется, водка есть, есть брага, и эль есть. — Попозже зайду, как поросят забьете. Бывай, мужик. Корчмарь отмахнулся от ведьмака и засуетился у стойки, разливая алкоголь по стаканам и мимо них. Геральт вышел на улицу. Солнце клонилось к горизонту, заливая золотым вечерним светом сухие улочки. Воздух медленно остывал — теперь погода не вызывала дискомфорта и напоминала скорее теплый летний день в Темерии. Народ высыпал на улицы, слышался лай собак и возня скотины. Оглядевшись, ведьмак пошёл по деревне, направляясь к доске с объявлениями.«Заточу вилы и лопаты, возьму снедью. Работаю на совесть. Спросить на хуторе Вячко».
— Хм... Вот осяду где-нибудь, буду лопаты точить. Хоть разживусь. Другие объявления были такими же простыми и незаурядными:«Добрые люди! Отдам 10 ведер забродившего винограда, даром. Заберите только, может, кто брагу будет гнать — не отправлять же в перегной такое добро! Обратиться к Дагане, жене Новака». «Присмотрю за детишками, если вы ещё не слышали — приводите, коль мешают заниматься делом. Возьму едой или деньгами, обратиться к Ратко, кто не слыхал — спросите». «Хотен, сукин сын, если ты не вернёшь денег через три дня — найду, слышишь, сука? Найду и закопаю, эдакий ты собачий выпердыш. Хоть бы перед матерью постыдился! Добрые люди! Ищу ладного мужика, который за монету может начистить рожу!» «Пропала коза по кличке Дщерь. Люблю козочку свою, дойная, серенькая. Убежала скотинка вчерашнего дня вечером. Кто найдет — приведите, уж очень прошу вас, миленькие. Спросите бабушку Рогнеду, накормлю и напою, с пустыми руками не отпущу».
— Блядь… — только и сказал ведьмак, стукнув по доске ладонью. — Что мне, за козами гоняться теперь? Вот ведь... — Мастер ведьмак! — окликнул Геральта женский голос позади. — Хвала Вечному Огню! Мастер ведьмак! Геральт повернулся на голос и увидел перед собой пожилую женщину, не похожую на остальных увиденных им крестьян. На первый взгляд жила она в относительном достатке. Женщина была седовласой, волосы её аккуратно были собраны в тугой пучок на голове. На ней было скромное траурное платье без излишеств, на плечах был накинут платок; держалась она прямо и гордо, но глаза её были полны печали. — Мастер, не откажите женщине в услуге; дочь у меня пропала, уже вторая! Первую нашли подранной неделю назад, а вторая пропала два дня тому назад, не откажите, прошу вас! — из глаз её хлынули слезы, она подошла к Геральту и с надеждой посмотрела ему в глаза. — Не могу я и её потерять! — Бесплатно я не работаю, — сказал тот, чувствуя, как, несмотря на чужое горе, его охватывает радость. Неприятно, ну да что поделаешь. — О деньгах не беспокойтесь! Только разыщите её, прошу вас! — Ну, хорошо. Стало быть, что произошло? — спросил Геральт, скрестив руки на груди. — Нужна любая информация, и чем её больше, тем лучше. — Пойдемте ко мне, в самом деле; вы, должно быть, устали, за столом оно всё равно лучше, чем на улице. Пойдемте, ведьмак, прошу вас... Ведьмак усмехнулся и отправился вслед за женщиной. Он был абсолютно не против того, чтобы съесть что-нибудь, что было бы наскоро сварено не из рыбных потрохов. Это было его последней надеждой на какой-либо заработок, и он даже не хотел торговаться: любые деньги ему были нужны, да и торговаться на чужом горе было как-то совсем не по-людски. Она быстрым шагом шла по улочке, направляясь вглубь деревни, где дома были чуть больше, и люди — чуть богаче, относительно того, что успел увидеть Геральт. Люди словно шарахались при виде её, кто-то начинал перешептываться, а кто-то показывал пальцами. — Чего это они? — спросил ведьмак у женщины. — Холопы, — горько ответила она, кутаясь в серый шерстяной платок. — Считают, что это моё наказание, за то, что я согрешила. — И чем же ты так... согрешила? — За Малой, моей старшей дочерью, бегал сын бедного крестьянина, Креслав. Ладно бы по любви хотел жениться, так по расчету. Отец его, Избыгнев, давным-давно пропил всё до последнего гроша, и живут они теперь в халупе на отшибе. Семейное это у них. Сам он женился на Видане, и ей такое приданое отец собрал, что вся деревня ахнула. Сколько земли с виноградниками, и дом большой, а как та сына родила, так он и сжил её со свету. Так вот они и кличат меня старухой, которая несчастья пожелала. — Понимаю. Значит, ты встала против его воли? — спросил ведьмак, заходя в дом. — Да, встала, — ответила она. — Не губить же мне дочь? Они вошли в просторную комнату, украшенную картинами и растениями в небольших горшках. На полу лежали затёртые ковры, рядом со стенами громоздились антикварные книжные шкафы, примерно такого же возраста, что и шторы на окнах. Посреди комнаты стоял стол с тяжелой столешницей из темного дерева и резными ножками, на котором покоилась ваза со свежими полевыми цветами. Жила женщина достаточно богато и даже имела прислугу, что вызывало некоторые вопросы, не касающиеся дела. — Я так смотрю, ты не из простых людей, верно? — спросил ведьмак, усаживаясь за стол и оглядываясь вокруг. — С кем, в конце концов, имею честь? Женщина сняла платок с плеч и уселась за стол рядом с ведьмаком. Она устало вздохнула и улыбнулась. — Меня зовут Агна, я дочь дворянина, некогда владевшего этой деревней. — А что сейчас? — Сейчас самоуправление, под руководством досточтимого графа, — Агна подозвала служанку и попросила накрыть стол. — От былого остались только деньги и хозяйство. — Тогда понятно, почему Креслав так рвался к вашей дочери, — усмехнулся Геральт, снимая перчатки. — А сейчас что? Агна покачала головой. — Да что может быть сейчас? Ищет, к кому ещё подмазаться. Чего с него взять. Молоденькая девушка отодвинула вазу и принесла поднос со свежим хлебом и вином. Она суетилась и смущенно смотрела на ведьмака, с интересом наблюдающего за ней. Налив вина в кубки, она удалилась, оставив хозяйку и белоголового одних. — Расскажите о том, как это произошло, — начал ведьмак, отпивая вино из простого кубка. — Где нашли тело, в каком состоянии оно было, что видели на месте. Женщина всхлипнула и утерла нос платком. — Нашли её к югу от деревни. Утром, когда крестьяне повели на выпас скотину. Лежала там... лежала... — Агна спрятала лицо в руках и затряслась. Ведьмак терпеливо ждал. Служанка вернулась со вторым внушительным подносом, от которого доносился ароматный запах домашней еды. Она поставила на стол котелок с гуляшом, блюдо с печеными овощами и свежей зеленью, поспешно удалившись за пределы столовой. — Простите, мастер ведьмак. Нашли её подранной, по всему телу такие царапины, будто медведь драл, но клянусь Вечным Огнем, рука была человеческой! Шея порвана. Ох. Порвана была, а сама она белоснежная, как снег, и высохшая. Перепачкана в крови вся, в своей, а в глазах такой... Ужас застыл. Под ней не было ни капли крови. Лежала. Холодная. Белая... Мала, бедная Мала! Какая бестия могла такое сотворить? — Хм. Длинные рваные раны как от когтей. Обескровлена. Застывшее выражение лица, умерла достаточно быстро, но не безболезненно. Помните ещё что-нибудь, Агна? Она утерла слезы и с горечью посмотрела на ведьмака. — Этого мало? — горько спросила она, накладывая тому еду. — Мне очень больно говорить об этом. — Любая деталь может пригодиться. — Знаете... помню. Помню кровь запекшуюся в ушах. Волосы мокрые от неё были. Ведьмак задумался. — Когда она ушла? Куда она отправлялась? — Они часто ходили с сестрой в рощу, это недалеко. Пошли по вечеру, с сестрой. А вернулась только Веселина. Зареванная, слова сказать не могла. Чудовище, говорит, утащило сестру в лес. Вот... Вот и побежала она домой, со страха... Ешьте, мастер ведьмак. — Я знаю, с кем столкнулась ваша дочь. И, чтобы не злоупотреблять вашим гостеприимством, скажу сразу: я не уверен, что вторая ваша дочь до сих пор жива. То, с чем они столкнулись, это нечто иное, как брукса или, в худшем случае, альп, но что они делают так близко от большой деревни — вопрос, на который я не могу дать ответа. Пока что. Агна горько всхлипнула, отпивая вино. Повисло молчание. Ведьмак смотрел на еду без какого-либо желания есть. — Но вы можете хотя бы попытаться? — вдруг сказала женщина. Геральт кивнул. — Тогда поговорим о награде.***
Солнце почти зашло за горизонт. Геральт ехал на Плотве по узкой тропинке, ведущей к месту, где нашли тело девушки. Агна точно описала, как найти это место, так что у Геральта не возникло никаких трудностей с его поиском. Она оказалась очень рассудительной и сильной женщиной, и лишь одна деталь не давала Геральту покоя в этом деле. Прибыв на место, он спешился и осмотрелся. След от тела был едва уловим, но запах некогда пролитой крови явственно ощущался. Вокруг места, где лежало тело, было множество следов, оставленных селянами, и как бы Геральт ни силился высмотреть чьи-нибудь ещё, у него ничего не получалось. — Зараза. «Легенды гласят, что брукса охотится по ночам за привлекательными юношами, а поймав свою жертву до капли высасывает её кровь. Вампирица совершенно бесшумно передвигается во тьме, поэтому её нападение всегда является неожиданным...» Ладно, поищем дальше. Ведьмак уселся на траву, вынул из седельной сумки сундучок с эликсирами и неохотно взял в руки темную скляночку, почти черную в скудных лучах скрывающегося солнца. «Черную кровь» ведьмак не любил не только из-за омерзительного вкуса, но и из-за обстоятельств, в которых её приходилось принимать. Однажды, на севере, он уже получал заказ на бруксу, но ничего хорошего ни для ведьмка, ни для бруксы это не сулило. Однако безопасность бы не помешала в этой ситуации, потому что он не был до конца уверен, с кем ему придётся столкнуться. Откупорив бутылёк зубами, он одним глотком осушил содержимое склянки и отбросил её в сторону, чувствуя во рту невероятную горечь. Вторым эликсиром была «Кошка». Ведьмак убрал снадобья, потоптался на месте и уселся на колени, ожидая, когда эликсиры начнут свое действие. Он чувствовал, как изменяется ритм биения сердца и старался поддерживать ровное дыхание, чтобы голова не пошла кругом. Спустя пятнадцать минут он почувствовал, как тепло приливает к лицу и открыл глаза. Тёмная чаща предстала перед его глазами как на ладони, и он отправился искать следы вглубь леса, ступая по плотно вытоптанной тропинке. Следы больших сапогов, следы босых детских ног, следы копыт, следы женской обуви, следы, следы, следы... Геральт остановился и принюхался. В воздухе пахло кровью, но не человеческой. Кровь была теплой — возможно, волки загнали лань, как это обычно бывало в лесах Темерии. — Но тут же не водится волков, — пробурчал под нос ведьмак, — интересно... Он медленно двинулся вперед, стараясь как можно тише идти через бурелом, следуя за едва уловимым запахом крови, доносившимся из рощи. Он шёл, беззвучно ступая по лесу, сжимая в руке клинок, окованный серебром. Ведьмак далеко отошёл от тропинки, ведомый запахом чьей-то добычи. Запах становился явственнее: он уже мог различить запах потрохов и мокрой шерсти. В паре метров впереди он услышал урчание и жадное чавканье. Двое. Медленно ходят вокруг жертвы и объедают её. Появился запах застарелой крови и смерти: это место было чьим-то логовом. Ведьмак подошёл ближе и пригляделся: тушей занимались две молодые бруксы; они не только пили кровь, но и с жадностью поглощали её мясо. — Холера. Вижу, не только скот они таскают... Геральт вышел из-за кустов, направляясь к тварям. Раздалась мелодичная трель, и одна из них резко повернула голову в сторону ведьмака, громко завизжав и припав на четвереньки. Вторая мгновенно растворилась в воздухе, пропав из виду. — Убирайся, — проскрипела брукса, слизывая кровь с рук. — Убирайся или закончишь, как она. Как все они. У тебя есть шансы, ведьмак. Уйти отсюда целым. Я не так часто бываю такой щедрой. — Хочешь поспорить, что я уйду отсюда с вашими головами? — спросил ведьмак, оскаливаясь. — Ладно бы скотину таскали, но вы же без людской крови долго не протянете, вы зависимы от неё. Правда? Откуда вы тут вообще взялись? Брукса истерично захохотала, поднимаясь на ноги. С её лица капала теплая кровь, скатываясь по обнаженному телу. Она игриво смотрела на ведьмака, не меняя обличья, и облизывалась. — Хочешь поспорить? Будь по-твоему. Геральт почувствовал, как в его плечо впиваются мощные зубы. Боль на мгновение ослепила; он пихнул локтем бруксу, подошедшую сзади, в живот, пытаясь её оттолкнуть от себя. Вдруг, та захрипела и упала на колени, хватаясь за горло. От неё исходил смрад, она хрипела и извивалась, сблёвывая на землю кусочки мяса и сгустки испитой крови. Геральт взмахнул мечом и отсек умирающей голову, которая покатилась по вытоптанной поляне вниз, туда, откуда он пришел. Вторая брукса истошно завизжала, так, что листва деревьев едва не начала пригибаться. Ведьмак выхватил бомбу и швырнул её в сторону визжащей бестии. Послышался хлопок, и визг прекратился, сменившись режущим звоном в ушах. Геральт отпрыгнул в сторону, высматривая бестию. «Лунная пыль» не дала ей обратиться полностью, и она летела в его сторону, раскрыв свою безобразную пасть. Он парировал удар когтей, которые со скрежетом прошлись по лезвию меча. Ведьмак кружил вокруг поляны, отражая удары, приходящиеся по нему, ожидая момента, когда та будет наиболее уязвима. Она знала, что его кровь ядовита, поэтому единственной её целью была смерть противника, что несколько упрощало задачу. Ведьмак подорвал ещё одну бомбу, на этот раз попав рядом с бруксой. Тусклая вспышка ослепила его на мгновение, и сизый дым разнёсся по поляне. Это несколько ослабило её, давая преимущество нескольких минут, за которые ведьмак мог стать охотником, а не добычей. Он перешёл в мощное наступление, нанося рубящие удары по конечностям бруксы, намереваясь лишить её единственного оружия. Он раскрылся, в надежде, что бестия подойдет чуть ближе к нему, и уступил ей. Жажда пролитой крови стоила бруксе многого. Подпустив её к себе, он принял молниеносный удар когтей на правое плечо, уводя меч вниз. Траектория пришлась по брюху твари; ведьмак попал по цели. Брукса упала на колени, хватаясь за потроха, которые повалились из её распоротого живота. Они истошно захрипела, захлебываясь чужой кровью и ничком повалилась на землю, орошая её своей собственной. Геральт гневно сплюнул на землю и прикоснулся к плечу, из которого текла кровь. — Вот сука, — выругался он, прижимая к ране тряпку, найденную среди многочисленных останков. — Чтоб вас черт побрал! Он вытащил из-за пояса кинжал и принялся отрезать голову бестии, слепо смотрящей зелеными глазами в ночное небо. Дочь Агны искать не имело смысла, она наверняка была одной из всех этих многочисленных жертв, останками лежащих на сырой лесной земле. Он решил принести несчастной трофей, чтобы та знала, что её дочь отомщена. Что-то внутри Геральта перевернулось: та самая деталь, не дававшая покоя с самого начала задания. Бруксы в течении долгого времени таскали скот и людей, а роща с их логовом находилась в считанных минутах езды от деревни. Быть такого не могло, чтобы хоть кто-нибудь из селян не наткнулся на этот могильник и не попытался ничего предпринять. Под ногами стелился сизый туман. Дым от бомбы рассеялся достаточно давно, стоило только приглядеться, чтобы понять, что он был каким-то ненастоящим. Ведьмак вытащил меч, удерживая отрезанную голову за волосы. — Зря ты так, ведьмак, — послышался негромкий голос позади него. — Я любил её, а ты... Что взять с тебя. Человек. Ведьмак обернулся, но не увидел ничего, кроме тумана. — Покажись! — рявкнул он. — Кто ты? Тихий смех стелился вокруг него вместе с туманом. Ведьмак осматривался вокруг, держа меч перед собой. Но никто не вышел к нему. — Обещаю тебе легкую смерть, ведьмак. Чтобы перед смертью ты понял, какое ты животное. Геральт обернулся на звук голоса, и в его глазах резко потемнело. Он упал на колени, выронив меч; он пытался сохранить сознание, но темнота быстро обволакивала его и утягивала всё глубже. — Интересно ты закончишь свой Путь, ведьмак.