Юго-восток от Франколара, крепость Тесхам Мутна, 921 год.
Кошмар был душным и голодным. Он раз за разом пережёвывал ведьмака и выплёвывал его в полусознательное состояние, где тот улавливал чьи-то образы. Ему снилось, что он лежит на алтаре в том самом злополучном лесу и не может пошевелиться, пока его с диким смехом объедают бруксы. Геральт что есть сил бранил их, вертел головой и плевался, но это лишь сильнее раззадоривало их. На большее в этом кошмаре он не был способен. Брукса, которая умерла от его руки первой, держала голову в руках возле ведьмака, и голова кусала его, разрывая зубами плоть. Вторая, используя тупой кинжал и столовую вилку, пыталась вспороть ему брюхо. «Потроха не трогай, сука!» — заорал ведьмак и ударился головой о крепкие стальные прутья. В помещении, где он находился, стоял полумрак. Пахло кровью и дерьмом, были слышны голоса и утробное рычание. Геральта накрывала слабость, он чувствовал себя беспробудно пьяным. Картинка перед глазами двоилась, тело била мелкая дрожь, а голова шла кругом. Он постепенно приходил в себя, осознавая всю плачевность своего положения. Память подводила его, он помнил лишь невнятные отрывки происходившего. Вот он, стоит на поляне, сжимая в руке волосы бруксы, вот его волокут к черту на куличики, а вот... — Холера, — тихо прохрипел он, просовывая лицо между прутьев. Он висел в клетке, приподнятой над каменным полом на несколько метров. Вокруг он слышал копошение и звон натянутых цепей. Геральт не мог вспомнить, как именно оказался в клетке, с какой целью его держали в ней и как долго он тут находился. Ведьмак ощутил тепло, которое привело его в ужас. Штаны были мокрыми и теплыми, сильно приставая к ногам. Он поморщился, предвкушая для себя пренеприятнейшие открытие, пока не увидел, что медленно истекает кровью из умело оставленных по телу насечек. Животный ужас охватил Геральта, и тот дернулся, чувствуя, как лопаются корки засохшей крови на ранах. Сверху, прямо над его головой, раздался душераздирающий вопль. Затряслись звенья цепей — клетка висящая сверху, затряслась. При попытке разглядеть что-либо сверху Геральт увидел лишь массивные руки существа с безобразно длинными обломанными когтями. Оно билось и неистово рычало, раскачивая клетку. Под ним, внизу, раздалось слабое бурчание. Сейчас он чувствовал присутствие как минимум трех существ в пустом зале, включая себя. Ведьмак осмотрелся. На руках болтались кандалы, пристегнутые к прутьям клетки. Он попытался сфокусироваться и применить на веревке под кандалами Игни. Затекшие пальцы не слушались его, и когда у него наконец получилось сложить пальцы в подобие знака, ничего не произошло. — Блядь! — выругался ведьмак, лязгая цепями. — Блядь! Сверху послышался истеричный смех. Цепи звенели, с потолка сыпалась каменная крошка и пыль. Заключённое в клетке существо пребывало в абсолютном восторге, наблюдая за действиями ведьмака. Геральта этот факт не радовал. Геральта не радовало в этой ситуации абсолютно ничего: он был закован в кандалы из двимерита, заперт в клетке, висящей над землей, и истекал кровью, по собственной глупости — всё сильнее. — Эй ты, сверху! — хрипло гаркнул Геральт, высовывая лицо за прутья. Речь ведьмака была несвязной, словно тот оказался после длительного запоя заключенным под стражу в казематах. Чувствовал он себя, при этом, ничуть не лучше. — Я-я? — протяжно откликнулось сверху существо, заливаясь смехом. — Я-то что? На себя посмотри! Геральт ощерился. — Как отсюда выбраться? — спросил он у сидящего в клетке, заглядывая наверх снова. — Как? Выбраться хочешь? — наигранно спросила бестия, высунув безобразную морду через прутья. — Ты слушай, брат, слушай. Слушаешь? Я тебе по секрету скажу. Так что, слушаешь? Хуй тебе! Ха-ха-ха! Ху-у-й! Стены зала задрожали от гомерического хохота заключенного. Он раскачивался в клетке и издавал хрюкающий истеричный смех, искренне веселясь. Только Геральт не находил в этом абсолютно ничего смешного. Его это злило, и он чувствовал, как начинает закипать. — Ты кто, блядь, вообще такой? — прохрипел ведьмак, обращаясь к безумцу. — Антенор Меггиль Ротбальд Аллопеус Гильом, — гордо провизжала бестия. — Но для тебя просто Ротбальд. Как ты пахнешь! Клянусь Предками, я бы осушил твое тело до капли! До капли! До послед-а-а! Пос-лед-ней капли! — А вот ху-у-й тебе! — передразнил ведьмак, оскалившись. — Знаешь, что я делаю с такими, как ты, а? Знаешь, чему я посвятил всю свою жизнь, ты, хер? Бестия дико зарычала, срываясь на хохот. — И что же, что же ты делаешь? Скажи, хочу, всенепременно хочу знать! — Разрубаю на кусочки и закапываю в землю, при большом желании могу и могилу обоссать! Что сделал бы с превеликим удовольствием в твоем случае! Бестия загоготала. Снизу донесся оглушающий рёв, здорово сотрясший стены подземелья. Надоедливый сосед замолчал. — Да заткнитесь вы оба! — прорычало существо, содрогаясь в клетке. — Заткнитесь! Я порву вас обоих, видят боги, существующие и не существующие, — о, как я хочу пролитой крови! Ротбальд, заткнись! Белоголовый, прошу тебя, умри тихо, не провоцируй этого безумца, он безумен дольше, чем ты ходишь по этой земле! Сверху снова раздалось хрюканье. Бестия шипела и билась в клетке. — Ну что же ты, что же ты, Эмиель, гордый оплот всего нашего несуществующего кодекса, ныне ходящий по этой земле... Ну что же ты такой... Скучный! Фу! Человек висит прямо над тобой, кровь капает на землю, ты слышишь каждый удар капли, я знаю, о-о-о, ты слышишь, ты чувствуешь, какая она сладкая, ты чувствуешь и хочешь её попробовать, да-а? Снизу раздалось утробное рычание. Цепи тихо заскрипели. — Я не кусок мяса! — зло рявкнул Геральт, обращаясь к заключенному в клетке. — Посмотри вокруг, остолопина! Посмотри и узри, сколько тут не таких кусков мяса, как ты сам! — бестия вновь принялась ржать и, шумно сглотнув, продолжила. — Сначала я выпью тебя, а потом примусь за малютку-Региса, я выпью вас, а потом отправлюсь пить больше, и больше, и больше, да-а... — Да я скорее сойду с ума и подохну в этой клетке, чем дам тебе прикоснуться к себе, отребье, — прорычал голос снизу. — Если, конечно, не доберусь до тебя первым... Визг бестии был такой силы, что у Геральта заложило уши. Ротбальд кричал и бился, чертыхаясь и захлебываясь рёвом. Ведьмак устало вздохнул и уселся в клетке, насколько ему позволяла возможность, свесив ноги через прутья. Его клонило в сон, и он прикладывал немалые усилия для того, чтобы оставаться в сознании. Ни разу за всю свою жизнь он не мог себе представить, что закончит так — сидящим в клетке, запертым в одной тюрьме с безумцем и хрен его знает кем. Он болтал ногами, чувствуя, как ноют затекшие руки. Выхода из этой ситуации он не видел. — И как ты попал сюда, ведьмак? — устало прохрипела бестия снизу. — Убивал чудовищ бы себе где-нибудь в другом месте. Бестия сверху вела громкий монотонный диалог сама с собой, раскачиваясь в клетке. Ведьмак устало приоткрыл глаза, приложившись лбом к железному пруту, и заговорил: — Я приехал в деревню Франколар... Э-э, когда? Эй, снизу! Когда меня принесли? — спросил ведьмак, глядя вниз. Ответом последовал смех. Безумец подхватил его, заходясь истерикой пуще прежнего. — Ты действительно считаешь, что я веду счет дням, проведенным тут? — осведомился тот, сдерживая дрожь. — Я получил заказ на бестий, убивших двух дочек дворянки. Бестиями оказались две молодых бруксы, которые и убили девушек. Я нашел их в лесу под Франколаром, и... — О-о-о-о! — восторженно просипел безумец. — Кмела и Гелариона-а, о-о-ох, разрази меня гром! Ой, посмотри на себя, ты до сих пор жив, какое счастье! Хагмар был недоволен, о-как Хагмар был недоволен! Уби-ил, сука, убил девочек, а как Хагмар их любил, как опекал, о-о-о! Снизу донесся смех. Геральт снова прислонился лбом к прутьям, прикрывая глаза. — В одном я согласен с этим безумным отродьем, — сказал Регис, дергая кандалы. — Ты попал в такую переделку, какая могла тебе присниться только в самом кошмарном сне. — ...поэтому я выпью его, а потом тебя, Регис, выпью, сожру, я голоден, как же я голоден! Обглодаю кости, выем глаза, все до последней капли, а-а-а! — безумец начал исходить судорогой, расшатывая клетку. — Выпью! Хагмар любит Меггиля, Меггиль брат Хагмару, поэтому я буду первым, кто покусится на остатки твоей крови, хрен ты эдакий — а у тебя её ещё много, уж проверь, ха-ха-ха! Я! Я-я! Я выпью! Я! Доберусь! Я! Я! Я! Раздался протяжный крик. Бестия раскачивалась в клетке и ревела. С потолка сыпалась каменная крошка. Руки, натёртые кандалами, кровоточили; и без того обезумевший от жажды окончательно взбунтовался. Он визжал и трясся, он бился о прутья, раскачиваясь всё сильнее. Снизу послышался измученный вопль. Сидящий в клетке внизу сотрясался и ревел, звенья цепей лязгали и звенели. Геральту стало жутко, но, связанный и обессиленный, он мог лишь сидеть и терпеть свою немощность, прикрывая глаза от досаждающего крика. Клетка сверху раскачивалась всё сильнее, безумец кричал, не жалея на то ни сил, ни голоса. Ведьмак тихо мычал, надеясь на то, что всё это сумасшествие оборвется так же быстро, как и началось. Но всё было только впереди. Раздался лязг и пронзительный скрежет. Звенья цепи, удерживающие клетку, лопнули, и та полетела вниз, повредив механизм. Клетка безумца упала прямо на клетку второй бестии с оглушающим грохотом. На мгновение стало тихо, был слышен лишь болезненный хрип из переломанных клеток. Геральт встал и высунул лицо из-за прутьев, чтобы посмотреть на то, что происходило снизу. Вновь раздался оглушающий рев. Из покореженной клетки выбралось нечто антропоморфное в изодранной грязной одежде. Оно было чуть выше обычного человека, с безобразным лицом, торчащими зубами и носом, напоминающим поросячий пятачок. Руки бестии были скованы, она хаотично носилась по темнице и визжала, пытаясь снять кандалы. — Выбрался! Да-а, выбрался, ох я тебе, я тебе, наконец-то! Да! Бестия пропала из виду. Геральт хаотично вертел головой из стороны в сторону, но не видел ничего, кроме исковерканных клеток и редких свечей, горящих внизу. Адреналин, попавший в кровь, сильно взбодрил его. Он топтался на месте и внимательно слушал, всматриваясь в полумрак. Тишина. Он слышал своё дыхание, слышал тихий хрип внизу, но куда пропала вторая бестия, ведьмак не видел. Раздался металлический скрип и визг. Геральт почуял, как нечто зашевелилось внизу. Через мгновение к нему уже нёсся грязного цвета туман, заходящийся хохотом. Ведьмак инстинктивно пытался увернуться, чувствуя, как раны начинают кровоточить. Бестия завизжала и остановилась, вцепившись в клетку когтистыми пальцами. Она ползала по ней, словно паук, капая слюной прямо на ведьмака. Сейчас она ещё меньше напоминала человека. Безумец лязгал челюстями, но никак не мог пробраться внутрь клетки. Он негодовал и тряс её, крепко вцепившись безобразными лапами в прутья. Геральт матерился и тщетно пытался высвободить руки. Бестия сползла ниже и, издав многострадальный стон, впилась ведьмаку в запястье, торчащее наружу. Ведьмак почувствовал, как холодеет его рука и как дрожит смердящая туша над ним. — Уйди, сука! — крикнул он, пытаясь сбить ногой бестию с клетки. — Уйди, блядь! Ротбальд застонал он удара, который пришёлся ему прямо в живот. Он снова захохотал, заглядывая между прутьев. — Ха-ха-ха-ха! А что? ЧТО ты можешь сделать? Ты бы знал, какой же ты вкусный, ведьмак, о-о-о, какой же ты сладкий, какой... Снизу донесся хрип. Безумец дёрнулся в сторону звука и завизжал от восторга. Он обратился в туман, ступив на каменный пол. Ведьмак упал на колени, чувствуя, как по руке струится горячая кровь. — Малютка Регис, ох, как же я мог забыть про тебя! — проскрипел тот, облизывая выступающие клыки. — Нет, душа моя, ты сегодня будешь моим главным блюдом, тебя я испью первым, о-о-о... Бестия приблизилась к клетке и отшвырнула оставшуюся часть своей, от лежащей внизу За скрежетом металла об камень последовал вопль, полный разочарования. Геральт поджал ноги, пытаясь максимально втиснуться в клетку, которая теперь казалась ему оплотом безопасности. Ротбальд хаотично бегал по подземелью и рычал. Он искал новую жертву и был напряжен до предела. Испив крови, он вошел в настоящий охотничий азарт и даже не думал отступать от намерений. Ротбальд был безумен, а Геральт мало помалу разочаровывался. «Черная кровь» выводилась из организма не меньше четырех дней, а поскольку злосчастный ублюдок отлично себя чувствовал и пребывал в состоянии эйфории, он понимал, что находится тут по крайней мере не меньше оных. Геральт услышал шаги, переходящие в бег. Ротбальд повернулся на шорох и зарычал, бросаясь вперед, на туман, обступивший его со всех сторон. Из тумана выступила фигура второй бестии, в изодраной одежде и порванным боком. Она кинулась на безумца, вонзая когти в хребет и впиваясь мощными зубами в плечо. Ротбальд заревел, скидывая с себя чудовище с окровавленной мордой. Регис зашипел, обнажая клыки. Безумец лишь захохотал в ответ и кинулся на него, заваливая на пол. Они покатились, ревя и кромсая друг друга, а Геральт лишь выглядывал из-за прутьев, наблюдая за битвой. Робальд вырвался и стремительно пронёсся вверх, истерично хрюкая. Вслед за ним рванул Регис. Они сцепились в воздухе и полетели вниз, пронизывая друг друга и рассекая плоть. Ротбальд впился зубами в плечо Региса, втягивая в себя кровь, а когтями нещадно полосуя спину. Они повалились на пол, и безумец отшвырнул от себя противника, обращаясь в туман и подбираясь к клетке. Он вцепился в прутья, передвигаясь по поверхности клетки, посмеиваясь и капая окровавленной слюной вниз. От бестии исходил смрад. Из пасти несло кровью и сырым мясом, а от тела пахло потом и грязью. Глаза его блестели от маниакального желания, а тело всё ещё била лихорадочная дрожь. — Регис отдыхает, Регис будет десертом, а ты, — он затрясся, облизывая руку ведьмака, — ты будешь первым, о-о, первым горячим блюдом! Да-а, даже не могу определиться, кто из вас вкуснее, о-о-о.. — Иди на хер! — прошипел ведьмак, дергая руками. Слева от Ротбальда промелькнула тень, и через секунду его молнеиносно сорвало с клетки. Регис обрушил его на пол и принялся кромсать того когтями, разрывая плоть. Безумец визжал и метался, но Регис не отступал: он методично рвал на куски замешкавшегося вампира. Когти входили в тело, словно нож в масло; от запаха крови у Геральта кружилась голова, а к горлу подступала тошнота. Регис встал с Ротбальда, перестав прижимать того к полу. Лежащий, буквально разорванный на куски лишь тихо скулил, хватаясь руками за распоротое брюхо. Регис ходил вокруг него кругами и слизывал кровь с рук. Ротбальд хрипло смеялся и выл; должно быть теперь он не был уверен, что «десертом» станет его собрат. Он гладил своё обезображенное тело и смеялся, облизывая капли крови с губ. Регис выждал, внимательно глядя на тело, и, оскалив зубы, бросился на него. Подземелье задрожало от крика, пока тот, в конце концов, не затих. Ведьмак открыл глаза и прислушался. Было предельно тихо, так, словно бы он остался абсолютно один. Но он всё ещё чувствовал присутствие второго. Издалека послышались звуки голосов и топот многочисленных ног. Геральт дернулся в сторону шума, исходящего сверху. Со скрипом двери распахнулись, и несколько фигур начали спешно спускаться в подземелья. Совсем недалеко раздались крики и Геральт увидел четверых, облаченных в черные доспехи. Тут же на клетку кинулась вторая бестия, и вцепилась зубами в запястье. Ведьмак зачертыхался, пытаясь вырваться, но чувствовал, как сознание покидает его. Он грузно осел на колени и, в последний раз взглянув перед собой, погрузился в кошмар, где его уже ждали бруксы.***
Пахло сыростью и травами. Первая ассоциация, связанная с пробуждением, была приятной. Тело охватывала легкость, что тоже было приятным. Под спиной было что-то мягче скамьи — и это было несказанной радостью до тех пор, пока ведьмак не открыл глаза. Голову сдавили тиски горячей боли, и его повело в сторону: подземелье совершило кульбит перед его глазами, и, перевернувшись вместе с ним на бок, Геральт бурно сблевнул на каменный пол, чувствуя, как желудок прилипает к горлу. Он содрогался и изрыгал из себя желчь, резко пахнущую травами. Закашлявшись до черных точек перед глазами, он обрушился на лежанку, трясущимися руками закрывая мокрое лицо. Казалось, что его проткнули тупыми копьями и долго обжаривали на вертеле, после чего бросили в холодный погреб. Тело била дрожь, он казался себе мертвенно холодным. Ведьмак вновь решился открыть глаза. Боль стала чуть слабее, и он посмотрел на свои руки. Они были аккуратно перебинтованы и отмыты, однако тремор был похлеще, чем у портового пьяницы. Тщетно попытавшись унять дрожь, Геральт попытался сесть, о чем быстро пожалел. Голова вновь закружилась, и он согнулся пополам, низвергая себе под ноги желчь. — Ничему жизнь не учит, м-м-м? — насмешливо осведомился голос из соседнего угла. Геральт измученно посмотрел в ту сторону, откуда исходил столь неприятный громкий голос. — Ты кто, блядь? — просипел он, вытирая рот непослушной рукой. Ладонь коснулась бороды. В потрепанном кресле напротив сидел мужчина средних лет и держал в руках книгу. Волосы были короткими, черными, как смоль, небрежно зализанными в разные стороны. Лицо украшал породистый горбатый нос, бакенбарды были всклокочены, а глаза хитро смеялись, глядя на прискорбнейшее из зрелищ. — Ну-ну, как грубо, в самом-то деле, — отозвался незнакомец. — Я спас тебя ценой литра крови, а ты... — Ох, сука... — прошипел ведьмак и резко встал. Комната молниеносно пронеслась перед глазами, за чем последовал оглушительной силы удар по голове, и ведьмак снова погрузился в сон, на этот раз — без кошмаров. Он открыл глаза и замычал, дрожащими руками касаясь головы, перемотанной повязкой. Место, на которое так не кстати пришелся пол, пульсировало изнутри. Страх смерти понемногу овладевал им, несмотря на то, что за ним приглядывали. Он снова предпринял попытку встать, но его с силой вдавили в лежанку. — Пожалуйста, побереги себя, — вновь отозвался голос сквозь толщу воды, — в таком состоянии ты можешь разве что навредить себе. — Угу, — буркнул ведьмак, держась рукой за голову. — Где я? Кто ты? — Мое имя Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой, и я, как ты мог догадаться, представитель расы высших вампиров в этом чудном мире. Проще сказать — я реликт, как вы это называете. У меня для тебя прискорбнейшие новости, ведьмак. После твоей встречи с полом у тебя образовалась гематома, которую я смог удалить, но я не смог остановить кровотечение. Нехватка знаний, но! В ином случае ты умер бы гораздо быстрее. Геральт захрипел и попытался сесть, но его снова осадили. — Я читал, что ведьмаки умеют варить эликсиры для разных ситуаций. Знаешь какой-нибудь, который сможет спасти тебе жизнь за пару часов? Ведьмак кивнул. Перед глазами все превращалось в сплошную мазню. Он сглотнул вязкую слюну и захрипел: — «Ласточка». Одна унция алкагеста, шесть ласточкиной травы, четыре унции белого мирта, пять унций вытяжки из мозга утопца.. Регис подскочил с места и подошел к котелку, разводя огонь. — Ну и дрянь же вы пьете, ведьмаки... Геральт поморщился и закрыл глаза, в то время как Регис шустро носился по подземелью, гремя банками. Смерть уже не казалась совсем уж плохим выходом из положения.***
Геральт сидел на краю кровати, ощупывая короткие волосы. Было непривычно без конского хвоста, но кровь, спекшаяся на волосах, не дала никакой возможности распутать их, потому, не долго думая, ведьмак срезал с головы волосы вместе с коркой, повисшей на прядях. Он задумчиво смотрел на стакан с лекарственной дрянью, приготовленной руками вампира. Уже неделю он находился в заточении подземелья и, чудом не померев при этом, испытывал некоторое подобие благодарности за то, что Регис оказался умелым травником и не оставил его заключенным в клетке. Как выяснилось позднее, Региса всё равно ждала бы смерть за убийство собрата, пусть даже в такой ситуации. Натворить дел он успел изрядно, а в темнице лишь ждал часа своей смерти. Неясными оставались лишь его мотивы. — Геральт, — вдруг сказал Регис, откладывая книгу, — я думаю, что не стоит говорить о том, что мы оказались, как это у вас говорится... Ведьмак усмехнулся, почесав подбородок. — В полной жопе, так это у нас говорится. — Да, именно так. Поэтому, выбор у нас невелик. За мной, и за тобой в том числе, будет идти охота. Точнее, она уже в самом разгаре. Потому, я предлагаю тебе следующее. Геральт залпом осушил стакан со смердящим отваром и поморщился. — Я весь внимание. Регис замялся. То, что он собирался сказать, не нравилось ему, и при иных обстоятельствах он не стал бы так поступать. Но обстоятельства другими не были. — Хагмар хочет крови. Твоей и моей. Тот безумец, в Тесхам Мутна, действительно был братом Хагмара, несмотря на то, что был абсолютным образом сошедшим с ума, Хагмар любил его. А те, две прекрасные бестии, которых ты так безжалостно изрубил в лесу... — Регис, не злоупотребляй... — К слову, Геральт: меня невозможно убить. Если ты попытаешься — я регенерирую. Ты сможешь попытаться снова позднее, но вряд ли я буду столь любезным и предоставлю такую возможность. Мы — высшие вампиры, разумные существа, и такого, как я, может убить лишь такой же... как я. Даже не пытайся, прошу, иначе для всех это закончится плачевно, — он умоляюще посмотрел на угрюмое лицо ведьмака. — Так вот. Выход есть один: нам нужно подобраться к Хагмару первыми, чтобы в последствии у нас была фора для побега. Ведьмак вздохнул и уставился в пол. Идея кинуться напролом его никаким образом не радовала, но и умереть в душном подземелье, опрометчиво кинувшись на бессмертного, тоже не казалось вселенским абсолютом решения проблем. — Другого выхода, как я понимаю, у нас нет? Регис засмеялся, вставая с кресла. — Нет, дорогой друг, выход, конечно же, есть. Мы придем в Тесхам Мутна, и сотни моих собратьев станут свидетелями жестокой, но справедливой расправы. Выбор исключительно за тобой: но на твоем месте, я без колебаний выбрал бы первое. — А в чем подвох? — спросил Геральт, вертя в руках пустой стакан. — С какой это стати тебе быть таким самоотверженным и благородным? Я не забыл, что ты сделал в крепости. Вампир вновь засмеялся, обнажив зубы. — Ну-ну, Геральт. Ничего не бывает просто так. Я попрошу тебя об одной услуге, в будущем; не обещаю, что она тебе понравится, но отнимать жизнь у тебя или кого-либо ещё я не стану, — он протянул руку ведьмаку и выжидающе уставился на него. — По рукам? Ведьмак тяжело вздохнул и пожал руку. — По рукам.