Государство Редания, несколько лет спустя.
Noisia – Kat's Theme
Он стоял на берегу реки и смотрел вдаль. Понтар был синим и бушевал под порывами ветра, отражая в себе свинцовые тучи; становясь не рекой, а бушующим морем. Плащ его вздымался под порывами ветра, и он сильнее кутался в него, пытаясь услышать, о чем ему говорил ветер. Но язык свободы ему был понятен и без слов, даже на том говоре, которого он не понимал. Время бежало быстро, и теперь ему было трудно сказать, сколько он вот так вот простоял на глинистом берегу, вглядываясь в взволнованную реку. Это место дарило ему умиротворение, и вот уже третью весну к ряду он приезжал сюда, отправляясь с зимовки на заказы, дожидаясь, когда начнут цвести белоцветы. Правда оказалась слишком горькой для того, чтобы просто так с ней смириться и отпустить. Погрузившись в глубокие раздумья, он и не заметил, как ему на плечо легла рука. Он вздрогнул, поворачиваясь спиной к реке. — Пойдем, Геральт, — сказал Лютик, отступая назад, — ты тут уже час стоишь. Ведьмак огляделся вокруг. Под цветущей ивой рассыпалось белое полотно крупных белоснежных бутонов. Он улыбнулся, глядя на цветы, ощущая глубокую печаль, которая никак не покидала его. — Ты не виноват, Геральт, — с горечью сказал трубадур, накидывая на голову капюшон плаща, — судьба сложилась так и никак иначе. Хватит тебе. Не думаю, что она бы обрадовалась тому, что ты, выживший и здоровый, а такой печальный. — И все равно она нам помогла, — тепло улыбнулся Регис, — нам стоило бы поучится у нее стойкости духа. Куда уж нам до нее, безвольным тварям дрожащим. Белоголовый еще раз внимательно посмотрел на иву и тяжело вздохнул. Они вышли с берега на цветущий луг, подзывая к себе лошадей. Оседлав их, они двинулись вперед, и дорога их некоторое время проходила в абсолютном молчании. Но ведьмак знал, что разговоры будут ладиться со временем, стоит только подальше отъехать от пологого берега и отпустить все то, что так тяготило душу. — Я сочиню про ваши приключения балладу, — вдруг сказал Лютик, мечтательно прищурив глаза, — это будет эпохальным произведением. Геральт поморщился. — Может, не надо? — Как это не надо? — возмутился бард. — Еще как надо! Это произведение войдет в историю! И я! Ну, и вы. — Геральт, дорогой друг, — иронично пропел Регис, свесившись с седла, — это нонсенс, отказываться от столь щедрого предложения. Кто тебя еще сможет так увековечить в памяти людей? — Такую память, Регис, — процедил тот, — я предпочел бы стереть самому себе и никогда, и уж тем более ни при каких обстоятельствах, не вспоминал бы, если бы мог. Вновь повисло молчание. Лютик был сконфужен поспешно вынесенным на обсуждение предложением и молчал, глядя на тропу. Регис задумчиво разглядывал поводья, туже затягивая короткий хвостик черных волос на затылке. Геральт подгонял лошадь, отпивая из фляги крепкого пойла, чувствуя, как тепло растекается по всему телу. — Так зачем же мы отправляемся в Офир? — с интересом спросил Лютик, подгоняя лошадь. — А почему бы, собственно, и нет? — удивленно спросил Геральт. — Там тепло. — Там есть богатый человек, который очень любит поэзию, — вставил Регис, искоса поглядывая на барда. Лютик оживился, и Геральт язвительно усмехнулся, предвкушая реакцию Наариса на назойливого, словно банный лист, барда. — А вообще, — сказал ведьмак, — какая разница — куда? Дорог неисчислимое количество. Ты никогда не можешь знать, куда тебя заведет та или иная тропа. Наверное, в этом и есть смысл свободы, так? Они подгоняли лошадей, уходя куда-то вдаль, скрываясь за горизонтом и растворяясь в нем черными точками. А их провожала взглядом черноволосая девушка, стоящая среди полей, с белыми цветами в волосах, словно хрустальными гроздьями свисающими с тугих черных кос.