Весь этот джаз

“Солнце освещает наш день...” Марианна слегка качала бедрами, пересекая сцену, позволяя медленному, знойному ритму мелодии погружаться в тело и направлять движения. Был только полдень, а репетиция шла отлично. Это означало, что вечернее шоу будет лакомым пирогом. “Луна освещает наши ночи...” Санни играл, довольно улыбаясь, скользя пальцами по клавишам. Ему нравилась песня и нравилось то, что Марианна разделяла его вкусы. Она ответно улыбнулась музыканту, прежде чем вновь обратиться в зал с томным взглядом и соблазнительно двигая плечами. “Я загораются, когда ты произносишь мое имя, И ты знаешь, что я думаю тебе ответить...” Марианна откинулась на черный лаковый рояль, позволяя телу красиво расслабиться, томно прикрыла глаза и замурчала дальше свою песню: “Когда ты целуешь, я – в лихорадке Когда обнимаешь, я в лихорадке…» Она открыла глаза, чтобы окинуть взглядом пустые столы и стулья и резко остановилась. Голос перехватило, так же как и сердце в груди. В зале был Богг. Стоял спиной к сцене и что-то низко рокотал Стеффи и Тангу. Разобрать слов Марианна не смогла. Это был первый раз сегодня, как она его увидела, и сейчас глаз оторвать не могла от высокой, худой фигуры. - Марианна! Ты что творишь? – возмутился Санни. - Извини! Прости, я просто… ну, отвлеклась, - забормотала Марианна, пытаясь трезво мыслить. Она понять не могла, почему её сейчас так дёрнуло. Она увидела его – ну и что? В конце концов, он владел этим проклятым клубом. Танг вдруг весело помахал рукой: - Добрый день, мисс Марианна! Красиво поёте! Марианна улыбнулась. Ей до сих пор трудно было поверить, что такой робкий крошка, как Танг, был у Богга в наперсниках. - Эй, спасибо, Танг, - она махнула ему и Стеффи, потом, через паузу, немного смущенно добавила. – Добрый день, мистер Кинг. Богг повернулся, взглянул на сцену. Глаза его встретились с глазами Марианны, и она почувствовала, как теплая дрожь заскользила по спине. Вновь вспомнила, как эти голубые глаза смотрели на неё прошлой ночью, и вновь захотела увидеть в них нежность и желание. Хотя она сейчас не была одета в одно из своих соблазнительных нарядов, с разрезами и без рукавов, но все равно почувствовала себя беззащитной под его пристальным взглядом. Не зная, что еще сделать, улыбнулась боссу, гораздо мягче, чем обычно. Богг посмотрел, увидел эту нервную и нерешительную улыбку, и тут суровая линия его губ сжалась, стала еще тоньше. В глазах же был такой лед, какого Марианна никогда не видела раньше. Без единого ответного слова, Богг повернулся обратно к Стеффи и Тангу и прорычал еще какие-то приказы. Марианна чувствовала себя брошенной в январскую прорубь. Холодное онемение расползлось по телу девушки, она быстро отвернулась, потянулась за кувшином с водой, который Санни держал на рояле, на маленьком подносе. Надеясь, что не заметна дрожь в руках, налила себе стакан и залпом всё выпила. Богг никогда не смотрел на нее так, как будто она его смертельно обидела. Даже когда раньше Марианна огрызалась, таких взглядов у него для неё не было. Что ж случилось? О, Боже, этот поцелуй! Он думал, что она жалела об этом, верно? О, Боже... или он? Он жалел о том, что случилось? - Марианна, ты в порядке? Мы можем продолжать? Она подняла глаза на Санни – тот смотрел растерянно и обеспокоенно. Так, нужно взять себя в руки. - Да, конечно, нужно продолжать, - Марианна громко поставила стакан на поднос – звякнуло стекло о металл, и быстро прошла по сцене, стуча каблуками. Звук от них получился злым. Но девушка не злилась, она была болезненно смущена. Она ж понятия не имела, почему Богг так заледенел. - Ладно, давай с начала… Санни, будучи все еще в недоумении, тем не менее вновь коснулся клавиш: - Продолжим: «Никто не знает, как сильно ты любишь меня…» Богг рявкнул Стеффи и Тангу, чтобы они шли за ним, и пошагал из зала, видимо, стремясь уйти, как можно быстрее. Марианна смотрела ему вслед, и вдруг почувствовала жжение в глазах и боль в животе. Почему он так зол на нее? Санни громко ударил по клавишам – Марианна даже подпрыгнула. Обернулась. Маленький пианист смотрел с недоумением. Девушка поняла, что надо сосредоточиться и не испортить репетицию. Как только дверь клуба закрылась за гангстером и его приспешниками, она сжала кулаки. «Я не позволю так со мной, большой босс!» «Никто не знает, как сильно ты любишь меня, Не знает, что ты думаешь обо мне все время...» Вечером она выступала, но босс не явился в клуб… После, стоя перед туалетным столиком и расчесывая волосы, Марианна хмуро смотрела на себя в зеркало и думала, что слишком уж привыкла видеть Богга в его темном углу клуба. В последнее время он каждый вечер там появлялся, иногда скользил в полумраке зала, к бару или туда, где нужно было его присутствие. И она всегда умела найти его в огромном помещении, средь дыма и теней... Сегодня не пришел. Дразнил? Этим вечером она здорово постаралась, выступая. Собрала кучу аплодисментов и восторженных воплей от довольных зрителей. Но сама чувствовала, что лажала: не могла уже отдать песням душу и тело целиком. Обычно это было так легко: утопая в роскошном плену музыки у рояля, в безопасности под взглядом синих глаз… Она заскрежетала зубами, дернула сама себя за волосы. Клуб давно закрылся. Марианна все еще была в концертном платье, но темно-синий шелк, украшенный бисером, уже не казался ей приятным – он тяготил, душил. Хотелось рвать и крушить. В общем, настроение скатилось к определению «поганое». Был только один способ, чтоб хоть что-то поправить. Марианна вздохнула, потерла лоб ладонью. Поговорить… Нужно с ним поговорить…. Еще раз поправила волосы, решительно вздохнула, повернулась на каблуках и вышла из гримерки. В конце концов, она может и даже должна поделиться с ним частью той боли, которую он ей доставил своим внезапным холодом. Марианна знала, где найти босса: обычно он отсиживался в своем мрачном кабинете. Девушка была уверена, что никто никогда не решался туда заходить, кроме него самого. Она не раз проскальзывала мимо внушительной двери (единственной в клубе, проходя в которую Боггу не надо было горбить спину) и видела, как он сидит и сутулится там, за столом. Марианна всегда отпускала какое-нибудь замечание, вроде «читать в темноте – вредно» и всегда получала в ответ фырканье, подъём бровей или фирменную кривую ухмылку. Но она никогда не заходила внутрь… Теперь девушка остановилась перед тяжелой дверью, открытой в коридор (Богг всегда так её оставлял после работы), в десятый раз пригладила руками платье и волосы, желая выглядеть отлично. Ей хотелось, чтоб босс видел: как бы он ни планировал над ней издеваться, Марианна будет держать марку! Расправила плечи, радуясь, что коридор пуст и никто не видит, как она нервничает, подошла к проему, оперлась плечом о косяк и увидела его. Как и раньше, сидел, горбился за столом, перебирая какие-то бумаги с записями – вероятно, свою черную бухгалтерию. Похоже, присутствие Марианны осталось за границей его внимания, так плотно он погрузился в работу. Обычный стакан бурбона стоял рядом, и девушка спросила сама себя: а что если он уже здорово набрался? Марианна изучала лицо мужчины, кусая свои губы. Резкие черты были острее в свете настольной лампы, глаза – в густой тени. Богг выглядел мрачным и суровым, рукава рубашки – закатаны к локтям – Марианна вновь увидела серебристые шрамы на предплечьях. Большой босс еще выглядел... усталым. И несчастным. Марианна беззвучно вздохнула. Сейчас или никогда. Иначе она может размякнуть. Ну, вперед, Крутышка! Она постучала по косяку: - Привет. Богг дернулся, резко поднял голову, явно удивленный, что она к нему подкралась. Его глаза скользнули по девушке – он, похоже, не мог не залюбоваться плавными изгибами ее тела. Сложив руки на груди, нахмурив брови, Марианна могла бы поклясться, что увидела, как дернулся кадык на его горле. Но затем Богг поднял бровь в ответ – получилось насмешливо. Его глаза, правда, были теплее, так что... может, и не понадобятся жуткие усилия, чтоб вырвать у него объяснения. Богг еще раз взглянул на свои бумаги, буркнул: - Привет, Фэйфилд. А вот его голос был холодный, или, по крайней мере, он пытался сделать его таким. Марианна уже знала босса достаточно хорошо и могла разбирать тонкости его тона. Сейчас он был удивлен, довольно сильно, так, что не мог полностью скрыть это. Она ухмыльнулась. Разве она не Крутышка? А прошлой ночью он почти назвал её по имени… Богг вновь глянул на девушку, обеспокоенный молчанием: - Почему ты до сих пор в клубе? - Ты знаешь, почему, - голос Марианны был тихий, но не терпящий возражений. Он поджал губы, сунул взгляд в записи и процедил: - Ты должна идти домой. - Мы оба знаем: так не будет, пока я не получу ответы на некоторые вопросы. Богг лишь вздохнул: - Нам нечего выяснять… Марианна оттолкнулась от косяка и прошла в кабинет, отметив, что при всей темноте, комната была довольно просторной, чтобы кроме стола тут с комфортом разместились еще большое кресло, этажерка и два старинных деревянных стула. - Ты почему-то злишься на меня. Богг по-прежнему отказывался смотреть на девушку, глухо отозвался: - Нет, вовсе… Марианна захотела топнуть ногой, так она была расстроена: - Да, ты злишься! А я не знаю, почему! Богг вдруг резко встал из кресла, и Марианну снова поразило то, каким он был высоким. Она с трепетом подумала, что он сейчас к ней подойдет, но гангстер отвернулся и потянулся за какими-то книгами, что лежали на этажерке позади стола. Когда он заговорил, то почти рычал сквозь зубы, низко и пугающе, и Марианна поняла, что сейчас цепляет его за живое: - Послушай: у тебя был длинный день, так что иди домой, отдыхай, спи, и меня оставь в покое… - Без шансов, - парировала Марианна, и ее каблуки застучали злее, когда она подошла к нему ближе. Плечи Богга сейчас были здорово напряжены, и она знала, что парень собирался либо взорваться, либо сдаться. Она остановилась возле стола, и в ее голосе, когда заговорила, звенело честное недоумение и что-то еще, сырое, уязвимое. Она сама не могла определить, что. - Эй, меня послушай: я не знаю, что я такое сделала, или, что ты там подумал про то, что я сделала… но я, действительно, не... Богг все еще не повернулся к ней лицом, но Марианна увидела, что он слегка расслабился, и продолжила наступление: - Это Роланд? У тебя с ним неприятности? Из-за меня? Или, - она чуть замешкалась, чувствуя, что краснеет, но продолжила. – Это из-за нашего… - Я тебе звонил, - вдруг выпалил, повернувшись и скрестив руки на груди; глаза его странно горели. – Прошлой ночью. Я... Я хотел узнать: как ты вернулась домой… все ли в порядке у тебя. Марианна смотрела, и ее сердце тяжко забилось. О Боже, это он прошлой ночью – звонил, беспокоился… - И... когда ты не взяла трубку, я подумал, может быть... – Богг вздохнул и вновь отвернулся, профиль его сейчас был острыми, как никогда. – А потом ты пришла в клуб, и вроде как всё у тебя хорошо, и… да, я разозлился, - он резко умолк, потер длинными пальцами на шею. Выражение лица его стало каким-то стыдливым. Ошеломленная, Марианна не знала, что на это сказать, но все равно попыталась: - А я думала: это Донна или даже Роланд, - и закусила губу, когда увидела недоверие в его глазах. Он держал железной рукой бандитов, контрабандистов, управлялся с соперниками и полицией, был всегда готов рычать и драться, но сейчас, похоже, здорово переживал из-за того, что она, как ему показалось, его избегает... Марианна вздохнула, облокотившись на стол. - Я же не могла знать… если бы знала… я просто не привыкла, что кто-то обо мне беспокоится. Она говорила правду: даже отец, зная твердость её характера и трезвый ум, никогда не думал, что она когда-либо будет нуждаться в помощи. А еще – она сама не готова была принимать помощь, и люди это чувствовали. Но Богг был другим, не таким, как остальные... Увидев, что он все еще напряжен и дуется, Марианна мягко пожала плечами и слегка улыбнулась: - Ну вот, смотри: я в целости и сохранности. Прожила еще один день и весь этот джаз. И держусь подальше от неприятностей. Богг тоже улыбнулся, но словно для себя самого. Выражение его лица было сейчас непроницаемым. - Тут я не уверен, Крутышка, - пробормотал он, и девушка сразу поняла, что он имеет в виду. Она сообразила вдруг, что здорово искушает судьбу. Столько всего вытворила, чтоб «докатиться» до поцелуя с ним, а сейчас – пришла в его кабинет после работы. И никого же в клубе сейчас кроме них не было. Но... все же, им нужно было поговорить о том, что произошло. - Я уже говорила, что плохо избегаю неприятностей, - ответила, и Богг опять напрягся, прежде чем Марианна продолжила, сделав голос мягче и тише. - И правда... мне нравится. Беда и я – мы ладим. Слова звучали бойко, но тон – увы – получился дрожащим. Марианна с трепетом ждала – что он ответит. Но Богг пока молчал. Какая-то жилка отчаянно билась на его виске. - Если ищешь неприятностей, то зашла по адресу, - выдохнул, выглядя измученным. – И ты должна знать, понимать: я не хочу, чтоб ты… тебе нельзя… - Ты прав: мне нельзя. По крайней мере, я не хочу делать что-то плохое, - Марианна ответила, глядя на него без отрыва. Босс закрыл на пару секунд глаза, и она увидела, как дернулись его пальцы. - Прошлой ночью, - он зашептал и отвернулся, - это ничего не значит. Я не собираюсь тебя втягивать… Это была просто ошибка. Марианна почувствовала резкую боль вместе с горячим гневом: он, значит, был так полон решимости устроить себе несчастье? - Черта с два! Это много значит! Богг вздрогнул, но упорно продолжал: - Мы оба были уставшими. В голове – виски, туман. И я сделал первый шаг… Марианна разочаровано вздохнула: - Вот как? Хочешь сказать: ты мной воспользовался? Или я решила тебя соблазнить? Или что? Да мы оба знаем, что все не так было! Богг здорово заволновался: - Просто порыв… - Да, он, - девушка пожала плечами, стараясь не замечать, как заколотилось ее сердце. – Но... мы оба это сделали. И, - тут она отвернулась, собираясь с духом, чтоб сказать следующее. – Я ни капли не жалею… Богг уставился на нее, ошеломленный, и его глаза... Марианна увидела в них ту же сладкую боль, которая вчера пронзила ее сердце. - Не жалеешь? – прошептал он. - Нет. И я вижу, знаю… только не ври мне, не играй в это долбанное благородство… ты же тоже не жалеешь. Богг вздохнул, помотал головой, провел рукой по лицу, и Марианна вдруг вспомнила, как эти длинные пальцы гладили её волосы, когда они вчера целовались. Ох, как скакнуло сердце! И она не собиралась упускать это, упускать его... - Ты не представляешь, что делаешь, - пробормотал он. - Отлично представляю, - заметила она, невольно приближаясь к мафиози. – Мне всегда говорили, что я умная девочка. Богг невольно хохотнул. Марианна не могла не улыбнуться. Ей так нравился его смех, низкий, грубый и теплый. Он странно подходил к его опасному внешнему виду и невероятным голубым глазам, которые сейчас почти светились в полумраке кабинета. Это всё так сошлось, дало такое необычное и притягательное сочетание, что Марианна почувствовала себя так же тепло, как во время их поцелуя. Только сейчас жара в теле у ней прибавилось… Тем более, что сейчас взгляд гангстера пустился в путешествие по её фигуре. Он словно гладил девушку по бедрам, талии, груди, шее... и она знала, что он чувствовал то же самое. Когда его взгляд, полный голодного блеска, остановился на ее губах, Марианна машинально облизнула их и почувствовала, как что-то забилось в ней, как в глазах потемнело. Ее сердце билось и стонало. До обморока оставалось всего ничего… Комнату уже наполнило что-то невысказанное, запрещенное тепло, желание, невыносимо осязаемое, и Марианна могла поклясться, что ее кожа покраснела, наполненная особым жаром. А если они пойдут дальше, и все рухнет? Это было опасно... хотя, они оба давно настроены на опасность. Это было удивительно и смешно: они только что говорили, что ничего не случилось, что их поцелуй – ерундовый порыв. Но тлеющие карие глаза тонули в мерцающих синих, её пульс трепетал, как бабочка, а Богг крепче стиснул кулаки, словно так пытался остановить себя, чтоб не обнять её, а их тела сами тянулись друг к другу, расстояние меж ними почти не было, они уже грели друг друга... Марианна отчаянно хотела, чтоб это случилось. Гораздо большее, чем поцелуй. О Боже, она, действительно, попала в большую беду. Что-то мелькнуло на ее лице из-за этой мысли. Наверно – страх. Потому что Богг увидел и выдохнул, потом сухо, даже горько, рассмеялся. Посмотрел на девушку, и всякое веселье исчезло с его лица, остался холод с едва заметной трещиной боли. Когда он вновь заговорил, Марианна услышала многое в его тоне: и тихую заботу о ней, и невольное признание в том, что он согласен потерять то, чего так сильно желает: - Не играй с огнем, Крутышка. Марианна подняла на него глаза, полные уязвимости и отчаянной надежды, ее губы дрожали. Она вся дрожала и знала, что способна сейчас лишь на один ответ: - Но ты не сожжешь меня. Она протянула руку, обвила его шею и потянула к себе, сама встала на цыпочки, раскрыла губы… Богг уже не сопротивлялся, когда она поцеловала его, медленно, нежно, позволяя себе томиться в каждом ощущении. Дрожь прошла через его тело, а Марианна нежно гладила языком его губы, мягко вздыхала, и… о небо! Он послал к чертям все это благородство. Так долго держался, был зверски голоден – он, казалось, голодал для этого, для нее, и слишком долго… Обхватил её руками, притянул к себе, прижал, грубо и хрипло рыча. Закрытые глаза Марианны дрогнули, и она ответно застонала, тоже обняла его. Она выпустила на волю свой голод, запутала пальцы в волосы мужчины, а он опять содрогнулся от ее прикосновения и углубил поцелуй: его язык погладил ее, и она почти скулила, отчаянно прижимаясь к нему. Нервы горели и плавились, жар перетекал из тела в тело. Богг дрожал, как в лихорадке. Все, что делала эта девушка, почти убивало его. Марианна прижала ладонь к его щеке, ласково провела пальцем по шрамам, а длинные, сильные пальцы Богга гладили её спину, все сильней и сильней, почти впиваясь в кожу. Его поцелуй стал злее: острые зубы взялись покусывать её нежные губы и язык, и колени Марианны подкосились. Она прижалась к мужчине плотней, извиваясь от желания. Роланд никогда не делал с ней такого, никогда не было от него так жарко, как в аду…