***
- Явился, ошибка человечества? Бонго смиренно вздохнул и прикрыл за собой дверь. Весь кабинет был буквально пропитан магией, прокурен, да еще и в углу лаборатории подозрительно лежала груда сваленных банок пива. Это откровение не порадовало Бонго, и он подозрительно покосился на того, кто по его мнению был причиной этого бедлама. - Ты, мать, совсем на радостях ошалела?.. – проворчал он, пнув ногой одну из банок пива. Бонго знал, чем она занималась все это время. Он понял это, только взглянув на рабочий стол, который был завален множеством тонких, полупрозрачных пластин, - психометрических блоков памяти. Пару недель назад одна ведьма специально создала для Верховной эти агрегаты, которые были способны записывать воспоминания человека, который к ним прикоснется. И вчера коробки с ними пришли в руки Верховной. И эта черноволосая ведьма просто не могла этим не воспользоваться. Бонго перевел взгляд на свою Госпожу, которая сидела к нему боком, устало откинувшись на спинку своего кресла. Девушка перекинула ногу за ногу, и из-за коричневых чулок, что были на ней, края черного платья приподнялись, - чего не мог упустить из виду Бонго. Темные волосы немного спутались и сейчас лежали на ее плечах неровными прядями, а без того бледная кожа на лице совсем потеряла краски. Ведьма самозабвенно затягивалась сигаретой, задумчивым взглядом блуждая по стене напротив нее. Она выглядела смертельно уставшей, но довольной собой. - Я что, со стеной общаюсь, Мидори? – раздраженно проворчал Бонго, вскидывая брови. Колдун заметил, как девушка одними губами передразнила его, некрасиво кривляясь при этом. Словно ребенок. Но Бонго это всегда нравилось. Он знал, что эти концерты Верховная устраивает лишь для него одного; перед другими своими подчиненными она всегда держала маску холодной невозмутимости. Бонго фыркнул и подошел к столу, на которой неопрятной, огромной грудой был свален весь титанический труд Верховной Ведьмы. От блоков ощутимо несло сильной магией, - настолько сильной, что даже не преобразованная ни в какое заклинание, в виде просто чистой энергии, могла бы запросто свалить с ног достаточно сильную ведьму. А может даже и не одну. Колдун вдруг нахмурился. Пластин было в разы больше, чем он ожидал увидеть. Он только вчера внес все пять коробок с этими агрегатами в кабинет Мидори, а через сутки они уже были практически полностью использованы?.. - Всю ночь что ли не спала, ведьма? – проворчал Бонго, покосившись на колдунью. Та уже успела потушить сигарету и сейчас сидела, слегка сгорбившись, разминая ступни своих ног руками. Лаковые черные туфли на высоченной шпильке валялись неподалеку. - Ага, - подозрительно беззаботно обронила она, продолжая делать себе массаж. Бонго подозрительно прищурился, снова перевел взгляд между пластинами и девушкой. - Ага… - повторил он за ней, делая шаг в сторону ведьмы. – А сколько здесь пластин, Мидори?.. Девушка, услышав едва заметный звон металла в голосе колдуна, медленно подняла голову и посмотрела на Бонго. В ее черных глазах промелькнула растерянность, а за ней осознание, что врать колдуну уже поздно. Бонго это тоже понимал, поэтому он продолжал давить: - Только попробуй скажи, что здесь их штук тридцать, стерва, - нехорошо улыбнулся он, уже совсем близко подобравшись к стулу Верховной. Вопреки всему, Мидори не разозлилась в ответ на его тон и оскорбление. Наоборот, она сконфуженно улыбнулась, чем окончательно подтвердила свою вину. - Ну, Бонго, милый… - мягко качнула она головой. – За ночь я бы успела больше, чем тридцать… Бонго поддался вперед, и Мидори вздрогнула от этого движения. Она не успела опомниться, как парень схватил со стола ее планшет, в котором был список из имен всех основных очевидцев Судного дня, а также Новой Охоты. Бонго быстро пролистал его, отмечая, что количество имен переваливал за отметку полусотни, а в самом начале списка стояли известные ныне всем три имени. Дьявольская Троица, они же – семья Мидори. Бонго знал, насколько важно для Мидори было оправдать их, очистить имена от клеветы, доказать, что это была не их вина. Она потратила на это целые годы, и вот – доказательство сейчас лежало на ее столе. Бонго понимал это и не мог злиться, но все-таки… - Ты его использовала, да? – проворчал он, небрежно кидая планшет на стол и пронзая затихшую Мидори взглядом. - Кого?.. - Не прикидывайся идиоткой, Мидори!.. – прорычал Бонго, пальцами правой руки сжав плечо ведьмы. – Фамильяр! Ты призвала этот чертов фамильяр! Мидори запрокинула голову, и с ее лица слетели все маски. Бонго пронзил острый, пронизанный льдом и яростью взгляд. - Следи за своим поганым языком, Бонго, - процедила она. – Ты говоришь с Верховной Ведьмой, а не… В этот момент ее звонко щелкнули пальцами по лбу, отчего Мидори запнулась и ошарашенно уставилась на Бонго, растерянно моргая. - Ты что творишь, сволочь рыжая?! – возмущенно и одновременно обиженно воскликнула она, окончательно растеряв всю свою грозность. - А нехрен меня запугивать! – проворчал Бонго. – Я эту твою угрозу Верховной Ведьмой… сама знаешь, на каком месте вертел, Мидори. Сколько дней он тебе дал? - Иди к черту… - обиженно проворчала девушка, отворачиваясь. - Мидо-ори… Она ненавидела, когда он вот так протягивал ее имя. Во-первых, это звучало максимально отвратительно, а во-вторых, Мидори знала, что терпение Бонго в такие моменты уже на исходе. - Неделю… - неохотно выдавила она, продолжая отводить взгляд. - Неделю?! – не удержался Бонго. – Неделю?! Да он же у тебя за это потом месяц жизни заберет, дура! - А что оставалось делать?! – тут же взъелась в ответ Мидори. – До совета оставались считанные часы! А потом я этих ворчливых старух еще год собирать буду по миру, сам знаешь! – воскликнула Мидори. Бонго знал. К сожалению, знал. Иногда он начинал ненавидеть себя за то, что однажды позволил этой девчонке добраться до поста Верховной. - Я тебя когда-нибудь… придушу… - прошипел Бонго, едва сдерживая эмоции. - Тогда лучше поторопись, - язвительно парировала Мидори. – А то желающих и без тебя дохрена. Они оба без уточнений знали, на кого намекает Мидори. Бонго самолично срывал несколько покушений на ведьму. - Так, - вздохнул парень, выпрямляясь. – Показывай, где он сидит. - Что?.. – возмущенно выдохнула Мидори, инстинктивно закрывая грудь руками. Бонго выразительно окинул девушку взглядом и насмешливо фыркнул, чем привел ведьму в еще большее негодование. - Давай резче, - поторопил он ее, продолжая гадко усмехаясь. – Или я раздену тебя полностью, и кто знает… - оскалился он, - чем это закончится… На лице Мидори промелькнул благоговейный ужас. Ворча под нос что-то нечленораздельное, но явно нецензурное, девушка повернулась к колдуну спиной и парой движений собрала свои длинные волосы, перекинув те через плечо. - Придется расстегнуть молнию… - тихо пробубнила Мидори. - Не понял. - Что ты там не понял?! На спине он сидит! Расстегивай давай, закончим уже с этим цирком! – на одном дыхании нервно выпалила ведьма, ерзая на месте. - Пойду схожу-ка я за ножом, - проворчал Бонго, странным взглядом рассматривая молнию на черном платье, что серебряной змейкой спускалась ниже бедер. – Ты б это, мать… прикурила, что ли? Через минуту Бонго уже сидел на корточках напротив Мидори, рассматривая ее обнаженную спину, пока та одной рукой придерживала платье, прикрывая грудь, а второй крепко держала сигарету. - Нашел, - мрачно проворчал Бонго, ощупывая большую шишку под левой лопаткой ведьмы. – Черная… нажрался, гад… Маленький демон сидел под самой кожей девушки, присосавшись к ее плоти, отпивая кровь, а вместе с ней и жизненные силы. Как только фамильяр напьется вдоволь, кожа над ним становится иссиня-черной, а на самой вершине шишки высовывается маленькая игла – хвост твари. Пока Бонго прицеливался острием канцелярского ножа к шишке, размышляя, как грамотнее подрезать кожу, чтобы вытащить существо, Мидори, продолжая нервно затягиваться, язвительно выдавила: - Будь со мной нежен!.. Бонго не сдержал смешка. - Я буду у тебя лучшим, дорогая. - Ха!.. Смелое заявление для парня с собачьей кличкой вместо имени… - проворчала девушка. - Смелое заявление для бабы, у которой даже нет груди, - ни минуты не замешкавшись, отбил удар Бонго. - Мразь. Когда я буду умирать, я прокляну тебя, чтобы ты переродился рыжим горбатым псом в следующей жизни. - А ты будешь моей хозяйкой? - Мне хватило быть ей и в этой жизни. - Отлично. Выходи за меня? - Отказываюсь. - В отказе отказано. В этот момент, оттягивая кожу, Бонго сделал надрез длиной в указательный палец. Мидори громко и грязно выругалась, но осталась послушно сидеть на месте. Бонго надавил на шишку, одновременно растягивая надрез, и наружу, окутанный кровью и какой-то белесой, похожей на гной, жижей, вывалилось жирное черное тельце слизня, упившегося кровью до бессознательного состояния. С омерзением Бонго швырнул тварь на пол и тут же обрушил на него всю мощь своей ноги в ботинке. В кабинете раздался душераздирающий визг, который мгновенно оборвался. Бонго обернулся, чтобы вытереть спину Мидори от крови, и наткнулся на ее недовольный взгляд. - Лучше б в окно вышвырнул, - проворчала она, скривившись. – Ты хоть знаешь, как дорого мне обойдется повторный его призыв?.. - Повторного и не будет, - мрачно проворчал Бонго, зажимая свежую рану и вытирая рукавом своей рубашки кровь с кожи ведьмы. - А если… - Никаких «если», Мидори. Еще раз – и я тебя саму раздавлю, - серьезно пообещал колдун. Девушка насупилась и отвернулась, через плечо протягивая парню толстую связку бинтов. Бонго приложил марлю к порезу и устало вздохнул. Мидори закурила очередную сигарету. - Ты слишком… надрываешься ради всего этого, - вдруг подал голос колдун. – Я понимаю, это все – очень важно, но… - Ничего ты не понимаешь. - Может быть, - пожал плечами парень. – Куда мне, придурку… Я знаю, что твои… родители… больше других отдали, чтобы закончить Охоту, но… Ты уже буквально жизнь готова отдать, чтобы оправдать их имена, разве это не слишком? Мидори повернула голову, и их взгляды пересеклись. - Бонго, - холодно проговорила она. – Вся моя семья – мертва. Слышал? Вся. Мертвым меньше всего интересно, какая память о них осталась в мире живых. Единственное, чего хотят мертвые – это покоя. Парень нахмурился. - Тогда зачем ты постоянно вызываешь их и… - Я же сказала, - грубо отрезала Мидори. – Ты нихрена не понимаешь. Так что заткнись. Она не отвернулась от него прочь, и Бонго даже после такой грубости не отвел взгляда. К словесному дерьму, что льется изо рта этой девчонки, он уже привык. - Можно тебя поцеловать? – спросил он, рассматривая ее глубокие, черные глаза. Мидори ответила лишь через пару мгновений: - Застегни платье. Бонго усмехнулся, опустил голову и, напоследок проверив порез, застегнул молнию. Мидори тут же встала со стула, оттягивая до колен юбку, а затем поправила волосы. - Нужно собрать все пластины в коробки, они нужны мне на Совете. Я займусь этим, а ты проверь, подготовили ли Главный зал. И узнай, явились ли уже эти старые клячи, - своим будничным, командирским тоном Верховной распорядилась Мидори. – Очень надеюсь, что нет. Будет лишний повод вышвырнуть их из Конгломерата к чертовой бабке, пнув под тощие задницы… - кровожадно проворчала девушка, подходя к столу. Бонго застыл у двери. - Ну, и чего ты все еще здесь? – вскинула брови девушка. - Мидори… - криво улыбнулся Бонго. – Ты же понимаешь, что ты не сможешь вечно бегать от меня с этим разговором? Мидори было открыла рот, чтобы отпустить очередную ядовитую шутку, но, напоровшись на серьезное лицо Бонго, тут же одернула себя. - Хорошо, - внезапно ответила она. – Мы поговорим. Вечером. После Совета? Колдун смотрел на нее долгим, тягучим взглядом, словно оценивая, лжет ли она. После чего он медленно кивнул и вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь. Лишь после этого ведьма смогла перевести дух. Тряхнув головой, словно отгоняя от себя какие-то мысли, она приступила к загрузке пластин в коробки. - А этот… Джетто-заменитель… Ничего такой парень, да? – услышала она ехидный голос. Это заставило ее внутренне содрогнуться, но внешне Мидори и виду не подала, продолжая свое занятие. - И… - фыркнул колдун, медленно прохаживаясь по кабинету, спрятав руки в карманы брюк, - походу страх, как хочет тебя. Раком или замуж – я не совсем тут понял… Это провокация. Все, что он говорит – провокация. Если Мидори отреагирует – отделаться от него потом будет труднее. Поэтому, прикусив внутреннюю сторону щеки, девушка продолжила свое занятие. Джетт тем временем шлялся с хозяйским видом по кабинету, лениво блуждая взглядом по сторонам. Еще в тринадцать или четырнадцать лет Мидори научилась контролировать свое окружение. Ни один призрак не смел проникнуть в ее пространство без ее приглашения. Этот же был исключением. Он являлся тогда, когда ему было угодно. Иногда он приходил каждую неделю, иногда по паре раз на день, а иногда не являлся месяцами. Никогда нельзя было наверняка сказать, явится он или нет. Его визиты всегда были неприятной неожиданностью. Но со временем Мидори перестала вздрагивать. - Я уже говорил, - растянул губы в улыбке Джетт, нагло усевшись на стол около ведьмы, - ты выросла настоящей красоткой!.. Уже не тот гадкий утенок, что была когда-то… Мидори раздраженно дернула бровью, но стоически продолжала помалкивать. - Не мудрено, что мужики так и липнут к тебе, даже не смотря на твой откровенно дерьмовый норов, - хохотнул колдун, закидывая ногу за ногу. Мидори закусила щеку сильнее, желание огрызнуться в ней становилось все больше. - И, все-таки, - хмыкнул Джетт, задумчиво рассматривая потолок над собой, - Саша мне больше по вкусу. Тело у нее было… м-м, - оскалился Джетт, не переставая пристально наблюдать за оттенками эмоций, что тенями проскальзывали на лице Мидори. Но девушка продолжала молчать, хоть ее движения и стали более резкими, чем минуту назад. - Но ее взгляд… - блаженно вздохнул мужчина. – Этот горячий, непокорный взгляд дикого зверя!.. Понятно, почему он выбрал не тебя, а ее, - оскалился Джетт, ехидно глядя на Мидори, которая замерла, как вкопанная. – На фоне Саши ты даже сейчас выглядишь не внушительнее утенка, Дори… Это был его любимый ход. Если ведьма не реагировала ни на какие замечания, то колдун называл ее по этому имени, и действовало всегда безотказно. Девушка обернулась и наградила мага холодным, полным презрения взглядом. - Я не разрешала называть тебе это имя, Ксафан, - прорычала она. Джетт, а точнее демон в его шкуре, лукаво вскинул одну бровь и оскалился. - Почему же?.. Навевает… воспоминания, дорогуша? – фыркнул он. В точности так же, как Джетт. За эти годы эта тварь научилась пародировать рыжего колдуна в точности до последней детали. Мидори не могла этого не признать. Все, вплоть до движения пальцев, - было в характере Джетта. - Нет, - ядовито улыбнулась Мидори. – Просто я считаю унизительным, что такое ничтожество, как ты, называет меня этим именем. Это плохо. У нее совершенно не было времени сейчас устраивать перепалки с демоном. Нужно было закончить это так быстро, как только возможно. - А чего свою рожу не носишь, Ксафан? Или стыдно тебе шрамы свои светить? Ксафан лукаво оскалился. - Толку от моего лица, если от этой физиономии у тебя все зубы сводит? – парировал демон. - О-о, - фыркнула девушка, методично складывая пластины в небольшие коробки. – Думаешь, мне было бы не противнее видеть рожу идиота, который решил перебить всех ведьм, только лишь потому… Она наконец-то посмотрела на него. С таким беспощадным отвращением в глазах, что далеко не каждый бы вынес. - Мамочка тебя била палкой, за то, что ты у нее такой слабак? – фыркнула она, выразительно подбочениваясь. – Ой-ей, мама не любила тебя, Ксафан, и ты решил, - она мерзко запищала, сжав руки в кулаки и начав ими трясти, - взбунтовать?! Паршиво. Этот разговор уже был. Этот чертов разговор уже состоялся несколько раз. Ксафан почтительно улыбнулся. - Я убил свою мать, - беззаботно рассмеялся он. – Но тут то ты меня как раз и понимаешь, да, Дори? Он вскинул бровь и оскалился. Счет сравнялся. Мидори вновь повернулась к своим пластинам. Она замолчала, но прекрасно осознавала, что молчание теперь ее уже не спасет. - Ты уже проклинаешь тот день, когда привязала меня к себе, детка? – прочел ее мысли демон. - Ошибочка. Я проклинаю тот день, - прошипела она, - когда на свет появилось такое ничтожество, как ты. - Не хочу тебе льстить лишний раз, - мягко проворчал Ксафан, - но твой день рождения тоже в моем черном списке. Мидори промолчала. - А это уже честь, знаешь ли, - добавил он, прищурившись. Мидори весьма скептично на него оглянулась и тут же крутанула головой. Страх в ее глазах при виде Ксафана испарился еще десять лет назад, а то и больше. - Какого черта ты меня все еще донимаешь, дерьмодемон? – пробурчала она себе под нос. – Мы этот спектакль отыгрываем уже год шестой, и заебало, знаешь ли… Пора бы тебе придумать что-то новое… Ксафан оскалился. Оскал был хищный, нечеловеческий, пробирающий до дрожи любого. Кроме Мидори. Она продолжила быстрыми движениями складировать пластинки, не обращая внимания на Ксафана, но продолжая наблюдать за ним незаметно, краем глаза. Демон знал это. Он наблюдал за этой ведьмой с того самого дня, когда ее спас рыжий колдун, лицо которого он сейчас носил. А потому… Их сражение, длиной в долгие годы, всегда было без проигравшего и победителя. Потому что силы были равны. Ксафан чуть-чуть подался в бок, сложил губы трубочкой и выдохнул. Несколько прядей волос Мидори пошевелились, и она не могла пропустить это мимо глаз. Нахмурившись, ведьма обернулась и столкнулась с взглядом золотисто-карих глаз. - А я и выучил пару новых приемов, - довольно оскалился Ксафан. Он был духом, демоном, отголоском прошлого, но не более. Без физического тела он был всего лишь видением, хоть и весьма… раздражающим. Поэтому Мидори не обронила ни слова. Настолько велико было ее удивление. - Что ты… - А это не все, кстати, - фыркнул Ксафан, заваливаясь на стол спиной. – Есть у меня еще один трюк, тебе понравится… - Даже не смей. Чтобы там… - Поздняк метаться, - оборвал демон Мидори излюбленной фразой Джетта. В это мгновение демон, схватив ручку со стола, он тыкнул ею в Мидори, и та вздрогнула всем телом. Она раскрыла рот, но ее немой крик оборвался на первом же звуке. Голову захватили картины из прошлого, которые она так старательно гнала от себя прочь все это время…***
Когда ей было шесть или семь лет… она точно не помнила, это было еще в самом начале, когда Саша вытащила Мидори из города, в Худший день, в Мидори только раскрылся ее дар. Это всегда проходит болезненно у большинства. Мидори, к примеру, постоянно посещали призраки, и далеко не всегда доброжелательные. Ее ни на миг не оставляли кошмары, она постоянно находилась в состоянии первозданного ужаса, но была еще слишком неопытна, чтобы управлять своим даром. Тогда… ее спасала только Саша. Мидори запомнилась одна из подобных ночей, пропитанная кошмарами о духах с того света, которые от всей души желали затащить Мидори в свой мир. Она в очередной раз проснулась, зайдясь в крике ужаса, покрытая холодным потом, дрожащая. Ее окутывала тьма, и все мерещилось, как чьи-то холодные пальцы перебором проходятся вдоль ее позвоночника, направляясь в сторону шеи, чтобы вцепиться в ту шипованным капканом… И в это мгновение, когда слезы уже подступали, а ком в горле все разрастался, который вот-вот был готов удушить Мидори, пришла Саша. Ее теплые, сухие ладони обхватили ребенка и развернули к себе лицом. С неподдельной материнской тревогой она смотрела на нее, а затем тут же прижала к себе, покрывая затылок своими невесомыми поцелуями. Спустя какое-то время, находясь в теплых объятиях ведьмы, Мидори перестала рыдать. Как только она более-менее пришла в себя, Саша, которая в то время еще изрядно осторожничала (не без весомой причины) и избегала использовать магию, обратилась в огромную черную пантеру с мягкой шерстью, легла на кровать полумесяцем, позволяя Мидори устроиться около нее и заснуть. Девушка как сейчас помнила, как мягко и утробно урчала Саша, как пахло от нее лесом и магией, каким горячим был ее живот, к которому пристроилась Мидори. Как светили звезды за стеклом маленького чердачного окна. Как кошмары медленно отступали, и не оставалось ничего, кроме родного мурчания той, кого… Кого Мидори осмелилась назвать мамой лишь тогда, когда она умирала на ее глазах. Из-за нее.***
- Слышишь… А ты вообще водить машины умеешь хоть? – с полной недоверия физиономией проворчал Шон. Джетт, который уже открыл дверцу новенького джипа, покосился на колдуна, и лицо его кисло скривилось. - Нет, блядь, - съязвил он, кривляясь. – Только краденные и только бухим! Ты за кого меня вообще принимаешь?! Мидори уже пристегнутая сидела за рулем, продолжая считать про себя до тысячи, дабы сохранить самообладание. Сегодня все разом решили действовать ей на нервы. Ей недавно исполнилось шестнадцать лет, и вся ее дикая семейка прониклась идеей, что Мидори пора научиться водить машину. И все бы ничего, да вот только за ее обучение взялись сразу всей компанией три мага, ошибочно считающие себя ее родителями. А это уже попахивало катастрофой местного масштаба. Саша посмотрела на Джетта тем самым своим взглядом, обещающим колдуну мгновенную смерть, если с Мидори что-нибудь случится по его вине. Она присела на бордюре заброшенной площадки, где раньше обучали вождению. Шон, наградив Джетта очередным скептичным взглядом, уселся около ведьмы, сложив руки на груди и надувшись, будто встревоженный папаша. Мидори уже нервно постукивала пальцами по рулю. Наконец-то Джетт закрыл за собой дверь, сев на соседнее от Мидори сидение. Он пристегнулся и испытывающим взглядом уставился на девушку. - Ты готова? - Да. - Кресло настроила? - Да. - Зеркала проверила? - Да. - А… - А может уже начнем?! – вскинулась девушка, гневно посмотрев на Джетта. – Не первый раз уже, ну черт возьми!!! - Ну хорошо-хорошо, детка! – примирительно вскинул руки колдун, растерянно улыбаясь. – Трогайся. Ворча под нос неразборчивые ругательства (намеренно неразборчиво, чтобы маг не докопался еще и из-за этого), Мидори завела мотор и плавно двинулась с места. Но стоило ей проехать лишь метр, как Джетт начал досаждать ей своими комментариями и советами, которых, она была уверена на все сто, сам точно не придерживался. В тот момент, когда колдун в край осатанел со своими беспокойствами и положил свои ладони поверх ее, сжимающих руль, Мидори прорвало. Прикусив губу, девушка вжала педаль газа в дно, и машина рванула вперед. Джетт что-то закричал. Мидори гнала машину прямиком в стену полуразваленного здания автошколы. Когда до той оставалось буквально пару метров, девушка резко вывернула руль и ударила по тормозам. Машина сделала крутой вираж, взвизгнула и затормозила. Ремни безопасности удержали пассажиров на местах, хоть их и знатно тряхнуло. Рывком убрав руки с руля, девчонка обернулась в сторону своего «наставника» и пригвоздила того убийственным взглядом к сидению. - Хватит доставать меня!!! – рявкнула Мидори. – Ты только хуже делаешь! - Ты охренела?! – в тон ей рявкнул Джетт, и Мидори вздрогнула. – Ты чуть не убилась!!! Но Мидори не испугалась. Скривившись, она показала колдуну средний палец. Лицо того начало буквально багроветь от злости. Прошла секунда, вторая, а затем… Джетт, испустив непонятного смысла вздох, сгреб Мидори в охапку, прижимая ее к своей груди так сильно, что у девчонки перехватило дыхание. - Дори… - проворчал он, тиская подростка. – Сучка малая!.. – ворчал он, тяжело дыша и еще больше сдавливая девчонку. – Чуть инфаркт не поймал из-за тебя, стерва-а!.. - Чего паниковать?.. – сдавленно мычала она, слабо пытаясь отбиться. Тут дверь машины со стороны Мидори резко распахнулась, и чьи-то руки вырвали девушку из лап Джетта. Это была Саша. С тревогой в глазах она осматривала Мидори на целость, крутя подростком из стороны в сторону. Краем глаза девушка успела заметить в зеркале заднего вида еще и Шона, которой на всех порах бежал к машине. - Джетт, ублюдок! – ревел он прямо на ходу. Мидори от этого зрелища не смогла сдержать стона. - За что мне эта проклятая семейка?! – выдавила она, возведя к небу очи, полные фальшивого горя.***
Это была холодная ночь. Они жили в небольшом, старом домике, находившемся на самой окраине захолустья, которое безосновательно называло себя городом. Кленовый лес подступал буквально к крыльцу этого деревянного недоразумения, и оно жалобно стонало каждый раз под натиском сильного осеннего ветра. Комнаты в этом домике были небольшими, с обшарпанными стенами, старой, видавшей виды кухней, низкими потолками, деревянным, скрипучим полом и целым полчищем пайков на чердаке. И все же этот дом нравился Мидори больше всех других, в которых она успела побывать. Было в нем свое… очарование, свой уют. Мидори сидела тогда на крыльце, закутавшись в старую джинсовку Джетта, будто в плащ, поджав колени к груди и положив на них подбородок. Сырой ветер периодически забирался ей за пазуху, пахло сырой листвой, увядающей травой и вечным дождем. А еще… необыкновенно ярко светили звезды, на которые она тогда уставилась пустующим мокрым взглядом. Что-то заскрипело. Это были ступеньки того самого крыльца, на котором сидела Мидори. Девушка даже не оглянулась, она и без того знала, кто пришел нарушить ее уединение. - Чего тебе еще? – недовольно проворчала она, покосившись на Шона, который осторожно присел около ведьмы, держа в руках две чашки, от которых шел пар. – Мало меня опекал что ли? – фыркнула она, покосившись на черный браслет на своей тонкой кисти. – Пришел добить?! Неделю назад Шон обманным путем схватил Мидори и нацепил на нее Осаждение – браслет, который лишает его носителя всякой магической силы. Притом, это украшение было еще более мерзким от того, что без ключа его снять с себя было невозможно. А ключ, естественно, оставался под надежной охраной Шона. Поэтому Мидори не могла использовать свои силы уже неделю. И это ее угнетало. - Дори… - Не надо. – Холодно предупредила она. Шон осекся. - Мидори… - вздохнул он. – Это временная мера. И не наказание. Ты же знаешь, я… не мог иначе. Ты бы довела себя до исступления, призывая их с того света каждую минуту!.. Мидори обожгла Шона рассерженным взглядом. - А на кой черт… - прошипела она, - мне этот дерьмовый дар, если я, - она отвернулась, - не могу поговорить с теми, кого люблю?! От гнева и обиды, а в особенности от боли, что не давала Мидори ни минуты покоя, девушка заерзала на месте, продолжая сжигать взглядом целые леса. - Я какао тебе принес, - вдруг сказал Шон. Мидори насупилась и промолчала. - Если ты не будешь, я выпью его за тебя. Через секунду девчонка все-таки сподобилась отобрать свою чашку у Шона (к его удовлетворению) и мелкими глотками начала цедить напиток. Тем временем человек, которого прозвали Охотником, пил дешевый растворимый кофе. Минуты текли вечность. Мидори и Шон практически никогда не оставались наедине до того, как… в общем, у них почти не было тем для разговора, а потому они практически всегда молчали всю последнюю неделю. - Знаешь, - вдруг нарушил молчание Шон, прозрачно улыбнувшись, - ты – точная копия Джетта. Я всегда это замечал, но почему-то забывал сказать. Мидори вздрогнула. - Хреново ты утешаешь, - проворчала она. – И чем же я на него похожа?! Жутким характером? Врожденным невезением?! Чем?? Шон не сводил с девушки внимательного взгляда. - Знаешь, - вдруг фыркнул он. – Сам не верю, что это говорю… Но верностью. К тем, кого любишь. Мидори исполнила неясный жест: запрокинув голову, она всплеснула руками и тут же прижала их к груди. - Охренеть! Верностью! – громко воскликнула она. – Что ж, видимо, верен этот придурок был только одной!.. - выкрикнула она. – Зачем ты все это говоришь?! Не видно, что это делает мне больнее?! – воскликнула она, обернувшись, и ее голос тут же испарился… Она увидела глаза Шона. Полные боли и сожаления. - Я тоже, - грустно улыбнулся он. – Скучаю. Мидори открыла рот, но слова так и не выползли из ее рта. Ее нижняя губа едва заметно задрожала. - Это нормально, - кивнул ей Шон, отставляя чашку и протягивая руки девушке. – Злиться – это нормально… Я тоже зол, Мидори. Чашка с недопитым какао непроизвольно вывалилась из ее рук и покатилась по земле, разливая содержимое. - Шон, я… - промямлила она. - Все хорошо, - покачал он головой, улыбаясь. – Но, знаешь, я одновременно счастлив. В конце концов, этот идиот, - усмехнулся он, - стал частью семьи, ради которой и умереть не жалко, - неловко улыбнулся он. - А Саша… - Саша тоже была дорогим членом моей семьи. А теперь вся моя семья – это ты, Мидори. И я сделаю все, чтобы сберечь тебя. - Не говори так, будто ты тоже… Слезы подступали к ее глазам и уже колючей проволокой душили горло. - Дори, иди ко мне… Большие ладони обхватили узкие плечи Мидори и нежно прижали ее к груди мужчины. И в это мгновение все заслоны, все плотины, что до последнего сдерживали чувства ведьмы, рассыпались прахом. И горло девушки свело от крика, что вырвался из самой глубины ее израненной души. Она выла, как раненый зверь, согнувшись пополам. Выла так громко, что, казалось, деревья шумели, встревоженные ее криком. Девушка, согнувшись пополам, вцепилась руками в волосы, рыдая и сдавленно крича, пока Шон в утешительном жесте нежно гладил ее ладонью по сгорбленной спине. Звезды светили… особенно ярко. - Тише, - прошептал Шон охрипшим голосом. – Я рядом… Это было ее девятнадцатая осень. Осень, пропитанная горечью увядающих листьев и потерь. Это была самая холодная, самая отвратительная осень, которую помнила Мидори. Потому что для Шона она была последней.***
Мидори, чье дыхание словно украли, рухнула на стул. Ее руки не переставали трястись. Девушка уставилась пустым взглядом впереди себя, приоткрыв рот. Все силы будто бы разом высосало из ее тела. Демон смотрел на нее со злорадным торжеством. Он присел около нее на корточки, сложив руки на согнутых коленях, - и в миг могущественная Верховная Ведьма превратилась обратно в ту девчонку - встрепанную, испуганную и брошенную. Мидори вздрогнула, закусила нижнюю губу, изо всех сил контролируя эмоции, что рвались из нее все это время и которые она держала за стальными решетками. Но… ей хватило лишь одного единственного, мимолетного взгляда на родное лицо, на эту ехидную усмешку, на лукавые, точь-в-точь лисьи глаза, чтобы слезы невольно начали стекать вдоль ее щек. Тело Мидори против ее же воли согнуло судорогой пополам, и она опустила голову вниз, плотно закрывая глаза руками. Слезы никак не желали заканчиваться. - Я… - хрипло выдавила она, - я… Спазм сжимал ее горло, а в груди ворочалось что-то колючее, словно в ее сердце и легкие натыкали целую сотню игл. В груди нестерпимо жгло, и затряслись руки. - Так скучаю!.. – выдавила она, ощущая, как боль волной окутывает ее, поглощая ведьму полностью. Это… ужасная магия. Стоит только дать слабину, - и тебя затащат в преисподнюю. Ты не можешь спросить у мертвеца: как там, за горизонтом? Ты не можешь спросить, что же происходит, когда ты в последний раз опускаешь веки? Ты не можешь, потому что иначе чертов дух затащит тебя на тот свет – на своей шкуре испытывать все это. Ты не можешь спросить у своей матери, - хорошо ли ей там, без тебя? Хорошо ли ей, без солнечного тепла и улыбок семьи. Ты не узнаешь, пока сам не спустишься под землю. Ты не можешь дотронуться до любимого человека, которого больше нет в живых. Ты не можешь даже пальцем его коснуться, - иначе ловушка захлопнется. Ты можешь слышать их голоса, видеть собственными глазами их улыбки, но толку от этого не прибавится. Между вами огромная, зияющая темнотой пропасть. Сделай шаг – и ты покойник. Правила простые, просто соблюдай их, но… Тебя никто не обнимет, когда тебе больно. Больше никто не погладит по голове, не сожмет плечо. Не поцелует в лоб и не прижмет к груди, чтобы унять боль в твоем сердце. Вот он, в сантиметре от тебя, тот, кто снится каждую ночь. Смотрит тебе прямо в глаза, по-старому улыбается. Но стоит ему только коснуться тебя – и ты покойница. Хуже всего этого… Она уже совершенно не против. Мидори уже не против отдать душу и жизнь за то, чтобы ее просто обняли. Она бы все отдала, чтобы вновь оказаться со своей семьей. Хоть бы на одно… крохотное мгновение… пожалуйста… - Эй. Мидори вздрогнула, вжимая пальцы в лоб и щеки, еще больше скрючиваясь. Казалось, слезы стекали по рукам на колени. Она не хотела его ни слышать, ни видеть. Но, соизволь демон с лицом Джетта уйти восвояси, ей бы стало гораздо хуже. - Мидори… Этот голос резал по ней, словно нож. - Руку… только протяни руку, и все закончится… - ласково шептал он. Все тело Мидори окутало холодом, словно врата в тот мир уже приоткрылись, и из них веяло замогильным сквозняком. - И я отведу тебя к твоей семье, - пообещал Ксафан, протягивая ладонь ведьме. - Обещаешь?.. – хрипло выдавила из себя девушка. - Клянусь. И тут Мидори внезапно вскинула голову, и Ксафан вздрогнул, увидев на ее лице озлобленный оскал. Он даже не успел среагировать, когда девушка с размаху огрела его рукой по лицу и тут же ухватила его ворот, рывком наклоняя вниз, к себе. - Ты куда смотрел последние шесть лет, говна кусок?! - прошипела она ему прямо в лицо. – Думаешь, я осталась все такой же бесполезной девчонкой, как раньше? Так ты… - она с отвращением оттолкнула демона от себя прочь, - ошибаешься. На лице Ксафана отразилось искреннее удивление. Столько прикосновений к мертвой душе должны были уже отправить ведьму на дно преисподней. Но она все так же продолжала восседать напротив него, живая и невредимая. Демон улыбнулся. - О, - оскалился он. – Возомнила себе той самой, кто сможет со мной… - Хлебало на ноль, придурок, - перебила его девушка, складывая руки на груди. – Кем ты себя возомнил? Думаешь, я привязала тебя к себе, чтобы ты надо мной издевался? Так ты ошибся. Ведьма встала со стула и сделала шаг в сторону демона. Тот инстинктивно отступил от нее назад. - Думаешь, я так просто спущу тебе то, что ты уничтожил всю мою семью? – она вскинула брови. – Думаешь, я стану строить здесь из себя мученицу, как все прочие? Мидори продолжала шагать, пока Ксафан не уперся спиной к стене. Она подошла к нему и, окинув его своим полным ненависти взглядом с ног до головы, улыбнулась и прошептала: - Так у меня новость для тебя, друг мой, - промурчала она, проведя пальцем вдоль его груди, - жертва здесь – ты. Демон молчал. - Ты думал, я не могу сослать тебя в ад? – хмыкнула она, выгибая бровь. – Тогда ты дегенерат, а не великое зло. Могу. Еще как могу. Но это слишком мелочно для такой мрази, как ты, не считаешь? Не-ет, - покачала она головой и вновь посмотрела Ксафану прямо в глаза. – Я сделаю все, чтобы ты страдал. Я готова весь этот мир по одному месту пустить – лишь бы ты страдал, тварь. И страдать ты будешь так долго, пока я буду жить, - улыбнулась она. – А когда я сдохну… Ее пальцы сомкнулись у него на горле и сдавили то. Мидори приблизилась к демону и прошептала тому в самое лицо: - Когда я сдохну… Я утащу тебя в такие глубины ада, где нас никто не отыщет. И там, долгие-долгие тысячи лет, день за днем… Я буду рвать тебя на куски собственными руками, урод. Девушка убрала руку с его горла и пошла обратно к своему столу, возвращаясь к раскладыванию пластин с воспоминаниями. - А теперь сгинь, - проворчала она. – Мне нужно сосредоточиться. Ксафан замер на месте, не смея шелохнуться. Мидори почувствовала это, и бросила на него раздраженный взгляд через плечо. - Сгинь, или снова заставлю смотреть на то, как твоя миленькая сестричка вспарывает себе грудь, - сплюнула она. – На репит поставлю, мудак, клянусь. Девушка отвернулась и не уловила того момента, когда демон убрался прочь, оставив ее наедине со своими воспоминаниями, пронизанными иглами, острие которых было измазано ядом горечи и тоски по минувшим дням. Пытаясь очнуться и собраться с мыслями, девушка продолжила сортировать пластины с рвением, достойным уважения. Через какое-то время Мидори услышала, как дверь в ее обитель открылась. Подумав, что это, скорее всего Бонго, который пришел доложить, что все готово, девушка внутренне постаралась встряхнуться и, сделав глубокий вдох, обернулась в сторону двери. - О. Это ты? – ведьма постаралась сказать это максимально невозмутимым тоном. - Мидори… - выдохнул Бонго. Она не успела опомниться, как маг уже подскочил к ней, захватив девушку в свои объятья. Лишь в это мгновение, почувствовав чужое тепло, Мидори поняла, что слезы, что она, казалось бы, выдавила из себя, дабы ввести Ксафана в заблуждение, на самом деле были настоящие и не заканчивались до сего момента. Девушка прикрыла глаза и выдохнула тихо и даже как-то ласково: - Бонго… Сил словно не осталось совсем. Она даже не понимала, как ноги до сих пор умудрялись ее держать. Все… померкло в ее голове: предстоящий совет, ее непосильные труды и договоры с дьявольскими созданиями, груз ответственности, непосильный для нее. Все померкло. Осталось лишь живое, человеческое тепло, исходящее от тела Бонго, его дыхание и более ничего. - Какая же ты дура!.. – прошептал он ей на ухо. И пусть. Мидори лишь устало и одновременно облегченно вздохнула. Столько лет она держала на коротком поводке самого страшного демона преисподней. Столько лет она сдерживала его наступления, сражаясь наравне. Столько лет она обманывалась мыслью, что Ксафан – не более, чем озлобленный дух, а она – хозяин положения. Но любые связи с демонами опасны. У этой цепи оказывается два равнозначных конца. Пока ты думаешь, что держишь его на поводке… Он держит на поводке тебя. И стоит одному из вас дернуть головой, как отдачу этого действия почувствует и другой. В глубине души она это понимала. Понимала еще с того самого дня, когда пошла к тому проклятому озеру. Ей казалось, что ее решение тогда было непоколебимым и окончательным. Ей казалось, что в этой жизни ей больше нечего терять, что единственное, чему она с достоинством может посвятить оставшиеся ей годы – так это тому, чтобы превратить существование Ксафана в сущий ад. Поэтому она не жалела себя, не опасалась за свое будущее. Ее конец, ее будущее, ее смерть - все было предрешено. Ей не отведено много лет. Как бы не завещали ее опекуны, - она не собиралась отойти и продолжить жить, будто ни в чем не бывало. Она была готова отдать душу ради мести твари, что сослала на тот свет все, что ей тогда только было дорого. Семью, друзей… Она готова была проклясть саму себя, лишь бы страдал еще и этот монстр. Поэтому… Поэтому, ей не было никакого смысла привязываться к кому-то из живых. Заводить любимого, потом еще одну, новую семью, да и новых друзей… С той самой ночи на песчаном, поросшем камышом берегу лесного озера она навсегда закрыла для себя эту часть обыкновенной, человеческой жизни. И все же… Ей хотелось, отчаянно хотелось, чтобы эти теплые объятия не заканчивались еще хотя бы одну минуту. Хотя бы немного, хотя бы чуть-чуть… Пускай Бонго побудет рядом, самую малость… - Я всегда буду рядом, - прошептал ей немного охрипший голос. Она не знала, почему он это сказал. Может, она, забывшись, начала мыслить вслух, или колдун просто так вытащил из себя это обещание, - Мидори не знала. Не знала, да и думать об этом, честно сказать, не особо хотела. Ее руки плотнее сомкнулись на его спине, слегка прижимая к себе. А затем обмякли. Верховная отстранилась, быстрыми движениями смахнула с себя слезы и проворчала: - Переутомилась. Все готово? Бонго подозрительным, прищуренным взглядом засверлил Мидори, но все же кивнул. Оба они синхронно оглянулись в сторону второй двери, что была в самом углу комнаты и вела в главный, церемониальный зал. От мысли о предстоящем событии Мидори перекосило, но она быстро взяла себя в руки. Мидори вздохнула и сделал шаг от рабочего стола прочь. Направив решительный, холодный взгляд в сторону двери, девушка не спеша двинулась в ту сторону. - Я… матросский ориентир, - прошептала она, гордо и надменно вскидывая голову. Ее тонкие шпильки лакированных туфель стучали по дорогому паркету. - Что остался без ноги… Больше всего Мидори терпеть не могла подчиняться и подстраиваться под дурацкие, абсолютно лишенные логики древние обычаи, но у нее были связаны руки. Поэтому, в это мгновенно она морально готовила себя сразу к нескольким неприятным вещам. - Я матросский ориентир… - повторяла она, как заклинание, давно заученные слова. Что-то тяжелое водрузилось на ее плечи, - это Бонго накинул на нее мантию. Черный, тяжелый бархат с вышитыми серебряными нитями рунами. Воротник из меха снежного барса щекотал кожу шеи. - Что остался без ноги… - шепотом добавил Бонго, быстро завязывая шнур мантии на шее Мидори. Ведьма скользнула по капитану взглядом и тут же отвернулась к двери, элегантным движением одной руки высвобождая из-за ворота мантии свои длинные волосы, что каскадом тут же легли на ее спину. - Я плыву до Бостона, - выдохнула Мидори, протягивая руки к тяжеленным, огромным створкам двери. Она сделала последний вдох, лишь на миг опустив глаза вниз. В это же мгновение ее губы изогнулись в кривой усмешке и буквально прошептали: - Искать свою любимую ногу!.. Ее ладони плотно уперлись в старое, потрескавшееся от беспощадных ударов времени, дерево. В это мгновение, лишь на долю секунды, Мидори показалось, как поверх ее рук накладываются еще десятки чужих ладоней, едва заметных, призрачных, словно помогавших ей толкнуть вперед эти двери. Все правильно… Она ни за что не проделала бы весь этот путь в одиночку. Со скрипом дверцы поползли назад, и по глазам Мидори ударил тусклый и одновременно неприятный свет тысячи свечей. Четырнадцать женщин в сиреневых, длинных и просторных платьях, с убранными в тугие прически волосами, обступили вход полукругом, медленно начали опускаться на колени, почтительно склоняя голову перед вошедшей Верховной. Мидори окинула ведьм скептическим взглядом, - далеко не всем этим женщинам шли подобные наряды, что делало данную церемонию еще более абсурдной и бесполезной. Но, покосившись на Бонго, Мидори едва смогла сдержать гордую и довольную усмешку. Уж кто-кто, а молодой колдун, затянутый в черный мундир Капитана Молота ведьм, с такими же черными пластинами вместо погон на широких плечах, выглядел потрясающе в своем облачении. Высокий, подтянутый, с гордо выпрямленной спиной и мощными руками, скрещенными на груди. Пожалуй, лишь один человек, бывший на этой должности, мог превзойти вид Бонго в мундире, - печально известная Холера. Взгляд Мидори зацепился за черные погоны. Погоны Голода. Уже очень давно никто не цеплял их к своим плечам, и лишь при ней Капитан Молота наконец-таки это сделал. Мидори лишь оставалось гордиться собой и одновременно молиться всем богам, чтобы эти погоны не окрасились в бледный оттенок омертвевшей кожи в будущем. Мидори сложила ладони в молитвенном знаке, но опустила руки вниз, запрокинув голову так высоко, как только позволяла шея. Она прикрыла глаза, и лишь после этого зазвучал громкий, ровный голос Бонго: - Избранная богами и демонами и признанная Конгломератом Верховная Ведьма, обязанная своей силой защищать и направлять всех нам же подобных до скончания мира и тишины собственного сердца. - Благословенны Верховной, - тихо, но в унисон прошептали ведьмы, протягивая свои руки, повернутые ладонями вверх, в сторону Мидори. - И проклятьем клейменные, - в ответ им выдохнула ведьма. Мидори сосчитала про себя до десяти, едва сдерживаясь, чтобы не ускориться. Как только счет достиг заветной цифры, она лаконично хлопнула в ладоши. Пока ведьмы молча поднимались с колен, девушка одним резким движением развязала узел шнурка у себя на шее и тряхнула плечами. Но мантия не рухнула на пол, - Бонго уже привычным, за пару лет четко отработанным движением подхватил ее и аккуратно сложил на кресло с высокой спинкой, что стояло у изголовья длинного, прямоугольного стола из красного дерева. Мидори рухнула в него, откинувшись в высокомерной, расхлябистой позе. - Гаси все это нахер, - проворчала девушка колдуну, выразительным взглядом покосившись на настенные свечи. – И вруби человеческий свет. У меня голова уже раскалывается от этих теневых плясок!.. - Верховная, - подала свой хриплый голос одна из ведьм. – Соблюдайте традиции… Мидори свысока посмотрела на говорившую, зацепившись взглядом черных глаз за обрюзгшее, морщинистое лицо. - Все обычаи… Калитэ, - ядовито обратилась она к ней, натягивая на лицо фальшивую улыбку, - соблюдены. Я постояла, вы посидели, - достаточно. Свечи здесь никому уже не пригодятся. В это мгновение у всех присутствующих перехватило дыхание, - то ли от слов Верховной, то ли от магии Бонго, который одним взмахом убрал весь кислород в помещении, а затем тут же вернул. Свечи больше не горели, но тут же зажглись обыкновенные лампы на потолке. - Ну а теперь, - фыркнула Верховная, молчаливым взглядом проводив ведьм, которые одна за другой ставили перед Мидори коробки с пластинами памяти на стол, - поговорим о важном. Мидори быстрым взглядом окинула всех ведьм, что сидели за столом, ожидая ее слов. Их кислые физиономии не предвещали легкого разговора, но это пугало Мидори меньше всего. Она оглянулась на Бонго, что надежным охранником стоял за ее правым плечом, затем девушка посмотрела в другую сторону и наткнулась взглядом на демона, что носил лицо самого дорогого ей человека. Ксафан облокотился на стену спиной, скрестив руки на груди и криво усмехаясь. Его чутье подсказывало, что приближалась буря. И чутье его не обманывало. «Смотри, мразь, и смотри внимательно, - зло подумала она про себя. – Я покажу тебе мир, где к ведьмам и колдунам даже прикоснуться не смогут. Где магия станет силой, а не проклятьем. Смотри, Ксафан, - улыбнулась она, окидывая взглядом совет, - я заставлю процветать то, что ты хотел уничтожить. И ты не сможешь это изменить… дорогуша» - Как вам идея перестать прятаться по пещерам, как пауки, и наконец рассказать остальному миру, что магия существует? – улыбнулась Мидори, перекидывая ногу за ногу. Мгновение тишины. И затем по залу прошлось возмущенное роптание. Мидори вновь оглянулась назад и с удовольствием отметила, как побледнело лицо Ксафана. Затем она снова обратила свой взгляд к совету. Улыбка не сходила с ее губ. Сегодня она навсегда оторвется вперед по очкам в счете, веденным вместе с демоном. Сегодня она изменит этот чертов мир.