Blue Gets Tortured

Насмешки, угрозы и бешеный стук сердца звенел в ушах Блу, заглушая даже хруст снега под ногами, когда он бежал от преследователей. Его не волновало, куда он бежит, главное — уйти подальше от них. Когда они впервые набросились на него, как волки на добычу, он отбросил их своей магией, стоя на ногах и готовясь к бою, несмотря на то, что их больше. Но когда альтернативная версия его брата захватила его душу, он с ужасом осознал, что больше не сможет атаковать. Теперь он совершенно беспомощен, адреналин придает сил бежать вперед, а высокие деревья Сноудина вокруг сливаются в зелёные и коричневые пятна. Папирус создает хитрые узоры синей и оранжевой магии, пытаясь поймать его; другой может телепортироваться, также стараясь схватить его неимоверное количество раз. Но если и есть то, в чем Сансы общепринято хороши, то это уклонение. Обходи голубые атаки, не споткнись о камень, не дай ему схватить тебя за футболку, не поскользнись на льду, оставайся сосредоточенным, оставайся сосредоточенным — он уворачивался настолько хорошо, потому что от этого зависит его жизнь, и, зная этих уродов, он пытался делать это ещё лучше. Его душа пропустила удар, когда он зашел в тупик. Закрытая дверь в Руины нависла над ним. Хорошо, новый план, он направится в самую глубокую часть леса, наверняка они потеряют его из виду. Он оборачивается вовремя — видит хищный оскал и падает с ног прямо в снег. Благодаря превосходящему весу его двойника, тот легко прижимает Блу к земле. — попался, — победоносно восклицает он, тяжело дыша. — эй, босс! сюда! — крикнул он через плечо. — Отличная работа, Санс, — двойник брата хвалит его, подходя ближе, критично смотрит вниз на извивающегося Блу. Он ставит сапог на шею скелета, втирая его обратно в снег. Блу задыхается, пытается оттолкнуть его, но его крепко удерживает Рэд. — Я вижу, ты не особо смышленый. Ты забыл, что я обещал сделать, если ты попытаешься сбежать? Думаешь, слова о том, что я переломаю твои ноги — пустые угрозы? — Он вжал череп Блу в снег сильнее, и перед его глазницами поплыло. — Я не угрожаю попусту. Санс, держи его крепче. Ужас ситуации опускается на Блу, словно нож. Внезапно, слышится блаженно знакомый звук. — хей. Сладостное, прекрасное облегчение, будто тонна кирпичей падает с его плеч. — Папи! — он кричит, слезы радости обжигают глаза. Он спасен, он спасен, он- — я хочу сам сделать это. Шестеренки в голове Блу резко заглохли. Что его брат только что сказал? Он, должно быть, ослышался. — Папи…? Но тот прошел мимо, словно не услышав его. — он мой брат, так что я сам должен сделать это. — Да, он твой брат, — признает другой Папирус. — Ладно, первая кровь твоя. Давно уже пора бы научить его. — хех, наверное. держите его за руки. я хочу видеть его лицо. Они сменили позиции, продолжая крепко удерживать Блу, но тот перестал сопротивляться. Пока Папирус садился на корточки перед ним и полез что-то искать, он напряженно смотрел на лицо своего брата, пытался заметить хоть какой-то знак. Любой. Но его выражение было совершенно пассивным и спокойным: полузакрытые глазницы, сигарета, зажатая между зубов, прямо как и всегда. Это просто шутка, это должна быть шутка. Или хитрый трюк. Да, это все трюк. В любой момент он застанет врасплох других братьев, нападет на них и телепортирует его и Блу подальше отсюда. Папирус лениво вытаскивает сигарету, глубоко затягивается и медленно выдыхает, позволяя дыму рассеиваться в морозном зимнем воздухе. А после он подносит её к лицу Блу и трёт ею о его щеку. Блу кричит, вертится и бьется, отчаянно пытаясь вырваться, его обгоревшая скула пульсирует. — уже кричишь? — его копия хихикает. — да ладно тебе, не создавай плохое впечатление о сансах. — он никогда не переносил столько боли, — его брат пожимает плечами. — и так, младшенький, какая твоя нога самая нелюбимая? я предоставляю тебе право выбора. — он говорит это и знакомо, лениво подмигивает. В голове Блу всё плывет. Этого не может происходить… — Разве это имеет значение, если в итоге они обе будут сломаны? — другой Папирус вскинул костяную бровь. — давайте я сделаю это только с одной, окей? не хочу, чтобы он истек кровью, мы довольно далеко от города. — Верно, умная мысль, — он кивнул. — Может, на тебя всё ещё есть надежда? — Папи… — проскулил Блу, его глазницы наполнились слезами. — это значит, что у тебя нет особых предпочтений? хорошо. — его брат придавил одну из его ног своим весом, чтобы сохранять её неподвижной, и положил вторую себе на колено. — Папи, почему ты делаешь это? Ты не должен делать этого. Пошли домой, — умолял Блу. — мы скоро будем дома, — сказал он, стягивая его сапог и засучивая штанину Блу. По ноге пробежались мурашки, кости защипало от холода. — Почему? Почему? — он пытался выдавить из него информацию, словно от этого ему бы стало легче перенести боль того, что произойдет. — хей, все хорошо, — убеждает Папи, глядя в глазницы, полные слёз, его младшего брата. — после следующего перезапуска ты будешь как новенький. это может произойти в любой момент, и ты даже не будешь помнить чего-либо из этого, так что лучше пройти через это сейчас, хорошо, бро? — ответ Блу застрял в горле, когда его брат, не церемонясь, вдавил бедро Блу в землю одной рукой и схватил малоберцовую кость другой, начиная медленно сгибать ногу в коленном суставе в противоположном направлении. Блу издал жуткий вопль, громкий и долгий. Он моментально почувствовал ужасную боль, которая усугублялась медленным и нарастающим давлением на ногу. Его ногу медленно выгибали в обратную сторону, и Блу рвал горло криками, барахтаясь в снегу, царапая руками по земле, пытаясь выбраться. Было бы гораздо милосерднее, если бы Папирус оторвал конечность быстро. Но вместо этого он делал это невыносимо медленно, почти спокойно. Наконец, невероятное давление достигло высшей точки, и кость начала раскалываться. Брызнула голубая кровь, и словно вода начала стекать по бедру Блу и пальцам Папируса, окрашивая безупречно чистый снег. Разум Блу опустел от боли, его зрачки давно пропали, и все, что он мог делать, так это хрипеть что-то невнятное. — почти, — утешает его брат, останавливаясь, чтобы нежно погладить его череп, оставив за собой след блестяще-голубого цвета. Он возвращается к своей задаче — скручивает, вращает наполовину оторванную конечность, измельчая расщепленные осколки костей, протирая их между собой. Внезапно, с громким, словно от сломанной ветки, хрустом, он отрывает кость. Блу видит затуманенным взглядом, как его брат держит расчлененную конечность в руке, смутно осознавая, что он наконец-то освобожден. Он слышит торжественный возглас, когда его частью тела размахивают, словно трофеем. Его брат подхватывает Блу на руки, даруя поцелуй в лоб. — ты хорошо держался. не беспокойся, мы дадим тебе передохнуть, перед тем, как сделаем что-то еще, хорошо? ты будешь в порядке. К счастью, Блу теряет сознание.