***
Чей-то вес давит на его тело. Блу открывает глаза, пытаясь привыкнуть к темноте. Два светящихся красных огонька нависли над ним. Он взвизгивает, чья-то ладонь прикрывает его рот. — заткнись, это всего лишь я, — над ним раздалось хриплое рычание. — Т-ты… — его голос приглушен из-за его руки. Вот опять, «Это всего лишь я», будто от этого ему становилось легче. О звезды, что не так с этими монстрами? — называй меня рэд. так меня называет твой брат. не очень оригинальное прозвище, но почему бы тебе не называть меня так же? — он убирает свою руку, убеждаясь, что Блу не закричит. — …Чего тебе нужно? — прошептал Блу в темноте, боясь услышать ответа. Рэд сел, чтобы создать шар из магии, освещающий темноту и окрашивающий комнату в мягкий красный цвет. Блу удивлен тому, что он выглядит слегка нервным. Наверняка Рэд не должен быть здесь, полагает он. — ничего. я просто… ну, хм, как ты себя чувствуешь? ты все еще болен? — Мне уже лучше, — бормочет он, опасаясь того, зачем он это спросил. — рад слышать, — он улыбается, но это больше похоже на акулий оскал. — твоя Маффет довольно неплохая девчонка. услышала, что ты заболел и сварила для тебя суп. «все что угодно для брата папируса», — сказала она. твоя вселенная милая. чертовски милая. Блу чувствует, что хочет поговорить, поэтому просто продолжает отвечать Рэду. — Какая она в твоей вселенной? — жуткая стерва, — наконец сказал он. — хамить ей или отказываться покупать ее еду может многого стоить… я знал одного парня, он был морским коньком, этот чувак сильно действовал ей на нервы, а потом, следующая партия ее выпечки была с рыбьим привкусом. если ты понимаешь, о чем я. — …ох, о боже… — Блу поморщился от отвращения. — хех, именно. Блу понимает, что смотреть в глаза Рэда очень долгое время довольно сложно, поэтому он переключает внимание на нитку, вылезшую из ткани одеяла, и начинает тревожно вертеть её между пальцев. — знаешь, многое совершенно иное в твоей вселенной, — продолжает он. — например, я никогда не встречал такого санса, как ты. — Блу почувствовал, как он изучает его взглядом. — Как это? — он смотрит на него, ему искренне любопытно. Блу кажется, что это та самая тема, которую Рэд хотел обойти стороной. — ну, видишь ли, все сансы в чем-то похожи. они ленивые сволочи, сообразительные шутники и немного, так сказать… скрытные. мы трепетнее храним секреты, в отличии от наших папирусов, но только не вы. вы, ребята, совершенно другие. все здесь будто меняется местами. хочу сказать, на самом деле, это довольно-таки интересно. Блу переваривал информацию. Он был шокирован мыслями о том, что-то, что ему кажется нормальным, на самом деле было странным для их таймлайна. — ну так что, — он был поражен тем, что Рэд наклонился ближе к нему. — можешь ли ты представить, какого это для меня? — он отпрянул, но Рэд продолжил наступать, отчего Блу завалился спиной на кровать. Он глядел на Санса, который зажал его между своих рук. — я не знаю, как объяснить другим, как чертовски странно видеть себя таким… — Блу хныкает, когда Рэд вплотную прислоняется к нему, насильно целуя в рот. — невинным. чистым. сладким, — он акцентировал внимание на поцелуях после каждого слова, в рот, скулу, лоб, носовую кость. — доверчивым. наивным. оптимистичным. амбициозным. милым. держу пари, никто не называл тебя никчемным, не так ли? — теперь он кусал его ключицу и шею. Блу направил руки к свитеру Рэда, дрожа всем телом. — все любят тебя. да и почему бы нет? ты…ты…идеален, — он произносит это с трепетом, с обидой, ненавистью и любовью. Это звучит как проклятье и молитва одновременно. Блу дрожит от его тона, от злобного, жаждущего выражения лица его двойника. Слова застряли в горле. Блу хотел сказать ему, что он ошибается, но он ошеломлен внезапным всплеском эмоций. Рэд вдруг вскакивает на ноги. — взгляни на это, — сказал он и сбросил куртку, поднял свой красный свитер над головой. Блу громко вздохнул. Шрамы пересекали каждый квадратный сантиметр тех костей, которые он мог видеть. Некоторые несильные, некоторые глубокие. Несколько ребер или значительные куски от них были отпилены в разных местах. В красном тусклом свете было сложно сказать, что он видел их также и на позвоночнике, но они были даже за толстым шипастым ошейником, расположенным вокруг его шеи. — красивое зрелище? а теперь, посмотри на себя, — он откинул одеяло Блу, обнажая его голое тело. Целые, чистые, идеальные, неизувеченные кости. Ну, не считая обрубков его бедер. Он подполз ближе, прижимая их лбы вместе. Они оба смотрят вниз, видя контраст перед собой. Идентичные, но в тоже время такие разные. — Тебе…тебе нравится это? Т-тебе нравится боль? — Блу хотел знать это, но боялся услышать любой ответ. Да или нет, он в любом случае будет искаженным и больным. Рэд прищуривает глазницы, одаривая его странным, растерянным взглядом. — не важно, нравится тебе это или нет. разве черви хотят быть съеденными птицами? мысли не изменят их положения. однако это именно то, что происходит, — он глупо расплывается в улыбке. — господи, что за жалостливый взгляд? я не сказал «нет». это не всегда так плохо. как я видел, сансы склонны быть мазохистами. если у них нет проблем от одного, то есть беды от чего-то другого. от алкоголя, наркотиков, полного безрассудства и так далее. но, может быть, ты настолько отличаешься от нас, что не любишь этого, как остальные. хотя, кто знает. даже я бы насладился этим, — он шоркает пальцем заживший обрубок одной из его ног. Блу вздрагивает и скулит от болезненного прикосновения, зажмуривает глазницы, и слезы поблескивают в красном свете. — боже, ты настолько идеален. просто хочется разорвать тебя на миллион крошечных кусочков, — он прижимает свое тело к нему, нежно касается руками везде, куда может дотянуться. Его прикосновения нежны, будто он влюблен, но за всем этим скрывается что-то более темное. Злонамеренность, жажда принести боль. — хочу, чтобы ты был моим. только моим. — Ч-что если мы сбежим вместе? — Блу не мог поверить, что эти слова выходят из его собственного рта. Это опасная идея. — Я мог бы быть только твоим. Беспечное выражение мелькнуло на его лице, беззащитном и желаемом. Рэд ухмыляется и сжимает бедра Блу. — еще не набегался за эти дни? не-а, это так не работает. я могу телепортироваться, но они поймают нас, и тогда ты лишишься не только одной пары конечностей, — он нахмурился — хотя, это хорошая мысль. не знал, что ты настолько любишь меня, — немного горестно добавляет он. — Нет, я просто думал, будет легко совершить это с тобой. — признает Блу. Он был прав, сбежать будет крайне сложно. Его душа заныла. Рэд гневно фыркает. — боже, малой, я знаю, это был сарказм, — он на мгновенье выглядит угрюмым, но потом неприятный блеск возвращается в его глаза. — забавно, ты думаешь, что было бы легче сделать это только со мной? кто заставил тебя думать, что ты не прыгнешь со сковороды в огонь? без кого-либо, кто скажет мне, что я могу и не могу делать? — красный язык пробежался вдоль его острых клыков. — думаешь, я буду выполнять все твои прихоти? Блу сглатывает и отводит свой взор. Тупая идея… — да, вот так, — Рэд мрачно хихикает. — ты такой милый, когда боишься, ты знал об этом? если бы я мог делать с тобой всё, что мне угодно, — Блу чувствует его горячее дыхание на своём лице. Все его тело кажется слишком теплым. — …Почему ты не можешь? — спросил Блу, надеясь, что он не играет со сторонником дьявола. — я же не хочу быть пойманным здесь, — признается он. — они могут решить проверить тебя в любое время. и если нет, они в любом случае заметят любой новый отпечаток на тебе. или, хех, жидкость, — он слезает с другого скелета и забирает свой свитер с пола, надевая его через голову. — ты знаешь, что твой брат немного одержим? так что то, что я был здесь, просто наш маленький секретик, идет? — Рэд подмигивает. — увидимся позже, Блуберри, — он телепортировался. Блу вновь натягивает одеяло до головы, оборачивая его вокруг себя. Он должен выбраться отсюда.***
Утро. Блу лежит на кровати, уставившись на кривой обрубок его бедра. Его лоб морщится, когда он концентрируется. Он создает свою магию, соединяет ее в эктоплоть. Возможно, если он сможет продлить действие магии, сделать ее качественно твердой, то сможет создать импровизированные ноги? Он чувствует себя морально и физически истощенным, пытаясь вытолкнуть его магию чуть дальше, на нужное место. Все же, если он немного сконцентрируется, может- Слышится короткий стук в дверь, перед тем как она начинает открываться, а его магия пропадает. — утра, бро. чувствуешь себя лучше? — его брат уходит к гардеробу и выбирает случайную рубашку и шорты. — Немного, — кивает Блу. — отлично. ты же помнишь, какой сегодня день, не так ли? — он натягивает рубашку на Блу. — …Вторник? — ха, нет. твой день рождения. ты реально забыл? — он забыл, честно. Папи закончил одевать его и спросил, — голоден? — он подхватывает его на руки, не дожидаясь ответа, и несет его, как невесту, прямиком из комнаты. Блу чувствует себя нелепо, пока его несут подобным образом. Папи спускается по лестнице и идет на кухню. Другой Папирус оперся о стол и что-то рассказывал Рэду, пока не увидел Блу. Он мельком смотрит на ноги Блу и ухмыляется. — Доброе утро, — Блу вздрогнул. — о, че как? — Рэд приветствует его по-своему, дожевывая что-то, похожее на миндальное печенье. И он увидел это. Такой удивительный выбор еды на столе. В основном сладости, пироги, торты и печенье, несомненно, от Маффет. Оставшийся со вчерашнего дня суп еще сильнее раскалял его голод, и снова его рот наполнился слюной, его живот мелькает в надежде на существование. — ты действительно голоден? — замечает Папи и мягко дразнит его, перед тем как посадить на привычное место за столом. Папи садится на соседний стул, поворачиваясь к нему. Он берет круассан, намазанный маслом, разрывает его на две части и подносит к лицу Блу. Он ест его. Тесто вкусное, хрустящее, мягкое. — Я могу есть самостоятельно, — утверждает он, пытаясь звучать так, словно это было предложение. — позволь мне помочь тебе, — это непоколебимый ответ. Блу не в том положении, чтобы спорить, поэтому принимает и вторую половину круассана. Он чувствует себя глупо, когда его кормят как ребенка. Не говоря уже о том, как неуклюже он пытается отпихнуть его руки, когда тот начинает кормить его банановым кексом. Вид Рэда всплыл в разуме Блу. Что если что-то из этого отравлено? Что если все это отравлено? Когда он укусит что-либо, то обнаружит лезвие бритвы во рту? Его кормят теми печеньями, которые он видел у Рэда. Все они на самом деле хороши. Он чувствует, что наелся. — Накорми его этим, — предлагает другой Папирус, садясь за стол и толкая тарелку с чем-то вроде пирога. Папирус аккуратно отрезает большой кусок. Черника, как он и предполагал. Он не был уверен, когда они приняли традицию есть черничный пирог на его День Рождения, вместо торта, но это, в любом случае, традиция. Он накалывает большой кусок на вилку и кормит его. Он божественный. Теплый, липкий, вкусный. Он только лишь прожевал половину, когда заговорил. — Он-он действительно неплохой, спа-спасибо, — он останавливается, пытаясь утихомирить свое нервное заикание. Обычной уверенности нельзя было найти в его голосе. — …но я действительно наелся, — он не пропустил ухмылки и быстрый обмен взглядами Папирусов. Рэд глядел только на Блу. — я думаю, ты можешь отведать немного больше. ты должен съесть хотя бы еще один кусочек в свой день рождения, — Папи поднял вторую вилку. Блу не знает, что ему делать, но принимает и этот кусок. Еще несколько укусов до конца… Не успевает он закончить с одним куском, как замечает, что уже следующий отрезается от пирога. Живот тревожно скручивает. И это их план? Исцелять его в качестве наказания? — Пожалуйста, я правда, правда наелся… — пытается Блу, хотя знает, что это безнадежно. Его живот слегка вздулся, поэтому выпирал из-под рубашки. — просто еще один кусочек, — говорит его брат, тыкая вилкой в зубы Блу. Он пытается оттолкнуть его, но тут же на его запястья налетают щупальца из магии, успешно связывая их перед ним. — спасибо, эджи. — Да пожалуйста, — другой Папирус машет рукой. — видишь, бро? ты не можешь уйти. будет легче делать то, что мы скажем. перестань сопротивляться. — Я не могу-, — как только он раскрыл в рот, Папирус воспользовался преимуществом, запихнув еще пирога. — не могу есть больш-, — он принял еще кусок. — санс, проглоти это, — требует его брат, его голос теряет непринужденный тон. Страх заставляет прожевать и проглотить кусок. От сладости десертов ему становится плохо. Блу пережевывает каждый кусок медленно, чтобы оттянуть момент для получения новой порции. Его рубашка едва прикрывает верх живота. Он видит еду, бурлящую в полупрозрачной плоти. Его живот напрягается, протестуя после еще одного и еще одного куска. Боже, он так побледнел, и он даже не сможет добежать до ванной, чтобы проблеваться. Когда он думает, что физически не сможет принять еще один кусочек, Папи кладет свою ногу на стул Блу, прямо между его бедер. Он слегка надавливает на живот. Блу застонал сквозь сжатые зубы. Он хочет сказать ему, чтобы тот остановился, но боится, что когда откроет рот, то произойдет худшее. Папи немного отодвигается, давая Блу небольшое облегчение. Но после он сильно ударяет по синей плоти. Он инстинктивно закрывает руками рот, но это бесполезно. Еда возвращается наверх, заполняя его рот, и рвота хлюпает, вылезая сквозь пальцы, стекая по его рукам и рубашке. Она светло-фиолетовая из-за черники. Слезы затмевают его взгляд, он чувствует унижение и жгучий стыд, слышит, как они смеются и называют это «отвратительным». Он осознает, что только что сделал, но потом его живот опять сокращается, от чего его рвет на себя вновь. Его желудок болезненно сжимается от подобного издевательства. — Не трать еду попусту, мелкий поросенок, — ругает его Эджи в издевательском тоне. Папи подхватывает пальцами что-то и прижимает к зубам Блу. Ему и так сладко, а это уже никуда не идет. Он зажмуривается, горячие слезы скатываются по лицу. Внезапно, он чувствует руки на его скулах, а после его лицо разворачивают, и его взгляд встречается с глазницами Рэда, которые оказались совсем близко. Его язык закружился по лицу Блу, вылизывая его заблеванное лицо. — чувак, что за хрень? — Папи смеется в издевательском тоне. — Брат, это реально отвратительно, — Эджи не выглядит удивленным. — Боже, это не может быть гигиенично… Рэд игнорирует их, скользя языком по скуле Блу, оставляя за собой бледно-красную дорожку слюней. Он залезает на стул и седлает его, теперь облизывая и вторую скулу. Второй раз за несколько часов Блу находит себя окаменевшим, в тишине, вместе с его альтернативной копией. Рэд опускается к подбородку и слизывает даже его слезы. Они внезапно сталкиваются тазами вместе, отчего Блу вздыхает. Тот пользуется возможностью проникнуть языком глубоко внутрь его рта, начать вылизывать внутренние стенки черепа. Он прижимается тазом сильнее, и Блу выпускает позорный легкий стон. Воодушевившись этим, Рэд ускоряет свой темп. Его язык пробегается по внутренней стороне зубов, верхушке его рта. Горячий, склизкий, вторгшийся, неправильный. Блу пытается оттолкнуть его язык изо рта собственным, и осознает, что просто отвечает на поцелуй. Он с ужасом чувствует нарастающее удовольствие. Это так неправильно, это так, так неправильно… Он сильно прикусывает язык Рэда, невольно вытягивая из того довольный скулеж. Рэд толкается навстречу его бедрам, и Блу сдается, раскрывает рот и стонет. Не долго думая, он сам меняет расположение бедер для нахождения лучшего угла. Блу действительно сделал это? Он надеется, что никто не заметил. Но, конечно же, кто-то заметил. — тебе-, — Рэд тяжело дышит, — тебе нравится это? тебе нравится, что это происходит с тобой? — его голос звучит победоносным. Он задевает приятную точку с каждым толчком. — ты больше не- не такой невинный- хах? Голубика? Блу просто так кончает в собственные шорты. Он выгибает спину и давит на Рэда. — черт, черт, ох черт, — рычит Рэд, прежде чем сделать тоже самое. Блу вздыхает, отходя от оргазма. Он чувствует, как наслаждение начинает угасать, и скелет начинает переводить дыхание. Он уже не в первый раз кончает под взглядом своих мучителей, но каждый раз не становится менее унизительным. Особенно учитывая всю грязность ситуации. Блу останавливает свой взгляд на Папирусах. Эджи закрывает лицо руками, выглядывая из-за них, в его взгляде сочетается омерзение и заинтригованность. Его брат задумчиво смотрит на него, лениво поглаживая себя через шорты и куря сигарету. Что-то есть в его глазах. Осуждение? Как будто он заново оценивает то, что думает о Блу. Он чувствует новую волну стыда, горячо и тяжко омывающую душу. — давай приведем тебя в порядок.