ИБО, СОВЕРШИВ ГРЕХ, ЗАСЛУЖИЛ Я ТВОЁ НАКАЗАНИЕ...

***

КУХНЯ ДЫМИЛАСЬ, ЖАРИЛА И КИПЕЛА. К завтраку пришла распаленная Брианна, добавившая пару к общему пыхтению кухни, в придачу с оживленно-шумной, извечно голодной Менди, которая тут же принялась выпрашивать сахар, несмотря на то, что ей было несколько раз доходчиво растолковано, что сладкое до еды не положено. «Ну, ма-аам, я буду есть, честно...» – изматывающе гундела она, и, зная нашу, никогда не страдающую отсутствием аппетита девочку, мы в этом не сомневались, поэтому Брианна сдалась на пятом заходе. Джейми глянул на них поверх очков и свежей, только сегодня доставленной газеты двухнедельной давности, которую читал в ожидании каши и оладиев, но оставил при себе свое мнение по данному вопросу, только в сомнениях поджал губы. Чуть попозже притащился хмурый и какой-то немного виноватый Роджер, который выглядел, мягко говоря, слегка бледноватым. Вокруг его бренного тела распространялось стойкое амбре. Видимо, вчера они с Бобби все-таки осуществили свой вояж в отсутствие лэрда и, судя по его состоянию и настроению Брианны, все у них прошло очень удачно. Джейми бросил на него сочувственно-завистливый взгляд, но опять ничего не сказал, уткнувшись в изучение захватывающих мировых страстей. Понурый зять в изнеможении упал на стул и, из последних сил облокотившись о столешницу, подпер свою буйную голову ладонью. Менди тут же облепила отца со всех сторон, прижимаясь к плечам, подлезая под руку на его колени, теребя и обнимая, в общем, не давала бедному уставшему Роджеру ни секунды покоя. В ожидании завтрака, он со стоическим мужеством сносил ее осаду, даже где-то, ценой невероятных усилий, вяло отвечая на ее поцелуи и тисканья. – Так, Менди, оставь папочку в покое, не видишь, у него головка болит! – бросив испепеляющий взгляд в сторону мужа, наконец, рыкнула Брианна так, что от резкого звука Роджер страдальчески сморщился. – Если ты будешь вести себя прилично и съешь всю свою кашу, то бабуля позволит тебе печь с ней оладьи. Да, ма? – она жалобно посмотрела на меня, ища поддержки. – Менди, почему бы тебе, дорогая, не помочь нам с мамой? – замешивая тесто, проговорила я ласково, и девчушка, с домовитой готовностью, отстала от насмерть замученного отца. – Поставь, пожалуйста, на стол хлеб, масло и варенье с медом. И иди сюда, хозяюшка ты наша, будешь всем кашу разносить. Мужчины весьма оживились, с жаркой надеждой схватившись за ложки, которые, наконец, раздала им обуянная хозяйственным пылом Менди. Получив свою долгожданную еду, они, с энтузиазмом оголодавших хищников – только что не урча – бойко заработали челюстями. Немного ожив от горячей сытной каши с маслом и, прежде всего от лечебной порции виски, которую я, не вынеся вида его страданий, подала Роджеру, он бросил заинтригованный взгляд в сторону увлеченного чтением Джейми. – И что там в мире творится, тесть? – поинтересовался он, видимо, рассчитывая получить какой-нибудь уже прочитанный кусочек газеты по наследству. Джейми милостиво протянул ему уже изученный разворот, и они оба, в ожидании обещанных оладиев, погрузились в чтение, изредка возмущенно или восторженно комментируя прочитанное, в зависимости от новости. – Изба-читальня... – ревниво проговорила Брианна, перебирая размокший изюм. – Интересно, а где вообще все? Где Джем? Где Хиггинсы? – Бобби с Айданом с утра должны были косить траву на западном склоне, – на секунду оторвавшись от чтения, буркнул Джейми. – Но сдается мне, Бобби сегодня не в... настроении, – он подозрительно посмотрел на чуток порозовевшего после виски Роджера. – Да, Эми сказала, что ее муж хмм... приболел слегка и теперь спит, а сама она спустилась в Ридж, на рынок, кое-что купить, кажется, для сада, – я дала честно потрудившейся Менди помесить тесто лопаткой, пока засыпала туда обваленный в муке изюм, – Айдан... я даже не знаю где, дорогая, а Джем... ты только не волнуйся, Бри, он тут недалеко, возле беседки... прогуливается... наш мальчик. – Прогуливается?.. – Брианна недоуменно открыла на меня глаза. – Что это значит, ма? – Он пошел гулять с мисс Хельдой, мам, – проговорила Менди, облизывая лопатку нежным розовым языком, – я видела их утром, когда с Эми ходила кормить цыплят. Ой! – она испуганно зажала рот ладонью и посмотрела на нас с невыразимым ужасом, – только, Джем не велел мне никому говорить, а то он обещал мне паука в постель подбросить. Огромного! – Ну, не волнуйся, милая, – я ободряюще обняла ее за сбитенькие плечи, – мы уже с дедом видели Джема, и он знает, что мы его видели, так что на тебя он не подумает, не переживай. – Хмм... хмм... паука? От паразит, – задумчиво пробормотал Джейми, переворачивая страницу, – надо ему самому пауков в постель насовать. – А лучше дохлых крыс... – рассеянно добавил Роджер, увлеченный новостями про Весеннее Законодательное Собрание. Мы с Менди принялись разливать оладьи на две раскаленные сковородки. Вернее я разливала, а она немного поодаль, взгромоздившись на табурет, внимательно наблюдала за процессом, плотоядно облизываясь. – Интересно, что они там делают, а? – с запоздалым волнением, проговорила Брианна подозрительно. – Ой, мама, – Менди посмотрела на мать со снисходительным недоумением. – Ну, известно что! Целуются! – Не болтай глупостей, милая! – резко осадила ее Бри, но сама взглянула на меня как-то панически-беспомощно. – Они не могут целоваться, они еще маленькие! Надо пойти посмотреть! Родж! – Да, дорогая... – Роджер, настроенный благостно после пары рюмок и расслабленной сытости, задумчиво оторвался от чтения. – Надо пойти посмотреть, что там творит твой сын. – А что он опять творит? – Он... он... – Брианна опасливо посмотрела в сторону Менди и сделала большие глаза. – Не знаю я. Но надо узнать. Срочно. – Да ладно, что ты... Дело молодое... – Роджер явно был не в настроении шевелиться. – Ну, погуляют немного и вернутся... детки. Нельзя сразу предполагать худшее. – Твои бы слова, да Богу в уши! Мам, я сбегаю быстренько, а то... некоторые, – она бросила на осоловевшего Роджера свирепый взгляд и в сердцах сдернула фартук, – совершенно не интересуются своими детьми. – Бри, не волнуйся ты так, мы с твоим отцом уже серьезно – я сделала многозначительный акцент на этом слове, – поговорили с Джемом... Он нам обещал подойти через полчаса. Правда... – я с сомнением взглянула на часы, стоящие в углу, – уже час прошел. Но, ты же знаешь, время идет незаметно... в таких случаях. Вряд ли мои слова сильно успокоили Брианну, но, по крайне мере, она перестала заполошно метаться по кухне и кидаться на бедного, ни в чем не повинного мужа. Не прошло и получаса – я уже снимала вторую порцию оладий с плиты – когда, наконец, объявились наши долгожданные голубки. Они как-то совсем уж скромно зашли на кухню, чуть ли не за ручку, и, чинно поздоровавшись, сели на скамью, по правую руку от хмыкнувшего деда. – Кашу будете? – деловито и не слишком приветливо поинтересовалась Брианна, бросая на Хельду оценивающий взгляд свекрови. – Благодарю вас, миссис Маккензи, я не голодна, – вновь завела свою песню смущенная Хельда. – Мне побольше, мам! – глаза Джема при виде еды алчно заблестели, и Брианна наворотила ему с горкой. – Мам! Пап! Дед! Бабуля! – проговорил торжественно и радостно наш паренек, намешивая в кашу мед, масло и варенье сразу и сияя, как новенький серебряный доллар, – у меня для вас сюрприз! – Что? Еще один? – хмыкнул Роджер, занятый поеданием свеженьких оладиев с вареньем. – Ну чего такое, Джем, – облегченно буркнула Брианна, созерцая своего отпрыска целым и невредимым и, кажется, в отличном настроении, – опять птенца приволок? Зачем вы их уносите от гнезд? Оставьте уже бедных птиц в покое! – Да, нет же, мам! – Джем выглядел нетерпеливым. – Просто тут такое дело!.. – он отправил в рот большую ложку каши, и мы все терпеливо ждали, пока она исчезнет в его желудке. – В общем, поздравьте нас. Мы с Хельдой решили пожениться! Я сделал мисс Рихтер предложение. Пап, ты ведь можешь нас обвенчать? – он посмотрел на отца с практичной озабоченностью, жадно заглатывая следующую порцию овсянки. В кухне повисла идеальная тишина, настолько идеальная, что было слышно, как шкварчит на сковородке стряпня, и сверчки наперегонки зловеще стрекочут за печкой. И где вы были, спрашивается, насекомые, когда надо было поучить этого бестолкового Пиноккио уму разуму? Потом Роджер судорожно закашлялся, наверное, хотел, наконец, вдохнуть, бедолага, но оладий случайно попал не в то горло. Все мы, замерев, тупо смотрели на сладкую парочку, даже Джейми вылез из-за своей газеты, и брови его потихоньку поднимались все выше и выше. Брианна, не отрывая ошалелых глаз от сына, со всей силы заехала мужу кулаком по спине. – Почему ты так решил, па–кхм–ренёк? – наконец откашлявшись, крайне настороженно вопросил Роджер хриплым, все еще срывающимся от шока и оладья голосом. – Ну как же? После того, что я сделал, я просто обязан жениться на мисс Хельде. Ты сам мне говорил! Мое сердце тихо упало куда-то в желудок, да так и не вернулось... – ЧТО???!!! Почти двухметровый мистер Маккензи начал медленно подниматься из-за стола, нависая всем своим могучим торсом над недоуменно притихшим сыном, который, внезапно забыв про еду, потихоньку, на всякий случай, сползал вниз по спинке скамьи. – Джем, ну что ты такое говоришь! У твоего отца давление… с утра!.. – воскликнула Брианна, озабоченно наблюдая, как бесконтрольно наливаются кровью белки мужа, и так до этого момента, в силу определенных причин, не блещущие белизной. Действительно, лицо несчастного родителя побагровело столь жутко, будто в его живот вонзили что-то острое, а обезумевшие глаза пылали бешенством, что у твоего быка, раззадоренного красной тряпкой. Благо, между отцом и сыном в данный момент был широкий стол. Джем потихоньку начал понимать, что отец почему-то совсем не радуется его благим намерениям пойти под венец. – Та-а-ак, похоже, ща-ас вас обвенчают по самое не хочу, карапузы!.. – Джейми сам со страхом смотрел снизу вверх на не в меру расстроившегося зятя. – Пап, ты чего? Ты ж сам говорил... – Джем тоже начал потихоньку подниматься, не вынеся давления разъяренного тела. – САМ?! – проревел Роджер, окончательно сатанея. Одним резким движением он выдернул из своих рабочих штанов широченный ремень и в секунду намотал его на кулак. Джейми, откинувшись поближе к внуку, проговорил одной половинкой рта: – Знаешь, малой, я б на твоем месте ноги в руки и... бегом куда-нибудь, если тебе еще дорога жизнь. Последние слова он уже договаривал хлопнувшей двери. Роджер сорвался с места, как спринтер, роняя хрупкие стулья. Из непривычно сотрясенного косяка сиротливо посыпалась штукатурка. Я подсела к перепуганной Хельде, пытаясь ее успокоить. – Деточка, что вы там делали на берегу? А? Джем... он что? Обидел тебя как-то?.. – Что вы, миссис Фрейзер. Мистер Маккензи – джентльмен. Он не мог. Он очень воспитанный. Мы разговаривали просто... – А что же он подразумевал, когда говорил, что теперь обязан жениться? – Ну, он имел в виду тогда, на купальне... Ну, что он подглядывал и вроде как опозорил меня на весь Ри-и-идж, – Хельда посмотрела на нас с отчаянием и заплакала. «Ох, вот оно что!» – мы все облегченно перевели дыхание. – От обормоты!.. – посмеиваясь, проговорил Джейми, вытягивая из поредевшей стопки еще один оладий и густо намазывая его сметаной. – Теперь мистер Маккензи убьет Джема? – Да нет же, глупая, – проговорила возмущенно Менди, заботливо подавая гостье носовой платок, – Наш папочка же не убийца! Он его просто как следует выпорет и всё. Чем, на свое удивление, ввергла девушку в еще больший всплеск рыданий. – Ну, если догонит, – тоже, на свой лад, пытаясь как-то успокоить фройлян, в сомнениях проговорил мой муж, аппетитно откусывая поджаристую лепешку. Рот и кончик его длинного носа были в сметане. Опомнившись, мы все резко бросились к окну, чтобы увидеть, как оба Маккензи – младший и старший, не разбирая дороги, словно неукротимые вихри, неслись по моему огороду, с азартом перепрыгивая через грядки, плодовые кусты и частокол подпорок для помидоров, как заправские бегуны с препятствиями. На стороне Джема была молодость и легкость, а на стороне Роджера – опыт и сила. – Я бы поставил на Роджера, – со знанием дела проговорил Джейми, невозмутимо созерцая сию занятную картину через наши головы. Он засунул в рот вторую половину оладья, и теперь, по-кошачьи, старательно слизывал сметану с пальцев и губ. Не выдержав, я подала ему полотенце. Столпившись возле окошка, мы могли наблюдать, как разъяренный отец несется над землей на бреющем полете, словно наведенная тактическая ракета, и расстояние между ним и сыном постепенно сокращается. – ...хотя болею за Джема, – рассудительно продолжал Джейми. – Еще одной порки бедное седалище нашего лоботряса, должно быть, не вынесет. Очень надеюсь, Роджер это понимает и бежит чисто ради посостязаться... Ну и... пар выпустить может. Я с сомнением хмыкнула. Бедняжка Хельда заплакала навзрыд. Тут Джем споткнулся и, пробороздив головой морковку, недавно с такой любовью прореженную мной, растянулся во весь свой рост, поднимая фонтаны из комков земли и пыли, на моей прекрасной, образцово-показательной грядке. Мы все ахнули. Разумеется, из-за Джема, а не из-за бедной моркови... Но парень не привык сдаваться. Он живо подскочил на ноги, отплевываясь и размазывая рукавом грязь по красным вспотевшим щекам, и довольно ловко увернулся из рук подоспевшего родителя. Потом они немного поскакали друг против друга, будто танцующие борцы, опять же, черти их, по моим, ни в чем не повинным грядкам, и, резко сиганув в сторону, словно отчаянный заяц, несостоявшийся жених стремглав помчался к лесу. Роджер, пытаясь ухватить его за штанину, поскользнулся и тоже свалился аккурат на мои посадки с уже подросшей репой, но быстро – со сноровкой закаленного воина – вскочил и ринулся следом, внушительно, как боевым флагом потрясая грозным орудием воспитания. Он что-то яростно кричал своему отпрыску, но мы отсюда не слышали содержания речи. Хотя по выражению его оскаленного лица – можно было предположить – не слишком ласкающее слух. – Ух, ты! – восторженно проговорило наше маленькое чудо, – я тоже хочу так побегать с папочкой. Ма-а-ам, почему папа играет с Джемом в догонялки, а со мной нет! – капризно пробухтела она. – Так не честно! – Не волнуйся, детка, – Джейми ласково положил ладонь ей на голову, – судя по всему, папа так с тобой еще поиграет. И не раз... Брианна с негодованием посмотрела на невозмутимого отца. – Ну… оглоеду нашему еще хотя бы полчаса продержаться, и он спасен, – продолжал комментировать, впавший созерцательное настроение Джейми, лопая под шумок оладьи один за другим, – Роджер к тому времени совсем выдохнется, бедолага. – Мам! У тебя оладьи горят! – внезапно опомнившись, воскликнула Брианна. – А ничего, что у меня по участку пара слонов проскакала, – в сердцах проворчала я, раздраженно сбрасывая горелую стряпню в помойное ведро. – Все грядки заново перепахали, паразиты. Если вернутся живыми, убью обоих!.. – Ну, в чем дело, милая? – я подошла к расстроенной, все еще подвывавшей Хельде и, обняв ее вздрагивающие плечи, попыталась заглянуть ей в лицо, – чего ты так убиваешься? Мистер Роджер не будет слишком жесток со своим сыном, не волнуйся, он просто поговорит с ним строго и все. – А..а..а.. о-он-он.. н-не будет м-ме-меня п-пороть? Мы с Джейми переглянулись, и тот весьма загадочно приподнял одну бровь. – Ну, нет, с чего бы это, милая? Во-первых, мистер Роджер – очень добрый… – Добрый? – Хельда, на секунду прекратив плакать, недоверчиво посмотрела на меня, видимо припоминая, каков на вид рассвирепевший Маккензи. – Ну, конечно, добрый, – уверенно проговорила я, хотя на месте Хельды, наверняка, тоже бы усомнилась на тот момент, если бы не знала его почитай уже четыре десятка лет, – а, во-вторых, он не станет пороть чужих девочек, я тебя уверяю. Не бойся, детка... – и я ласково прижала бедную перепуганную дуреху к груди. Потом я, философски вздохнув, силком запихнула в нее пару оладий с медом и увела вконец расстроенную Джульетту на перевязку, ободряюще обнимая и всячески успокаивая раскисшую от слез девчушку. Что там произошло между ними в лесу, история умалчивает, но отец и сын вернулись через пару часов, умытые, вполне дружелюбные и довольные друг другом. Джем с гордостью выложил на стол свою, связанную в горловине на манер мешка, рубаху, полную разнообразных грибов. Там были мóрелы (сморчки), со своим характерным видом – практически невозможно спутать – восставшего мужского достоинства, головка которого почему-то выглядела как дырявая морская губка, майские и устричные грибы (вешенки), дождевики и рядовки, половину из которых пришлось выбросить, потому что Роджер и Джем грибники были еще те и разбирались в грибах только, когда они на сковородке, тушеные в сметане с жаренной картошкой. Но все равно, эта грибная вакханалия, при помощи Эми, к вечеру закончилась вкусным ужином, о котором в мае можно только мечтать. Мы все с энтузиазмом хвалили импровизированных грибников, а Родж, ласково взирая на свое рыжее сокровище, с гордостью расписывал, как Джем отлично умеет собирать грибы – тот прямо-таки весь светился от счастья, многозначительно поглядывая на почтительно краснеющую от его внимания Хельду. Но, сначала, Роджер с Джемом, боясь поднять на меня сконфуженные глаза, взялись исправлять последствия своего забега по пересеченной местности, и заодно перекопали все безнадежно заброшенные уголочки моего сада-огорода, на которые я даже никогда и не рассчитывала. А еще, вдогонку, починили давно томившиеся в ожидании мастера забор, две лавочки и сарайчик для инструментов. И даже замазали свежей штукатуркой невинно пострадавший косяк. В общем, как говорится, провели день с пользой. Хотя, признаться, и ущерб на огороде, на мой придирчивый взгляд, оказался не таким уж большим, как казалось во время наблюдении из окна. Так, пару, другую метров поврежденных посевов, которые мне удалось благополучно подправить или пересадить из другого места. Хотя, конечно, я сделала вид, что очень рассержена. А что? Пусть постараются, балбесы, нечего тут по моим грядкам скакать! О внештатной ситуации со скоропалительной женитьбой мы как-то больше ни разу не вспоминали. Хвала безгрешному Иисусу!..