***
— Ты задолжал мне три дня отдыха. — Я думал, ты пошутил. Сказать, что Нико был удивлен — ничего не сказать. Уилл совершенно не шутил. Он чуть ли не пинками затолкал его в лазарет, бормоча что-то о вредных анорексичных балбесах. Нико было жутко неловко, когда с десяток пар глаз уставились на него из разных углов лазарета. Народ с любопытством наблюдал за тем, как Уилл почти за шкирку тащил его к кроватям за ширмой. — Садись. От беззаботного улыбчивого Уилла не осталось и следа. Он был серьезен и собран, когда возился с разными скляночками и приборами, разложенными на тумбочке. — Что ты собираешься делать, Солас? — спросил Нико, не зная, чего от него ожидать. — Лечить тебя, конечно. Что за глупые вопросы? — ответил Уилл. — Ты это серьезно? Я абсолютно здоров, а вокруг и без того куча народу, которая нуждается в помощи. Нико хотел встать с кровати, но был мгновенно усажен на место цепкими руками Соласа. — Ты думаешь, я тут шутки шучу, ди Анджело? — голубые глаза Уилла были твердыми и холодными, как лед. — Ты можешь говорить другим, что с тобой все в порядке, но меня тебе не обмануть. Так что оставь свои бессмысленные отговорки и позволь мне помочь тебе. — Кто сказал, что мне нужна помощь? — огрызнулся Нико. — Я сказал, — уверенно сказал Уилл. Нико тяжело вздохнул, но спорить не стал. Уилл просиял настолько яркой улыбкой, что Нико пришлось приложить титанические усилия, чтобы не зажмуриться. Светловолосый тщательно вымыл руки в глубокой чаше с водой и насухо вытер их полотенцем. — Что, боишься заразить меня своими бактериями? — усмехнулся Нико. — Единственное, чем я могу тебя заразить — оптимизм и жизнелюбие. Не самая плохая перспектива, — подмигнул ему Уилл через плечо. — По мне так хуже ничего и быть не может, — буркнул сын Аида. Уилл тихо рассмеялся в ответ. Нико показалось, что от этого смеха в лазарете стало светлее, будто солнце решило на несколько секунд осветить его чуть больше. Уилл сел на кровать рядом с Нико. Он взял его за запястье, которое Нико почти мгновенно вырвал из его руки. — Эй, чего так дергаешься? — удивленно спросил Уилл. Его голос звучал так расстроенно, что даже его яркие веснушки будто потускнели. — Неужели я тебе так не нравлюсь, что тебе противны мои прикосновения? — Нет! — поспешил опровергнуть его предположения Нико. — Ты мне не противен. Просто… Боги Олимпа, это сложно объяснить. — Я мог бы сказать, что готов выслушать тебя и помочь. Но, думаю, ты сам к этому не готов. А я не люблю лезть людям в душу, когда меня туда не приглашали, хотя другие могут посчитать, что это мое любимое занятие. Давай ты сейчас не будешь дергаться, когда я буду тебя касаться? На сегодня этого будет достаточно. Нико уставился на Уилла. В его глазах читался вопрос, на который он ждал ответ. Нико легонько кивнул, позволяя ему делать свою работу. Уилл облегченно выдохнул, перевернул маленькие песочные часы, стоящие на тумбе и стал измерять пульс Нико. «Какие теплые пальцы», — подумал Нико. Когда весь песок пересыпался в нижнюю часть, Уилл убрал пальцы и что-то начеркал в своем зеленом блокноте. — А почему блокнот не желтый? — зачем-то спросил Нико. — Чувак, если ты сын Аида, который наряжается аки лорд тьмы, это не значит, что все вещи сыновей Аполлона должны быть цвета солнца, — пошутил Уилл, но тут же стал серьёзным. — Так, сейчас я собираюсь трогать твое лицо. Не сломай мне за это нос. — Х-х-хорошо, — сглотнул Нико. Солас придвинулся поближе и положил пальцы на его виски, что-то прощупывая. Нико еле удержался от того, чтобы не вздрогнуть. Когда кто-то последний раз прикасался к его лицу? Кажется, это было, когда Бьянка уходила в свой первый и последний поиск. Она тогда обхватила его лицо руками и поцеловала в лоб. — Я скоро вернусь, — сказала она тогда. И не вернулась. Нико отогнал эти мысли. Если он снова позволит себе погрузиться в это, то не получит взамен ничего, кроме тупой боли. Отвлек от невеселых размышлений его Уилл, который внезапно пальцами раскрыл его левый глаз, всматриваясь в него так, будто там были спрятаны несметные сокровища. — Что ты делаешь? — спросил Нико. — Не мешай! — шикнул на него Уилл и продолжил осмотр. Нико не сдержал смешка, чем вызвал ответную улыбку Уилла. Вообще, все было довольно смешно. Светловолосый прощупывал его миндалины, заставлял открывать рот и говорить «аааа», стучал по коленкам молоточком. К концу осмотра Нико улыбался вовсю, наблюдая за излишне сосредоточенным Уиллом. Тот постоянно кусал губу и хмурил брови, время от времени что-то записывая в блокнот. Нико внезапно осознал, что он находит это забавным. Странное это ощущение — улыбаться от того, что наблюдаешь за другим человеком. Наконец, Уилл отложил блокнот и глубоко вздохнул. — Ну что, доктор, что со мной? — спросил Нико. — Совсем плохо? — Не смешно, ди Анджело, — ответил Уилл. — Я ставлю тебе диагноз: наплевательское отношение к своему здоровью и тотальное отсутствие интереса к сохранению своей жизни. Нет, я все понимаю, Аид твой отец и после смерти тебя наверняка ждут аппартаменты all inclusive в его дворце, но это ведь не значит, что тебе можно быть настолько безразличным к своему состоянию! — Ну, мы как бы мир спасали, немного не до этого было. Нико не понимал, почему он оправдывался перед этим лохматым светловолосым тираном. Попробуй кто-то другой заговорить с ним в таком тоне, Нико бы заткнул его каким-нибудь саркастичным комментарием, но Уилла затыкать не хотелось. Он, похоже, искренне переживал за него, хоть Нико и не мог понять почему. — Ой-ой-ой, нашел чем оправдаться. Что-то я не замечал, чтобы Джейсон или Перси выглядели как ходячие скелеты, готовые чуть что упасть в обморок. Нет, Нико, они цветут и пахнут, также как и Аннабет с Пайпер. Ты сам себя до этого довел. — Но… — Не перебивай доктора, когда он говорит. Итак, пациент ди Анджело. С этого дня ты переводишься в режим отказа от магии подземного мира и начинаешь усиленно питаться, а то выглядишь как жертва концлагеря. Плюс как минимум по восемь часов здорового непрерывного сна в сутки. Ты меня понял? Уилл впился в него взглядом, ожидая ответа. — А я могу не согласиться с выписанным мне режимом? — спросил Нико. — Конечно же нет. Попробуй только ему не следовать, и я сделаю твою жизнь настолько невыносимой, насколько это возможно, — с невинной улыбкой сказал Уилл. — Ты уже это делаешь, Солас, — пожал плечами темноволосый. — Чувак, ты даже не представляешь, на что я способен, — протянул Солас, потягиваясь и довольно жмурясь от последних лучей заходящего солнца, проникающих через большое окно. А Нико снова подумал о том, что он похож на большого ленивого кота, нежащегося под теплым солнышком. — Так я свободен? — спросил Нико как раз тогда, когда прозвучал рог, оповещающий всех об ужине. — Нет, сейчас ты как раз будешь выполнять одно из предписаний врача. А именно — нормально есть. Пойдем! Уилл схватил его за руку и потащил за собой на улицу. По пути Нико снова смутился от любопытных взглядов, к которым теперь добавились и перешептывания. Солас о чем-то беспрерывно болтал на пути к павильону, и в этот момент Нико понял, что пиздец начался.1. Когда осознаешь, что ты влип
14 февраля 2017 г. в 23:33
Порою Нико жалел о том, что решил остаться в Лагере Полукровок. Не из-за того, что он считал себя изгоем, не из-за того, что другие полубоги избегали его, и даже не из-за того, что весь остаток лета перед его глазами мельтешили счастливые Перси и Аннабет, распространяющие вокруг свои отвратительные любовные флюиды. Напротив, за работой по переоформлению домика Аида (в которой ему помогали чуть ли не всем лагерем) он почувствовал, что, наконец, находится на своем месте. Да и другие полукровки не избегали его, а общались как с любым другим полубогом, будто он и не был сыном бога смерти, вызывающим зомби из-под земли и способным превращать людей в духов. Ну, а счастье Перси и Аннабет ему нисколько не мешало. И последнее было удивительно. Нико считал, что ему будет трудно забыть о своей первой несчастной любви. Не сказать, что все чувства к Перси бесследно исчезли. Просто они выцвели, как старые фотографии, и беспокоили не слишком часто, что очень радовало Нико.
Жизнь в лагере протекала на удивление приемлемо. Джейсон всегда был рядом, готовый выслушать и помочь. А еще он сам обращался к нему за помощью по вопросам постройки храмов низшим богам, что радовало Нико (только вот Джейсону он об этом никогда не скажет). Пайпер также не обделяла его вниманием, которого порою было слишком много. Особенно это внимание раздражало, когда Пайпер пыталась заставить его надеть фирменную оранжевую футболку лагеря.
— Нико, то, что ты сын Аида, не значит, что ты должен 24/7 ходить в черном. Ты знаешь, что летом носить черное нежелательно, так как черный притягивает тепло, и можно получить тепловой удар?
— Пайпер, то, что ты дочь Афродиты, не значит, что твоей священной обязанностью является наблюдать за тем, чтобы все одевались так, как надо. Оставь это дело Дрю.
После этого Пайпер оставила все попытки заставить Нико сменить стиль. Вообще-то, она даже обиделась на него за эти слова. Правда, хватило ее только на пару часов.
«Никогда не умела долго обижаться. А следовало бы», — говорила она.
Почему же Нико жалел о своем решении остаться, если все было прекрасно? Причина у его сожалений была одна. И звали эту причину Уилл Солас. Уильям, чтоб его колесницей Аполлона переехало, Солас. И как бы было прекрасно, если бы Уилл раздражал Нико, бесил бы его, доводил до белого каления, но не тут-то было. Точнее, именно тут-то и было. Уилл раздражал его, бесил и доводил до белого каления. Да Нико даже тупые шутки Перси так не бесили, как Уилл! Только проблема была в том, что несмотря на все это, Нико не хотел удавить Соласа за все его выходки. Или напугать своим фирменным взглядом а-ля «я убью тебя и всех, кто тебе дорог». Или припечатать каким-нибудь едким саркастическим замечанием. И это раздражало его даже больше, чем сам Солас. Несмотря на все это, Нико не мог заставить себя относиться к Уиллу как к другим обитателям лагеря — с вежливым дружелюбием, не обременяющим ни одну из сторон никакими обязательствами. Нет, с этим веснушчатым голубоглазым засранцем все было намного сложнее. И Нико никак не мог найти способ сделать это все проще. А все началось в тот день, когда он впервые после битвы с Геей переступил порог лазарета.