Мальчик-смерть и мальчик-солнце

      Уилл проснулся с настроением еще более паршивым, чем обычно по утрам. Он повернул голову и наткнулся на календарь, висящий на стене. Шестнадцатое августа. Парень застонал и укрылся одеялом. Уже год прошел. Год с битвы за Олимп, которая унесла жизни слишком многих друзей Уилла. Он резко вскочил с кровати, не давая мыслям об этом заполнить голову, и помчался в душ. Стоя под холодными струями воды, Уилл напоминал себе, что ни одна война не обходится без жертв. — Уилл, ты в порядке?       Уилл вздрогнул, услышав голос Кайлы за дверью. Он помотал головой, пытаясь избавиться от печальных воспоминаний. — Да, все хорошо, — ответил он как можно бодрее.       Уилл не хотел, чтобы люди волновались из-за него. Он наскоро вытерся полотенцем и нацепил футболку и поношенные шорты. Выйдя из душевой, он наткнулся на обеспокоенные взгляды братьев и сестер. Каждый в домике Аполлона знал, что Уиллу справляться с последствиями битвы за Манхэттен было тяжелее всех. Если они оплакали погибших и продолжили жить дальше, то Уилл пропустил каждую смерть через себя. Да что говорить, этот груз он пронесет с собой до конца жизни. — Чего стоим, как истуканы? Живо завтракать! — командным тоном сказал Уилл, слабо улыбаясь. — Сколько раз говорить, что завтрак — это самый главный прием пищи, и его нельзя пропускать. Марш в павильон.       Жители домика послушно направились в сторону павильона. Уилл последовал за ними. Сегодня утром все жители Лагеря были в не самом лучшем расположении духа. Для каждого этот день был связан с болью и потерями. Все как можно скорее принесли жертву богам, сели за столики и молча принялись за еду.       Нико ковырял вилкой несчастную котлету. Сегодня ему кусок в горло не лез. Гнетущая атмосфера сегодняшнего дня особенно сильно влияла на него. Неудивительно, ведь сегодня в воздухе можно было буквально почувствовать сожаления и печаль, вызванные воспоминаниями о потерях близких людей. Кому как не Нико понимать это? Взгляд Нико невольно переместился на столик Аполлона. Дети бога солнца выглядели даже мрачнее, чем остальные жители Лагеря. Нико нашел глазами Уилла, и от увиденного зрелища его сердце упало. Не было озорного блеска в голубых глазах, улыбка не освещала его лицо, и даже золотистые волосы сегодня выглядели тускло и безжизненно. Уилл Солас сейчас выглядел бледной копией себя прежнего, а у Нико возникло ощущение, что все это жутко неправильно. Как мог человек, для которого радость и счастье были неотделимой частью его души, выглядеть так, будто его этой самой души лишили?       Нико глубоко вздохнул и через силу запихал в себя котлету. Было странно — есть в одиночестве. В последнее время под боком всегда жужжал Солас, одновременно умудряясь следить за тем, чтобы Нико все съел. Парень нехотя признался самому себе, что скучает по болтовне Уилла, по тому, как солнечные лучи играли на его выгоревших волосах, по его ужимкам и дурацким ухмылкам. Нико опять перевел взгляд на Уилла. Тот сидел, невидящим взглядом уткнувшись в тарелку с нетронутым сэндвичем. Спустя несколько минут он встал из-за стола и направился в сторону арсенала с оружием. Хирон проводил его сочувствующим взглядом.       Никто после завтрака не отправился на тренировочную площадку. Никто не соревновался, не забирался по огненной стене вверх, не купался в озере. Сегодня все разбились на маленькие группки по несколько человек и вспоминали события годовой давности и товарищей, которые покинули их. Это был день скорби. Нико сидел на крыльце домика Аида, когда к нему присоединился Джейсон. — Привет, — вяло поздоровался он. — Привет, — ответил Нико. — Как себя чувствуешь? — Паршиво, — признался Джейсон. — Сегодня годовщина битвы за Олимп, и каждый кого-то да оплакивает. А я не знал никого из этих ребят и чувствую себя не в своей тарелке. — Понимаю, — кивнул Нико. — Я тоже так себя чувствую. — Особенно ужасно выглядит Уилл, заметил? Внутри него как будто выключили лампочку, которая горела 24 на 7, освещая все вокруг. Очень непривычно видеть его таким, — Джейсон поправил очки на носу. — Не знаешь, почему он такой? — Почему ты спрашиваешь это у меня? — удивился Нико. — Ну, — Грейс рассеянно почесал затылок. — Я думал, что ты с ним подружился. Последнее время вы часто проводите время вместе, особенно за завтраками. Мне показалось, что тебе приятно его общество. Ты часто улыбаешься рядом с ним. Нико удивленно раскрыл рот. «Ты часто улыбаешься рядом с ним».       Это была правда. Уилл своими глупыми шутками мог развеселить любого человека. Даже сына бога смерти. — Уилл… — Нико замялся. — Он хороший. Старается помочь каждому, следит за тем, чтобы все были целы и невредимы, печется о здоровье —       Нико внезапно замолчал, осознавая причину поведения Уилла. — Нико, почему ты замолчал? — недоуменно спросил Джейсон. — Мне нужно найти Уилла, — бросил ди Анджело и умчался в сторону домика Аполлона.       В домике был лишь Остин, один из братьев Уилла. — Остин, где Уилл? — спросил Нико. — Не знаю, — устало произнес Остин. — Он не говорил, куда собирается идти. — Черт, — выругался Нико. — Все равно спасибо.       Нико вышел из домика и с раздражением взлохматил волосы. «Думай. Куда бы ты сам отправился, если бы хотел пострадать в одиночестве?» — спрашивал сам себя Нико. «Куда-куда? Подальше от других людей» — проговорил ехидный голос в его мыслях. — Блестящее умозаключение, ди Анджело, — пробормотал Нико и пошел в сторону леса.       Он несколько минут бездумно вышагивал по лесу, выискивая взглядом копну светлых волос. — Так я его никогда не найду! — воскликнул Нико. — Кого-то ищешь? — услышал он голос за своей спиной.       Он резко развернулся и увидел Можжевелку, девушку Гроувера. — Да, — ответил Нико. — Да, ищу. Уилла Соласа, сына Аполлона. Знаешь, такой светловолосый и голубоглазый. — Я видела его в ивовой роще у озера. Совсем недавно, — ответила дриада. — Большое спасибо! — поблагодарил ее Нико и со всех ног пустился в сторону озера.       Он не знал, зачем так спешит и почему так обеспокоен судьбой Соласа. Но зато он знал, каково это — остаться со своими страхами и воспоминаниями один на один. Знал слишком хорошо. И не желал этого никому другому. Особенно Уиллу.       Можжевелка была права. Уилл был там. Он сидел, прислонившись спиной к толстенному стволу огромной ивы. Его взгляд был устремлен вдаль, а руки непроизвольно натягивали и отпускали тетиву лука, лежащего на его коленях. Нико медленно направился в его сторону. Уилл заметил его почти сразу и наградил пораженным взглядом. — Можно составить тебе компанию? — спросил темноволосый, подойдя к дереву. — Конечно, — рассеянно кивнул Уилл.       Нико сел рядом с ним, так близко, что их плечи почти касались друг друга. — Почему ты сидишь здесь один? — поинтересовался он. — Не хочу пугать народ своим убитым видом. Сегодня и без меня немало поводов для печали, — пожал плечами Уилл. Он попытался улыбнуться, но губы не слушались, складываясь в нелепую ухмылку. — Со мной ты можешь не притворяться, что все хорошо, Уилл, — медленно произнёс Нико. — Не обязательно нести этот груз одному.       Уилл в очередной раз пораженно уставился на него. А потом он судорожно выдохнул, его плечи сгорбились, а голубые глаза наполнились такой болью, что Нико почувствовал себя неловко, увидев такое неприкрытое выражение чувств. — Из всех людей ты, Нико, наверняка поймешь меня лучше всех, — совсем тихо сказал Уилл. — Сегодня ужасный день. Ужасный, потому что год назад в этот день началась битва, которая забрала у нас слишком многих. Силена, Лука, Джаспер, Мэри, Кортни, Майкл… — на последнем имени его голос дрогнул.       Нико вспомнил, что Майкл Ю был предыдущим старостой домика Аполлона, и после его смерти им стал Уилл, как самый старший из детей Аполлона. — Так много смертей. Почти все они умерли у меня на руках. Нико, я видел их страдания, я чувствовал их боль и ничего не мог сделать. Я не смог их спасти. — Уилл выдавил из себя кривую улыбку. — Хирон говорит, что я важен, но что толку? Если бы я был хорошим лучником, как Кайла или умел бы управляться с мечом, как Перси, то принес бы больше пользы. Может, я смог бы спасти больше своих друзей от смерти. Но единственное, что я мог делать — наблюдать за тем, как они умирали, не в силах предотвратить это. Я помню все, Нико. По ночам я просыпаюсь от кошмаров, в которых они обвиняют меня в том, что я не смог им помочь. Я ношу эти воспоминания в себе, не в силах избавиться от этого. Это так сложно. Я так бесполезен.       Уилл замолчал и опустил взгляд на землю, крепко сжимая в руках лук. Он не плакал, но плечи его мелко подрагивали от сдерживаемых чувств. И Нико совершил самое логичное в данный момент действие — он обнял Уилла. Обнял, на время забыв о том, что ненавидит физический контакт. Уилл опешил от этого и резко дернулся, но Нико крепко держал его. Солас тяжело вздохнул и уткнулся лбом в его плечо. Его руки оставили лук и вцепились в футболку на спине Нико. — Ты самый большой идиот на свете, Уильям Солас, — мягко сказал Нико. — Только ты можешь настолько обесценивать то, что ты делаешь для Лагеря. Ты даже сына самой смерти можешь построить по стойке «смирно». Не это ли показатель того, насколько ты уникальный? — Мне казалось, что тебя раздражает то, что я пытаюсь о тебе заботиться, — пробормотал Уилл, обдавая плечо Нико теплом. — Тебе не казалось, Солас, — ответил темноволосый, чем вызвал у парня усмешку. — Но я уже привык и даже скучаю без твоей бесконечной болтовни. — Нико стал серьезным. — Ты не бесполезен, Уилл. Ты самый лучший целитель из всех, кого я знаю. Ты спас столько жизней, что мой отец наверняка проклинает тебя за то, что ты не даешь ему выполнять планы по количеству умерших полубогов. Как ты можешь так к себе относиться? Разве не ты после битвы на Манхэттене несколько суток подряд возился с ранеными, готовый вылечить каждую малейшую царапину и ссадину? Разве не ты после битвы с Геей трое суток не отлучался из лазарета, выхаживая пострадавших? Ты ведь тогда еще отчитал меня за то, что я не пришел тебя проведать. — Нико улыбнулся воспоминаниям. — Пойми, Уилл, никогда нельзя спасти всех. Невозможно предотвратить каждую смерть. И уж совершенно точно не следует винить себя за то, что ты не в силах изменить.       Сказав все это, Нико внезапно почувствовал себя глупо. Ну правда, кто он такой, чтобы выставлять себя мудрецом? Но Уиллу было все равно на то, что думал о себе Нико. Прямо сейчас он мог чувствовать только безмерную благодарность к этому тощему бледному парню, единственному, кто нашел правильные слова и смог смягчить бушующую внутри него бурю. Уилл позволил себе еще несколько секунд провести в его объятьях, а затем мягко отстранился от Нико, помня о том, что тот не был большим поклонником обнимашек. И от этого то, что произошло сегодня между ними, было для Соласа еще более ценным. Он посмотрел на внезапно смутившегося Нико и улыбнулся. Широко и свободно. Нико неуверенно улыбнулся в ответ, радуясь возвращению прежнего Уилла. «Нет, не так. Это всегда был Уилл, — одернул себя парень. — В нем живет и солнечный мальчик, любящий жизнь, готовый радоваться каждому дню, и мальчик, повзрослевший слишком рано, разделивший свою душу со страхами и несущий на своих плечах огромную ответственность. Мне следует об этом помнить». — Спасибо, Нико, — Уилл протянул руку и благодарно пожал его ладонь. — Мне стало намного легче. Как будто тиски, сжимавшие меня изнутри, исчезли. — Это та малость, которую я могу сделать для тебя, — отмахнулся от благодарности темноволосый. — К тому же, я не мог этого не сделать. Продолжи ты ходить в таком паршивом состоянии, весь Лагерь зачах бы вместе с тобой, — пошутил Нико. — Ах вот как, — протянул Уилл. — Ну ладно, ди Анджело. Сейчас ты пожалеешь о том, что помог мне. Потому что мы идем обедать, и я собираюсь заставить тебя съесть как минимум три бургера с жирной сочной котлеткой и калорийным сыром. Видел я, что ты с утра поел. Вегетарианская котлета? Ты с Пайпер переобщался? — Ты говоришь это как мой друг или как доктор? — спросил Нико. — Ведь в первом случае я могу не послушаться тебя. — Только попробуй, мальчик-смерть, — коварно усмехнулся Уилл. — Ты не посмеешь игнорировать предписания главного врача Лагеря. — Что ж, пожалуй, ты прав, — ответил Нико, и они оба рассмеялись.       Уилл шел по направлению к Лагерю рядом с Нико и в очередной раз поблагодарил богов за то, что тот решил остаться. Потому что он уже не мог представить свою жизнь без этого саркастичного упрямого засранца.