Creature (Тварь)

Разбудило Келли навязчивое желание сходить в туалет. Стоило ему осознать и вспомнить произошедшее, как успокоившаяся было паника снова дала о себе знать. Он ощутил, как бешено забилось сердце, будто в попытке пробить выход из грудины, и попытался взять себя в руки. Черт возьми он человек, он сильный и не даст страху собой управлять. Он вспомнил как Патрик учил его справляться с паническими атаками, которые начались у него после смерти матери: вдох-выдох, вдох-выдох. Ричард снова словно услышал его голос. Сосредоточившись на собственном шумном и частом дыхании, он попытался успокоиться, подчиняясь этому неслышимому голосу из воспоминаний. Наконец, спустя какое-то время он сумел побороть сковавший его страх, снова возвращаясь в реальность, с которой требовалось что-то сделать. Он приподнялся на руке, осторожно сел, протягивая руку назад и касаясь холодной поверхности шероховатого бетона, а затем прижался к ней спиной. Глаза нещадно чесались и он потянулся вбок, дотрагиваясь до ведра и, наплевав на антисанитарию, ополоснул руки, раскрыв веко пошире, вытащил линзу из левого глаза и слепо посмотрел в направлении пальца, который держал ее. Ему казалось, что он видит его очертания, и лежащий на нем изогнутый гелевый вкладыш. Он стряхнул линзу на пол, а затем такая же участь постигла и вторую. Мужчина принялся промывать глаза, которые от потери защитной пленки принялись резать еще больше. Наконец, зуд утих достаточно, чтобы можно было заняться чем-то другим. Рич, поводив головой из стороны в сторону, пытаясь размять сведенную шею, а заодно проверить как поведет его голова при возобновлении движения. Головокружение почти не ощущалось, и он выпустил воздух, который непроизвольно успел задержать, а затем, используя стену для опоры, поднялся на ноги, Голова слегка закружилась и мужчина дал себе несколько минут, для того, чтобы тело осознало свое положение в пространстве. Подождав немного, пока силы восстановятся, он решил сделать то, чего несчадно требовал организм. Мысленно нарисовав картину замкнутого помещения, в котором оказался, Рич решил, что меньшим из зол будет отвести для туалета дальний угол. О том, что будет, когда он захочет в туалет по большому, он старался просто не думать. Мужчина вздохнул и осторожно двинулся влево, прокладывая свой путь вдоль стены. Он снова считал шаги. Три шага влево, поворот, и вдоль стены до упора. Когда пальцы коснулись холодного металла двери, Рик замер, а потом снова скрупулезно, вытянув пальцы, попытался ощупать каждый сантиметр двери. Наверное именно так, вытянув вперед руки, слепцы изучали окружающий мир. Он мотнул головой, прогоняя неуместные сейчас мысли и пошел дальше. Наконец, достигнув угла и ощупав его, Рик прислонился предплечьем к стене и положил голову на сгиб руки. Другой он нащупал пуговицу штанов, расстегнул ширинку, выпуская, наконец, член наружу из-под резинке трусов и, пристроившись, принялся справлять нужду. У него вырвался протяжный вздох удовольствия, когда давление на мочевой пузырь начало ослабевать. Стоило тугой струе ударить в стену у пола, как нос почти тут же уловил стойкий запах аммиака с примесью каких-то лекарств, и мужчина подумал, что неплохо было бы попить. Все же неизвестно сколько он провел здесь. Он стряхнул капли, а затем приноровившись, попытался застегнуть одной рукой штаны, но не преуспел и вынужден был отлепиться от стены, освобождая вторую руку. Наконец справившись с задачей он развернулся и пошел ведру, считая шаги. Где-то в полушаге он остановился и осторожно вытянул правую ногу вперёд, касаясь металлической стенки. Стоило ему это сделать, и он тут же опустился на колени возле него, принялся жадно пить. Наконец, ощутив, что жажда утихает, уступив место наполненности, Келли вытер сгибом руки влажные губы, а затем подумал и запустил руки в ведро, зачерпывая полные пригоршни воды и принялся умываться, стараясь смочить глаза, которые до сих пор ощущались сухими. Наконец закончив он откинулся назад, опираясь спиной о стену попытался подумать о том положении в котором оказался. У того, кто это сделал, должен был быть повод. Мотив. Никто не делал что-то просто так. «Ты не думал, что твоя статья может кого-то обидеть?», голос отчима всплыл в голове, почти тут же рождая образ сидящего за столом мужчины, который смотрел на него печальными глазами, словно тот подвел его. В глубине души Ричард понимал, что скорее всего так и было. Но у него была другая судьба. Он был журналистом и не собирался молчать, только потому, что это заденет чьи-то чувства. Его задачей было нести правду людям. Он снова, как и в прошлый раз, принялся мысленно перечислять всех тех, кого так или иначе могли оскорбить его статьи. И с каждым воспоминанием, он понимал, что за то время, когда он помогал отчиму, таких накопилось чуть ли не весь городок. Но право слово, не могли же это быть жители города. Все их обиды были не существенны. Разве могли сделать это оскорбленные селекторы, не получившие титулы лучшего садовника города? Рич вспомнил одну из гневных горожанок, хозяйку фермы на западе, сухенькую старушку с огромной лопатой в руке и обозвал себя глупцом. Никто из них не был хоть каплю похож на маньяка, способного похитить живого человека. А затем пришла другая мысль. Если никто из жителей города этого не делал, то как прояснить факт того, что он сидит сейчас запертый за металлической дверью. Ведь кто-то его сюда поместил. И неожиданно, когда он снова и снова прокручивал в голове события своей жизни и работы в газете, он вспомнил реплику Майкла, который грозил, что у него будет просто сногсшибательный мальчишник, который он никогда не забудет. А вдруг именно это он, тот розыгрыш, которые тот так любил? Немного преувеличенный, но Майкл всегда любил подурачиться довольно жестоко. Может все это его проделки? Ричард поднялся, снова направляясь к двери. Он стукнул ее со всей силы ногой. — Майк, это ты? Я узнал, это ты! — а потом более отчаянно прокричал. — Открывай. Но, кто бы ни был там, за дверью, он не собирался этого делать. Он стукнул по ней ногой снова. И снова. Бил ее до тех пор, когда внезапный порыв не сошел. Это не мог сделать Майк. Майк мог напугать, напялив жуткую маску клоуна, мог глупо пошутить. Но похищение… Это было совершенно не в его стиле. Сползая на пол, Ричард прижался спиной к металлу двери и стукнул об нее локтем. Металл от удара издал глухой звук. Ричард повторил свое действие. Если дверь куда-то ведет, он достанет тех, кто это сделал с ним. Он начал бить локтем, и удары рождали глухой монотонный звук. Может это напомнит его пленителям о его существовании? Спустя какое-то время, которое Келли оценил бы как несколько часов, когда локоть уже совсем перестал чувствоваться, а звук отдавался набатом в голове у него самого, он прекратил, прикрывая глаза. Он не мог понять, сколько времени прошло, мысли плохо поддавались контролю, а вокруг не было никаких признаков, по которым можно было понять, какое сейчас время суток. Он съел все орешки, переместился к ведру и не прекращая думал о том, почему именно он. Пустота и темнота давили, а мозг, словно сошел с ума, посылая все новые и новые образы его жизни. Его жизни, которая вела его к тому, кем он стал. Он пережил обоих своих родителей. Ему было четыре, когда его отец закончил жизнь самоубийством. Ричард до сих пор помнил, как они вернулись с мамой домой после похода в кино, веселые и счастливые. Мать смеясь вошла в холл, а потом, как-то сдавлено вскрикнув, прижала его лицом к себе и вывела из дома, говоря, что сегодня он переночует у своего дяди Билла. Это уже потом он узнал, что отец, пока их не было дома, прострелил себе башку, забрызгав своими мозгами всю стену. Он до сих пор ненавидел его за то, что тот сделал с мамой. После этого она, словно замкнулась: почти никогда не улыбалась, была замкнутой, не общительной. Он надеялся, что она найдет себе нового мужа и снова станет собой прежней. Этого пришлось ждать долго, но он дождался. Увидел, когда она пришла домой с Патриком. Несмотря на то, что Ричард был уже достаточно взрослым и не хотел терпеть дома еще какого-то левого мужика, один взгляд на мать склонил чашу весов в сторону Торреса. А потом, спустя два года, мама погибла в автокатастрофе. И Патрик стал для него всем. Его отцом. В голове снова всплыл разговор с Патриком, и Ричард поморщился, осознавая, что возможно не оправдывал его надежды. Время тянулось, и, казалось, он находится здесь уже вечность, когда неожиданно ему показалось, что он ощутил, какой-то звук по ту сторону. Ричард вскочил, прислушиваясь. Ему уже показалось, что это все его бурная фантазия, но мгновение — и звук повторился. Он явственно услышал нечто, похожее на звон цепей. Он снова подбежал к двери, завопил и заколотил по ней еще отчаяннее. Но сколько он не орал, звук не менялся, раздаваясь через равные промежутки времени в семь секунд. Словно кто-то решил проверить на прочность его самого. Рика обуяла такая жуткая злость и обида на все происходящее, что он принялся колотить дверь, как обезумевший хищник, надеясь пробраться к тому, кто делал с ним это. Он бил, несчадно, оглашая свою темницу нечеловеческими звуками, вкладывая в них все что таилось внутри с самого пробуждения. Очередной удар кулака по двери видимо что-то повредил в руке, потому что острая игла боли прошила руку до локтя, вынуждая его охнуть, прижимая конечность к телу и со стоном осесть на пол. Он замер, чувствуя как пульсирует рука в такт доносящемуся снаружи звону. Ему казалось, он сидел так часы, а может это продолжалось всего несколько минут, но со временем звон начал странно отдаваться в голове, на грани реальности. Теперь он исходил из стен, казалось, это звенят его собственные цепи. Ричард вскочил, стараясь куда-то скрыться, закрыл уши руками и заметался по своей темнице, как раненый зверь, с единственным желанием, чтобы эта пытка прекратилась. Он метался из стороны в сторону, уже слабо представляя, где находится дверь, где угол. Ему казалось, он видит стены, сплошные стены, которые сжимаются, когда, неожиданно, выросшее на пути под ногами препятствие заставило его споткнуться. Грохот — и ведро, о которое он споткнулся опрокинулась, выплескивая свое содержимое на пол. И наступила тишина. — Нет, — страх потери единственного источника воды заставил все внутри замутиться. Ричард рухнул на пол, неудачно выставив вперед пульсирующую руку. Боль вспыхнула как взрыв, почти полностью поглощая разум. Горький ком подкатил к горлу, и он тщетно попытавшись его проигнорировать склонился, отчаянно блюя на пол горькой желчью и сотрясаясь от пустых спазмов. Когда тошнота отступила, он попытался отползти от зловонной лужи и мокрого бетона, по которому разлилась вода. Он слепо нащупал откатившееся ведро, и перевернул его, позволяя нескольким каплям стечь со стенок в рот, проглотил их с жадностью, а затем, обессилено на четвереньках отполз обратно к противоположной стене и лег там. Ему снова стало невыносимо плохо, голова пульсировала и это сражение с ведром, казалось, отняло у него все силы. Но тишина, которая наступила после была лучше, чем монотонный звон цепей. Он провалился в вязкую пучину небытия. *** Выдержка из личного журнала подсудимого, прикрепленного к делу: 17 мая 2015 года. «Испытуемый лишил себя воды, поэтому фаза депривации будет сокращена. Второй день, заключенный ведет себя согласно прогнозам. [см.прикрепленный видеоотчет]» Проснулся Ричард все в той же темноте и тишине. Голова ощущалась тяжелой и неподъемной, пульсировала рука. Он лежал, слепо глядя куда-то в верх, вяло следя за текущими мыслями. Хотелось пить и он с жалостью подумал об остатках воды, которые, скорее всего впитались в пол. Он лежал так, пока очередной позыв мочевого пузыря, не потребовал внимания. Келли поднялся, пытаясь по запаху осознать, где находится угол, который он ранее выбрал в качестве туалета. Он обошел всю комнату, но видимо запах впитался в воздух в камере так плотно, что даже перестал ощущаться. В итоге в очередном углу он остановился, сделал свои дела. Когда он почти закончил он подумал о том, что в отсутствии воды требуется быть экономным. От мыслей, что ему придется пить собственную мочу сделалось плохо, но он сдержался, понимая, что любые способы хороши, если они направлены на выживание, и слепо пошел вдоль стен, пытаясь нащупать ведро. Наконец, найдя его, он перевернул его, надеясь на скудные капли влаги, но в ведре было пусто. Он приловчился, стараясь помочиться туда, но почему-то не получилось. Ничего. Ни капли. Он с остервенением пнул ведро и завыл, завыл, как раненый зверь. Он слепо пробежался вдоль стены, снова касаясь холодной громады двери. Он ударил в нее кулаками, ногами. Он кричал и бил ее, что есть силы в остервенении, будто надеясь выбить ее. Сколько это продолжалось, несколько минут или часов он не знал. Время смешалось в причудливую спираль, выхода из которой он не видел. Он отошел назад и в остервенении налетел на дверь, больная рука со всей силы врезалась в стену, посылая моментальный болевой импульс и Рик вскрикнул, прижимая конечность к животу и с воем опускаясь на холодный пол. После этой внезапной вспышки он без сил и мыслей лежал на полу в каком-то полузабытьи. Головная боль снова вернулась, как и ощущение того, что его сейчас стошнит. Он потерял счет времени, холодный пол притягивал к себе, и ему начало казаться, что он находится в этом каменном мешке уже целую вечность. После вспышки сил не осталось даже для того, чтобы отползти к стене. Он баюкал руку, которая пульсировала от боли. Боль была даже приятна, она помогала сосредоточиться. Хотелось пить. Хотелось провалиться куда-то и забыть о том, что происходит с ним. Ведь это все просто дурной сон, и он хотел, отчаянно хотел проснуться. Он дрейфовал на грани реальности. Он давно прикончил содержимое своих карманов и теперь жалел, что поступил так недальновидно. Он проклинал себя за то, что опрокинул ведро, что не отвел себе туалет, что, в конце концов выкинул линзы. Ему снилось, что он слепо шарил по полу, пытаясь их найти, а возможно, это было на самом деле… Выдержка из личного журнала подсудимого, прикрепленного к делу: 18 мая 2015 года. [видеозапись] Проснулся Ричард с мыслями о жвачке, которую выплюнул где-то. Можно было жевать, тогда бы живот, возможно, крутило бы не так сильно. Рука распухла и плохо подчинялась, болели сбитые костяшки пальцев на левой руке. Голова продолжала пульсировать, и эта пульсация глухо отдавая где-то в висках. Он уже ни о чем не думал, стараясь не скатиться в пучину страха, который окутывал его все плотнее, сжимая стальными кольцами. Мысли текли медленно, пытаясь пробиться сквозь какую-то вязкую тину. Он даже не попытался подняться. Какой в этом смысл. Видимо его решили забыть здесь, оставив одного просто сдохнуть. Он снова бредил, прибывая в глубоком каменном мешке, балансируя между сном и реальностью, когда его слуха достиг какой-то звук. Как будто кто-то что-то делал с дверью. Неужели. Ричард распахнул глаза, слепо глядя в направлении звука. Бред ли это доведенного до отчаянья ума или о нем действительно вспомнили? Неизвестность, заставили сердце бешено заколотиться. Кто бы ни собирался нанести ему визит, он должен встретить того, как полагается. Келли собрался, отползая к противоположной стене и сел, высоко подняв голову. Щелкнул замок, а на потолке, неожиданно, зажглась лампочка. О чем он совершенно не подумал, так это о том, что свет, которого он не видел, казалось, вечность, резанул по глазам так, что вызвал почти физическую боль. Ричард слепо заморгал, прикрывая глаза рукой. Наконец, круги и пятна, проступившие в глазах рассеялись, и он поморгал, пытался привыкнуть к тусклому свету слабой желтоватой лампы висящей, как оказалось на потолке. Он смотрел на нее, недвижимо прикрепленную к патрону на тонком проводе, когда явственно услышал за дверью шаги и металлическое позвякивание, а затем звук, как будто что-то тащат по полу. Рик, ощутил, как сердце пропустило удар, когда дверь внезапно, поддалась, открываясь внутрь, а тусклый свет осветил стоящую в дверном проеме фигуру. Человек, мужчина, как позволил себе предположить Келли явно не походил на внезапного доброго освободителя, который пришел, чтобы его отпустить, и глядя на него, сердце сжало тисками страха. Первое, что бросалось в глаза при взгляде на мужчину — надетая на голову лохматая волчья маска, очень достоверная и откровенно жуткая. Сам человек был одет в черную кожаную куртку, черные джинсы и высокие ботинки на толстой подошве с металлическими носами. На поясе висела цепь с крупными звеньями, которая и издавала дребезжащий звонкий перестук при каждом шаге. В одной руке у человека была длинная палка, которую он подволакивал по полу, а в другой руке бутылка питьевой воды, заметив которую, Ричард ощутил, как жажда снова поднимается, напоминая о себе, и против воли сглотнул. — Что, — голос мужчины, теперь в этом не осталось никаких сомнений, был глухим и невыразительным. — Хочешь попить водички? Тогда тебе придется ее заслужить. Ричард заставил себя оторвать взгляд от воды и перевести его на мужчину. Тот положил бутылку в карман куртки. Этот псих, что, думает, что он утратил все самоуважение? — Что вы себе позволяете? — голос его звучал хрипло, сорванный криками. — Вы не имеете права. — О, поверь мне… Я имею право на все, — в голосе мужчины прозвучала улыбка. — Я живой человек. Ты совершенно выжил из ума, если думаешь, что это сойдет тебе с рук. — Ты так считаешь? — голос прозвучал насмешливо. — Я очень сомневаюсь. Ты здесь уже три дня. И никто, поверь мне, никто не сможет найти тебя здесь. — Поверь, — Рик ухмыльнулся, стараясь скрыть свой страх, — ты просто не знаешь моего дядю… — Детектива Янга? Его все знают. Но тем не менее, ты все еще здесь… Поэтому ты либо слушаешься меня, либо я тебя отправлю на встречу с твоими папашей и мамашей. Тебе решать… — Ах, ты мразь, — Рик подскочил на ноги, не обращая внимания, на то как воспротивилось этому его тело. Он кинулся вперед к человеку, намереваясь вырваться. Но, попытка одержать верх над тем, кто посадил его сюда не увенчалась успехом. Мужчина отступил и рассчитанный смазанный удар кулака пришелся на волчью маску, а Рик завопил от боли, когда рука, распухшая еще больше вспыхнула с новой силой, заставляя его прижать ее к животу. Он почти сразу понял, что проиграл, когда палка, которую держал мужчина, ткнулась ему в ногу, посылая разряд тока в мышцу, полностью делая невозможным удержаться на ногах. Рик осел на землю, все еще баюкая руку, когда нога, одетая в тяжелый ботинок впечатался ему в живот, и Келли растянулся на полу, судорожно пытаясь сделать столь желанный вдох, потому что казалось, воздух у него из легких кто-то вырвал. — Что ж, — проговорил стоящий над ним мужчина. — Ты, кажется, не понял сложности своего положения. Здесь все зависит от меня, Рик. Кстати, хорошее имя для собаки, Рик. Коротко. Самое то, — для выполнения команд, не правда ли, Рикки? — Иди на хер, — прохрипел Келли. — Ммм, как неуважительно. А уважение — основа взаимопонимания. Ты знаешь это? Ну ничего, скоро узнаешь. Ричард ничего не смог сделать, когда внезапно тяжелая металлическая цепь, которую поднял мужчина с силой обрушилась на него, и он попытался защитить голову руками. Он отчаянно старался сдержать крик, когда цепь в очередной раз задела на его многострадальную руку. Пытаясь сделать вдох, он замер и почувствовал палку, прижавшуюся снова к его бедру. — Больной придурок. Тебе это так просто с рук не сойдет! — выдохнул он сквозь сжатые зубы. Он не собирается, так просто сдаваться. — Ты все еще не понял? Тебя отдали мне, приплатив за то, чтобы я забрал тебя. Ты — моя собственность, — очередной разряд тока, наконец, позволил Ричарду свалиться в спасительную тьму.