Госпожа Неудача. Шаг в Неведомое

— Алексу стало хуже, — бормотал в трубке сиплый от усталости голос Анжи, когда, балансируя на одной ноге, я пыталась нарисовать ровную стрелку и натянуть джинсы одновременно. — Смени меня, пожалуйста, у него. Знаю, что ты отказывалась, но… пока некому. — И вздохнула. — Просто боюсь уснуть. Через пятнадцать минут я уже топала мимо угрюмых дворников, остервенело разбивающих лопатами смёрзшуюся одним монолитом слякоть. Коварный неровный лёд прятался под толщей мягкого снега, так что, вне всяких сомнений, одно это утро обеспечило работой каждый травмпункт Москвы. Не желая оказаться в числе неудачно упавших и качественно загипсованных, пешком я преодолела лишь расстояние до ближайшего переулка, где, лишённая нежелательного внимания, поднялась в серенькую, по-зимнему стылую высь. Алекс и впрямь выглядел очень плохо. Осунувшийся и бледный, он создавал впечатление скорее мёртвого, чем живого. Только лишь едва заметное дыхание внушало слабую надежду на то, что у Гилберта остаются шансы. Анжи уснула прямо здесь, на свободной кровати, подложив под голову свёрнутый в несколько раз плед. По тому, как сильно сестрицу заносило на поворотах, я поняла, что этой ночью она, вопреки словам Джейка, пыталась подпитать Алекса, но только напрасно вымоталась. Настолько, что мне, словно заботливой мамочке, пришлось укутывать её покровом невидимости и большим одеялом, которое мысленным усилием я перенесла из нашего московского дома. Неусыпно бдя, я, тем не менее, собрала горячий и калорийный завтрак для спящей Анжи, прочесав тонкими силовыми нитями несколько ближайших кафе. И не подумайте даже, не воровала. Всё, как положено: заказ — в базе, оплата — в кассе, а еда, естественно, у меня. Себя, любимую, конечно, не обделила. Вот только, глядя на Алекса, чувствовала, что кусок в горло не лезет, да так и сидела, вертя перед глазами надкусанный с двух сторон бургер. Как же мне хотелось, чтобы солнечный заяц благополучно пришёл в себя. Из всей семьи Гилбертов особенно привязана была я к нему и Джейку и видя, насколько слаб мой изобретательный и строгий учитель, ощущала себя беспомощной и несчастной. Скорей бы вернулся Джейкоб. Скорей бы привёл ту самую помощь, которую обещал. А если он её не найдёт? Останется ли у Ала надежда? Интересно, что он чувствует вот сейчас — спит ли, или мучается, погруженный в тёмные недра своей болезни? И именно в тот момент, когда на душе моей стало совсем паршиво, что-то маленькое и тёплое шлёпнулось на колени. Разомкнув веки, опустила исполненный недоумения взор — на элегантно-чёрной ткани моих штанов покоилась приправленная золотистым соусом и веточкой петрушки котлета. Осиротевший бургер в руке выглядел грустным и обделённым — мечта вегетарианца — ни дать, ни взять. И что мне с ним делать? Ни съесть, ни выбросить не успела как, впрочем, и внешний вид к порядку призвать. С тихим скрипом распахнулось окно и, одновременно сбросив невидимость, в него друг за другом влетели двое. Узнав в высокой фигуре Джейка, я тотчас обрадовано подскочила — коварная котлета неторопливо поползла вниз, оставляя приметный белёсый след, и окончила путешествие, заткнувшись за голенище высокого сапога, откуда бесстрашно выглядывала в большой и прекрасный мир. Второй из прибывших была женщина. Сбросив элегантную лисью шубку, она подошла к изголовью постели Алекса и, склонившись, прижала ладонь к его лбу. — Привет, — произнёс Джейк вполголоса, обнимая меня за плечи. От него пахло гвоздикой и зимним ветром, а гладкая кожа куртки казалась обжигающе ледяной, но в первое мгновение я этого не заметила. — Это та, кого ты искал? — И указала глазами в сторону безмолвно замершей незнакомки. — Да. Это Джессика Смит — супруга того, кто сделал из меня солнцееда. Она родилась такой и… — Кто самый слабый из вас? — спросила вдруг Джессика, выпрямляясь. — Времени у нас — до полудня. Может быть, меньше. — И потёрла переносицу пальцами, держа ладонь так, как делает каждая представительница слабого пола, боясь ненароком повредить тщательно наложенный макияж. — Карл. Могу разыскать его. — Джейк уже шёл к окну. — Давай, — кивнула она. — Ищи, и быстро. — А, когда рама захлопнулась у Гилберта за спиной, улыбнулась мне: — здравствуй. Я Джессика Смит. Прости, что пренебрегла правилами приличий раньше. Она оказалась очень разговорчивой женщиной с прекрасной, хорошо поставленной речью. Это, впрочем, объяснялось профессией журналиста с немалым стажем. Будучи высококлассным специалистом, Джессика смогла бы выведать, что угодно, пожалуй, даже у мёртвого, буде надобность в этом возникла. Вот так и вышло, что через пятнадцать минут общения болтали мы, как подружки, что знают друг друга если не с колыбели, то уж точно со школьных парт. Одновременно с тем, как Джейк возвратился под ручку с Карлом, проснулась Анжи. — Что я пропустила? — захлопала красными глазами с потёками размазанной туши и, завидев собравшуюся в небольшой палате толпу, тотчас стряхнула остаток дрёмы. — Что здесь происходит? Криста, это… это ведь не то, о чём я думаю? Алекс… Он не?.. — Он почти, — доходчиво пояснила Джессика — расслышав незнакомый голос, Анжи встревожилась ещё пуще. — Это та помощь, которую обещал Джейк, — успокаивающе пояснила я. — Надеюсь, что теперь всё будет в порядке. — И, сбросив сберегательный щит, придвинула Анжи завтрак. — Отвлекись лучше, пока мы с тобой без надобности. — Вам бы лучше и вовсе уйти отсюда, — возник рядом усталый, но заметно повеселевший Джейк. — Сейчас Карл будет изо всех сил пытаться убить Алекса. Зрелище не для слабонервных. К тому же, у меня нет сил прикрывать вас, а мисс Смит откровенно не до того, так что возьмите, пожалуйста, свой фаст-фуд и уединитесь с ним где-нибудь ненадолго. — Чувствую себя ребёнком, которого взрослые просят поиграть в своей комнате, — обиженно насупилась Анжи. Но было это скорей для проформы — все понимали это. Взяв всё, что ей причиталось, сестра потопала к выходу. Я же, застывшая соляным столпом, произнесла наконец: — Что значит «убить Алекса?» Он так безнадёжен? И что тут весёлого, скажи мне на милость, Джейк? Прежде, чем отвечать, он по-американски широко улыбнулся. — Всё это время мы пытались лечить его. Мягко и осторожно. Этим делали только хуже. А, оказывается, иногда медицина требует радикальных методов. Помнишь, что я рассказывал о наших слабостях? Глаза Ала сейчас не могут работать так, как должны потому, что повреждены водой. Это обыкновенным способом высушить невозможно. А вот Карл с задачей такого рода справится. Его потенциал намного меньше потенциала Алекса — убить его он никак не сможет. А вот, образно говоря, подсушить… это вероятно вполне. Произнеся всё это, Джейк приглашающим жестом указал на приоткрытую дверь, за которой, глядя на мои сапоги, радостно хихикала Анжелина. Конечно, котлету ведь я утилизировать так и не удосужилась. Вот растяпа. Слонялись без дела мы с Анжелиной добрый час, а может и того больше, так что, получив сообщение Джейка «возвращайтесь, изгнанницы», стартовали на предельно недопустимой скорости. Но, увы, к самому интересному опоздали. За время нашего отсутствия ничто не изменилось практически. Один лишь Карл сидел, потерянный, в уголочке и, сложив на груди тонкие свои руки, пребывал где-то на грани дрёмы и забытья. Миссис Смит тоже казалась вымотанной до крайности. — Ближайшие пять дней держи его под домашним арестом, — говорила она Джейку вполголоса, когда, растрёпанные и запыхавшиеся, мы с Анжи, врываясь, едва не вынесли дверь. Гилберт кивал, да на нас со странным выражением голубым глазом косил. — Спасибо, Джессика. Мой долг перед твоей семьёй растёт в геометрической прогрессии. — Брось. — Она уже успела надеть рыжую лисью шубку и теперь стояла, обернувшись наполовину к окну. Короткие, но от этого не менее красивые пальцы сжимали светлую пластиковую ручку, готовясь в любой момент опустить её, выпуская миссис Смит в далёкие небеса. — Если бы наш рацион отличался разнообразием, я бы стребовала с тебя по крайней мере чёрного шоколада. А так-то… Как говорится, в следующей жизни сочтёмся. — Джессика уже накрылась невидимостью и, распахнув створку, обдала нас дыханием колкой стужи, но вдруг возникла опять рядом с постелью Алекса. — Вот ещё что, Гилберты мои дорогие, настоятельно советую вам из Москвы уехать. — Объясните, — неожиданно подалась к ней, заинтересовавшись, Анжелас. — Что-то здесь затевается, дорогие мои, и что-то серьёзное. Над городом много всякого понаверчено. Так всё сплетено хитро, что от кого исходит — так сходу разобрать сложно. Но, в любом случае, это коснётся простых людей. — Значит мы разберёмся. — Джейк. Воинственно и упрямо. — Глупый. — Джессика. И вздыхает. — В мире «за барьером», знаешь ли, не только иные и дети солнца есть. Если в городе случится что-то неладное, существа гораздо более сильные займутся поиском виноватых. А по их правилам Кэт с Алексом жить не имеют права. Их найдут и убьют за неуравновешенность. Так что вам к себе лучше внимания не привлекать. — И снова исчезла. Лишь голос лился из пустоты. — Надеюсь что вы все (и ты, Джейк, в особенности), найдёте в себе хоть немножко благоразумия. Вернётесь в Лондон — заглядывайте на чашечку ароматного сока и тарелочку золотистого солнышка. Больше Джессика ничего не произнесла. Улетела, как говорят, по-английски, оставив нам мрачную атмосферу, сонм тревожных вопросов и, для меня персонально, возвратившуюся тревогу, что терзала вот уже много дней.