Напиши свое имя на моем сердце

Сидя в своём старом кресле, Джон смотрел в пустоту, потягивая виски из стакана. Возможно, это был уже второй по счёту, возможно — третий. Он решил не считать. Обычно он не пил много, зная не понаслышке, как стремительно регулярное употребление алкоголя перерастает в зависимость. Но иногда всё же можно было позволить себе расслабиться. И сегодня вечером, по его мнению, как раз был подходящий случай. Когда он снова поднёс стакан к губам, то услышал шум из спальни Шерлока. Взглянув на часы, Джон вздохнул: четыре утра. Шерлок удивительно быстро уставал с тех пор, как его выписали из больницы десять дней тому назад, и редко выдерживал целые сутки без сна. Но даже когда он засыпал, сон его не длился долго. Доктор предупреждал Джона, что такое могло случиться, поэтому на ночном столике поселился пузырёк со снотворным, которое Шерлок отказывался принимать. Уже спустя неделю слова доктора подтвердились, и Джон достал свой телефон. Долго ждать не пришлось: через секунду раздался сигнал, оповещающий о новом входящем сообщении. Не думаю, что ты всё ещё у Анджело. ШХ Джон не стал набирать ответ. Шерлок, услышав звон его телефона, уже открывал дверь. Он вошёл в гостиную, в пижаме и накинутом поверх неё халате, с растрепанными волосами и с телефоном в руке. — Джон? Джон кивнул ему и указал на кресло напротив. — Шерлок, присядь. Нам нужно поговорить. Да, им действительно нужно было поговорить, но Джон был не в том состоянии. Точно такой разговор у них состоялся этим утром, и он надеялся, что у него будет ещё немного времени на подготовку к следующему. Каждый раз он рассказывал Шерлоку одно и то же, и с каждым разом это становилось всё сложнее и сложнее. Он так устал от этого. Они должны найти более удобный способ. Правда, для этого Джону следовало бы быть чуточку трезвее. Шерлок выглядел обеспокоенным, когда садился. Как и всегда. И Джон твёрдо знал, почему. — Сегодняшнее число? — спросил он уже после того, как пригубил виски. Шерлок взглянул на телефон, потом снова на Джона, слегка нахмурившись на стакан в его руке. — Вряд ли ты провёл все двадцать пять дней у Анджело, — произнёс он, его голос немного дрожал. Грустно улыбнувшись, Джон кивнул. Попытка пошутить была чем-то новым. — Я не настолько вынослив, нет, — несколько секунд он наблюдал за Шерлоком. — Ты хочешь сам это выяснить или мне рассказать тебе обо всём? Шерлок трижды пытался разобраться самостоятельно, но у него ни разу не получилось. Мысль о том, что его мозг работал не так, как должен был, — в буквальном смысле была неприемлима для него. — Расскажи мне, — тихо попросил он, и Джон рассказал. Симптомы. Диагноз. Энцефалит. Кома. Антероградная амнезия. Прогноз. Уйма медицинских слов и терминов, что Джон так легко проговаривал даже несмотря на то, что из-за выпитого задача порядком усложнялась. О некоторых вещах он умолчал. Не сказал о том, что прожил в палате Шерлока почти две недели, и не сказал о тёмных кругах под глазами Майкрофта, наблюдавшего за тем, как Шерлок дышал только благодаря аппарату искусственной вентиляции лёгких, и о дрожи в его голосе, когда он сказал, что надеется никогда больше этого не увидеть. Какой был смысл рассказывать Шерлоку о том, как сильно они опасались за его жизнь? Эта часть истории уже осталась в прошлом. Для Шерлока ничего из этого не было частью прошлого — не больше, чем простые слова, что так легко забудутся в дальнейшем. После того, как Джон закончил, Шерлок, сцепив пальцы под подбородком, долго наблюдал за ним в полной тишине. — Ты лёг спать четыре часа назад. Этого недостаточно. Тебе нужно поспать ещё немного. — Сколько раз ты мне это рассказывал? — спросил он наконец. Джон сделал очередной глоток. Алкоголь обжигал, из-за чего он немного скривился. — Без понятия. Я не собираюсь вести счет. Следующий вопрос. — Ты единственный, кто этим занимается? — Майкрофт пытался однажды в больнице, — тихо фыркнул Джон. — Ты отказался ему верить и обвинил его в проведении какого-то эксперимента. Он не удивился. И это было преуменьшением года. Майкрофт, который, Джон знал, десятилетиями участвовал в устных перепалках с Шерлоком, воспринял это обвинение как удар. Конечно, он сразу же нацепил привычное выражение лица, преисполненное безразличия, но и тех секунд, когда его маска треснула, было достаточно, чтобы Джон заметил, как больно ему было от того, что брат не доверял ему. — Тогда как это работает? — тихо спросил Шерлок, его глаза сузились. Было похоже, будто он разговаривает больше с самим с собой, чем с Джоном. — Если ты мне рассказываешь о моём состоянии каждый раз, когда я просыпаюсь, то ты… Его взгляд скользнул по Джону, когда голос умолк, и Джон отвернулся, чтобы сделать ещё один глоток — на этот раз последний. Он не хотел знать, что Шерлок видел, глядя на него. — Ты живёшь здесь, — констатировал Шерлок с долей удивления в голосе. — Как долго? Джон встал и направился на кухню, чтобы налить себе ещё немного виски. Он уже знал, к чему шёл разговор, и для этого он был ещё слишком трезв. — С тех пор, как тебя выписали из больницы, — пояснил он, вернувшись. Снова сев в своё кресло, босыми ступнями вжался в ковёр, поджимая пальцы, ожидая, когда же Шерлок применит свою дедукцию. — Если бы моё состояние было временным, — тихо сказал Шерлок, — я мог бы понять, почему ты переехал на несколько дней, чтобы мне помочь. Но ты сказал, что прогноз заключается в том, что моя память останется повреждённой, без каких-либо шансов на восстановление. Это не было вопросом, поэтому Джон ничего не ответил. Взгляд Шерлока становился всё тяжелее и тяжелее, и он спрятался за своим стаканом. — Как такое возможно? Я вроде как разрушал твою жизнь, занимая слишком много твоего времени, а теперь ты вдруг ушёл с работы в больнице и переехал обратно на Бейкер-стрит? Джон закрыл глаза. С чего начать? Боже, он так не хотел этого делать, не сейчас, не снова, не так скоро после последнего разговора. Он думал, что у него будет хотя бы один день в запасе. — Тебе нужно поспать, — пробормотал он. — В твоей комнате есть снотворное. Как насчёт того, чтобы… — Нет, — отрезал Шерлок, резко вскочил на ноги и принялся шагать по комнате. — Я не устал, нисколько. Я хочу… Нет, мне нужно знать, что случилось. Обо всём, что произошло. Скажи мне. — Сказать что? — огрызнулся Джон. — Я не бросал работу. Просто взял больше отпускных, чем вообще имел на то право. Как оказалось, «присмотр за другом, находящимся в коме» — не слишком-то весомый повод. Ну, по крайней мере не тогда, когда ты забыл сказать своему начальнику, что не придёшь на работу в ближайшем будущем. От всех этих мыслей Джон сделал ещё один глоток, и его рука сжала стекло. Он забыл. В то время это казалось смешным. Его крошечный мозг забыл, что у него есть работа, руководитель, обязанности, в то время как мозг Шерлока, изумительный мозг Шерлока… Он не стал заканчивать эту мысль, утопив её в очередном глотке жидкого пламени. — Так твоя нынешняя работа, это… Что? — Шерлок перестал шагать и резко взглянул на Джона. — Сиделка? Пустая трата ваших способностей, Доктор. Надеюсь, Майкрофт даёт вам щедрую компенсацию. Джон фыркнул. Однажды Шерлок отреагирует иначе. Однажды он скажет «спасибо» и не станет раздражаться из-за того, что ему нужно полагаться на кого-то. Однажды… Джон был хорош в самообмане. — Не Майкрофт платит мне. А ты, — он поднял свой стакан к Шерлоку, словно хотел сделать тост. — У меня есть полной доступ к твоему целевому фонду. Твоя идея. Ещё раз спасибо за это, кстати. Шерлок выглядел потрясённым. Он всегда был таким в этот момент. — К моему целевому фонду? Полный доступ? Даже у меня нет к нему полного доступа! — Твоя идея, — повторил Джон. — Твой брат организовал это, но я могу показать тебе твою подпись на бумагах. Ты счёл это единственным способом убедиться, что твои счета будут оплачены вовремя или что ты сможешь жить здесь, а не в учреждении. Ну, единственный способ, помимо как… — Зависеть от Майкрофта, — закончил за него Шерлок, теперь выглядя задумчивым и менее взволнованным. — Да. Теперь я понимаю. Это было к лучшему. — В самом деле? — фыркнул Джон. — И ты не видишь ни единой причины, почему мне было бы действительно сложно оставаться на Бейкер-стрит всё это время? Нахмурившись, Шерлок плотнее закутался в свой халат, после чего плюхнулся на диван. — Если бы были какие-то серьёзные проблемы, — сказал он. — Ты бы на это не согласился. Джон покачал головой. Он знал, что не стоило этого ожидать. Шерлок никогда не спрашивал об этом, и сделай он это сегодня — это едва ли имело бы значение. Но, серьезно, разве не должны лучшие друзья, неважно, всё ли у них в порядке с памятью, спрашивать об этом? — И ты не хочешь узнать, что думает обо всём этом Мэри, не так ли? — пробормотал он, прежде чем глубоко вздохнуть. — Конечно же нет. Разве для тебя это важно? Ты даже не удосужился рассказать мне, что знал о её первом муже, так почему сейчас это вообще должно иметь какое-то значение? — Если бы ты спросил меня… — начал Шерлок, но Джон гневно прервал его. — О, да пошёл ты! Ты знал, что я не стал бы об этом тебя спрашивать. И я готов поспорить на свою левую руку, что ты знал, что я также не стал бы спрашивать и её. Ты не пытался присматривать за мной, не пытался помочь мне разобраться, почему же моя жена отделяется от меня, ты просто делал то, что у тебя получается лучше всего. Хвастался. Показывал, насколько ты умнее меня. И как я был слеп. Неужели это убило бы тебя? Хоть раз в своей жизни ты мог побыть для меня хорошим другом и сказать: «Джон, первый муж твоей жены изменял ей с женщиной, которую называл своей лучшей подругой ещё со времён школьных лет, так что убеди её, что ты не собираешься изменять ей со своим лучшим другом, даже когда он звонит посреди ночи, потому что ему нужен помощник в расследовании»? Или ты мог сам сказать ей это. Тебе всегда было плевать, когда люди вокруг принимали нас за пару, но хоть в этот раз… Его горло будто сжалось, не давая ему продолжить, поэтому он сделал очередной глоток. — Как долго, Шерлок? — спросил он, уставившись на пустое кресло напротив него, а не на самого Шерлока. — Как долго ты знал, что мой брак закончится разводом? Сегодня он получил бумаги. Мэри даже не позвонила ему. — Как долго? — повторил он снова, на этот раз уже переводя взгляд на Шерлока. Лицо его было ужасно бледным. Наверное, это лучше всего отображало его состояние, в отличие от безэмоционального выражения лица. — Если ты намекаешь на то, что я мог уберечь ваши отношения от распада, то ты сильно переоцениваешь меня, как бы ужасно это не звучало. — Если я на что-то и намекаю, — отрезал Джон. — Так это на то, что ты и есть причина, по которой они и распались. Всё было прекрасно, просто замечательно, пока ты не вернулся. А вернувшись же, ты вёл себя так, словно всё это было обычной шуткой, и звонил в любое время, и врывался в нашу жизнь, когда тебе того хотелось. И когда ты был болен, кто ещё оставался с тобой? Твой другой друг? О да, я прямо-таки вижу, как твой долбаный череп сидит здесь, напротив тебя и наблюдает за твоим состоянием. И вот ты проснулся и спросил, не могу ли я помочь, но ты даже ни разу не задумался, как на всё это отреагировала бы моя жена. Вот какой ты хороший друг. Ты догадывался, что я выберу тебя, а не её. «И я выбрал», — горько подумал Джон. — «Боже, помоги мне, я это сделал». Конечно, к тому времени Мэри уже объявила, что было бы лучше им пожить отдельно, «по крайней мере некоторое время». Но тот факт, что Шерлок даже не подумал спросить о ней, — всё равно причинял боль. И спустя десять дней терпение Джона лопнуло. — Ты мог просто сказать «нет», — произнёс Шерлок, и голос его не выдавал никаких эмоций. И взгляд его был пустым, когда он встал и коротко посмотрел на Джона. — Ты и сейчас можешь сказать «нет». Позвони моему брату. Скажи, что с тебя хватит. Он найдёт кого-нибудь другого и ты сможешь жить своей жизнью, свободной от меня. Просто смени свой номер телефона и ты не получишь от меня ни единого сообщения, даже если я проснусь и подумаю, что опоздал на наш обед. С этими словами Шерлок ушёл прочь с такой прямой спиной, словно он проглотил спицу. Дверь его комнаты захлопнулась за ним. С большим трудом Джон сдержался от желания пустить стакан в стену. Крепко зажмурившись, он сделал несколько глубоких вдохов, но это не особо помогло ему привести мысли в порядок. Нетвёрдой походкой он направился в ванну, намереваясь принять душ, прежде чем лечь спать. Но когда он плеснул холодной водой в лицо и посмотрел на себя в зеркало, ему скрутило живот, и это не имело никакого отношения к алкоголю, который он выпил. — Чёрт, — пробормотал он. Он не хотел говорить это Шерлоку, не так. Часть из этого была правдой — и чтобы Шерлок не сказал, Джон отказывался верить, что тот не догадывался, что его брак был обречен — но по большей части было несправедливо обвинять во всём этом Шерлока. Может, он и имел шанс вмешаться, но Джон едва ли улучшал положение, отвечая каждый раз на сообщения во время ужина или даже поздно ночью. И, как Шерлок и сказал, он мог просто сказать «нет». Просто он не хотел этого делать. Он представил Шерлока в санатории, с незнакомцами, которые ничего не знали о нём, о его привычках, о том, что делало его счастливым или что заставляло грустить, и эта мысль была невыносимой. Джон сам выбрал это, и он точно знал, что случится, если он даст своё согласие. Знал, что ему придётся повторять один и тот же разговор снова и снова, знал, что будет почти что привязан к Шерлоку. И он точно знал, кем оставался Шерлок. Тем же, кем и всегда: человеком, каким он был утром 2 июня. Ожидать чего-то другого — крайне глупо. Он ещё долго смотрел на свое отражение в зеркале и, решив, что достаточно трезв, дал себе обещание. Обещание, что это был последний раз, когда он обвинял Шерлока в этом. Он не выбирал свою болезнь или её последствия. Если он и сделал что-либо, так это доверил Джону заботу о себе, даже после того, как Джон подвел его, не сразу осознав, что с ним не так. Джон отказался предать это доверие снова. Он не сильно старался, чтобы спасти свой брак. Он не мог потерять Шерлока. Он вытер своё лицо, руки, а затем направился в комнату Шерлока. — Шерлок? Могу я войти? Мне нужно поговорить с тобой. Отсутствие ответа его не удивило. — Я вхожу, — объявил он и, не услышав возражения, толкнул дверь. Шерлок свернулся калачиком на кровати, спиной к Джону, всё ещё укутанный в свой халат. Он даже не потрудился накинуть на себя одеяло. — Прости, — сказал Джон, чувствуя себя немного неловко, разговаривая с затылком Шерлока. — Это был мой брак, и я тот, кто позволил ему распасться, и это несправедливо — обвинять во всём тебя. Я знаю, что ты не в состоянии запомнить мои слова, но я обещаю, что подобное больше не повторится. Ты не заслужил этого, и я прошу прощения. Затем он остановился, ожидая, пока Шерлок набросится на него, преисполненный сарказма и резкости. Но Шерлок молчал.  — Я не собираюсь уходить, — добавил Джон немного тише. — Я сказал, что буду с тобой, и я буду. Со временем станет легче. Я имею ввиду, сложно видеть тебя таким. Сложно знать, что тебе не станет лучше. Но если ты и я подумаем об этом, если мы придумаем… Я не знаю, сценарий или что-нибудь ещё, что облегчит тебе жизнь и при каждом пробуждении будет давать тебе стойкое ощущение, что всё нормально… И я думаю, мне тоже было бы проще, если бы мне не пришлось видеть тебя таким расстроенным изо дня в день. Шерлок продолжал молчать. Вздохнув, Джон подошёл к кровати. — Отлично, — пробормотал Джон, накрыв ноги Шерлока одеялом. — Просто притворись, что не слышал меня, это ведь… Слова застряли у него в горле, когда он заметил бутылочку со снотворным в руке Шерлока. Он потянулся за ней, и Шерлок не попытался удержать её, даже не пошевелившись, когда Джон надавил на его плечо, переворачивая на спину. Его глаза были закрыты, а губы немного приоткрыты, и с каждым его вздохом слышалось тихое сопение. Руки Джона слегка подрагивали, когда он открывал пузырёк и высыпал на ладонь его содержимое, чтобы пересчитать таблетки. Двух не хватало. К счастью, не больше. Шерлок не пытался убедиться, что он больше никогда не проснётся. Он только хотел забыть этот разговор так быстро, как это было возможно. — Нечестно, — пробормотал Джон, откидывая волосы со лба Шерлока. — Как я могу извиниться, если ты даже не помнишь, за что я извиняюсь? Шерлок, конечно же, не ответил. Прошло много времени, прежде чем Джон покинул его комнату. И вышел он, многократно повторяя обещание, что всё изменится, и если даже не станет лучше, то хотя бы чуточку легче. Должно было стать легче. Если же нет, то в чём тогда был смысл всего этого?