Проводить тебя, Чимин-и?

Всё очень плохо. И это плохо в каком-то глобальном масштабе для Чимина, потому что всю неделю он не может толком сосредоточиться на учёбе. У него в голове этот глупый интерактивный хён, с которым происходит какая-то непонятная хрень. В тот раз они, конечно, помирились. Божечки, как же тупо звучит... но Чимин привык, что думает о нём, как о человеке, а не о встроенной в навигатор программе. Это справедливо, учитывая, что с ним общаются на равных. Иначе относиться к хёну невозможно, даже если порой понимаешь, что вроде как бы надо. Чимину тоскливо. Ему хочется слышать голос в наушниках круглые сутки. Хочется с ним засыпать и под него же просыпаться. А ещё он в душе дрочит как сумасшедший, вспоминая каждую интонацию. И понимает, что попал конкретно. Он чувствует себя совсем немного тронутым, потому что испытывать чувства к программе - это не есть хорошо. Это очень грустно и говорит о том, насколько Чимин одинок.Что с этим делать - непонятно. Понедельник начинается с болезненной моральной ломки. С самого утра хочется запихнуть в уши гарнитуру, услышать знакомое приветствие и немного умереть, потому что для счастья хватает уже этого. Чимин игнорирует чёрную блестящую коробочку, стоящую на тумбочке у кровати и идёт собираться в универ. Днём становится чуть легче, он отвлекается и вливается в учебный процесс, хоть немного заторможено, но это не может не радовать. В перерывах между парами к нему совершенно внезапно пытается клеиться какая-то незнакомая девушка с параллельного потока, на что Чимин реагирует примерно никак. Девушка хорошенькая, маленькая и аккуратная, как фарфоровая куколка. Глазищи большие, ресницы пушистые. Чимин вдруг вообще теряется и задыхается, когда в голове снова звучит знакомый (любимый?) голос, соединяющийся с внешностью Юнги. Это уже какое-то дно, где нужно лечь и кончиться как личность. Чимин однозначно ни хрена не понимает. В этот же чёртов понедельник дома он лежит лицом в подушку и кусает наволочку, стараясь сдержать панику, накатывающую огромной океанской волной. И заснуть у Чимина выходит только ближе к утру. Вторник и среда проходят примерно так же, с небольшими отличиями друг от друга. И вздёрнуться уже не кажется плохой идеей. Чимин виснет, его коротит и потому кажется, что вот ещё чуточку и где-то тут наступит тотальный пиздец. - Гуки, ты мне нужен, - умоляюще тянет он в трубку. У Чонгука, судя по сбитому дыханию и сорванному голосу, только что обломался секс. Но он говорит: - Я приду, хён. Скоро. Чимин завидует ему. Завидует, что Чонгук там в кровати (или нет?) с реальным человеком и не убивается по какой-то искусственной хреноте. По-хорошему завидует, конечно, так и должно ведь быть у нормальных людей. Пока он ждёт Чонгука, который, конечно, приедет, но сначала там всё закончит, и Чимин не может его за это осуждать, приходит мысль позвонить маме. - Что случилось, дорогой? - она удивлена, что Чимин звонит не в положенный субботний вечер, как обычно. - Мам, я влюбился. Ну вообще-то это плохая идея, как ни погляди. Но Чимину нужно это сказать, чтобы подписать приговор самому себе. Он в самом деле влюбился в хёна. В того, кого не существует. От этого так смешно, что рыдать в голос хочется. - Ох, милый... - мама отчего-то сразу понимает, что это всё грустно и счастливые причитания тут неуместны. Наверное, догадывается по убитому голосу сына. - Всё нормально, правда, - говорит Чимин. - Просто я слегка запутался. - Она красивая? «Я представляю её такой, да, мам». - У неё голос потрясающий, - врёт Чимин, зло смаргивая слёзы. - И шутит она смешно... Мам, это парень. «Которого нет, мама, что делать?» Мама молчит на такое признание. И то ли ненавидит сейчас его, то ли просто не знает, что сказать. Лучше бы второе. - Мама? - Он что, натурал? Вопрос выбивает Чимина из колеи. Она озвучивает его с непередаваемой интонацией вроде «как этот парень может быть натуралом, если его любит мой Чимин-и?!». Он смеётся, стискивая трубку. - Нет, кажется. Я не знаю. - Ну так узнай и действуй! - приободряет мама. - Отцу ничего не скажу, но я на твоей стороне. - Мам... - Да-да, знаю, я у тебя золото, - она смеётся и теплеет голосом. - Чимин, я только надеюсь, что это не от безысходности и одиночества. Пусть твои чувства будут искренними, слышишь? Не спутай их с чем-то другим. Чимин с трудом проглатывает ком, вставший поперёк горла, и кивает, потом спохватывается и выдыхает тихое «да, хорошо». Их разговор заканчивается скомкано. И вроде бы сейчас нужно чувствовать облегчение, ведь родной человек не отвернулся от него. И признание далось нелегко, до сих пор отзываясь дрожью в руках, но... Чимин ощущает только горечь. Потому что нет никого, ради кого нужно было бы действовать. Никого, кому сам Чимин был бы нужен. Чонгук приходит, когда Чимин пытается не выйти в окно. На деле он просто проветривал кухню и завис у открытой створки на целых десять минут. - Что у тебя случилось? - Жизнь пошла по пизде, - мрачно отзывается Чимин. - Прости. Я помешал тебе. - Всё нормально, ты не так часто о чём-то просишь, хён, чтобы я мог тебе отказать в такой малости. Чонгук смотрит на него внимательно и будто старается залезть в мысли. - Я неудачник, Гуки, - говорит Чимин, когда они усаживаются в комнате на кровать. - Не понимаю, что со мной не так. Никогда не думал, что могу почувствовать собственное одиночество. - А оно есть? - осторожно уточняет младший. - Скажи мне сам... я умудрился влюбиться в этот чёртов голос навигатора, - Чимин нервно смеётся. - Скажи, нормальный я или нет? Чонгук вздрагивает и смотрит на него как-то странно. Чимину кажется, что в этом взгляде сочувствие и понимание. Но это бред, как такое вообще понять можно?! - Тебе надо чаще отдыхать в кругу друзей. - С тобой? - Да хоть бы и со мной. Хён, тебе нужно развеяться, ты в самом деле слишком погряз в этот цепочке «учёба-дом-работа». Может быть дело в том, что тебе не хватает разнообразия? - Может быть, - говорит Чимин, но знает, что это тут не при чём. А ещё знает, что Чонгук тоже знает об этом. Это попытка поддержать, и за неё Чимин благодарен. Она весьма сухая, какая-то неловкая, но искренняя, потому дорога ему. Потому что друг не смотрит на него, как на отбитого, и не крутит пальцем у виска. - Тебе надо с кем-нибудь познакомиться, - говорит Чонгук. И, о да, он очень прав! Надо. Только где он найдёт такого, как его интерактивный хён? Верный ответ: нигде. - Тебе пора заканчивать это, хён. Я вот как знал, что зря согласился помочь, - Хосок смотрит на него с осуждением. Вот никто так не смотрит, а Хосок - пожалуйста! Хосоку вообще плевать, что Юнги и так уже хочется под машину шагнуть, чтобы его протащило ещё пару километров и уж точно в мясо совсем с концами. Хосок его не щадит. Например, Намджун смотрит, конечно, порой неодобрительно, но он честно потом говорит: - Ты долбоёб и сам должен со всей этой дичью разобраться. Спасибо, шеф. Сокджин приносит кофе и сочувственно смотрит. А потом вздыхает: - Нет бы познакомиться, как все нормальные люди. Что ты за долбан такой, Юнги? Ну родился таким, что поделать. Юнги злится. Злится, что все вокруг понимают его, хотя не одобряют. Злится на Хосока, который поджимает губы и порой даже разговаривать с ним отказывается. Злится на Чонгука с Тэхёном, которым вообще, кажется, поебать на моральное состояние вышестоящих коллег. Они тискаются в коридоре. Открыто целуются в кабинете. Уходят домой вместе. И так всё показательно, будто ходячие пособие на тему «Мин Юнги и его проёбанные возможности». Окей. Спасибо. Понял и принял к сведению. Но больше всего Юнги злится на Чимина. На то, что тот такое светлое солнышко. На то, что от его смеха у Юнги внутри всё жгучим желанием сводит. Желанием просто взять и не отпускать, спрятать где-нибудь и наслаждаться этим чудом в одиночку. Его злит, что Чимин приходит так редко, потому что видеть хочется его чаще, больше... Юнги не знает, как с этим справляться, потому что, кажется, он вообще впервые в жизни понял, что такое чувства. Глупо ли? Он знает Чимина только по голосу, но все его привычки у Юнги в голове разложены по полочкам. Все личные истории сохранены в памяти. Чимин думал, что делился с бездушной машиной, но какой бы была его реакция, узнай он о том, что его хён настоящий? Юнги не перестаёт думать об этом. Чимин для него как открытая книга. Но он не знаком ему прикосновениями. Ощущением кожи к коже, поцелуями и дыханием, теряющимся в изгибе шеи. У Юнги сводит пальцы, как ему хочется обнять Чимина. И несмотря на злость, он рад, что его личное наваждение теперь так редко бывает в офисе. Хотя, наверное, на злость Юнги не имеет никакого права, но не испытывать её почему-то сложно. Когда в пятницу Чимин отключается и даже не отвечает на прощание, это похоже на маленький конец света для отдельно взятого Мин Юнги. Ему хочется разбить себе голову о какой-нибудь предмет, в котором много острых углов. И он спит отвратительно в эту ночь, но утром всё равно упрямо включает навигатор. Чимин выходит на связь ещё через час, и всё почти как всегда. Почти, но Юнги чувствует, что иначе. Как и чем это объяснить - не знает. Знает только, что всё катится куда-то не туда. И эти безумные выходные, которые он тратит на Чимина, выматывают его морально так, что Юнги похож на какого-то зомби недоделанного. Всё это состояние очень влияет на привычный уклад жизни и, что самое важное, на работу. Сваливать всё на своих друзей, которых давно привык считать семьёй, Юнги не может. Он просто не имеет на это права. Потому через неделю после той памятной пятницы он просыпается с мыслью, что это будет последний раз. И даже если в итоге у него не хватит сил переступить через собственные страхи, это всё закончится. Последние два дня с Чимином, которые должны будут помочь ему сделать шаг навстречу. Юнги хочет верить, что это легче, чем кажется.