Приглушённый синий свет разливался по комнате, пробираясь в каждый уголок и создавая атмосферу таинственности, которая придавала некий шарм той похоти и извращениям, за которыми приходили сюда все существа сумеречного мира. Дикий, разнузданный, ежедневный и ежечасный разврат аристократии Древнего Рима, показанный в фильме «Калигула» — всего лишь детский мультик по сравнению с тем, что происходило в этих комнатах.
Хочешь понаблюдать за двумя красотками фейри, что ласкают друг дружку на шёлковых простынях и выгибаются под прикосновениями тонких пальчиков? Двадцатка — и твоего имени даже не спросят.
Хочешь стать заядлым участником групповушки и пустить по кругу миловидного оборотня, который будет принимать в себя всех и каждого, сквозь стоны и вздохи ругаясь словами, за которые мамочка отшлёпала бы его по пухлым губам? Без проблем, только не забудь в следующий раз привести с собой друзей, которым не хватает острых ощущений.
Хочешь ощутить, как напряжение, копившееся в течение всего дня, концентрируется внизу живота, стягивая внутренности в тугой узел? Хочешь почувствовать холодные губы на своём женском/мужском «начале», отпуская себя и поощряя вольности, которые не можешь позволить со своей женой, не берущей слишком глубоко, или мужем, который принципиально не играется языком между твоими ножками? Получи, стоит только перешагнуть порог.
От примитивных глаз скрыто многое: Дети Луны — обладающие ненатуральной силой и скоростью оборотни, Дети Ночи — мудрые и осторожные вампиры, Дети Лилит — могущественные и бессмертные маги, Честной народ — изящные и хитрые Фейри, Сумеречные охотники — доблестные воины, сражающиеся за сохранение мира.
Сумеречный мир непозволительно красив и таинственен, но ему присуще не только великолепие ангелов, но и порочность и злорадство демонов. Даже при солнечном свете всегда найдётся тёмный уголок, угождающий всем твоим прихотям и желаниям, о которых даже сам порой не догадываешься. Всегда найдётся место, где ты будешь желанным гостем…
Блондин подавился резким вдохом, когда скользкие пальцы брюнета стали трахать его, растягивая только для того, чтобы улечься сверху, придавливая тяжестью разгорячённого тела, и вставить в него изнывающий от желания член. Чувство наполненности сводило блондина с ума, выбивая из головы даже зачатки посторонних мыслей и оставляя податливое тело существовать только за счёт первобытных рефлексов и животных инстинктов. От грубости и напора, которые проявлял партнёр, парня просто вело, пуская по венам электрический заряд и делая кожу слишком чувствительной к любому прикосновению. От такого блаженства глаза закатывались сами собой, а рот приоткрывался в немом крике.
Кожа парня была ледяная, словно могильная плита под покровом ночи, но в этом можно было найти некое экзотическое, манящее очарование. Несмотря на холод, тело блондина казалось нежным и шелковистым. Пальцы брюнета скользили, словно по чуть подтаявшему маслу. Даже черты лица казались совсем ещё юношескими, но к чему обманываться? Паренёк спокойно мог быть старше его раза в четыре, а то и больше.
Вампиры не были мёртвыми в прямом смысле этого слова, просто их тела уже не такие живые, как тела живущих людей. Их неупокоившиеся души оставались при них, не распадающиеся и анимированные демонической болезнью и энергией.
Вообще, когда на него насаживались вампиры, брюнет чувствовал себя некрофилом. Но, был у них один плюс. В своём большинстве, вампиры — те ещё давалки. Были ещё, конечно, представители Честного Народца, но сегодня этот вампирёныш сам напросился, крутясь вокруг него и всячески зазывая поразвлечься.
Наигравшись пальцами, брюнет заменил их на чуть более чувствительную часть тела. Задница вампира обхватила член брюнета — туго, горячо, именно так, как надо. Звонкие шлепки оголённых тел друг о друга сразу же разнеслись по всей комнате, пробираясь сквозь наэлектризованный воздух и стекая по стенам, словно маленькие капельки конденсата. Не было ласковых и медленных движений, нежного шёпота на ухо — только дикий, звериный долбёж в податливое тело.
Изо рта вампира вырывались громкие стоны, граничащие с криком, от которых брюнет раздражённо поморщился. И в какой-то момент они стали действительно слишком громкими, даже чересчур, и брюнет зажал ему рот ладонью, продолжая ритмично и размашисто вбиваться в зад блондина и наслаждаться теперь тихим скулежом и тяжёлым сопением.
Множество рун на бледном теле брюнета говорили о его принадлежности к роду нефилимов, потомкам ангелов. Но в этом клубе, особенно в этих комнатах, всем плевать, кто ты и даже как тебя зовут. Сюда приходят не для светских бесед по душам, не для поиска своей второй половинки. Здесь не подают шампанское на серебряных подносах. Сюда приходят лишь за одним, выпуская наружу своих порочных демонов и погружаясь в мир сладкой похоти.
Вампир попытался что-то сказать, когда ладонь брюнета обхватила его обтекающий прозрачной смазкой член и стала быстро надрачивать, но получилось лишь жалкое мычание, не под стать благородным вампирам. Ему ничего не оставалось, кроме как шумно дышать и подмахивать навстречу, принимая в себя глубже и резче. Горячее дыхание нефилима опаляло ухо, когда тот принялся беспорядочно нашёптывать вампиру, какая тот шлюха и что создан лишь для того, чтобы в него кончали раз за разом, без передышки на кровавую Мэри, до густой темноты перед глазами без мелькающих звёздочек. Но ведь вампир только этого и ждал, с самого начала.
— Давай, ты же этого хотел? Этого хотел, когда вертелся вокруг меня на танцполе? — яростно прошипел нефилим, проходясь языком по ушной раковине. — Хотел меня? Мой член в себе? Да?
Блондин лишь часто кивнул несколько раз, уже не соображая, что происходит, и давясь своими стонами, когда брюнет начал трахать его ещё сильнее, задевая бугорок простаты. Раз за разом — толчок за толчком — по позвоночнику словно проходились электрическим кнутом, выбивая из тела прогнившую душонку.
Не выдержав грязных разговорчиков и сильных толчков в свою задницу, вампир спустил первым, сжимая в себе хозяйство нефилима. Лишь на мгновение замерев, отдаваясь головокружительному оргазму, брюнет кончил следом, стиснув зубы и не проронив ни единого звука. Чувствуя, как под ним содрогается тело вампира, нефилим нарочито медленно двигался внутри парня, стараясь продлить эту сладость экстаза и эйфории.
Покинув тело блондина, нефилим перестал его хоть как-то поддерживать, отчего тот рухнул на диван. Кожаная обивка противно прилипала к мокрому телу, но вампиру было абсолютно не до этого. Сейчас первостепенной задачей было вернуть контроль над своим изнывающим телом, особенно над правой ногой, которую, казалось, свело судорогой.
Вытерев со лба испарину, брюнет принялся собирать свою одежду, валяющуюся на полу рядом с диваном. Волосы неприятно прилипли к вискам и шее, поэтому нефилим прошёлся по ним пятернёй, создавая на голове ещё больший беспорядок.
— Было здорово, — пропел вампир, улыбаясь.
Развалившись на диване, чтобы в очередной раз продемонстрировать своё подтянутое тело, блондин наблюдал за парнем, прикусив нижнюю губу и наслаждаясь тем, как аппетитные ягодицы прячутся за тканью чёрных боксеров.
— Не хочу показаться льстецом, но меня так ещё никто не отдирал. Ты хорош, — не то чтобы вампир ждал признаний в любви после произошедшего, но от нефилима, уже натягивающего джинсы, получил лишь безразличное: «Ага».
— Меня, кстати, Брайан зовут.
— А мне, кстати, плевать, — передразнивая, ответил нефилим и направился в сторону выхода.
— А как тебя-то зовут? — вдогонку крикнул блондин.
Остановившись около двери, брюнет повернулся и подмигнул, бросив на прощание: «Алек»
Выйдя из клуба, нефилим глубоко вдохнул ночной воздух, наслаждаясь тем, как прохлада и свежесть заполняла лёгкие. Чуть вздрогнув от порыва ветра, он поднял воротник кожаной куртки, спрятал руки в карманы и отправился домой. Проведение вечеров подобным образом стало уже обычным делом. И несмотря на то, что сестра постоянно уговаривала начать серьёзней относиться к своей личной жизни, Алек всё равно возвращался в этот клуб снова и снова, пряча за выпивкой и сексом то, что никогда не должно вырваться на свободу… Уязвимость…
***
Клуб «Острый коготь» встретил Александра в возрасте семнадцати лет. Прошёл он туда, разумеется, по фальшивым документам. Да, даже в сумеречном мире у (не)людей есть банальный паспорт. Родители, как всегда, были в Идрисе, а сбежать от брата и сестры труда не составляло. Это заведение славилось своей развратностью, грязью и доступностью всего и вся, и что тогда вело туда Алека, он и сам до сих пор не знает. Подростковое любопытство? Поиски себя? Бунтарский дух? А может всего по чуть-чуть? Одно известно точно — лишаться девственности в тот вечер Алек не планировал. Но, к сожалению, воспоминания, как кусочки пазла без картинки: громкая музыка, барная стойка, какой-то коктейль, какой-то мужик и всё… Следующее, что он чётко помнит — это жуткая боль в заднице и блядский диван в долбаной VIP-комнате. Спёртый воздух сдавливал лёгкие в невидимые тиски, из-за подступающих слёз, словно застрявших в горле, противно кололо в носу, а ватные ноги пытались унести его отсюда как можно дальше.
Вылетев из клуба, Алек забежал в первый попавшийся переулок и, прислонившись к стене какого-то здания, медленно сполз на землю, обхватив руками колени. Ещё детские слёзы обжигали щёки, будто содержали в себе чистую кислоту, а душа разрывалась на миллион осколков, которые пронзали осквернённое тело. И единственное, что осталось в сердце юноши — это боль, обида, ненависть и страх. Крик застревал в горле, спуская с солёных губ только тихий отчаянный хрип.
Алек просидел там, сжимая волосы в кулаках и болезненно стягивая на голове кожу, пока не стало светать. Вернувшись в Институт под утро, юноша незаметно прошмыгнул в свою комнату и заперся в ванной, стараясь смыть кипятком хотя бы часть того испытанного унижения и отвращения к самому себе.
Нефилим, загнанный в угол гнетущими мыслями и обрывками воспоминаний, закрывался всё больше даже от родных. На поверхности оставалась лишь малая часть скромного и милого Александра Лайтвуда, служившая ему маской, но внутри бушевал не утихающий ураган чувств и эмоций, который можно было выплеснуть только в одном месте.
И теперь, словно ведомый невидимыми силами, Алек возвращался в этот клуб снова и снова. Но теперь он осторожен, теперь он внимателен, теперь ОН — хозяин ситуации и не подпустит к себе и своему телу никого без своего же согласия… А к сердцу так и подавно.
***
Домой Алек всегда возвращался пешком, выветривая из головы всю грязь и зловонье очередной ночи. Ведь пока он в Институте, пока окружён знакомыми лицами, он — нефилим, он — Лайтвуд.
Назвать его шпионом тяжело, но ведь это тоже, своего рода, двойная жизнь. И Александр давно научился разделять жизнь «дневную» и «ночную».
Отворяя двери Института около трёх часов ночи, Алек молил Разиэля, чтобы ему на глаза не попался кто-нибудь из обитателей, и уж тем более сестра. Не то чтобы она не знала, где он пропадает по ночам и чем занимается, просто замучила бы вопросами-расспросами и очередными нравоучениями.
Изабель, конечно, тоже любила клубы, и от парней отбою не было, но даже она знала меру. Тем более Алеку пророчили пост главы Института в недалёком будущем, а в этом деле очень многое зависит от репутации. Да и слыл он всегда прилежным, ответственным и скромным мальчиком. Чисто первоклашка на первое сентября. Поэтому быть застуканным в три часа ночи в институтском коридоре, пахнущим алкоголем и растрёпанным после очередного секс-марафона, не входило в его планы.
И, видимо, удача сегодня была на его стороне. Незаметно пробравшись в свою комнату, Алек наскоро разделся и рухнул на кровать, моментально засыпая.
Александр Лайтвуд не верил в любовь. Нет, он, конечно, любил сестру, братьев, родителей, но в плане романтики любовь была ему чужда. Он верил в секс. Это честно и этого вполне достаточно. Приходишь и уходишь, получая максимум удовольствия и минимум дерьма.
«Шрамы напоминают нам, где мы были, но они не должны нам диктовать в каком направлении двигаться»
