Уровни Глубины

      Нам бы, нам бы, нам бы,       Нам бы всем на дно,       Там бы, там бы, там бы,       Там бы пить вино…              Мурлыча под нос довольно-таки к месту вспомнившуюся песенку, я сидел на более-менее уцелевшем участке бетонного пирса и лениво бултыхал в воде голыми ногами. Утро над Тинианом только-только начиналось, и солнце еще не успело набрать свой плотный полуденный жар, который, вообще-то, на этом острове ощущался как-то без особого дискомфорта. Или дело было уже во мне?       Потому как те изменения, что произошли со мной за последние сутки, были, мягко говоря, весьма существенными.              Там под океаном,       Мы трезвы или пьяны,       Не видно все равно!              Взяв из возвышающейся рядом со мной приличной кучи рваного железа какой-то покореженный кусок решетчатой фермы, я, размахнувшись, закинул его в тут же вскипевшую воду. Тот факт, что теперь я могу, совершенно не напрягаясь, спокойно метнуть одной рукой где-то под сотню килограмм на шесть-семь метров, уже не поражал, хотя по-прежнему был категорически непонятен.       «Но как, Холмс..?!»       Я поднес к лицу свою руку, в который раз ее внимательно разглядывая. Вот мои пальцы, предплечье, бицепс, плечо… Ногти, кожа, костяшки, плоть и кровь. Ничего не поменялось, никаких супермускулов, все абсолютно то же, что и раньше, разве что кожа немного посветлела, став бледноватой, как у подводников после долгой автономки. Но вот что теперь могли эти ручки…       Я выдернул из горы мной же стащенного на берег металлолома полутораметровый обрубок солидной двутавровой балки, скрученной винтом, положил ее на колени и ощупал. Двухсантиметровый стальной Н-профиль под пальцами был знакомо прочен и тверд, но стоило приложить немного усилий, как он становился подобен застывшему пластилину – неохотно, но вполне успешно сминаемому и деформируемому. И это была сталь! Куски же бетона, поднятые мной ради интереса, крошились в ладонях, как слипшиеся комки песка, практически без усилий.       «Я силен, я могуч, я гоняю стаи туч…» - разогнутая голыми руками и слегка выправленная об колено балка тоже полетела в море, на радость ожидающему очередного вкусного кусочка выводку уже своих Глубинных эсминцев, ради которых я, собственно, и натаскал к берегу всю эту кучу железяк. Попутно выяснив, что тащить на себе тонны эдак три груза для меня отныне не проблема.              Эй, моряк, ты слишком долго плавал,       Я тебя успела позабыть,       Мне теперь морской по нраву дьявол -       Е-го хо-чу лю-бить!              - Эммм… Как же там дальше-то? - Второй куплет все никак не вспоминался, но тут меня отвлекли легкие касания к голым ногам.       - Да-да, сейчас…       Я протянул руку к стоящей рядом наполовину пустой коробке со «спецрационами», достал два, распаковал, и, наклонившись, опустил еду к воде. И два Глубинных крейсера, Чи и Нэ, зависшие в воде по грудь прямо у моих ног, сноровисто цапнули угощение. Это был уже четвертый «брикет» на каждую особу, и поэтому крейсера уже не спешили торопливо заглатывать пищу, принявшись откусывать по небольшому куску. Мимики на их лицах практически не было, но тем новым чувством, что недавно «отросло» у меня, я явственно ощущал и их, и неторопливо плавающих у поверхности эсминцев, как утоливших первый голод, и теперь довольно урчащих и набивающих подведенные животы более основательно.       - Лопайте, лопайте, спасательницы, - проговорил я, глядя на их макушки – темную и белую. – Если научитесь говорить – будете хором благодарить девчонок за то, что не выгнали и даже поесть дали. А могли бы и вообще прибить. И вас, и меня заодно…       Мда… Я был очень благодарен Сэнди за то, что она взяла в группу «контроля и прикрытия эксперимента» самых адекватных и выдержанных канмусу. Думаю, та же «Кинугаса», узрев сначала Глубинных, радостно нарезающих вокруг меня круги, а потом и меня самого, радикально сменившего имидж чуть ли не в обнимку с двумя крейсерами, сначала бы выпустила в нашу компанию весь боекомплект, а уж потом стала бы разбираться.       Хотя и «Атланта» с «Ашигарой» и «Хьюстон» тоже были недалеки от такого решения, и могло случиться всякое, не сохраняй я явственную адекватность и не отошли свой глубинный эскорт снова чуть дальше в море, где они меня и дожидались все это время.       А вот потом мне резко стало плохо – да так, что я, мгновенно потеряв возможность стоять на воде, ушел в нее, как топор. И не подхвати меня Спартмайер, точно бы залег на дно.       Видимо, незавершенная инициализация меня как уже не совсем человека, а кого-то иного, благодаря контакту с Глубинными резко вошла в финальную фазу, до предела нагрузив завершающий перестройку организм.       Сэнди, скинув всю свою снарягу прямо на мелководье, потащила меня из воды, но я, едва шевеля языком и руками, резко воспротивился. Я всем своим скручиваемым болью телом понимал, что мне как раз сейчас жизненно важно быть в морской воде. Просто находиться в море – и все, как тогда, когда меня в полубреду буксировали к острову глубинницы. Ну и до комплекта проснулось просто зверское чувство голода с жаждой, правда, судя по ощущениям – точно не в плане обычной еды.       В итоге Куроки осталась в роли охраны, Хелен умчалась с наказом тащить всего понемногу из спецпитания канмусу, а «Атланта», оставшись в одном гидрокомбинезоне, села прямо в слабый прибой, держа на коленях мою голову. А я, распластавшись в воде как морская звезда, превозмогал заворачивающие меня в натуральное поросячье ухо весьма болезненные судороги.       Глядя сквозь плывущие перед глазами пятна вверх, на насупленное лицо поддерживающей меня девушки, я много чего наслушался, хотя слух тоже порою пропадал, напрочь забиваемый каким-то «белым шумом».       Спартмайер в выражениях не стеснялась – половину ее, гм, местных идиоматических выражений я вообще не понял, но вот из того, что понял… Я должен был нафиг утонуть, меня должны были съесть в жопу трахнутые крабы, я должен был вступить в противоестественную связь с осьминогами-гомосеками, а эти долбанные Глубинные, раз уж я им так понравился, обязаны были тащить меня куда угодно, но только не на их долбаный остров, скидывая на голову канмусу просто охренительную проблему.       Но, ругаясь, она одновременно цепко держала меня, время от времени смывая с моего подбородка кровь из искусанных губ.       Через какое-то время прилетела «Хьюстон» и, как оказалось, не одна. С ней увязалась аватара «Вестал», решившая ни в коем случае не пропускать такое эксклюзивное событие и увидеть все своими глазами. Воплощение ремонтного судна оказалось довольно фигуристой девицей лет восемнадцати с кирпичного цвета шевелюрой, заплетенной в две косы, с неровной челкой, в очках и сером комбинезоне, опущенном до талии с завязанными на ней рукавами. А еще с портативной экшн-камерой, закрепленной сбоку на головной повязке, и несколько нездоровым блеском в глазах. По словам рыжей, сноровисто потрошащей пакеты и различные ёмкости, «лечебное меню» большей частью содержало то, что использовалось для восстановительного курса поврежденных Дев Флота.       И началась дегустация блюд. Какой только гадости в меня не пытались влить эти трое, но методом проб и ошибок, украсив все вокруг россыпью разноцветных фольгированных, жестяных и пластиковых контейнеров и прочего мусора, они подобрали то, что мой организм впитывал как губка, мгновенно прекращая посылать в мозг сигналы, что ему дробят кости, одновременно поджаривая на медленном огне.       А потом, слегка оклемавшись, я попросил сам тех самых «шоколадных бисквитов», от ложки которых какой-то техник базы чуть не ушел в стратосферу. Просимое было тут же предоставлено в виде целой коробки на тридцать порций, но уже после шести брикетов я почувствовал, что отрублюсь вот прямо сейчас. На сушу не хотелось категорически, и я, повторяя героический путь доисторических эволюционирующих рыб, выполз до половины на прибрежный песок, перевернулся на спину и отключился.              

***

             Очнулся – или проснулся? – я почти перед самым рассветом, вынырнув из глубокого забытья, полного каких-то странных, смутных видений, жутковатых и манящих одновременно. Очнулся – и через несколько секунд вздрогнул от неожиданно резко развернувшегося совершенно незнакомого восприятия мира.       Лежа с закрытыми глазами, я совершенно ясно ощущал «свою» группу Глубинных – с точностью до метра зная расстояние до них и глубину, на которой рыскали эсминцы. И то, что они, оказывается, все очень хотели есть.       Также в этой зоне заработавшего у меня в голове глубинного «радара», накрывшего часть моря и всю прибрежную зону с разрушенной базой радиусом где-то в полтора километра, высветились, помимо моих личных Глубинных, и еще какой-то неясной живности почти на границе чувствительности, еще и восемь канмусу – одна рядом и семь в отдалении.       Они воспринимались, как отметки переливающегося красно-розового огня, тогда как Глубинные имели светлый зеленовато-голубой оттенок. Было ли это так на самом деле, или это мой мозг столь своеобразно интерпретировал получаемую информацию от не положенных человеку органов чувств, было неясно. Но работало это вполне просто и понятно, напоминая что-то вроде кругового зрения в ночном лесу – вокруг темнота и смутно виднеются контуры деревьев: ближе – четче, дальше - расплывчатей, а между ними - несколько хорошо различимых разноцветных светлячков разных размеров.       Самая ближайшая, яркая и крупная засветка, мгновенно опознанная как «Хьюстон», наверняка оставленная наблюдать за мной, находилась совсем неподалеку, шагах в тридцати. А еще семеро – пять эсминцев и две субмарины, были обнаружены наверху одного из бетонных бункеров где-то метрах в двухстах.       Открыв глаза и уставившись на светло-синее небо раннего утра с еще проглядывающими звездами, я осторожно пошевелил руками-ногами и прислушался к ощущениям. Вроде все было как свое, ничего лишнего не отросло и даже не болело. Приподнявшись на локтях, я осмотрелся. Как оказалось, мое бренное тело все же извлекли из моря и устроили на берегу совсем рядом с водой, уложив на термоизолирующий коврик и подсунув под голову надувную подушку.       Я встал, потянулся и, сняв с себя мокрую одежду, остался в одних трусах. Несмотря на дующий с моря свежий, соленый ветер, холодно не было. Хотелось войти в океан и бездумно куда-то поплыть, просто слившись со стихией… Но, подойдя к воде, я лишь вылил пару пригоршней себе на голову, разложил сушиться вещи и не спеша направился к своей сиделке. Глаза в рассеивающихся утренних сумерках видели все четко и ясно - бодрствующая Хелен устроилась на вырванном из какой-то техники кресле, поставленном под одной из уцелевших пальм, рядом с которой подмигивала алым светодиодом небольшая камера на треноге, направленная в мою сторону и работающая на запись. Похоже, «Вестал» решила подойти к вопросу изучения моего феномена максимально серьезно.       - Привет, - издалека поздоровался я, подняв руку. – А где Сэнди?       То, что тяжелый крейсер сидит тут снова в повседневной одежде и без боевых модулей, можно было расценивать и как жест доверия, но одновременно я помнил, что средняя канмусу и «на кулачках» была способна если не накостылять средней Глубинной, то хотя бы выйти баш на баш. Другое дело, что тутошняя война в море рыцарских поединков как-то совершенно не предусматривала.       - Я сменила их пару часов назад, они с Мэг и так почти всю ночь просидели тут, с тобой, - ответила «Хьюстон», внимательно меня разглядывая. Вряд ли она просто любовалась полуголым парнем подтянутых пропорций – ну а где вы видели жирных курсантов военных училищ? – скорее, интересовалась на предмет возможных изменений моей анатомии. Хотя, мало ли… Куча молодых девчонок на острове посреди океана, а мужики все почти в два раза старше, да и тем наверняка под роспись доведены только служебные взаимоотношения. И ведь если эсминцы и подлодки еще однозначно тинейджеры, то вот крейсера… Блин, да о чем это я вообще? Хотя с другой стороны радует, что все эти чудесные превращения меня не выхолостили напрочь.       - Мэг? – переспросил я.       - Мэгги Тиллерсон, которая «Вестал», - пояснила Хелен, чуть поморщившись и отводя взгляд, так и не обнаружив у меня свисающих ласт или тентаклей. – Та просто из штанов от возбуждения выпрыгивала. Ох уж эти яйцеголовые… Видать, потому ее к нам и направили, что она джапам в Курэ весь мозг выела. Но все же, если бы не она, то «Фусо» еще позавчера отдала бы концы. Так что нормально, пусть будет…       - Ясно, - кивнул я. - Что ж, спасибо за помощь. И за помощь, и за то, что не прибили сгоряча, или не просто выкинули в море… Хотя я так и не понимаю, зачем вы мне помогаете. Я, конечно, ни вам, ни людям не враг, но...       - Но по факту ты почти состоявшийся Глубинный, причем ранга Химе, - произнесла блондинка. - Поверь, для канмусу ты воспринимаешься именно как они, с некоторыми заметными различиями, но в основном почти так же. А уж эти твои глазки… Видел бы ты себя сейчас в зеркале. Но все же ты не стал монстром и сохранил разум. А Глубинные тебе подчиняются. И если есть шанс, что такой, как ты, сможет хоть как-то помочь нам в этой войне… Да и просто нам всем, застрявшим на этом острове… Риск точно того стоит.       - Ну что ж… Постараюсь вас не подвести…       Я взглянул на сидящую девушку, моргнул – и мое новое зрение внезапно словно сменило диапазон с оптического на какой-то иной.       Мир вокруг сохранил формы и четкую картинку, но выцвел, полностью уйдя в серо-черно-синие тона, на фоне которых Хелен ярко светилась в теплой красно-оранжевой гамме, как фигура, отлитая из жидкого, текучего стекла. Также отлично была заметна и камера, видимая как конгломерат бордовых и желтых пятен. А еще я легко заметил, что она не просто снимает, но и ведет трансляцию по направленному радиоканалу, чье излучение вызывало у меня легкий зуд. А если бы я встретил военный корабль, набитый работающей, активной аппаратурой по самый клотик? Брррр… Я всего-то пару дней как «породнился» с Глубинными, а уже, кажется, начинаю понимать, отчего они с таким остервенением кидаются на корабли. Походу, дело тут не только в голоде…       Но стоило дернуть головой, зажмуриться – и все стало, как прежде.       - И к вопросу о благодарности… - почесал я затылок. - Глубинные голодные. Мои Глубинные. Никто не будет возражать, если я натаскаю им железа из развалин? Ну и еще бы по паре рационов…       - Да забирай хоть все, - и американка ногой, обутой в расшнурованный ботинок, отодвинула ко мне стоящую рядом с ней открытую коробку. – Запасы на этой базе были рассчитаны на полгода полностью автономного существования и активных боевых действий в условиях блокады. Нам и за пару лет всего не съесть, даже если ты будешь откармливать своих тварюшек, как индеек ко Дню Благодарения.       Я усмехнулся, представив толстых, сытых, благодушно колыхающихся на волнах Глубинных, и еще раз поблагодарив, взял коробку и оставшееся до рассвета время усердно ковырялся в руинах, собирая разнообразный металлический лом и заодно выясняя новые возможности своего организма. Собрав гору, приблизительно равную по объему всем пятерым эсминцам, я отмылся от пыли, ржавчины и копоти и приступил, собственно, к кормлению нежданно-негаданно образовавшихся подопечных.              

***

             А тем временем за беседующими во все глаза наблюдала дежурная двойка, несущая вахту на плоской крыше полуразрушенного бункера береговой обороны и присоединившиеся к ним пять любопытствующих.       Девчонки – все наличествующие эсминцы и обе немецкие подлодки, устроились на бетонной площадке вполне себе с комфортом: большой кусок брезента, подушки для сидения, принесенные с собой термосы и узелки с легким перекусом.       В любое другое время сидеть и просто наблюдать за морем, напрягая сенсорику, было бы довольно скучно, но только не сейчас. Все эти три дня, которые вернувшиеся из сопровождения канмусу провели на разгромленной базе, тема и повод для бесконечных разговоров, обсуждений и предположений была только одна.       Странный парень, притащенный Глубинными из моря – что само по себе было чистой воды фантастикой, и вызвало немалые пересуды и сплетни, - рассказал такое, что девушки не знали, что и делать. То ли смеяться до колик, то ли срочно искать холодные компрессы ему на лоб. И себе заодно.       Он назвался гостем из какого-то параллельного мира, где нет войны с врагом из морской бездны, и где все они – всего лишь персонажи придуманной японцами компьютерной игры! И более того – перед гибелью его корабля успевшим войти в контакт с Глубинной Химе!       Это уже отдавало откровенным сумасшествием, однако старшие подруги, явно что-то зная, не торопились предпринимать насчет этого ненормального какие-либо решительные меры. А потом его ненормальность так и вообще потеряла всякие берега: небольшая стая Глубинных, нагло прописавшаяся в водах прямо возле базы, оказывается, ждала именно его. И пришлый парень взялся лично это проверить.       Вчера вечером все Девы Флота, собравшиеся посмотреть на смертельный номер русского, не верили своим глазам – Глубинные эсминцы и два крейсера не нападали ни на парня, ни на вооруженных старших сестер, кружили вокруг него, позволяли себя трогать и послушно отплыли потом обратно в море! А затем он сам, как там его – Ром? Рэм? – в ощущениях канмусу внезапно вспыхнул, как слепящий факел синего огня, чувствительно хлестнув всем по мозгам развернувшейся аурой настоящей Глубинной Химе.       Но даже тогда крейсера не стали его убивать, наоборот, кинувшись вытаскивать и приводить в себя, подключив к делу эту странноватую «Вестал». И, судя по всему, у них получилось – воспринимаемый как однозначно Глубинный, парень по-прежнему вел себя как обычный человек!       - Нет, мир однозначно сошел с ума… - проворчала «Хацудзуки», опустив подбородок на подтянутые к груди коленки. – Или, может, это как раз мы провалились в какое-то другое измерение? Где Глубинные не нападают, а простые люди – и даже мужчины! – способны стать… вот такими. Это же полный бред, как сказала Ходзе-сэмпай. Такого просто не может быть!       - Это не совсем так… - негромко сказала Эрика Топп, аватара подводной лодки U-552, переглянувшаяся с подругой 451-й по имени Эби Хоффман. - Минимум одна похожая история всё-таки случилась.       - Точно, - подхватила та. – «Объект «Лорелея».       - О чём это вы? - чуть ли не хором спросили эсминки.       - Да так… Одна история трехлетней давности, - начала 552-я, накидывая куртку себе на плечи. - Я сама знаю о ней только по рассказам старших и некоторым документам, с которыми нас ознакомили перед отправкой на Восточный Флот. Тогда, три года назад, в Киле на учебную базу Объединенного Флота в Германии, где я потом проходила начальное обучение и служила до того, как меня перевели на Тихий океан, попала девушка по имени Паула. Фамилии ее я не помню, она была сирота – семья у нее погибла во время беспорядков, вспыхнувших после начала нашествия Глубинных. И в этой Пауле проявился дух какой-то подлодки, но помешал возраст – ведь ей было уже почти шестнадцать. И, предположительно из-за этого, инициация у неё не прошла до конца.       - И как с ней поступили? – спросила Томоэ-«Акидзуки».       - Да ничего необычного, ведь такое уже случалось. Ее поставили на учёт в надежде, что однажды инициация всё же завершится, записали во вспомогательный персонал Центра ОФ и устроили жить в городе по соседству с базой.       - А через какое-то время, - продолжила 451-я за замолчавшую и решившую налить себе кофе из термоса подругу, - она умудрились подобрать выброшенную на берег штормом Глубинную. Совсем маленькую – на вид ей можно было дать, как потом рассказывали, пять-шесть лет. Вот только это была, как потом оказалось, одна из так называемых «Северных Химе».       - Ой! – и две сестрички-«Ширацую» прикрыли рты ладошками.       - Точно неизвестно, что именно тогда произошло, но по самой распространённой версии, нереализованный потенциал связи Паулы с корабельной душой каким-то образом замкнулся на эту бледную мелочь.       - Что творилось тогда у неё в голове, - сделав пару глотков, снова взяла слово Эрика, - не скажет никто, хотя «психи», как мне рассказывали, потом чуть ли не в рукопашную друг с другом сходились. Но факт остаётся фактом: вместо того, чтобы сдать находку куда следует и получить медаль, она принесла её домой. И, выходив, оставила жить у себя. Все-таки она была сирота…       Как позже выяснилось уже на следствии, они жили под одной крышей более полугода. Ситуация в стране в то время была неспокойной, так что никто из соседей даже не обратил внимания на появившегося неизвестно откуда ребёнка. А замаскировать эту мелкую Глубинную под человека было несложно - косметика для кожи, краска для волос... Разве что глаза, но это, если не в темноте, надо еще специально приглядываться.       Всплыло это всё только после очередного медосмотра - ведь Паула состояла на учёте как неинициированная канмусу. И по его результатам у нее обнаружились признаки «погружения». Сначала на них не обратили внимания. Потом просто не поверили, списав на сбой аппаратуры - ну не было ещё такого, чтобы из человека, и носа не совавшего в море, вдруг получилась Глубинная. А вот потом, когда показания тестов стали уже угрожающими, началась тихая паника.       В итоге за ней послали оперативную группу охраны базы. Сложно сказать, чем всё могло бы закончиться – ведь изначально предполагалось всего лишь доставить Паулу на повторный осмотр, и начальство просто решило подстраховаться, вот только оперативники Центра, внезапно столкнувшись нос к носу с маленькой, но самой настоящей Глубинной, повели себя… неадекватно.       - Неадекватно - это как? - не утерпев, поинтересовалась Тамако.       - Как-как… - фыркнула немка. - Схватились за оружие и начали стрелять. Из автоматов. И это – по Химе Глубинных, которая еще не от каждого попадания из пушки почешется. В итоге стоявший первым словил россыпь рикошетов в грудь и по ногам, а ещё троим оформила больничный Паула, резко сообразившая, что дело дрянь. А потом скрылась, прихватив подопечную. Слава Богу, что у водителя машины спецгруппы хватило ума вместо попытки задержать её воспользоваться видеокамерой, входившей в комплект снаряжения. У оперативников одной из задач были выезды на ситуации с участием Дев Флота – не знаю как у вас, в Японии, но у нас тогда в отношении канмусу бывало… всякое. Вот по изображению на записи Глубинную не без труда, но все же опознали.       - Так они выжили? – спросила «Акидзуки» от легкого волнения обхватив себя руками.       - Несколько дней спецслужбы всей федеральной земли, включая гражданских, стояли на ушах, как и все находящиеся на базе ОФ канмусу, поднятые по тревоге, но все без толку, - снова перехватила нить рассказа Хоффман. – Беглянок так и не нашли.       А потом, спустя где-то месяц, эта парочка подловила в море мою будущую знакомую U-571, Герду Вильке, возвращавшуюся из учебного похода в Балтийском море, которое благодаря регулярным зачисткам считалось относительно безопасным, и потому использовалось для учений. Как она мне рассказала, на неё наставили пару пушек несвойственного подлодкам крупного калибра, под которыми она не рискнула рыпаться, и заставили выслушать.       Паула рассказала ей, как нашла полумёртвую маленькую Химе, и как та жила с ней, ничем, по сути, не отличаясь от обычного ребёнка, только развивающегося намного быстрее человеческого. И что если бы не идиоты, начавшие стрельбу, то со временем люди бы почти наверняка получили мирно настроенную по отношению к ним Принцессу Глубинных, что давало шанс если не переломить ход конфликта, то хотя бы разобраться в его истоках.       После чего сообщила, что отправляется искать новое место жительства, где им с сестрёнкой - по словам Герды она так и сказала - «сестрёнкой», - не будут мешать жить. Самой же 571-й она посоветовала рассказать эту историю возможно большему числу канмусу прежде, чем идти на доклад к начальству. И отпустила.       Вильке тогда даже в голову не пришло, что об этой встрече, возможно, следовало бы вообще молчать, как чугунный кнехт. Так что она выполнила просьбу Паулы, собрав по возвращению три учебных группы своего потока и все им рассказав. И только потом пошла на доклад. Так что немудрено, что информация уже к вечеру расползлась по всей базе.       В итоге 571-ю долго держали под арестом и замучили обследованиями, боясь, что она тоже начнёт «погружаться». И ещё дольше трясли на предмет подробностей встречи. С её же слов составили описание боевых модулей Паулы.       По внешнему виду это было похоже на оружие Глубинных, а вот по конструкции – на обвес Дев Флота, причём вовсе не подводной лодки, которой она должна была стать, а, скорее, эсминца или даже лёгкого крейсера. На правом борту у нее имелась двухорудийная башня, на левом - четыре торпедных аппарата и ещё два поворотных трёхтрубных аппарата на бёдрах. И что-то вроде детской переноски на спине, в которой сидела мелкая Принцесса.       Специалисты-историки долго чесали в затылках, но всё-таки нашли совпадение - «Сюркуф». Французская несерийная подлодка, оснащённая как раз двумя восьмидюймовыми орудиями в башне и поворотными торпедными аппаратами, а также имевшая ангар для самолёта-разведчика, который так и не удалось сконструировать с пригодными для использования характеристиками. Очень похоже, что у Паулы именно место ангара занимала переноска для ее «сестрички».       Кстати, по словам Герды, внешне Паула так и не стала полноценной Глубинной. Кожа у неё была нормального цвета, а не белая в синеву, и обвес не выглядел вросшим в тело. Только насчёт глаз она не смогла сказать определённо.       И немка опрокинула кружку, допивая остатки.       - В общем, с тех пор их никто не видел. Было только несколько недостоверных сообщений из Южной Атлантики и, кажется, Кейптауна о странной одиночной Глубинной, избегающей столкновений с патрульными эскадрами.       - А почему мы обо всем этом не знали? – поинтересовалась «Самидаре».       - Да как сказать… История эта не то чтобы секретная, но не афишируемая. По документам эта парочка проходит как некий «Объект Лорелея». А германским канмусу, отправляющимся служить в другие части света, на всякий случай выдаётся на них ориентировка с рекомендацией уклоняться при встрече от боя и сообщать о координатах контакта, - закончила рассказ Эрика, наливая себе еще кофе. - Хотя, я не удивлюсь, если они, как и сказала тогда Паула, устроились на суше и живут где-то среди людей, время от времени меняя место жительства.       - На Атлантическом и Северном флотах эту историю вообще считают байкой, а начальство просто молчит, не подтверждая и не опровергая. Им так проще – мало ли сколько каких слухов ходит среди эскадр? – сказала Эби, хихикнув. - Например, о Глубинных Адмиралах…       - Ой, девочки, может не надо про эту жуть? – попросила «Кавакадзе».       - Как это не надо? Надо! – зловеще понизив голос, начала Йори Тамако. – Есть много поверий, откуда появляются эти страшные создания, управляющие целыми стаями тварей из бездны - Глубинные Адмиралы. Одни говорят, что это неупокоенные души командиров, которые предпочли уйти на дно вместе со своим гибнущими кораблями. Другие – что это живые офицеры флота, захваченные в плен посреди океана еще в Первую Волну, помещенные в жуткие инкубаторы Глубинных и превращенные там в человекоподобных монстров. В рваных кителях, фуражках и с лицами мертвецов!       - Йори, прекрати! – вмешалась «Харусаме», самая спокойная и рассудительная из тройки «Ширацую», за спину которой спряталась съежившаяся «Кавакадзе». – Хватит пугать Рику!       - Но это же правда! – не унималась та. – Никто и никогда их не видел, но то, что они существуют – бесспорно. И они всегда наблюдают за нами из Бездны…       - Стоп, Тамако, - одернула ее Топп, имеющая в стайке ровесниц весьма весомый авторитет. – За шутками ты сама упустила кое-что. У нас самих тут под боком образовался почти Глубинный Адмирал. Ну или капитан-цур-зее уж точно…       И светловолосая подлодка указала рукой всей резко замолчавшей компании на человеческий силуэт на пирсе, отчетливо видный на фоне быстро светлеющего неба.              

***

             - Ну что, наелись, троглодиты? Набили желудки, немочь подводная? Это хорошо, это правильно… Хорошее питание и дисциплина еще и не из таких людей делала! А ну-ка – давайте пока от берега вон туда, а то наши кормилицы, наверное, от нервов уже все ногти себе изгрызли…       И Глубинные, на ходу перестраиваясь в боевой порядок – впереди, «углом», пять эсминцев, а за ними крейсеры, тут же отошли на указанную позицию.       - Да тут просто хорошего питания хватит, потому как с дисциплиной и так все в самом лучшем виде, - я, как и был в одних трусах, встал на пирсе и по-хозяйски упер руки в бока. – Ну а раз так, то не освоить ли мне еще один момент?       Ухватившись за торчащую из бетона арматуру, я осторожно опустил в теплую воду сначала одну ногу, а затем вторую. И снова ощутил это необычное чувство, похожее на наличие невидимой упругой поверхности прямо сразу под водой. Океан благосклонно держал меня на своей ладони, словно приглашая прогуляться. На лыжах я катался, на коньках – тоже, так что тело привычно чуть наклонилось вперед, нога толкнула воду назад и вбок – и я заскользил, все ускоряясь, к ожидавшей меня в сотне метров от берега стае.