***
Девы Флота из отрядов «Норфолк» и «Жан Бар», не прекращая обсуждать увиденное и поминутно то и дело оглядываясь на нас через плечо, наконец, все же отправились к «Артемис». А разбитные, но на деле оказавшиеся куда более дружными и сплоченными северянки, возглавляемые «Тре Крунур», разделились на четыре тройки — и разошлись, беря конвой в вытянутый ромб охранения. Мы же вместе с нашими девушками из RQ-91 оттянулись чуть в сторону — юго-западнее, — оставаясь в то же время у конвоя на траверзе. — Ну, что?.. Если честно: я ожидала, что все будет куда сложнее! — почесала затылок Сэн, делясь впечатлениями о первой встрече «на высшем уровне». — Просто сейчас они реально измотаны боем. Причем, и морально, и физически, — ответила Хелен. — А когда смерть дышит в затылок, то будешь рад любой помощи. Да и потом, при огромной усталости восприятие сильно меняется. Так что для нас, похоже, именно такая ситуация оказалась наилучшей. Как это ни удивительно... А вот выкатись мы на них в спокойной обстановке — и пришлось бы танцевать такие танцы... — Это точно, — согласилась «Фусо». — Даже на меня они отреагировали достаточно... спокойно. — Не переживай, Аясэ-сан! — сблизилась с ней Спартмайер. — Тем из них, кто тебя знал лично, надо всего лишь убедиться, что ты — это действительно ты. А потом они сами встанут за тебя горой! А еще: ведь у тебя всегда есть мы!.. Ну, и не забывай про Шихо! — Да, — и Амагири неожиданно тепло улыбнулась. — Встреча с ней — это наверняка будет что-то... — Значит, пока все ОК? — одобрительно кивнув, отметила «Атланта». — Тогда растягиваемся во внешний ордер и держим контроль. Рэм, как твои? — Вот, кстати, о моих... — я воспользовался удобным моментом. — Основные силы целы, кроме средних повреждений у Нэлл, — но она тоже постепенно приходит в норму… Возможно, позже нам удастся как-то поправить все остальное. Пусть явно не так быстро, как хотелось бы... Так что сейчас ее огневая мощь уменьшилась на треть. — Ходзё, об этом мы с тобой еще поговорим... — скосив глаза на Мири, Сэн произнесла это таким тоном, что другая наша японка мгновенно приняла вид одновременно стойкий и виноватый. — Но, кроме Нэлл, у меня потеряно семнадцать эсминцев из тридцати. В основном в подводных схватках: они, как могли, прикрывали Со — а враг очень хотел ее сожрать… В связи с этим теперь у меня два вопроса. Первый: я хочу, пока есть возможность, пробежаться по округе. И постараться «рекрутировать» тех брошенных из стаи Они, кто еще жив, поблизости и не разбежался. И второе — а какова будет судьба «Андреа Гейл»? — Судьба?.. — и все поглядели в сторону уже превратившегося в смутное темное пятно и почти исчезнувшего из видимости брошенного судна. — Она будет печальной и недолгой: ее повернет бортом к волне, опрокинет или вовсе переломит — и корабль пойдет Глубинным на корм... Ага. Погоди, так ты хочешь?.. — Есть такая мысль. Вот и интересуюсь, как это будет выглядеть со стороны… — Да никак не будет! Корабль брошен и полностью оставлен на волю волн. Да сейчас мы сами, и то видим его с большим трудом — не говоря уже про остальной конвой. С него уже ничего не поиметь. Даже наоборот: будет куда лучше, если он отстанет от нас и побыстрее затонет, не привлекая к себе еще чьего-нибудь внимания. Хотя, твои же его целиком не съедят?.. — Это вряд ли. Даже если я «навербую» еще два раза по столько же, в чем сильно сомневаюсь. — Тогда действуй, и не морочь себе и нам голову! — Хорошо, тогда я пошел... Со, Чисэ и Нэлл с их группами эсминцев оставляю пока с вами, Аясэ-сан — как обычно, на связи... Рейна, держи свою сумку с вещами, и пошли ловить «диких»! — Ур-р-ра! Ловить! — Сэн, а ты предупреди всех, чтобы не пугались, если засекут легкие вспышки ауры: мало ли что... «Атланта» понимающе кивнула: — Сделаем. Удачной охоты, и возвращайся поскорее! В итоге мы с Ре потратили почти три часа, — заодно прочесав несколько квадратных миль в Оке урагана, — и вернулись, ведя с собой двадцать шесть эсминцев различных классов. Были среди них и два легких крейсера Хе-класса: чем-то слегка похожих на более мелкие версии нашей Чисэ — тоже белые маски с одной глазницей, но иной формы, с короткими рожками, — и с торпедным модулем на руке. А также имелся еще один: причем, самый, на мой взгляд, любопытный — трофей. Это был Глубинный транспорт. Тоже никогда не видевшие раньше ничего подобного, но все же вспомнив несколько в чем-то схожих обрывочных упоминаний, девчонки позже предположили, что он Ва-класса. Но почему-то выглядел он вовсе не так, как на картинках смотрелся каноничный безобразно раздутый гомункулус с человеческим торсом. Эта транспортная особь отличалась от эсминцев лишь размером — почти в два раза больше и значительно шире, — но куда более мелкой пастью и полным отсутствием вооружения. Ва-класс хоть и был заметно потрепан — возможно даже своими, обезумевшими после удара моей ауры и распада командной структуры стаи, — но все же не имел критических повреждений, кроме нескольких уже рубцующихся следов от попаданий. И, что самое главное, он нес в своем «транспортном отсеке» крайне интересный груз. Это был кокон, чем-то очень похожий на двухметровое семечко гречки: такое же трехгранное и угловатое, но слегка вытянутое. Только не коричневое, как мне показалось в моем «внутреннем восприятии», — а темно-серое. И этот кокон однозначно был живым: ритмично фоня легкой Глубинной аурой, наподобие слабого биения сердца… Уже зная по опыту с Кью и Рейной, что способно вылупляться из таких штуковин, я тут же взял транспорт под плотную охрану, мобилизовав все присоединенные к стае новые силы. Вернувшись к конвою, мы также первым делом пометили всех «вновьприбывших» краской. И здесь я снова не мог не восхититься дальновидностью и предусмотрительностью Мэгги. Ведь именно она дала нам с собой в дорогу некоторое количество этой лютой химии в небольших тубах-контейнерах: на всякий случай, и немного опасаясь за результаты своего творчества. Тем не менее, как оказалось, все ее сомнения были напрасны — краска держалась на прошедших сквозь шторм Глубинных просто отменно. Поэтому девчонки, в пылу сражения за конвой совершенно позабывшие о небольшом дополнительном грузе, вспомнили сейчас о нем очень даже кстати. А уже затем, когда конвой к тому времени еще дальше отошел от брошенного судна, я «спустил с поводка» всех своих эсминцев: кинув им вектор направления на гонимый волнами в восьми милях от нас и уже полузатопленный «Андреа Гейл», почти завалившийся на бок. И без малого четырём десяткам основательно проголодавшихся эсминцев хватило четверти часа, чтобы обглодать коснувшийся воды бок судна до состояния остова. Быстро уходящий с остатками палуб и надстроек на глубину, пока уже объевшиеся, но особо жадные тварюшки ныряли вдогонку следом и отрывали от него последние куски. Ненужная, по словам Сэн, «приманка» теперь была надежно и окончательно убрана — а вверенный мне личный состав накормлен, и можно было спокойно возвращаться на позиции по охране и защите конвоя. Который до сих пор, совсем недавно пройдя по самому краю гибели, все еще медленно приходил в себя. Грузовые суда, получившие повреждения от обстрела, силами своих команд проводили весь возможный ремонт. Пассажирские суда заканчивали распределение и снабжение эвакуированных с «Андреа Гейл». А тем временем их команды напряженно высчитывали, хватит ли им еды и воды с учетом в полтора раза увеличившегося количества людей. На борту «Артемис» готовились к выходу на воду двенадцать канмусу, получивших в недавнем бою повреждений меньше остальных, которые должны были хоть ненадолго сменить уставших северянок и девчонок из RQ-91. Им тоже требовалось поесть и отдохнуть. Ну, а мы — я, моя даже слегка увеличившаяся в количестве стая, и оставшаяся с нами «Фусо» — окружив AJ-71 наблюдательной цепью, бессменно оставались на воде. Впрочем, не испытывая от этого какого-либо дискомфорта: ведь море было нашей естественной средой обитания. Так что я, отойдя еще на милю восточнее, ушел всего на пару метров вниз — помня, что «Вестал», инструктируя меня касаемо обвеса, сообщила о крайней нежелательности погружения в нем глубже десяти метров, — и тоже отдыхал, пропуская волны над собой и просто слушая океан. И, между прочим, там было что послушать. Воспринимаемые как тонкий многоголосый перезвон, сканирующие импульсы ауры моих Глубинных; низкие, медленно-шипящие и однообразные звуки работы корабельных винтов «торгашей» на самом малом ходу — и гораздо более высокий, свистящий звук движителей HSV. Но фоном всему были звуки по-прежнему окружающего нас шторма. Все его великолепие и многообразие звучания, отражаясь, как от гигантской акустической линзы, от располагавшегося на глубине немногим более двухсот метров термоклина, порождало такую симфонию голосов, что в ней можно было просто раствориться. Но через некоторые время я начал отмечать, что ураган пел несколько неоднородно: если на западе и северо-западе его аккорды и «басы» сейчас только нарастали, то северо-восток и восток почему-то звучали заметно слабее и тише. Что навело меня на мысль, что глаз урагана, похоже, на этот раз расположен вовсе не точно по центру очага непогоды, а оказался смещен к одному его краю, — как часто бывает с желтком сваренного вкрутую яйца. И что из шторма, возможно, получится выйти, пройдя несколько десятков миль именно в этом направлении: строго на восток, или ближе к северу. Причем, преодолев для этого куда меньшее волнение — и гораздо быстрее, — чем как если бы конвой и дальше держался генерального курса. Невольно подивившись странному совпадению этого направления с обозначенным в самой первой радиограмме предполагаемым курсом движения конвоя, я передал всю информацию командованию на HSV, воспользовавшись «м-связью» через Аясэ. Чем сразу же вызвал оживление, бурные обсуждения и многочисленные вопросы. Несомненным плюсом такого решения была возможность, выйдя на спокойную воду, дать полный ход, за сутки с небольшим оторваться от «Арлин» и чуть ли не напрямую выйти к главному японскому острову Хонсю. Минусом же были опасения, что конвой, не прикрытый «временем чудес» и сильно отклонившийся от привычного маршрута, может легко стать объектом новой атаки Глубинных. Хотя, учитывая, какими собственными силами сейчас располагал конвой, — и принимая в расчет наличие моей скромной персоны с, так сказать, ближайшим окружением, — Глубинных можно было особо не бояться. На чем мы, собственно, и сошлись во мнениях с офицером, командовавшим скоростным транспортом Флота. После чего AJ-71 взял курс на восток, прошел наискось последнюю милю глаза урагана — и снова углубился в серую круговерть шторма. Для меня с подопечными, шедших в голове конвоя, эти десять с хвостиком часов прошли почти незаметно. Там уже не было того острого, звенящего по нервам восторга, что накатывал на всех нас при проходе через самую сильную область урагана. Но все равно: эсминцы снова резвились и скакали по волнам, а Рейна, явно балуясь и красуясь перед множеством наблюдателей, то и дело пролетала на максимальной скорости мимо HSV или судов конвоя, и взлетала в воздух с крутых водяных гребней, как с трамплинов. Но, по мере движения новым курсом, уже через пять часов волнение действительно начало ослабевать, атмосферное давление понемногу поползло вверх, а видимость стала улучшаться. Плотные и слоистые свинцово-серые облака, которые еще недавно, казалось, цеплялись за верхушки мачт, теперь отчетливо теряли свой водяной заряд — и поднимались все выше и выше, ближе к полуночи даже показав в черных прорехах хмурого неба разноцветные россыпи далеких звезд. AJ-71, вырвавшийся, наконец, из тяжелых, давящих объятий урагана, шел теперь средним ходом по темному и покрытому уже не штормовыми волнами, а лишь крупной зыбью морю. Вдалеке на юго-западе все так же — только теперь с беззвучными вспышками молний — грохотал глухой и запаздывающий гром уходящей в сторону Индокитая гигантской атмосферной мясорубки, напоминая нам о себе лишь резким, порывистым ветром... «Интересно, как там наши, на Тиниане?» — подумалось мне. Однако все канмусу конвоя Флота, кроме разве что отдыхающих и лежащих сейчас в лазарете транспорта, а также экипажи «Артемис» и остальных судов лишь мельком отметили окончание непогоды. Их взгляды, полные изумления, неверия и даже застарелого страха, почти все это время были прикованы к новому, невероятному и невиданному ранее зрелищу — человеческие суда эскортировали настоящие, живые Глубинные. Хорошо заметные в темноте благодаря светящимся зеленым полосам эсминцы и антропоморфные особи четко держали строй, периодически ныряя, или вырываясь далеко вперед, — чтобы потом круто, на скорости и с брызгами, поворачивать к хвосту конвоя. Но при этом выдерживали идеальную дистанцию и даже не пытались сблизиться с кораблями. Однако теперь не только вид обитателей Бездны, внезапно взявших их под опеку, привлекал взгляд людей и Дев Флота. Конвой, выбравшись из-под крыла урагана «Арлин», волей случая оказался гораздо восточнее привычной долготы, дальше которой летали или заплывали разве что редкие разведывательные группы ОФ. Давно, уже очень давно человек не показывался в этих водах, опасно приближенных к центральной части Тихого океана. О которой за всё время с пришествия Глубины не было почти никаких сведений. Авиаразведка, разумеется, иногда проводилась — но нерегулярно и с безопасной высоты. Да и многое ли сможет засечь одиночный самолет посреди безбрежных водных просторов? Но о том, что глубокий океан отныне живет какой-то своей, новой и потаенной жизнью, косвенных сведений было предостаточно. Необычные погодные и оптические явления, кочующие магнитные аномалии, «призраки» на радарах: все они свидетельствовали о том, что в захваченных Глубиной океанах что-то происходит. И порождали множество версий, фантастических теорий или просто слухов. Но вот что же именно — этого не знал никто, кроме, пожалуй, самих Глубинных… Вот и сейчас на правом траверзе конвоя, на горизонте мерно пульсировали две полусферы мягко-бирюзового света, напоминая собой ночное городское зарево. И все мои полученные инстинкты Химе шептали, что от этих «куполов» всем нам лучше держаться подальше. Имея совершенно непонятный с такого расстояния размер, они вспыхивали и гасли на протяжении получаса, а потом вдруг схлопнулись, выстрелив в небо двумя тонкими иглами света. После чего до завороженных зрителей долетел высокий звук, похожий на многоголосое пение китов, — но от которого у всех зрителей на миг закружилась голова. А ближе к рассвету все увидели, как на достаточном удалении по левому траверзу конвоя целый участок моря площадью в несколько миль внезапно расцвел мелкими вспышками света, словно на малой глубине включился некий большой «зеркальный шар», дающий множество солнечных зайчиков и бликов. При виде такого зрелища корабли тут же скорректировали курс, удаляясь от неизвестного явления. А я, вновь вспомнив о настойчивой просьбе Мэг, второй раз после боя извлек выданный ею набор склянок для проб морской воды, и отважно направился на сбор образцов… Правда, тоже не приближаясь слишком близко к медленно тающим в толще воды огонькам.***
Каково это — быть канмусу? Около двух лет назад Мири Ходзё, будучи еще простой школьницей выпускных классов, и понятия об этом не имела. Но когда она сама стала Девой Флота — пройдя непростую инициацию, в просторечии именуемую «Призывом», а затем окончив курс адаптации и тренировок в Учебном Центре ОФ, — и, получив назначение, вышла в море в свой первый боевой поход, — она поняла, что теперь ответить на этот вопрос ей стало еще сложнее. Как объяснить слепому цвета восхода солнца или игру красок радуги? Как донести глухому все разнообразие звучания симфонического оркестра? Нет, слова способны передать очень многое: но описать то, что ощущает идущая по морю и облаченная в родной обвес канмусу... «Кинугаса» двигалась двумя третями хода на правом траверзе конвоя, контролируя и прикрывая скользящих впереди двух эсминцев класса «Акизуки». Все ее три башни главного калибра давно были в боевом положении, — и заряженные орудия, чуть покачиваясь, чутко смотрели в сторону возможной опасности, готовые немедленно накрыть врага огнем. А сама девушка, рассекая пологие волны, буквально видела и ощущала, как водяные валы уверенно разваливают не ее водные коньки-«ледорубы», а вспыхивающий в сумраке призрачными контурами зауженный и острый корпус крейсера с императорской хризантемой на носу… Как мягко пружинит и струится морская вода — то ли под ногами, то ли под его стальным брюхом. Как окружающий мир искрит и переливается множеством отметок, которые бы засекли системы наблюдения настоящего боевого корабля. И то, как короткими импульсами шел обмен сообщениями Дев Флота в «м-диапазоне». Но ее разум сейчас был занят вовсе не анализом этого, уже давно привычного для нее состояния и сонма ощущений. «Что же я делаю?.. Что со мной происходит?.. Что со всеми нами происходит?!..» — перетекали в ее голове беспокойные мысли, раз за разом возвращаясь к произошедшему несколько часов назад. …Когда их отряд вместе с Глубинными Рэма схлестнулся в схватке с авангардом «дикарей» — и на всех девушек, словно легкий, невидимый флёр, снова опустилась пока еще пассивная аура Высшей Химе, она неожиданно для себя испытала совсем новые ощущения. Уже не испуг — а легкую, но словно бы давно желанную ею радость. И буквально осязаемая теперь связь с боевыми подругами тоже вновь придавала уверенности и веры в свои силы… Но, как оказалось, даруемое этим странным парнем чувство общности и координации вовсе не спасало от ошибок. И она — стремительно, на волне азарта и почти эйфории — вырвавшись вперед, успешно уничтожила четыре единицы противника. Но вслед за этим внезапно увязла в перестрелке с тремя эсминцами и двумя крейсерами: причем, один из них оказался тяжелым… Расстреляв еще пару вражеских эсминцев и опустошив блок торпед по одному из крейсеров, — заставив того отступить маневром уклонения, — она осталась один на один с самой сильной Глубинной из этой группы. Вот только без торпед и с пушками, требующими полуминутной перезарядки. А стволы врага, с разгорающимся в их глубине зеленым огнем, уже наводились на нее… Времени на раздумья и принятие решения почти не было: расстояние между Ходзё и глубинным крейсером было не более двух или трех десятков метров. И единственное, что она могла попытаться предпринять — это резко и еще больше сократить дистанцию. И попробовать навязать ей ближний бой, используя штатный тесак. Но… «Кинугаса» внезапно поняла, что не успевает. И сейчас ее будут попросту расстреливать: медлительную и безоружную. Пригнувшись и повернувшись боком, подставляя под удар башни, она попыталась хоть как-то минимизировать ущерб. Хотя и понимала с болью в душе, что с такого расстояния залп Глубинной, скорее всего, вскроет и разметает ее броню, как консервную банку. Ведь ее корабль, тяжелый крейсер «Кинугаса» типа «Аоба», именовался «тяжелым» лишь в связи с довольно солидным калибром орудий в 203 мм, — а вовсе не из-за мощной защиты… В последнюю секунду она резко довернула, стараясь сбить врагу прицел, но тут рядом — совсем рядом с ней — из-под воды неожиданно и стремительно взметнулось черно-белое тело. А потом… практически одновременно со звуком выстрела Глубинной, слева от нее полыхнула обжигающе-холодная зелень разрыва — и японку, словно совсем мелкую и легкую эсминку, оттолкнуло мощной ударной волной, сорвав защитную маску с лица… Мири, широко расставив ноги, резко развернулась на месте, уже готовая стрелять в упор. Но успела заметить три косые изумрудные полосы: ведь той, кто сейчас выскочила прямо перед ней — и приняла на себя предназначавшийся ей залп, была Нэлл. С полностью разбитыми по левую сторону ее обвеса-«трона» башнями, иссеченным плечом с лопнувшей броней и висящей, как плеть, рукой — из которых сочилось что-то синее и светящееся, — она все же вела чередующийся огонь из оставшегося на правом боку вооружения по сейчас откатившейся, но и не думавшей отступать чужой Глубинной. К которой только что присоединился и второй вражеский крейсер, а за ними уже видны были пенные следы над тоже спешащими к двум жертвам примитивами… Но тут сначала пространство между противниками расчертила частая гребенка из десятка светящихся торпедных следов — снесшая несколько подошедших вражеских эсминцев, одним из взрывов неестественно вывернув и почти оторвав ногу завалившейся на бок меньшей из крейсеров: это разрядила свои аппараты слегка отставшая от остальных и подоспевшая только сейчас Чисэ. А потом оставшиеся враги разлетелись клочьями и исчезли в нескольких ярко-синих вспышках — когда откуда-то сбоку, пробив гребень волны, выскочила Рейна. Однако Мири Ходзё сейчас было не до этого. Она, не зная, куда деть сперва быстро вытащенные из манипуляторов — и дернувшиеся было к аптечке, но почти сразу замершие, — и теперь лишь безвольно подрагивающие руки, стояла перед Нэлл. — Ты..?! Но как..? Зачем..?! — невольно вырвалось у «Кингуасы». Никого из нападавших на них уже не было в живых: посреди окрашенных разводами темного и синего волн фиолетовоглазая оторва, оскалив зубы в жуткой улыбке, мощным пинком подбросила в воздух разбрасывающее вокруг веер брызг и странно переломившееся пополам тело одного из двух последних эсминцев. Пока ее Хвост был занят тем, что мгновенным и точным выпадом-ударом головы, похожим на атаку невиданной доселе змеи, проломил череп и сплющил всю переднюю часть оказавшемуся рядом второму. — Мы же в... вместе…. — тихо и сбивчиво ответила ей Нэлл. Ее лицо так и не изменило своего обычного, малоэмоционального и отстраненного выражения — но голос безошибочно выдавал, что с ней сейчас было далеко не все в порядке. — Одна… стая... — Но — почему?!.. Почему ты это сделала??! — так и не надевшая на лицо маску и наплевав на всю японскую сдержанность, натурально в голос закричала Дева Флота. — Ты бы… погибла. Я… — скорее всего, нет. Я помогла… Каждое слово негромкого ответа Нэ-класс, будто раскаленным ножом, безжалостно впивалось и полосовало на части корчащееся и содрогающееся от боли сознание девушки. Помимо воли заставляя заструиться по ее щекам смешивающиеся с водяными брызгами и каплями темной Глубинной «крови» две дорожки слез. — Своим… надо помогать. — Да… ДА-А-А!!! — вместе с захлебнувшимся коротким криком склонила голову японская канмусу. Она внезапно вспомнила все: этот странный Рэм, бросившийся в атаку на Глубинных с одним тесаком в руках; Кью, маленькая Химе, спасшая Аясэ, ее соотечественницу, от участи, гораздо худшей, чем смерть; Рейна, добровольно рвущаяся в патруль и Глубинные эсминцы, на своих спинах пронесшие канмусу через невообразимый шторм… А теперь и Нэлл, вставшая на пути вражеского огня только потому, что решила, что жизнь канмусу стоит ее боли и крови. В душе Мири словно лопнула какая-то корка или скорлупа — и для нее всё здесь и сейчас стало кристально ясно. Она вновь вскинула на слегка пошатывающуюся Глубинную взгляд темных раскосых глаз, вытерла перчаткой с лица морские брызги и непослушные слезы, и тихо, но твердо произнесла: — Да, своим надо помогать!.. И сейчас… я буду помогать тебе! Как можно быстрее вновь перезарядив торпедные аппараты — а потом проверив башенные орудия, и чуть сдвинув их назад, — Мири Ходзё, канмусу тяжелого крейсера «Кинугаса» подхватила Нэлл под плечо здоровой руки. И осторожно повела ее к основной группе Рэма и «Атланты» — которая не умолкала на канале м-связи, обещая теперь за оплошность вывернуть ее наизнанку…***
Утро застало AJ-71 идущим двумя колоннами на уверенных семнадцати узлах. Непонятные морские чудеса закончились с рассветом, а облачность за ночь почти исчезла: оставшись лишь тающей мутно-серой шапкой на западе. И теперь вокруг расстилался залитый солнцем, успокоившийся Тихий океан. Глубинные эсминцы, — видимые ночью как таинственные, светящиеся зеленью призраки, — при свете дня стали просто черными тенями, не хуже дельфинов скользящими в верхних слоях воды и порой показывающими раскрашенные полосами спины. А мои крейсера и линкор — немного необычными, но почти человеческими фигурами девушек… И, кстати, о линкоре: об одном хвостатом и доставучем линкоре… — Флагман! А как там котики? — уже в который раз задавала один и тот же вопрос нарезающая круги вокруг идущих кораблей Рейна. Затыкать ее прямым приказом откровенно не хотелось — а уверения успевшей со своим отрядом почти всю ночь отдохнуть на борту HSV «Атланты», что с кошками все хорошо, уже не помогали. — Флагман, ты же обещал!.. Немного подумав — и оценив по Солнцу еще только начавшийся вокруг нас новый день, я сдался. И со вздохом подкатил к тихо посмеивающейся Сэнди: — А не пора ли нам напроситься к кое-кому в гости? — Да легко! — ответила она, и включила гарнитуру связи. — Внимание, «Артемис»! Вызывает «Атланта», необходим капитан или старший помощник! — Командир Морган на связи, мисс Спартмайер, — практически сразу пришел ответ уже знакомого офицера. — Слушаю вас? — Сэр, скажите: как вы отнесетесь к визиту на HSV наших... союзных сил? Визиту однозначно дружественному, немногочисленному и не слишком долгому? — Э-э-э… В смысле?.. Вы хотите пригласить на мой корабль Глубинных? Я вас правильно понял? — Абсолютно правильно, сэр. Но сразу отмечу несколько моментов. Во-первых, Глубинных всего трех, причем полностью разумных и говорящих — хотя это вы уже наверняка и так знаете. Во-вторых: ненадолго, и не дальше кормовой грузовой палубы... Просто одна из них хочет поближе познакомиться со спасенными ею вчера вечером кошками. Ну и в-третьих: если даже вам самим это не интересно — хотя я, сэр, в это как-то плохо верю, — то вот ваша штатный офицер службы мониторинга, упустив такой шанс, вас потом живьем съест. Причем, без горчицы и кетчупа... — Это форменный шантаж, мисс Спартмайер, — чуть иронично ответил Морган. — Хотя, кое в чем вы тоже правы. Но у меня будут условия. Ваши личные гарантии миролюбия этих ваших... союзников — это раз. И что мы все же выведем на палубу несколько канмусу в боевом облачении — это два. — Насчет первого — нет проблем, гарантии я вам даю. Конкретно с этими Глубинными мы сосуществуем уже около месяца, и за это время не было ни одного эксцесса с их стороны. А вот насчет второго… Ну, разве что исключительно для вашего самоуспокоения. Я не думаю, что кто-то из них захотел бы стрелять, находясь на борту корабля. Но мы не возражаем. И еще: я скромно напомню, что большей частью благодаря именно этим Глубинным конвой до сих пор цел и держит курс в пункт назначения… — Хм... Это достаточно веский довод, мисс. Ну что ж, давайте попробуем — и посмотрим, что получится... — Отлично! Тогда мы подойдем к вам через двадцать минут. — Принято. Конец связи. — Ну, что: я обо всем договорилась! — повернулась к нам Сэн. — Ты, Рейна, поглядишь и потискаешь своих спасенных. А люди и канмусу на борту посмотрят на вас. Ну, и на Аясэ заодно… Тискать, надеюсь, не будут. — Спасибо! — расплылась в улыбке Ре и радостно помахала «Атланте» руками. — Тогда вперед! И мы — я, Рейна, Чисэ, Сэн и Амагири Аясэ — начали плавную циркуляцию, огибая парную колонну конвоя и выходя к сбрасывающему скорость HSV. Темно-серая, широкая и раздвоенная корма океанского катамарана быстро приближалась. И нам уже на подходе с воды было видно, что на юте корабля довольно людно. — Внимание! Канмусу и Глубинные в кильватере! — благодаря острому слуху, я даже отсюда услышал чью-то команду, причем произнесенную громко и твердо. Выдержки этому моряку было не занимать. — Слип вниз! Держать ровный курс и скорость! Первой на кормовую палубу по наклонной поверхности опущенного к воде пандуса взлетела «Атланта». За ней — «Фусо», затем Рейна и Чисэ. И только потом, — пропустив моих дам вперед, — поднялся я сам. И, да: на корме HSV нас действительно ждали. Там, рассредоточившись, стояли четверо канмусу в полной боевой оснастке, включая уже знакомых мне «Норфолк» и «Жан Бар». Еще, кроме матросов палубной команды, присутствовали двое офицеров-мужчин и невысокая дама в форме. Сбоку же виднелась установленная на штативе и работающая на запись видеокамера, а некоторые моряки вдобавок держали в руках смартфоны. И на лица комитета по торжественной встрече тоже стоило посмотреть. Если канмусу — с некоторыми мы, пусть и коротко, но уже виделись и общались при той, первой нашей встрече, — просто были слегка настороже, то вот матросы, офицеры и симпатичная, хоть и слегка пухловатая мисс капитан... Они имели вид напряженный и заметно нервный, а их взгляды метались между мной, Глубинными и Аясэ. — Сандра Спартмайер, канмусу CL-51 «Атланта», сэр! — Сэн первая нарушила молчание, представившись и вскинув ладонь к правой брови. Хоть она и была уже на корабле этой ночью, но с его командованием лично не знакомилась. — Амагири Аясэ, IJN «Фусо» — коротко кивнула японка. — Меня можете называть просто Рэм, — сообщил я, стараясь выглядеть как можно доброжелательнее: вполне миролюбиво сдвинув башни назад и заложив большие пальцы рук за нагрудную «кирасу» обвеса. — Командир корабля коммандер Генри Морган, — отработанным жестом приложив руку к фуражке, представился высокий брюнет в кителе с золотыми нашивками и аккуратной бородкой на лице. — Старший помощник лейтенант-коммандер Дилан Дрейк, — обозначил себя офицер чуть пониже и покрепче, с полуседой коротко стриженной шевелюрой, гладко выбритым лицом и цепкими глазами. — Мое имя — Чисэ, — негромко произнесла торпедница, глядя на всех парящим лазурной дымкой глазом сквозь прорезь в своей маске. — А я — Рейна! — с фирменной акульей улыбкой шагнула вперед Ре-класс, со щелчком убирая свои «ледорубы» на голени и волоча приподнявшего голову Хвоста. При виде которого все присутствующие люди явно подавили в себе желание отойти на пару шагов назад. — Рейна, может, ты отпустишь его погулять? — предложил я, указывая пальцем на ее симбиота. — Хорошо! — с влажным звуком Хвост отлепился от своей хозяйки и спокойно скользнул за борт. А к разинувшим от удивления рты морякам обратилась дождавшегося своего часа Глубинная: — Ну, и где мои котики?! — Э-э-э... П-простите? — робко поинтересовалась напрочь сбитая с толку увиденным всего за какую-то минуту дама-офицер, бывшая, похоже, абсолютно не в курсе всей тонкости ситуации. А за ее спиной, тем временем, одна из эсминцев SG-18, ухмыляясь, уже несла переноску с кошками. Рейна сразу засунула в нее любопытный нос — но тут же заморгала глазищами и удивленно охнула. Кошки мокрые, дрожащие и шокированные вынужденным плаванием — и кошки сухие, сытые и спокойные — это, согласитесь, две огромные разницы. На открывшую крышку Глубинную с интересом уставилось три пары голубых глаз. Гладкая и изящная бежево-черная кошка-мама чинно сидела внутри на чистой и мягкой подстилке, обвив лапы хвостом, а два ее детеныша лежали, сплетенные в клубок хвостов и лап, и лениво покусывали друг друга. — Котики!.. — почти благоговейно прошептала опустившаяся на колени Рейна. После чего медленно и осторожно, тыльной стороной одного лишь когтистого пальца, провела по шерсти поднявшей к ней голову кошки от ушей и до лопаток. — Мягкая!!! И уже затем, просто сев рядом с переноской на палубу, провела еще раз. Как я ей рассказывал — уже всей ладонью, и строго по шерсти. — И теплая!.. А дальше случилось странное: сиамка, все сильнее принюхиваясь к ласкающей ее ладони, вдруг встала и резко — заставив Рейну даже слегка вздрогнуть, — выпрыгнула из переноски. Но, как оказалось, не из-за испуга и желания убежать, а вовсе наоборот. Тут же забравшись к ней на колени и упершись лапками Глубинной в грудь, кошка начала тереться мордочкой о ее шею и подбородок, порой проходясь по коже шершавым языком. А вскоре к ней присоединились и вылезшие из коробки котята: один из которых ловко вскарабкался Рейне на плечо и заурчал, тычась носом ей в ухо, — а второй принялся играть с ее свободной рукой, покусывая и тут же вылизывая. — Флагман!.. — как-то даже растерянно посмотрела на меня расширенными глазами замершая Ре. — Они что, хотят меня… съесть?!.. Они меня… пробуют??! — Да нет же! — рассмеялся я. — Кошки так выражают симпатию. Ты им просто нравишься! — Я?.. Нравлюсь котикам? Правда?! — и зубастая очень мягко взяла в руки и приподняла громко мурчавшую кошку прямо перед собой. А та лишь все так же громко тарахтела, и довольно щурилась в ответ. — Животные не умеют лгать, Рейна. Смотри, они все на тебя залезли! — Она... она дрожит… ви… ви-бри-ру-ет! И этот звук... — Так они дают знать, что довольны и рады. А вот начнут дергать хвостом — это будет значить, им что-то не нравится. Под дружное и громогласное молчание всех присутствовавших на грузовой палубе Глубинная Ре-класс, буквально облепленная урчащими котейками, сидела — и, сама отчетливо млея, наглаживала всех троих. Еще минуту спустя к ней осторожно присоединилась и Чисэ: к которой на колени тут же залез один из котят, а окружающие в большинстве своем все так же молча смотрели на это, онемев и вытаращив глаза. Лишь уже виденная мной вчера девушка со слегка пухлыми губами и каштановыми волосами, собранными в извечный хвостик, прислонилась плечом к внутренней стенке корпуса «грузовой палубы». И наблюдала за всеми нами с тем же спокойным любопытством, что и вчера. Разве что сейчас вокруг нее была уже целая стайка из перешептывающихся девушек: некоторые с перевязанными руками и ногами — следы ранений в недавнем бою. Пожалуй, всех их выделяли из общего числа команды именно эти спокойствие и любопытство… В отличие от реакции других Дев Флота, почему-то не содержавшие в себе ни единого намека на тревогу или страх. — Невероятно... Просто невероятно!.. — с азартным придыханием прошептала женщина-капитан, которая, сама не заметив как, подошла и схватилась за один из моих стволов. Причем с выражением лица, очень похожим на таковое у нашей Мэг — посещавшим ее в моменты какого-нибудь очередного исторического осознания. — Запись идет? Точно?!.. Это же сенсация!.. Связная речь!.. Адекватные реакции, словарный и понятийный запас, несомненная разумность!.. Реакция на кошек: почти типичная, и крайне схожая с человеческой. А кошки... Почему они к ней липнут? — Сам не знаю, — тихо ответил я. — Не исключаю, что они ее запомнили. Но, скорее всего, дело в запахе, или еще чем-то подобном... Ведь Чисэ их тоже заинтересовала. — Очень, очень может быть… Все канмусу отчего-то тоже весьма привлекательны для кошек, это общеизвестный факт, — отстраненно и словно сама себе пробормотала дама-офицер. — Так что дело, возможно, все же в ауре... Но — чтобы Глубинная?.. — Основной повод подняться к вам на борт — это именно желание Рейны пообщаться со спасенными ею в море кошками, — сообщил я женщине, которая, казалось, совершенно позабыла сейчас про жуткую опасность для человечества, многолетние страхи, да и вообще обо всем на свете. — Тем более, что она никогда не видела их вблизи. Но заодно пришли и мы, чтобы просто установить контакт... мисс?.. — А... Ясно... Ой! Я — мадмуазель Жаклин Деверо, капитан службы мониторинга Объединенного Флота, — ответила отмершая, наконец, шатенка. Когда поняла, с кем именно стоит и перебрасывается фразами. Теперь она, слегка смущенно убрав руку с орудия, отошла на пару шагов и не менее пристально меня разглядывала. — Очень приятно познакомиться, мадмуазель, — вежливо изобразил я подобие учтивого поклона. — Я бы попробовал проявить манеры и поцеловать вашу ручку, но вот боюсь вас напугать… — M…Mon dieu!.. Оказывается, теперь в морях завелись такие... Les jeunes hommes gentils?.. — хоть ее губы изогнулись сейчас в легкой улыбке, но глаза все же оставались внимательными и серьезными. Без сомнений, все профессиональные навыки и рефлексы этой мадам работали сейчас на полную мощность, стараясь понять, что или кто стоит напротив нее. — Моря большие, и в них постоянно что-то меняется, — слегка пожал плечами и развел руками я. — Но, думаю, лучше пусть там будет побольше таких, как я, — чем тех, с которыми не так давно столкнулся ваш конвой. — О, да... Это несомненно... мсье Рэм. А в море... много таких, как вы? — тут же поинтересовалась француженка. — Не знаю, мадмуазель. Пока подобных мне я не встречал. Но, кто знает, что будет дальше, — верно?.. Океан и до прихода Глубины был исследован хуже, чем ближний космос. — Т... Так вам знакомо понятие космоса?! Тогда вы сами?.. — Мадмуазель Деверо, давайте слегка упростим нам всем задачу, — сказал я, убедившись, что офицеры тоже меня слушают. — Я — не урожденный Глубинный, а, так сказать, благоприобретенный. Я родился, воспитывался и учился, как обычный человек: на суше, в обычной семье. Был какое-то время моряком, но однажды судьба сложилась так, что передо мной встал выбор — или погибнуть, или... перейти на несколько иную ступень жизни. Правда, куда ведут эти ступени — вверх, вбок или вниз, — однозначного ответа я, пожалуй, не дам. Потому как сам его пока не получил, и потому просто не знаю. Но давайте исходить из того, что еще не так давно я был человеком, и по части самосознания им так и остался. Как и «погрузившаяся» Амагири Аясэ, кстати, тоже. — Н-но... Но, как же вы смогли стать?.. Я имею в виду, подобным Глубинным? — ожидаемо спросила Деверо. — Скажем так: я пока не готов отвечать на столь откровенные вопросы с первой же минуты знакомства. Мне вполне понятен ваш интерес, но спешить тут я не намерен. — Что ж… Ясно... — слегка разочарованно поджала губы женщина. — А что же тогда насчет «Фусо»? Она действительно полностью сохранила личность после «погружения»? — Я не знал ее ранее. Но, по словам той же «Атланты», достаточно близко знакомой с ней уже довольно продолжительное время: за исключением внешности и расширившихся возможностей, это — все та же Аясэ-семпай. Впрочем, поговорите с ней сами, мадмуазель! Думаю, специалист вашего уровня сможет многое понять из беседы, — предложил я женщине. — Да, пожалуй, вы правы... Но — позже, пока я просто посмотрю... Не желая мешать, я лишь кивнул и оставил корабельного психолога, что с горящими глазами и от волнения покусывающая ноготь большого пальца наблюдала за «Фусо» с Глубинными. И отошел, было, в сторону — хотя и тут один и без внимания предсказуемо не остался. — Мистер Рэм? — приблизились ко мне двое первых лиц корабля. — Да, господа? — Знаете, я, конечно, тоже желаю завалить вас вопросами, но также понимаю, что сейчас навряд ли услышу ответы хотя бы на треть из них, — проговорил коммандер, глядя мне в глаза. — Однако сейчас я пришел не спрашивать. Мистер Рэм, я внимательно изучил все имеющиеся доклады, поступившие от наших Дев Флота после окончания боя. И теперь хочу сказать вам одно — кем бы вы ни были и откуда бы вы ни пришли, но с вашей помощью было спасено очень много людей. Очень. И мы все благодарны вам за это. Что же до вопросов... То — может быть, позже. Или, может быть, в другое время. Но пока не принимайте на свой счет наши удивление и осторожность: мы все искренне рады уже тому, что вы — на нашей стороне. — Можете быть уверены в этом, сэр. Вам не стоит нас опасаться, — подтвердил я. — Мы доведем вас до условно-безопасной зоны японского сектора... а дальше — будет видно. Что же до вопросов: то давайте пока просто присмотримся друг к другу. Суток двое у нас, я думаю, все еще есть.***
Оставив Рейну, Чисэ и не сводящих с них глаз людей с их маленьким зверинцем, я неспешно отошел к лееру, рассматривая несущий нас катамаран с точки зрения военно-морского курсанта. И то, что я видел, мне однозначно нравилось. На таком корабле я не отказался бы и послужить, сложись для меня все иначе. — Что, присматриваетесь, мистер Глубинный Флагман? — раздался сзади голос Сэн, вынырнувшей из внутренних помещений «Артемис» уже без обвеса. — Прикидываете, не прикупить ли себе такой кораблик по случаю? — Ну, я бы не отказался... Ты чего ухмыляешься? — Да так. Забежала в медблок, проведать свою «младшую сестричку»: Кимберли Вайл, служащую в Четвертом флоте, и как раз у Валери. Она — канмусу систершипа «Атланты», крейсера «Сан-Диего». И, как мне рассказали, умудрилась нынче отличиться. Причем, сразу и в положительном, и в отрицательном смыслах — спасла от верной гибели двоих эсминок, перебив в одиночку с пяток Глубинных, но потеряла в этом бою обе ступни. — Ой... Слушай, это, наверное, больно... — Ага, больно, — я однажды тоже чуть ноги не лишилась, но у меня от нее хоть осталось то, что смогли пришить обратно. А этой дурехе еще повезло, что их, в свою очередь, прискакали выручать викингши Нирен. А то бы сожрали всех трёх. Хотела ей накрутить хвост за... как ты там говорил? А, за «слабоумие и отвагу»! Но поглядела — и махнула рукой: все равно она сейчас ничего не услышит... — Что, все так плохо? — нахмурился я. — Да какое там! — насмешливо фыркнула Спартмайер и отмахнулась. — Только подумай! Валяется она на койке с улыбкой до ушей — и над ней разве что розовые сердечки, как пузырьки, не лопаются!.. Оказывается, еще до выхода в море Ким приглянулся свеженазначенный сюда, на HSV, симпатичный лейтенант-оружейник. И похоже, что это у них выстрелило взаимно: потому как на вторые сутки сражения с Глубинными именно он вытащил ее и еще одну канмусу буквально с линии огня, отправившись туда на водном мотоцикле. Представляешь?!.. Простой моряк, в шторм, и не побоялся залезть на этой таратайке почти в самое пекло! По боевому расписанию это должны делать канмусу свободной смены или резерва. Для них риск минимален, даже если гидробайк разнесет прямым попаданием, — но на «Артемис» к тому времени уже не осталось ни одной свободной девчонки, только раненые. Так что пошел он. — Силен. И вот так, на почве общих слабоумия и отваги, эти двое и сошлись... — со смешком прокомментировал я эту историю. — И если бы у них могли появиться дети, мне было бы за них заранее страшно... — В точку... А потом, доплыв обратно, он на руках тащил ее в лазарет. И сидел рядом, держал за ладошку и пригласил на танцы после выздоровления. В общем, полный романтический набор: девчонки вовсю обсуждают, вздыхают и завидуют. — Ну так, лихо ведь их всех эта деваха на повороте обошла... — А то! Мы, «Атланты», все вот такие... — горделиво подбоченилась Сэн и хихикнула. — Так что лежит теперь «сестренка» в лазарете — и лы-ы-ыбится, прямо хоть лимонами ее корми... Тогда, какой толк ей сейчас читать нотации?