Перекрёсток миров

Достаточно вежливо попрощавшись с Луной, Родольфус Лестрейндж вышел из таверны «Последний приют». Шёл он тяжело — его не покидало ощущение, что жизненные принципы начали расходиться с самой жизнью. И что делать в итоге? Вот и дом. Стараясь не шуметь, Родольфус вошёл в спальню, взял книгу у заснувшей на расправленной кровати Тонкс и осмотрел обложку. «Да, не знал, что ей интересна научная литература», — с удивлением мелькнуло у него в голове. Он устроился рядом, обняв, но не больше. Мельком подумав, что надо бы объяснить ей всё-таки свою позицию… А ещё планировался другой разговор. Не с ней. Разговор, которого он страшился — в этом ведь даже себе самому не признаешься! — и который всё откладывал на потом. * * * Пробуждение для Тонкс было скрашено уже хотя бы тем, что происходило не в одиночестве. Сильные мужские руки, держащие в объятиях, дарили покой и умиротворение. Идиллия… Вечность бы так лежать. И плевать, что она для него лишь очередная ни к чему не обязывающая связь-интрижка, а он для неё — только новый мимолётный «единственный». За свою жизнь Тонкс научилась ценить такие вот мгновения — сиюминутное счастье. Ведь всё в этом мире преходяще, ничто не вечно… Оставив на щеке спящего мужчины лёгкий поцелуй, Тонкс всё же выскользнула из кольца его рук и направилась в кухню, чтобы сварить кофе. Проснувшись, Лестрейндж никого рядом с собой не обнаружил. Возможно, к лучшему. Хотя её уход из дома не чувствовался — а, наоборот, чувствовался запах кофе. А кофе хотелось… Помассировав виски, после пробуждения отзывавшиеся неожиданной головной болью, Родольфус привычно поднялся и в дверях кухни появился уже полностью повседневным: одет, ироничен, логичен. — Осмелюсь пожелать утра, — чуть усмехнулся он, подходя к девушке сзади и протягивая руку за чашкой. — Как вы сегодня смелы, — в ответ усмехнулась Тонкс, но совсем не зло, а очень даже весело. Сегодня у неё было какое-то приподнятое настроение, и душа будто пела. Поэтому, возможно, не сразу поняла, что Родольфус тянется за кофе, и предложила в ответ на его жест свою руку. — И вам утра. Как спалось? — Неплохо, благодарю, — он едва заметно пожал плечами. На подобные вопросы надо было отвечать одинаковой вежливой формулой, несмотря на реальную ситуацию — за редким исключением. Но эта ситуация к их числу не относилась. Потянув девушку за руку и ненавязчиво закружив, Лестрейндж добился-таки доступа к кофе, после чего резко отпустил ладонь Тонкс. Он пил кофе молча, чуть прищурившись, глядя на визави. — Не знаю, насколько крепкий и горячий вы любите, но я старалась, — улыбаясь, Тонкс протянула Родольфусу ещё и тёплую булочку. В магической кулинарии то хорошо, что готовить можно не часто, а остальное трансфигурировать. Сама свой кофе Тонкс давно выпила и теперь просто наблюдала за Родольфусом. По его виду заметила, что спал он плохо, что болит голова… И лихорадочно придумывала, как бы так ненавязчиво помочь. Кивнув, Лестрейндж взял и булочку. Разговаривать не хотелось. Однако молчание тоже не удовлетворяло. Кофе был горячим, не совсем такого вкуса и крепости, какие он предпочитал… Но сойдёт. Допив чашку, Родольфус отставил её на стол и задумчиво опёрся о него ладонями. Повинуясь какому-то минутному порыву, Тонкс подошла к нему почти вплотную — их разделяла только узкая столешница. Затаив дыхание, она прижала ладошки к вискам мага, где чувствовалась пульсация боли. Разумеется, маготерапию практиковала, но кто знает, как бы он отреагировал, выхвати она сейчас волшебную палочку… А такой жест можно было принять за изъявление нежных чувств, а не за лечебную методу. Лицом к лицу, почти нос к носу, Нимфадора глядела в его глаза. А в глазах Родольфуса, между тем, отразилось удивление. Такого жеста не он ожидал, и, тем не менее, прикосновение немного успокоило пресловутую ноющую боль, так что он был в некотором роде благодарен. Он накрыл её ладони своими, плавно, но решительно отводя от своего лица. — Благодарю, но не стоит. — Почему? В её голосе слышались досада и грусть. Ведь помочь хочет! Опустив руки, но ни на дюйм не отодвигаясь, Тонкс вперила в него взгляд ясных голубых глаз. Хотя Родольфус никогда не чувствовал себя виноватым, встречая подобные взгляды. Чуть наклонив голову к плечу, он изучал Тонкс как экземпляр коллекции бабочек. По сути, так и есть… Однако рук её не отпускал. — Вы серьёзно думаете мне помочь? — Да, серьёзно. По-вашему, я шучу? — она приподняла бровь, чуть вскинув с вызовом подбородок. Опять он принимает её за маленькую девочку… — Я понимаю, конечно, что вы просто не хотите быть мне чем-то обязанным. Но ведь я ничего и не прошу… Никаких обещаний, долгов, заверений. Знаете такое выражение — по доброте души? А руки Тонкс тем временем сжимались в кулаки. — Почему же шутите… Просто, возможно, не до конца понимаете, о чём говорите. Он отмечал, как меняется выражение её лица. Как есть — упрямая девчонка. Впрочем, не такая уж и наивная, как ему казалось. Родольфус усмехнулся: — В душевную доброту я не верю. А то, что не просите, — замечательно. Он сжал пальцы на её запястьях сильнее. — Можете не верить, но хоть гипотетически предположите… — прошептала Тонкс. Руки одёргивать не стала, хотя запястья уже ныли. Такой разговор — почти из уст в уста — слишком волновал, чтобы дёргаться. На его губах, бывших так близко, Тонкс и остановила мечущийся взгляд. — Боитесь, что не понимаю — так просветите… — Разъяснить? Родольфус ещё ближе наклонился к её лицу. Со стороны могло показаться, что он заигрывает. Хотя вряд ли, на самом деле. — Мне просто не нужна помощь. Я привык сам разбираться со своими проблемами… И вы не для того мне понадобились, не скрою, — он снова усмехнулся. — Для чего тогда? — шёпот Тонкс стал ещё тише. Она чуть откинула голову, чтобы не касаться губами. Путались слова, путались образы. Путались мысли… Кто кого использует? В чём смысл этой их связи? И есть ли он вообще? Чтобы привести в порядок сумбур в голове, Тонкс закрыла глаза. * * * …Присутствие в доме постороннего человека, хотя и раздражало Родольфуса до сих пор, приятных сторон не было лишено. Те самые булочки, да и пара неплохих ночей — как сегодняшняя, несмотря на достаточно напряжённый разговор до. Но сидя в четырёх стенах, он не мог сохранять адекватное состояние. Быстро поцеловав Тонкс и посоветовав остаться здесь, наконец, Лестрейндж вышел и направился к таверне. Снег уже почти сошёл… Ночь дышит неровным ветром. Дверь таверны открылась с лёгким скрипом. — Вечера, господа и дамы, — в каком-то странном для себя приподнятом настроении Родольфус усмехнулся, проходя к стойке и жестом — мимоходом — требуя у домовика огневиски. * * * И когда Тонкс было дело до чужих советов? Остаться здесь снова, всю ночь пробыть в одиночестве? Ну уж, друг Пожиратель, не обессудьте. Лёгкий хлопок известил о том, что в таверну аппарировала ведьма. С всклокоченными короткими розовыми волосами, в мужской тёмной рубашке и босая. Ах, лучше бы ночь не дышала — ни ровно, ни порывисто, — иначе и без того короткое одеяние грозило стать совсем уж неприличным. Тонкс бросила лукавый взгляд на свою недавнюю знакомую, после того, как огляделась и не нашла взглядом Родольфуса: — Приветик… Поражённая Пеарл откинулась на стуле, поспешно проглотив ужин. — Дора, привет. Как дела вообще? Тонкс приняла ничего в принципе не значащий вопрос о делах как приглашение к беседе. С тем, что здесь её практически все звали Дорой, она давно свыклась. Взяв стул, Тонкс подсела к Пеарл и весело начала: — Здравствуй, Жемчужинка. Да дела, в общем-то, обстоят неплохо. А если сравнивать, как бывало, то и совсем замечательно! А ты как? — и Тонкс задорно подмигнула. — М-м, Дора… Ты явно спешила, — копируя манеру Холмса, Пеарл «раскурила» коктейльную трубочку, зажатую в углу рта, и, прищуривая глаз, беззастенчиво разглядывала Тонкс. — У меня всё отлично, спасибо. — С чего ты взяла, что спешила? Я так просто, на прогулку вышла. Скоро… м-м… домой, — Тонкс разулыбалась, позволяя себя рассматривать во всей красе. И даже чуть покачивала ножкой, будто наслаждаясь. Пеарл, являя собой абсолютную противоположность — гладко причёсанная и опрятная, — улыбнулась взбалмошной ведьме: — Помнится, несколько дней назад ты заболела от куда меньшего по площади соприкосновения с непогодой. Ты в курсе, что на улице середина мая, а на тебе одна-единственная рубашка? — Пеарл спокойно допивала свой коктейль — Ты нашла дом? А вот это по-настоящему радует. Правда. В гости позовёшь? — Да плевать на погоду… Теперь ведь я не в лесу ночую. Теперь можно… Почему-то Тонкс хотелось выставить своё временное прибежище именно так — как дом. Хотя понимала, что шиковать осталось от силы пару дней. Ну и что. Пока можно назвать и так — пока счастлива от осознания своей причастности к жизни и быту этого мужчины, от чувства простой человеческой семейности, что ли… — А в гости… Боюсь, что не могу пригласить. Видишь ли, Жемчужинка, не имею на то право. Вспышкой перед мысленным взглядом Пеарл мелькнуло место и время, когда последний раз видела Тонкс… Цвет рубашки и запах, приписанный вошедшему ранее… Душно… Но говорить получается: — Надеюсь, ты делаешь его счастливым, Дора. Тонкс так же легкомысленно качала ножкой — будто не замечая того, как изменилась в лице Пеарл. А может, и правда не заметила? Или просто не хотела… С досадой Тонкс вспомнила, как он раз ночью, в миг ментального отключения от реальности, назвал её Жемчужной. О да, и не раз ловила в его мыслях её образ… Но раз уж решила строить из себя дурочку… — Ты сейчас о ком? Пеарл замерла, глядя на Тонкс. Слишком трусливая, чтоб бросить накопленное на чтение мыслей. Слишком уставшая, чтоб продолжать разговор. Слишком живая, чтоб любить врагов. А враги — это кто? Это все, кто бьёт, — прямо или исподтишка. — Я про Родольфуса, Тонкс. Ты сможешь когда-нибудь забыть его запах? Вот и я не смогла. Спокойной ночи, милая. Улыбнувшись безвредно, Пеарл покинула зал. В ответ Тонкс только и могла, что опустить глаза. Его запах, его губы, руки, плечи… Его ирония и улыбка, каждое взвешенное слово… О нет, они в памяти до конца. Любовь или привязанность, дружба и даже вражда — что угодно, но только бы связь. Снова хлопок, и на месте ведьмы — только покачивающийся на ножках стул. К нему, назад… Домой. * * * Пару часов на кухне, и вот уже ужин красиво сервирован на столе. Где же дядюшка? Наверное, как всегда занят какими-то своими таинственными исследованиями. Тонкс шмыгнула в кабинет, уже заметив его, склонённого над письменным столом. Одета она была всё в ту же его рубашку, которую уже явно присвоила, а поверх — белый фартучек. По плечам рассыпаны золотистые локоны, глаза цвета глубокой синевы. Ни дать ни взять — ангелок… Тонкс невольно залюбовалась фигурой мужчины, приостановившись, не желая отвлекать, но всё же подошла к Родольфусу и легонько погладила его по плечу. Лестрейндж всё думал о том, что разговора не вышло. Ни с одной, чтобы поставить её на место, и с другой, чтобы объяснить хоть что-нибудь. Всё так и осталось в том же положении. «Если только найти её, когда совсем никого не будет рядом…» Как бы то ни было, этот день — уже прошлое. А в настоящем есть лёгкий запах чего-то явно чуть более чем съедобного, от руки, коснувшейся плеча. Родольфус поставил точку на листе, куда что-то выписывал из довольно тонкого справочника, и только после этого поднял голову. — Вам не идут эти локоны, Дора, — он по привычке усмехнулся. — Вы хотели что-то спросить? — Как скажете… — Тонкс едва удержалась, чтоб не сделать свои черты похожими на ту, о которой он постоянно думал, но смиренно опустила глаза, и по спине будто растеклись сине-фиолетовые пряди. — Может, так лучше? А спросить ничего не хотела. Ужинать позвать. Если хотите. Если не вовремя, то ничего… Я потом подогрею. Тонкс говорила очень тихо. Может, на неё влияла немного гнетущая атмосфера этой комнаты. А может, слишком глубоко впали слова «надеюсь, ты делаешь его счастливым»… Или чувствовала себя виноватой за то представление, разыгранное в таверне? Теперь Тонкс тоже почти постоянно думала о ней, когда мысли не были заняты им. Родольфус почти привык за эти дни к тому, что Тонкс установила режим трёхразового питания. Но, тем не менее, было в этом что-то… слегка неестественное. Он встал из-за стола, одобрительно кивнув новой причёске. — Да, так действительно лучше. И я совсем не против сейчас заняться ужином. От него, разумеется, не укрылась перемена настроения в Тонкс. И он решил слегка подбодрить девушку — подходя и обнимая за плечи, он посмотрел ей в лицо. — Не грустите. Лучше расскажите, что вы приготовили? — А я не грущу… Мне хорошо. В доказательство своих слов Тонкс нацепила лучистую улыбку, тоже заглядывая в его лицо. Ей очень хотелось по-детски прижаться к груди, будто к родному. Но раз установились такие вот официально-нейтральные отношения в течение дня… Ночью, конечно, немного иначе. Смотря в это умное лицо, Тонкс забывала почти обо всём. И частенько теряла дар речи, начиная изъясняться, как школьный лесничий: — Ну это…еду приготовила. Попробуете?.. Да. — Абстрактной «еды» не бывает, — сообщил, как будто объяснял это ребёнку. На которого она сейчас, перед ним, весьма смахивала. Родольфус усмехнулся в ответ на её улыбку и внезапно притянул ближе, словно решив обнять…, но на полпути передумал. Он отпустил её, просто беря за локоть и проходя с ней в кухню. Тонкс слегка вздохнула и стёрла пустую улыбочку, пока он на неё не смотрел. Но когда повернулась, манерным жестом указывая на сервированный стол и приподнимая крышку с блюда, на котором ароматно шипело запечённое мясо, — на лице вновь было добродушно-легкомысленное выражение.