Перекрёсток миров

Просыпался Родольфус всегда резко, и сознание его прояснялось быстро, хотя память обычно чуть запаздывала. И сейчас… Он сразу же понял, что спит не один, и веер образов, промелькнувших перед внутренним зрением, вполне сочетался с приятной усталостью тела. Он потянулся, не открывая глаз. Пеарл… Однако эта иллюзия уничтожалась не только проснувшейся памятью, но и просто иным запахом. Иным ощущением на коже. И полным отсутствием эмоций — настоящих — после этой ночи. Хотя и весьма насыщенной… Да, он связался с Тонкс. Открыв глаза, Родольфус чуть отодвинулся и приподнялся на локте — глядя, как та спит. Её попытки с помощью метаморфмагии изобразить сумбурный «идеал» не прошли даром. Впрочем, ему это не было важно. Родольфус решал, что с ней теперь делать. Тонкс уже тоже проснулась, но не торопилась открывать глаза, собираясь с мыслями. Воспоминания о минувшей ночи яркими вспышками мелькали в её сознании, заставляя с каждой новой всплывшей подробностью дышать менее ровно. Наконец, поток впечатлений вытолкнул из лёгких весь воздух — Тонкс выдохнула и открыла глаза. Зелёные с красно-лиловыми вкраплениями. И волосы почему-то были цвета молодых листьев. Он что, напоследок предпочёл русалку? Двинула нижними конечностями — нет, не хвост, слава Мерлину, — ноги, переплетённые с его. Тонкс почти нежно, мягко улыбнулась: — Здравствуйте… — Здравствуйте. Он кивнул ей, чуть усмехнувшись — едва заметно — такому положению вещей. Произошедшее ночью — и официальность тона. Впрочем, это и к лучшему. Всё равно дольше, чем на пару ночей, он всё это не планировал. Тем более, сейчас угар вчерашнего вечера, вызванный азартом, виски и настроением, проходил, сползал с души — или того, что можно ей назвать — как облака сползали с неба, позволяя солнцу открыто ударить в окно комнаты, пусть и занавешенное шторой. Родольфус сел на кровати, спрашивая — чтобы спросить хоть что-нибудь: — Какие у вас планы на сегодня? — Планов — никаких. Тонкс сладко потянулась, вытягиваясь во весь рост, ничуть не смущаясь своего обнажённого вида. Она села на постели и только тогда осмотрела обстановку. Типичная холостяцкая обитель… Красота. Встряхнув волосами, Тонкс придала им обычный фиолетовый оттенок, затем повернулась и обняла любовника сзади, поглаживая его грудь. Шёпот в самое ухо: — У вас какие-то дела? Лестрейндж глубоко вздохнул и позволил себе вновь расслабиться — потому что в принципе ничего не имел против и пока что иметь не собирался. Он откинул голову чуть назад: — В принципе, особых планов у меня нет… — сообщил он, про себя в этот момент придумывая обоснование. — Однако хотел найти Луну, обсудить кое-какие дела насчёт посёлка. Логика — это отлично, особенно когда получается с её помощью абстрагироваться от воспоминаний и щекочущих кожу волос. — Может быть, всё-таки позволите мне одеться? — Может быть… Хотя по мне, вам так больше идёт, — Тонкс улыбнулась. Она легонько пробежалась пальчиками по его плечу и бережно коснулась губами шрама на лопатке. Один взгляд на этого мужчину — даже одетого, а про голого и говорить нечего — отчего-то приводил её в восторг. Тонкс с трудом оторвалась от дядюшки и чуть отодвинулась, щекоча его спину сосками. — Ну что ж, идите… А я пока тут приберусь. Лестрейндж хмыкнул на её реплику, поднимаясь и потягиваясь ещё раз. Нет, а всё-таки её нежность была… приятна. Не больше, но и не меньше, а это тоже чего-то да стоит. Одежда обнаружилась на стуле — том самом, где… мда. Стоп. Лучше не думать. Он досадливо обругал себя — про себя — мечущимся идиотом. Натянув брюки и свитер, Родольфус подошёл к окну. — А вот прибираться я бы вам не рекомендовал, Дора. По крайней мере, я здесь отлично ориентируюсь. Несколько раз — почти формальность — он провёл расчёской по вечно спутанным волосам. Проходя мимо, чтобы пройти из спальни в гостиную, мимоходом запустил пальцы в волосы Тонкс, хозяйским жестом потрепав их. И выкинул из головы тотчас после того, как дверь собственного дома открылась, выпуская его на свежий воздух. Дел, конечно, особых не было… Но он придумает. Главное, найти Луну. Интересно, где она? В лесу фестралов кормит? Тонкс осталась одна в чужом доме. Для начала она порылась в комоде, нашла тёмную рубашку Родольфуса и накинула на себя. Потом принялась заправлять постель, пропитавшуюся за ночь самыми восхитительными запахами. Расправив последние складочки на покрывале, удовлетворённо кивнула. А куда же запропастилась её палочка? Ах, вот — под мантией. Всё же прибраться чуть-чуть не мешает. Идеального порядка, конечно, никто и не гарантировал — так, элементарная магическая уборка. Ох, нужна дяде Дольфу заботливая женская рука… * * * Поискав вечером Лавгуд, — впрочем, без особого фанатизма и вообще делая вид, что никого не ищет, а дышит воздухом, — Лестрейндж успехов в этом не добился. Наверняка у Луны были свои укромные уголки. Так что он гулял по лесу остаток вечера и ночь. Весенний лес… Ни красоты зимы, ни прелести лета, ни достоинства осени. Грязь, размытые краски, скрип пустых птичьих голосов… Но в тёмное время суток это было как-то сглажено. Удовольствие было средним. Однако было. Вспомнив старую поговорку, что всё путём, но путь в известное место, Родольфус вернулся к себе. Уже под утро. И несмотря на слабое освещение и внезапную головную боль, всё-таки заметил следы уборки. Мда, ведь говорил же… Выяснять, задержалась ли Тонкс и по этот час в доме, он не стал, просто сев за стол, на котором, с одной стороны, стало просторней, а с другой — искал нужную бумагу дольше, чем обычно. Исследование, которым развлекался в последнее время… И уснул там же. Видимо, усталость. Ритм сбивался. Когда Лестрейндж не пришёл к заботливо приготовленному ужину, Тонкс восприняла это почти нормально. Деловой человек всё-таки. Но прождав половину ночи, поняла — всё же надоела. «Я просто прекращаю общение». Ясно, как звёздное небо. Ну что ж… А на что ещё было надеяться? Глупо, конечно. С мыслью о том, что намерение угостить булочками собственного приготовления непременно исполнит с утра — а если он до сих пор не вернётся, разыщет, — Тонкс уснула, сидя на кровати с книгой в руках, а их было очень много в личной библиотеке хозяина. Вот такую милую картину Тонкс и представляла — спящая домохозяйка, долго прождавшая шляющегося неизвестно где муженька, только в руке не скалка, а по-интеллигентному — книга. * * * Родольфусу спать в неудобной позе было не привыкать. Вытерев со щеки чернила, он встал из-за стола. Новый день. Очередной… Дольф невесело усмехнулся. Подумывая, не остаться ли сегодня ещё на некоторое время в кровати после бестолково-бессонной ночи, он прошёл в спальню. И увидел силуэт женщины с книгой на его кровати. Заклинанием он резко раздвинул шторы, чтобы яркий свет развеял иллюзию — нет, не та. Другая. У которой, видимо, были с ним слегка разные представления о значении позапрошлой ночи. И тем не менее… Ещё интересно. Синица в руке, да. Раз журавль не даётся в руки. Родольфус оперся спиной о косяк, руки сложены на груди, лёгкая усмешка в голосе: — Утро уже давно наступило. Тонкс издала слабый стон, когда реальность ворвалась в её сознание. Ещё не открыв глаза, она определила, кому принадлежал чуть язвительный голос. Ведь ждала, даже во сне. — Вы вернулись? Она хотела было спросить: где был? Но сочла, что ей особого дела до этого нет. — Если бы не вернулся, сейчас бы с вами не разговаривал, — Дольф усмехнулся, осматривая её — вид ещё тот — и не делая попыток подойти. — Извините, я тут немного похозяйничала. У вас интересная литература. И я… Сейчас положу всё на место, — Тонкс немного сумбурно всё это выдала и вскочила, неловко одёрнув его же рубашку. — А хозяйничать я вам, насколько помню, не разрешил. Что до книг… — Всё-таки от стены он отошёл, становясь к Тонкс чуть ближе. — Что до книг, я вполне могу дать вам что-то почитать. Правда — ненадолго и не весь ассортимент. То ли она ещё не совсем проснулась, то ли не слишком понимала этого человека, поэтому стала оправдываться: — Так я совсем немножко прибралась… Всё на тех же местах. И в бумагах я не копалась. Она прямо взглянула в глаза дядюшки, ставшего теперь любовником, — не считает ли он, что она слишком вторгается в чужие пределы? Уж свои порядки устанавливать она точно не собиралась. Такое вот по жизни было правило — не мешать и приспосабливаться. И этот конформизм, надо сказать, не раз сослужил Тонкс добрую службу. — Ну откуда я знаю. Может, и копались, — Родольфус хмыкнул. — Вы же аврор, у вас профессиональные рефлексы… Он произнёс это холодновато-ироничным тоном, обнимая при этом Тонкс за плечи одной рукой. Объяснять насчёт своего личного пространства и родного душе творческого беспорядка не стал — не любил бесполезных вещей. — Если я говорю — не копалась, значит, не копалась… — Тонкс надула губки и стала похожа на обиженного ребёнка. — Почему вы такой недоверчивый? У вас это тоже профессиональный рефлекс — верить только сказанному под Сывороткой Правды или под пытками? Она не могла не съязвить. В конце концов, как можно не принимать её всерьёз после того, что было?! А что, по сути, было? Ничего. Абсолютно ничего значимого — того, что заслуживало бы внимания. Сердце Тонкс сжалось от обиды и боли, от сознания собственной никчёмности, ненужности, неважности. Как бы ни старалась… Разумеется, вслух ничего этого сказано не было. У Лестрейнджа же с совестью уже давно был заключён пакт о ненападении, так что обиженное лицо в нём ничего — или почти ничего — не задело. — А что, хорошая идея дать вам Веритасерум. Поищу, вдруг где завалялся, — он усмехнулся. — А верю я вообще мало кому, особенно недавним противникам. Он притянул её к себе плотнее, как бы — со стороны — дразня словами. Хотя на самом деле это была правда. Несмотря на то, что не-одиночество слегка грело, ни о каком доверии речи идти не могло. Он прикидывал, на сколько его ещё хватит. — Мне казалось, что у вас о нас такое мнение, что самой святой добродетелью мы, наивные глупцы, считаем Честность… — Ирония сочилась даже сквозь почти стиснутые зубы Тонкс. — Ну да, вы можете проверить это, опоив меня зельем. Так уж и быть, я закрою глаза и сделаю вид, что не заметила. — Основная добродетель — это для своих. С врагами, думаю, её не особенно соблюдают и ваши коллеги. Вместо ответа у Тонкс вырвался какой-то отчаянный вздох, но его можно было приписать к следующим словам, если не быть внимательным: — Враги! — фыркнула она. — А я ждала вас вчера, готовила… Если позволите, я сейчас разогрею обед. Да, вот это впечатление на Родольфуса точно производило. Правда, не совсем в том ключе. — Обед? — произнёс он с долей недоверчивого удивления. — Вы нашли, из чего его там можно было приготовить? — Ну да… — протянула Тонкс. — Я ведь волшебница… — Тогда показывайте, что сотворили. Пока что я не верю, что еда может взяться из воздуха. Закон, — и та же ровно-спокойная улыбка. Сродни маске. — Признаться, пришлось поработать не только палочкой, но и головой. То, что нашла в шкафах… — как бы извиняясь, вздохнула Тонкс, будто сама принимала гостя. Наконец, она высвободилась из объятий, довела дядю до кухни и жестом предложила снять салфетку с блюда, стоящего на столе. Родольфус снял салфетку с… Так. Глазам сначала не поверил. Булочки? Чем дальше в лес, тем чаще едет крыша… — Вам всё-таки удалось меня удивить, Дора. На лице Тонкс появилась будто снисходительная, а на самом деле дерзкая улыбка. — Мы начнём эксперимент с Сывороткой правды до того, как вы отведаете моей стряпни? Я, конечно же, туда ничего не мешала. Но вы же не верите мне… Она изобразила на лице безразличие, но в глазах читался вызов. «Эта злость — уже что-то», — подумал Лестрейндж. Хотя вражда — совсем не то, что он хотел бы получить в итоге. Так что, усмехнувшись, снова сжал её плечи и, наклонившись к уху Тонкс, негромко проговорил: — Знаете, пока что я ограничусь дегустацией, а допрос отложу… до завтра, к примеру. Отпустив её, сел за стол, наливая в кружку остывшего чая. Продегустировал одну булочку с весьма задумчивым выражением лица. Заодно почему-то вспомнилось, что Веритасерум у него всё-таки есть. Здесь, на кухне, на донышке банки с надписью «Лунный отвар». — Ну, завтра так завтра… Чуть улыбнувшись, Тонкс села напротив, ненавязчиво подогревая при помощи палочки его чай. Значит, до завтра ещё можно будет остаться с ним — если правильно поняла. Она уже успокоилась — в этом месте гармония приходит в сердце достаточно быстро — и, прикусив губу, наблюдала, насколько угодила. — Ну что, съедобно? — Неплохо. Я думал, что ваши таланты на готовку всё-таки не распространяются. Родольфус откусил ещё немного, запивая потеплевшим чаем. «Проявление заботы» с её стороны заметил и отметил, но вида не подал. — И какие у вас ещё сюрпризы для меня приготовлены? Тонкс легко вздохнула — ах, многого он о ней не знал… Боялся предположить? Или не смел надеяться? Не допускал мысли? В любом случае, в этом была какая-то прелесть, что он открывал её постепенно. Тогда есть шанс, что она не надоест ему до тех пор, пока ещё не открыты все карты. Ведь не только женщины любопытны… — А вы любите сюрпризы? — Тонкс удивилась. — Я думала, вы не выносите неопределённости и неизвестности… — Потому и спрашиваю. Что не особенно их люблю. Чаще всего неожиданности не особенно приятны. Не удержавшись, Родольфус принялся за вторую булочку. — А почему вы не едите? Неужели вправду в них что-то не то? «Тайн» никаких раскрывать не намеревался, естественно, оставаясь во вполне светских рамках. Так уже неоднократно бывало… — Почему же? Ничего особенного в них нет… — протянула Тонкс, имея в виду, конечно, булочки, а не сюрпризы. В доказательство своих слов она отломила кусочек от одной сдобы и отправила в рот. Чуть прищурилась, раздумывая, не изобразить ли действительно ради шутки предсмертную агонию. Но решила, что у дядюшки и так, может быть, слабое сердце. — Я думаю, неприятных сюрпризов определённо вам ждать не придётся, раз уж до сих пор вы живы… — определённо, Тонкс по жизни была оптимисткой. — Нет логики, — Родольфус слегка покачал головой. — Наоборот — чем дольше продолжается жизнь, тем больше этих самых сюрпризов. И тем труднее устранить их последствия… Хотя, это тоже относительно. — Всё в мире относительно… — бросила Тонкс мало что значащую фразу — или очень много что, в зависимости от позиции, — но в которую истинно верила. — И разве это не прелестно, дорогой Дольф? Она мягко улыбнулась, ответно разглядывая его и откровенно любуясь. Лестрейндж, казалось, смотрел сквозь неё и размышлял о том, что стоит всё решить для себя — и сразу же многие проблемные вопросы перестают быть таковыми. Пары дней ещё хватит. И ему — чтобы сбросить напряжение, и ей — чтобы развеять ярко-розовый туман в голове. Хотя, что скрывать, он мог бы поддаться… Но сейчас не то время и не то место. — Согласен. Хотя на самом деле имеют место быть и некоторые объективные закономерности, — фамильярное обращение к себе он в принципе проигнорировал. — Которые на поверку всё равно для каждого выходят своим боком… Потому что от любого закона можно отступить. В ту или иную сторону. — Тонкс покачала головой, несколько сочувственно. — Глупо думать, что в жизни как в науке — освоил правила, заучил несколько формул, остальное вывел логически и познал всё… — Почему же глупо? Весьма разумно. Есть правила и схемы, и есть логика поступков. Так гораздо легче жить, не решая раз за разом однотипные задачи заново. Не сказал о трудностях, разумеется… О том, что задачи меняют одежды, прикидываясь однотипными или наоборот. А разбираться, если тебе оно важно, — труд, и не особо приятный. Философские размышления прервала Тонкс, когда поднялась из-за стола, обошла и встала у Родольфуса за спиной, лёгкими массирующими движениями разминая плечи. — Ну что, вы подкрепились или желаете ещё чего-нибудь? Ненавязчивый массаж прогонял философию. И лучше уж не представлять. Пусть уж там, за спиной, будет та, кто сейчас. — А что вы подразумеваете под «ещё что-нибудь»? — он усмехнулся. Тонкс методично массажировала его плечи, истинно наслаждаясь крепкими мышцами под своими пальцами. — Ничего конкретно не имела в виду. Но если вы что-то желаете, я к вашим услугам. Пусть понимает слова под настроение — невинно или с подтекстом. Просто Тонкс страстно хотелось, чтобы этому мужчине было хорошо. Родольфус впервые за очень долгое время пребывал в смятении. Прикосновения расслабляли… Но отделаться от ощущения, что в эти минуты что-то утекает, как песок, ему не удавалось. Он закрыл глаза. — Вы собираетесь остаться? Если да, то ждите на том же месте. А мне бы хотелось пройтись. Он погладил — мимолётно — пальцами её ладонь, прежде чем встать и, сделав глоток воды, выйти, кивнув на прощание. Тонкс, чуть поджав губы, кивнула — чего непонятного… Он ведь вернётся домой. Только хотелось надеяться, что на этот раз не под утро. Быстренько убрав со стола, она покинула кухню. Книгу, за которой вчера уснула в ожидании, нашла там же на кровати. Усмехнулась такому раскладу — назначил свидание в своей постели, ну и дядюшка Дольф!.. Тонкс открыла нужную страницу и погрузилась в чтение.