Перекрёсток миров

Тонкс ушла из его дома внезапно. Просто Родольфус проснулся наутро, а её нет рядом в постели. Сказать, что он был удивлён? Это будет правдой, кольнувшей его недоверием к самому себе. Впрочем, вечером она снова была тут — румяная, весёлая, живая. Девчонка. Родольфус чуть усмехнулся, неосознанно — или наоборот — поглаживая её ладонь. — Признаюсь, я немного скучал по вам. — Скучали? Уж не по моим ли… булочкам? — Тонкс хихикнула, но открыто, даже откровенно, глянула в его лицо. Признаться, что скучала тоже? Ну уж нет… Сочтёт эмоциональной, инфантильной. К чему лишний раз показывать свою слабость? Подражая ему, Тонкс пожала плечиками, невозмутимо улыбаясь. — Скучал я скорей по вашему обществу… Хотя булочки тоже неплохи, — двусмысленно усмехнулся он. Что-то ему в этой игре неуловимо нравилось… — Могу вас накормить ещё… Если пожелаете, — та же лукавая улыбка, а её взгляд будто бессмысленно блуждал по его лицу. — Пожалуй, не откажусь, если вы сами не имеете ничего против. Усмешка с губ Родольфуса не исчезала, как и ладонь с её пальцев. Планы были ещё не вполне определёнными. До сих пор. Поначалу они казались таковыми, но теперь… — Я? Ну что вы, мне совсем не сложно… Всегда готова сделать приятное родным и любимым, — последнее Тонкс произнесла так, между прочим, и будто с той же долей иронии. И облизнула губы, пересохшие отчего-то. — Тогда осталось только обсудить условия, — как ни в чём не бывало, продолжил Родольфус. — Интересно слышать, что я вхожу для вас в этот список. Его взгляд задержался на её губах, однако он сделал вид, что не уловил интонации чуть дрогнувшего голоса. — Обсудить условия… — чуть раздражённо передразнила Тонкс. Эти его деловые замашки… Особенно когда это совсем не уместно. — Я людей на категории не делю. В её глазах блеснул злой огонёк. Чего он над ней издевается?! — А вы предпочитаете обойтись без этого? — на лице Родольфуса — тщательно разыгранное, но всё равно слегка насмешливое удивление. — Уверяю вас, не делить людей на категории невозможно в принципе. Или вы можете доказать обратное? Я посмотрю. Интересно, на то ли доказательство он рассчитывает… — Предпочитаю… — Тонкс уже не шутку, но как-то по-детски капризно злилась. Внешне это выразилось в блестящей черноте глаз и крепком, до боли, пожатии его руки. — Какие доказательства вам нужны? — бросила она с вызовом. Лестрейндж едва не рассмеялся, но улыбка обозначилась довольно явно. Наивно… Это он даже не мог бы назвать сильной эмоцией. Ответно стиснул её запястье той рукой, что была сверху, и чуть наклонился вперёд: — А вы сами догадайтесь. — Вы хотите играть со мной в догадайки? Тонкс нахмурилась, заглядывая в его глаза. Ну точно — издевается… Вот сволочь. Ей захотелось сделать ему очень-очень больно. Чтоб забыл, как улыбаться, как кривить губы в мерзкой ухмылке. Губы… Бесконтрольно, резко она стиснула его подбородок, впиваясь поцелуем в эти губы, ненавистные и любимые одновременно. «Поддалась». Первая, удовлетворённо-спокойная мысль мелькнула в голове Родольфуса — прежде чем он дёрнул её за неосмотрительно оставленную в его руках руку и удобней перехватил за плечи, целуя в ответ. Столь же резко и даже бесстыдно, отрываясь ненадолго: — Зачем играть, если вы и так знаете ответ, дорогая Тонкс… Она использовала передышку, чтоб сказать всё, что о нём думает: — Вы мерзавец, мистер… Но я вас люблю. Мимоходом, так сказать, пользуясь случаем, прошептала, прежде чем снова овладеть его губами, терзать их, наслаждаясь, выпивать его… Лестрейндж отрицать её заявление и не думал. На «тёмную сволочь» он откликался почти как на партийную кличку. Хотя вторая часть этого заявления слегка удивила… Но сейчас это неважно. Он ещё ближе притянул её, буквально прижимая к себе и не давая ей почувствовать власть — запрокидывая её голову, вторгаясь в рот языком. Тонкс вдруг расслабилась, сдаваясь. Призналась всё же, да и злость почти сошла на нет, уступив внезапно накатившему желанию. Зарываясь пальцами его в волосы, Тонкс позволила ему владеть ситуацией, давая владеть самим собой и овладевать ей. Родольфус же, почувствовав, что она больше не сопротивляется — как раз в необходимый момент, оторвался от её губ и заскользил по её шее губами, не пропуская ни кусочка кожи, одновременно одной рукой спускаясь по её спине вниз и запуская ладонь под её джинсы сзади. Тонкс погрузилась в его объятия, мягко и ненавязчиво, выгибая спину навстречу ласкам, льнула к нему всем телом. Дрожащий шёпот щекотнул его ухо: — На этот раз никаких кулинарных изысков? — и уже запрокидывала голову. — Обойдёмся без них… Если мои планы не изменятся, — чуть усмехнулся вкрадчиво, поглаживая её упругую попку под джинсовой тканью. Он потёрся о её бёдра, почти неприкрыто выражая желание. Расстегнул — почти сорвал — зубами верхнюю пуговицу её блузки, касаясь губами освободившееся пространство. — Не… надо… менять… планы… Мне… они… по душе… — почти простонала, прерывисто и горячо. Его желание, подобное животному инстинкту, уже передалось ей. Она, как добыча, покорно ждала начала трапезы, начиная мелко дрожать и жаться ещё теснее. Хищник и жертва. Всё решено заранее… Но тем интересней сам процесс. Побеждая искушение шепнуть ей пожелание не бояться, быстрей, чем планировал, Родольфус расправился с остальными её пуговицами, скидывая её руки со своих волос, чтобы беспрепятственно снять одежду — и после этого сразу же сжимая в ещё более крепком объятии. — В главном эти планы неизменны, дорогая… — насмешливый по-прежнему, жаркий шёпот. Ей необязательно знать, какие усилия ему требуются на связность речи. Тонкс бросила на него испуганный, затравленный взгляд расширенных глаз — растерзает… Точно, зверь. А она, безумная, ещё и помогала ему поскорее ей полакомиться — рвала на нём рубашку. Её дыхание было частым и глубоким, и сердце готово было выскочить из обнажённой груди… Интересно, он слышит его бешеное биение? Конечно, слышал, не мог не… И это распаляло его ещё больше — как и её судорожные движения. Родольфус поймал её испуганный взгляд, отвечая на него кривой, хищной усмешкой. А его пальцы в это время ломали застёжку на её джинсах. И он молчал, зная, что ей наверняка хочется хоть что-нибудь от него услышать. Тонкс чуть не заплакала от отчаяния и безотчётного страха. Неужели и правда — расправится и даже не поперхнётся? Она судорожно вздохнула и, словно прося пощады или защиты, прижалась к его груди, вымаливая жизнь поцелуями и ласками — несмелыми касаниями дрожащих губ и пальцев. Было что-то донельзя странное в реакции на эти судорожные, отчаянные ласки. Он выдохнул ей в волосы, горячо, требовательно и в то же время успокаивающее: — Не бойтесь. Так нельзя. Застёжка, наконец, поддалась. Родольфус спустил с неё джинсы, сразу же запусая пальцы в трусики. И вместе со стоном у Тонкс вырвался и улетел в небытие беспричинный страх… В его заботливых ласковых руках чего было опасаться? Она заметно расслабилась, отдаваясь ему без остатка. — Я хочу вас… — и ноги подкосились. Непонятно откуда взявшуюся нежность до конца изгнать не удалось. Родольфус подхватил её — уверенно, твёрдо — и поцеловал. Пока длился поцелуй, он успел расстегнуть брюки и теперь прижимался к ней. Едва уловимая улыбка скользнула по губам Тонкс перед ещё одним спасительным поцелуем. Спасительным — потому что это было уже не так страшно, дарило уверенность… Она решительно провела ладонью вверх по внутренней стороне его бедра, и её касания заставили у него вырваться стон — пусть слабый, но вполне явственно слышный. Ещё сильнее, если это только было возможно, Родольфус сжал ладони на её бёдрах, приподнимая и резким толчком оказываясь в ней. Выдох. Вскрик. Боль и наслаждение. Он. И яркие круги перед её глазами, на плотно сжатых веках. Головокружение. Жарко. Сладко. Жизненно необходимо. Цепляясь за него руками, Тонкс всё же соскальзывала в пропасть наслаждения. Каждым движением — всё более сильная волна удовольствия, бьющаяся о гранитный утёс воли. Не сломать… Однако против всех правил — Родольфус нашёл губами её губы, захватывая и словно бы ища что-то. Ни одного слова. Только прерывистое жаркое дыхание — и ощущение её сладкого жара и влаги там, внутри. Его губы — единственное реальное, что осталось для неё в этом мире. Тонкс хотелось впиться в них и не отпускать… Иначе ритмично вспыхивающая сладкая мука засосёт, затянет в бездну. Держаться. Пока есть силы, пока ещё не умерла от блаженства… Уже скоро. Уже бьётся в агонии, уже не контролирует крики… Единственное реальное — его губы и солоноватый привкус на них, прокушенных в порыве страсти. Родольфус целовал её, не задумываясь в данный момент о том, что было до и что будет после. Просто доводя её до пика — в чём вполне помогала кровь на губах, уже и её кровь тоже. Это всегда его заводило. Стоны — в её губы, и ладони скользят, сжимая, с бёдер на ягодицы. Тонкс ещё яростней двигала бёдрами. Глубже, ещё… Пара движений, и тело сотрясла крупная дрожь. Тонкс взорвалась оргазмом, не выпуская его из объятий, не останавливаясь, прижимаясь теснее. Родольфус тоже не хотел отпускать её от себя, гладя кожу, всю покрытую капельками пота. — Ну что, вы довольны? — негромко поинтересовался он наконец. — Я… да… — не вполне ещё соображающая, не успевшая выровнять дыхание, но уже улыбаясь, слизывала теперь с его губ алую «помаду» и поглаживала оттиски собственных пальцев на его плечах. — А… Вы? — Я? Вполне, — довольно спокойно ответил Лестрейндж. Плёнка страсти покидала его сознание быстро, сносимая привычным холодным внутренним ветром. Но отпускать Тонкс он почему-то всё равно не торопился. Она удовлетворённо, сыто улыбнулась куда-то в его шею. Она ужасно боялась что-то сказать и даже шевельнуться — нарушить это мгновение, пока она ещё рядом, пока ещё вроде бы нужна. И безмолвно водила губами по его шее, плечу — предельно осторожно и нежно… С отчаяньем думая, что вот сейчас он заговорит о делах, станет одеваться, торопиться. А то и скажет, мол — спасибо за услуги, можешь идти… Родольфус смотрел куда-то поверх её головы, почти не реагируя на прикосновения её губ. Надо было что-то сказать, иначе положение быстро становилось тупиком. Он чуть отстранился, слегка кивнув своим мыслям: — Что же, благодарю. Это время проведено с обоюдной пользой… Могу ещё чем-нибудь быть полезен? Она обречённо помотала головой и отстранилась. Ну вот, так и думала… Губы предательски задрожали, а щёки отчего-то горели. Тонкс поспешно отвернулась, делая вид, что поправляет причёску. — Что с вами? — он повернул к себе за подбородок её лицо. Ох уж эти женщины… — Вы не должны были ждать чего-то особенного. Это неразумно. Почти нежно он провёл пальцами по её щеке. — И плакать тоже не стоит. Если хотите, я могу вас поцеловать. Но это мало что изменит. — Н-ничего н-не н-надо… Тонкс не хотела, чтобы он видел эти стоящие в глазах слёзы — и правда ведь, ничего не изменится. Пусть бы думал, что и для неё это игра, взаимовыгодное сотрудничество и не больше. С самого начала же знала… И всё же не выдержала этого взгляда, опустила ресницы, отпуская две горячие капли по щекам. Говорил же ей — не стоит плакать. Жалеть кого-то было не в его привычках — но какой-то странный эффект производили на него эти её слёзы. Оттолкнуть бы — если по-хорошему… Однако Родольфус вновь притянул Тонкс к себе, поглаживая её по волосам: — Успокойтесь… У Тонкс было сейчас одно желание — вырваться и убежать, и больше не видеть этого человека. Страшного, жестокого, безжалостного, бессердечного, бездушного, такого надёжного, сильного, желанного… Невозможно. Сквозь беззвучный плач у неё вырвалось тихое и робкое: — Вы мне нужны… Родольфус усмехнулся. Ей, наверняка, кажется, что всё так просто… — И что из этого следует?.. Да не плачьте же, — резко добавил он, чувствуя на своём плече тёплые капли. Хотя всё так же гладил её по волосам. Как же он не любил подобные ситуации… из которых выхода, по сути, не было. Тонкс взяла себя в руки, принуждая расшатанные нервы прекратить истерику. Она не любила показывать себя слабачкой. А перед ним — тем более. Но сорвалась, что поделать. Она подняла голову, и уже почти ровным голосом, но с явным привкусом горечи, произнесла: — Ничего не следует. Просто факт, если хотите. Примите к сведению и живите дальше. — Но если я приму это к сведению, я оставлю за собой право когда-нибудь этим воспользоваться. Имейте в виду. Он усмехнулся уголком губ. Вот и хорошо, однако. Привычное — всегда лучше. — Хотя вы меня почему-то привлекаете, не скрою, — заметил Родольфус, выпуская её из объятий и, как положено, сначала поднимая её блузку и набрасывая ей на плечи. — Пользуйтесь… — Тонкс повела накрытыми уже плечиками, как будто безразлично. Ну привлекает, ну и что с того… Как он сказал, неразумно ждать чего-то особенного. Натягивая джинсы, Тонкс мысленно обзывала себя последними словами. А выплакаться всё-таки надо. Когда он не будет видеть… — Я могу ещё чем-то вам сегодня помочь? — Признаться, не знаю, чем вы ещё можете мне быть полезны сейчас… Но пока вы не успокоитесь совсем — я вас не отпущу. Не думайте, что не видно. Родольфус чуть качнул головой, параллельно продолжая невозмутимо одеваться. В жизни бывает всякое. И он ещё подумает… на досуге. Не сейчас. Тонкс нервно икнула: — И что же вы со мной будете такой делать? Имела в виду, конечно — сейчас. Но можно было бы и расширить вопрос до масштабов «вообще». А уходить вот так вот не хотелось. Вот бы проснуться в его объятиях — будто имела на это хоть какое-то право… Глупые надежды. Прочь! Она едва удержалась, чтобы не стукнуть себя по лбу. — Думаю, сейчас с вами что-нибудь делать не стоит. Наоборот. Я думаю, хватит и того, что вы присядете рядом. Родольфус уже опустился на обшарпанный диван, жестом приглашая её присоединиться. Пустота. И спокойствие. Показывать всегда второе, и никогда — первое. Тонкс присела рядом, пытаясь справиться с пуговицами на блузке. Но дрожащие руки никак не могли их застегнуть. В раздражении она бросила это бессмысленное занятие, неловко запахнув одежду на груди. Что сказать — не знала. Смотреть на него — хотела, но не могла. — Позвольте мне, — так же ловко, как недавно расстёгивал, застегнул пуговицы на её блузке. Для этого, правда, пришлось повернуть её к себе лицом и коснуться дрожащих рук… — Благодарю. Как могла не позволить?.. Какое-никакое, а внимание с его стороны. «Даже забота», — мелькнула в голове безумная мысль. Она всё же взглянула на него и невольно залюбовалась. — Не стоит благодарности, — чуть усмехнулся, притягивая её к себе и прикрывая глаза. Иррационально? Какая разница. Он тоже устал, в конце концов. Тонкс спрятала лицо у него на груди, по-настоящему благодарная, что он её не оттолкнул, не стал снова насмехаться… Хотелось сделать его счастливым. Хотя бы чуточку. Но что она могла, всего лишь ведьма… Уйти из его жизни, оставить в покое? Если он скажет, то так и будет. А пока можно вдыхать ставший уже родным аромат его кожи и целовать щёку — просто в знак благодарности.