Перекрёсток миров

— Вы ведь знали, с кем связались, — Родольфус не упрекал, не пытался запугать, не строил из себя опасного типа, просто хотел разобраться. — Быть может, не до конца сознавала… — Тонкс всё же потёрлась щекой о его руку, закрыв глаза, чтоб не дрожать от этого внимательного и ледяного (или только кажется?) взгляда. И несознательно подалась чуть навстречу. — А надо было, — по его интонации, как обычно, не разобрать — что имеется в виду. Толкуйте, как знаете. Его ладонь скользнула — легко и ненавязчиво — ей на плечо, позволяя ещё немного сократить расстояние. Всего каких-то пару дюймов от его лица до её. И внезапно появившееся желание коснуться губами закрытых глаз. Что он и сделал. Тонкс вздрогнула. Прикосновение губ к векам было неожиданно… И приятно. Она отпрянула, вскидывая голову, подхватывая его губы своими. Так хотелось — страстное, острое желание — поцеловать. Быть может, в последний раз? Родольфус сжал — уже почти привычно — её плечи, привлекая вплотную, и целуя. Без особой страсти и нежности — скорее, уверенно и неизбежно. Почему-то отпускать её насовсем ему не вполне хотелось. А она жадно цеплялась за его губы, упивалась его дыханием. Чтобы запомнить каждое мгновение, чтобы каждое ощущение отпечаталось в памяти… Глубже языком, теснее телом. Жар её тела ощущался даже сквозь одежду. Власть. Вот верное определение. Наверное, в этом всё дело. Родольфус оторвался от неё на мгновение, хищно облизнул губы… И наклонился к уху, чуть касаясь языком. — Оно вам надо? — Что? — или переспросила, или уточнила отчаянным хриплым шёпотом. Единственная ясная мысль — ей нужен он, сейчас, потом, всегда… Кажется, это он уже знает. А нужен ли вообще ответ? Тонкс метала будто безумный взгляд по его лицу, что-то ища в нём. — Всё это… Не желая больше смотреть в затуманенные и просящие глаза, он вернулся к уху, касаясь за ним губами и спускаясь ниже, к шее. Медленно. Очень медленно… Он будет так делать — теперь это понимал — пока не надоест. Не больше, но и не меньше. Тонкс хотелось принадлежать ему, быть его. Только это было важно сейчас, в этот момент. Мысли и предрассудки — прочь из сознания. Сейчас — только касание его губ, только дрожащие пальцы на его спине, под рубашкой, только порывистые, отчаянные поцелуи на его шее. Внезапно ему захотелось успокоить её, дать ей уверенность… Иррациональное, мгновенное желание. Родольфус переместился губами под горло, вдыхая одновременно с поцелуем запах кожи и уже забираясь одной рукой ей под блузку. Что ж, хочет — получит. Но правила всё равно будут его собственные. Тонкс уже заметно паниковала, будто всё происходило с ней в первый раз — а по сути боялась, что последний… Было сложно понять, от чего дрожало тело — от желания, страха или ещё чего. — Ну что вы… Не бойтесь. Неужели каждый раз надо повторять? — он шепнул, обжигая дыханием кожу в том месте, где сейчас её целовал — чуть ниже впадинки на шее. Родольфус расстегивал её блузку — начиная с нижних пуговиц, крепко прижав другой рукой и слегка поглаживая по спине. Но что бы он ни говорил, расслабиться она не могла, неистово, настойчиво целуя его шею, ища губы. Уверенно-неуверенные ласкала его грудь, живот, безрезультатно пыталась расстегнуть его брюки… Ему уже было мало. Мало просто прикосновений, мало задыхающихся вздохов из её встреченных губ. Мало… Он сдёрнул блузку с плеч, гладя почти без остановки обнажённые груди, другой ладонью дразняще проникая под джинсы сзади. Ласками он словно бы велел ей расслабиться, не дрожать… — Идите ко мне, — почти как приказ…, но в то же время жаждуще-нежно. — Вся ваша… Не справившись с поясом на его брюках, Тонкс занялась молнией. И уже тонкие чуткие пальцы проникли внутрь ширинки. С каким-то удивлённым восторгом она нащупала его желание — сильное, явное… Тонкс хотела бы в этот момент порыться в его мыслях — почему? — или хотя бы заглянуть в глаза, но уже не могла. Родольфус прижался к её губам, выпивая их без остатка — чтобы не видеть глаз и чтобы она не видела его собственных. Он чуть сжал её грудь пальцами, покручивая сосок — пока другой рукой несколько судорожно сдёргивал с неё джинсы. А грудь Тонкс тревожно вздымалась, и болезненно пульсировало где-то внизу… Она нетерпеливо рванула ремень на его брюках, и те, наконец, поддались. Совсем уж ни о чём не заботясь и забыв о каком-то там глупом страхе, она увлекла его на себя — куда там падать? Безразлично… А падать было на пол. Хорошо, что там был ковёр — теплый, меховой. Придавливая её своим телом, Родольфус держал её, наверное, крепче, чем нужно — ведь не сопротивлялась, даже наоборот… Какая, в общем, разница? Возможно, слишком жёстко — а возможно, и нет — но словно бы в попытке отомстить за мельком появившуюся нежность, он резко раздвинул её ноги коленом, не давая опомниться, кусая плечо и так же резко и бесцеремонно входя в неё. «Чувствуйте, что хотели…» Одной рукой Тонкс жёстко вцепилась в его волосы, прижимая к себе — мол, кусай, ешь меня… Другой — шарила по спине, с тем же отчаянием лаская. Для удобства она обвила его бёдра ногами. «Глубже, милый… Владей мной, сколько пожелаешь… Как пожелаешь, когда пожелаешь…» Тонкс сладко вскрикивала в такт движениям. Она нарочно распаляла его, он отлично это понимал…, но всё-таки поддался. Вполне осознанно. Не оставляя живого места на её плечах и груди от требовательных засосов и укусов, Родольфус двигался всё быстрее, заполняя её без остатка, дыша резко и прерывисто. Плевать на всё остальное. В данный момент… Удивительно — как могут сочетаться такое возбуждение и ясность мысли… Но наслаждение в этих… мыслях… проступало всё ярче. Тонкс уже задыхалась, захлёбывалась наслаждением от его движений, от сладко-мучительной боли. Она ярко чувствовала его страсть, и это было великолепно. Это погружало её сознание в туман наслаждения, заставляя тело биться в экстазе… Словно в ответ на укусы, она впилась ногтями в его плечи — выпуская свою собственную страсть. На его губах появилась кривая застывшая улыбка — её ногти. Это не боль, это просто попытка показать, что не жертва. Не так ли? Вопрос не задан, но явен. Не закрывая глаз, ненадолго оторвавшись от «истязаний», Родольфус не отрываясь смотрел ей в лицо, доводя до оргазма отчаянно-почти-ненавидящими движениями. Ярость и страсть. Ни капли тепла. Тонкс выгнулась под ним, последний рывок — и она уже бьётся в оргазме, ничего больше не чувствуя, ничего не видя, не слыша даже своего громкого протяжного стона. Не успел её стон стихнуть, как Родольфус накрыл её губы своими. Словно бы не желая слышать, как она будет что-то ещё говорить. По-прежнему крепко, но всё-таки уже более расслабленно обнимая её, он перекатился на спину. Оказавшись сверху и получив волю движений, Тонкс принялась расцеловывать его лицо — в благодарность за все проведённые вместе мгновения, прекрасные, счастливые и… последние. Без слов. Глупо что-то говорить, когда, кажется, и так всё ясно. Лестрейндж погладил её по волосам. Ещё раз… И ещё. Уже через пару минут он прижимал её голову к своей груди, перебирая волосы — словно бы желая дать ей долю защиты. Или чего-то ещё. — Вы опять чего-то боитесь… Или мне кажется? — спросил, чуть наклонившись к ней -что-то такое он ощутил. Конечно, страх у неё был. Что всё уже закончилось, что больше ничего не будет — никогда… Тонкс страшило само это слово. И не хотелось отпускать, а хотелось ещё долго-долго и не раз вот так вот лежать на его груди, теребить губами его сосок, блаженно улыбаться… Ну да зачем ему знать. — Нет, не боюсь… — Неужели. Если так, то это прогресс — усмехнулся. И всё равно он ощущал какую-то лёгкую дрожь, исходившую от неё. Это слегка нервировало. Родольфус обнял её сильнее, коснулся губами виска… Слова тонули в чём-то вязком и густом. «Усмехается, как всегда… Насмехается… Плевать». Усилием воли Тонкс уняла дрожь в теле, заставляя страх смениться безразличием. Получалось не вполне, но терпимо. С улыбкой она глянула ему в лицо, зачем-то спрашивая: — Вам хорошо? — Да, вполне. Надеюсь, вам тоже? Неужели ей кажется, что он не заметил её судорожного самоконтроля? Это невозможно. Об этом говорил взгляд не сожалеющих глаз, встретившихся с её глазами. Родольфус приподнялся на локте, зачем-то коснулся её груди пальцами — легко, как будто начертив краткий узор. — Мне — очень… Тонкс улыбалась уже теплей и искренней. Ведь правда была сейчас на вершине блаженства. С ним… Проследив за наверняка что-то значащим, но непонятным жестом у себя на груди, она подняла глаза на его лицо и через несколько секунд любования поцеловала губы. Немного отрывисто, но мягко, уверенно — словно что-то доказывая. Из его губ вырвался лёгкий вздох. То ли желать, чтобы кончилось, то ли — чтоб продолжалось… Его губы, разумеется, не остались равнодушны к её поцелую. — Улыбайтесь почаще, вам идёт, — сообщил Родольфус, ещё поглаживая её грудь. Однако всё-таки встал, нашёл неподалёку плед и завернул в него свою… гостью. — Так будет теплей ночью. — Мне можно остаться на ночь? На такой счастливый поворот событий Тонкс даже не рассчитывала. Ничуть не скрывая своего торжества, она разулыбалась совсем. Глаза заискрились, губы растянулись. Но тут же в её душу закралось какое-то сомнение, выразившееся в вопросе: — А вы… останетесь? — Можно, — слегка кивнул. — И я буду здесь. Если вам так легче. Ещё поправил плед на её плечах. «Похожа на мумию», — подумалось. Неподвижна, спокойна… И в его власти. — Мне так очень легко… Тонкс попыталась выпутаться хоть немного из своего кокона, который он соорудил. Напрасно. Увязла. Вот бы навсегда… Взглядом она хотела сказать ещё больше, то, что словами и не выразишь — полную покорность и желание его близости. Но он, будто поняв что-то из несказанного, поцеловал её у основания шеи — уверенно, хотя и мимолётно — и поднял на руки, по-прежнему «спелёнатую». Спустя несколько шагов опустил на мягкий диван, и сам сел рядом с её плечом, закрывая глаза. — Спите. Грейтесь и спите. Усталость давила на него, требуя поддаться сну, что он и сделал. До утра. * * * А утро уверенно наступало, выдувая из сознания Тонкс остатки сна. Было тепло, и тесно, и — пусть её заключает в объятия не он, всего лишь плед, — отчего-то счастливо. Видимо, оттого, что он тоже тут, рядом. Настолько рядом, что она уткнулась лицом в его волосы, ведь руки высвободить так и не смогла, и просто наслаждалась его близостью. Даже теперь, когда окончательно проснулась. Поэтому не хотела будить, хотя у него наверняка затекли мышцы от сна в таком положении. Первое ощущение просыпающегося сознания Родольфуса — дыхание в волосах, лёгкое, но слишком явственное для иллюзии. Он негромко вздохнул, слегка потягиваясь. Всё-таки к неудобству в смысле сна он привык давно, и такое положение особенного дискомфорта не вызывало. Родольфус обернулся, опираясь на скрипнувший диван локтями, и на его лице появилось выражение лёгкого удивления: — Вы ещё здесь? Впрочем, он вовремя вспомнил, что сам почти пригласил. Чуть усмехнувшись, он кивнул на плед, укрывающий её тело: — Вас распутать, или предпочитаете остаться так? — Как вам удобней… — Тонкс снова улыбнулась, жалея только, что не может притянуть его к себе. — Но если вы дадите мне хоть немного свободы, я смогу приготовить кофе или что-нибудь съедобное. — У обеих ситуаций есть свои преимущества, — Родольфус вновь усмехнулся. — Однако если вы пообещаете накормить меня булочками… Чуть наклонившись вперёд, он распутал незаметный на первый взгляд узел у её плеча, аккуратно открывая некоторые части её тела и, что скрывать, мимолётно касаясь их пальцами. —…то я пока что предоставлю вам свободу. Настроение у Лестрейнджа было подозрительно-хорошим. — Договорились! — Тонкс тут же вскочила, заставив плед соскочить с плеч и открыть уж все участки обнажённого до сих пор тела. Оставив лёгкие, радостные, улыбающиеся поцелуи на его лице, она задержалась на губах, увлекая Родольфуса в кухню. Вот они, перепады настроения в действии… Он последовал за Тонкс на кухню, у входа всё-таки отрываясь и прислоняясь к косяку. Слегка улыбнулся — дескать, прошу. А Тонкс оторваться не могла: заглядывая в глаза, гладила его плечи, целовала подбородок… Однако боясь быть навязчивой, решила всё же заняться готовкой. Кулинария в стиле ню… Таким она ещё не занималась. Лестрейндж присел на стул, опершись локтями о колени. Ему самому на отсутствие как на себе, так и на ней предметов одежды было в принципе плевать. За неимением более достойного занятия, он изучал глазами её тело — благо, что ракурсы менялись. Тонкс усмехнулась, подумав, что являет собой сейчас порнографический колдожурнал. Отличие только в том, что «картинки» можно было реально коснуться и делать с ней что угодно. И ещё эта «картинка» гремела посудой, уверенно что-то с чем-то смешивала, изготовляя тесто и начинку. Наконец, она соблазнительно наклонилась, запихивая противень в духовку. «Ну, как тебе такой ракурс, дядюшка?» Ракурс, по мнению Родольфуса, был вполне… аппетитным. Если бы не желание всё-таки полакомиться булочками, ещё неизвестно, что бы сделал в этот момент. А так — только провёл по округлому полушарию ладонью, чуть сжав, когда поднялся, чтобы пройти к графину с водой. Пить захотелось, да… Хотя держать себя в руках он, безусловно, умел. Тонкс с той же радостной улыбкой повернулась, распрямляясь: — Ну вот, полчаса и будет готово. Может, чаю? — вполне добродушно, как и следует светлой колдунье, предложила она. Затем присела на краешек кухонного стола, чуть покачивая ножкой. Уже было почти не стыдно. Можно сказать, непривычно — но не больше. — Чаю? Предпочту подождать вашей фирменной продукции для начала. Родольфус всё ещё держал в руке стакан с прохладной чистой водой из графина. И с прячущейся в уголке губ усмешкой смотрел на неё. Да, образцовая домашняя хозяйка… За несколькими исключениями. Что делать, он пока не решил, так что занял выжидательную позицию. Когда кухню заполнил аромат тёплой сдобы, от которого у самой Тонкс уж слюнки собирались, она изобразила ещё один рискованный наклон, и на свет явились творения рук её. Красота, вкуснота… Тонкс принялась раскладывать булочки на блюде, искоса всё же поглядывая на Родольфуса. Пахли булочки действительно вкусно — это он не мог не отметить. Он бросил взгляд сначала на неё, затем на противень и, рискуя обжечься, захватил пальцами одну из тех, что поменьше. — Что-то вы неразговорчивы сегодня. — Правда? А вы привыкли, что я болтаю без умолку? — Тонкс ласково, нежно взглянула на него. Что-то по-настоящему волшебное, даже сказочное было в том, что она всё же находилась сейчас с ним рядом. «Это вам не магловское „вжух“ — и всё случилось», — думалось, пока любовалась им, его телом… Но продолжала так же чуть насмешливо: — На какую тему вы хотели бы побеседовать? — А на какую было бы удобней вам? Встречный вопрос — поскольку сам в виде исключения понятия не имел, о чём будет приемлемо разговаривать в такой обстановочке. Тем более что взгляд, не особенно соответствовавший тону, слегка напрягал. Не то чтобы он был против…, но тем не менее. — Вас что-то смущает? — Тонкс оглядела себя, отметила, что не так уж плохо выглядит. Снова подняла взгляд и вопросительно глянула: — Может, мне одеться? Так мне не сложно… А вы ешьте, ешьте. Пока горячие. — С чего вы взяли? — спокойно заметил Родольфус, уже начав дегустацию той самой булочки. — И одеваться вам совершенно не обязательно. Вы и так весьма неплохо смотритесь. — Он усмехнулся. — Я даже не против рассмотреть поближе. Его взгляд, собственно, и так достаточно откровенно скользил по её телу, а сейчас остановился подольше на некоторых особенно привлекательных местах. — Можно и поближе, — легко согласилась Тонкс, придвигаясь ближе и тоже взяв булочку. Сама им, конечно, тоже любовалась, но украдкой, понимая, что вся эта красота не её, чужая. Что ей только позволено немного понаблюдать. И всё же коснулась пальцами свободной руки его груди, с ехидцей поинтересовавшись: — А у вас никаких срочных дел не планируется? — Если бы у меня были срочные дела, дорогая Тонкс, то я бы сейчас не тратил здесь с вами полезное время… — сообщил Родольфус, запивая глотком воды очередной кусочек. Его рука как раз успела освободиться, чтобы в стратегически важный момент задержать чужую ладонь на своей груди. — А вы-то сами не торопитесь? — Куда мне спешить? — немного грустно, немного горько, но улыбнулась Тонкс. Рука, захваченная в плен его ладони, явственней ощущала рельеф его груди. И это волновало. Она зачем-то сжала вместе колени, будто что-то сдерживая. — Я рада, что не стесняю вас… — Если некуда спешить, так подойдите ближе, — у него в голове промелькнуло какое-то смутное отождествление себя с удавом Каа из магловской сказки, что вызвало странную усмешку углом рта. — Надо же мне как-то отблагодарить вас за трапезу. — Можно просто сказать «спасибо»… — неуверенно пролепетала Тонкс, польщённая, что ему понравилось. Она уже почти вплотную стояла перед ним, так же прижимая ладонь к груди и щекоча её своими сосочками. Интересно, ей показалось, или его сердце застучало быстрее? — Скажу. Спасибо, — с сарказмом произнёсРодольфус, обнимая Тонкс за плечи второй рукой. Её ладонь на груди в очень удобном положении — между… Очень приятно водить этой ладонью — вверх и вниз, не спеша. В наклоне лица к лицу — вполне мимолётном, почти случайном, — могло показаться, прозвучало: — Ещё ближе… Эта игра ей нравилась. Так по дюйму придвигаться, пока уже не коснулась его бедром. И вздрогнула. И уже дышала совсем неровно и смотрела широко распахнутыми глазами. Да, игра зашла уже далеко… Во всех смыслах этого словосочетания. Но тем не менее Лестрейндж всё равно ни о чём не жалел, о чём ясно говорил его взгляд. Но напоследок… Он резко развернул её спиной к себе, твёрдо сжав в захвате. Потираясь бёдрами о её попку, он наклонился к уху, обжигая шёпотом: — Не ожидали? — Не-нет… Дыхание Тонкс перехватило, и ответ вышел несколько невнятным, поэтому ещё и помотала головой, щекоча его волосами. «Поиграем по твоим правилам, дядя…» Родольфус слегка раздражённо сдул волосы с лица… на вдохе обнаруживая, что уже обращает внимание на их запах. Быстрая кривая усмешка. То ли языком, то ли губами — к её щеке, будто жаля. И потом уже, чуть прикусывая шею — одновременно уже достаточно распалившись для того, чтобы желающе-резко ткнуться в неё.