Сборник драбблов по Форд/читатель

Это Форд, и он бубнит себе под нос во сне. Пальцы подергиваются, как будто есть что-то, за чем он может погнаться, или оружие, чтобы прицелиться, и ты не осознаешь, что это кошмар, пока он не начинает шептать прерывистое «нет», после чего ты понимаешь, что должна его разбудить. — Форд, — зовешь ты, и вдруг оказываешься вверх тормашками. Если бы у него был пистолет, он бы направил его на тебя. Только в последнее время он чувствовал себя в безопасности, более защищенным, и оставил свой пистолет с остальным небольшим арсеналом в подвале. Форд дрожит и потеет, его взгляд расфокусирован, он еще не отошел от сна; он выглядит таким уязвимым без своих очков, что это причиняет боль твоему сердцу. Его руки крепко держат тебя за запястье и плечо и ты запоздало понимаешь, что он, должно быть, столкнул тебя на пол. — Форд, — говоришь ты еще раз, потому что не знаешь, что сказать кроме этого. Ты пытаешься звучать успокаивающе, но все равно выходит несколько испуганно. Он смотрит сквозь тебя. Ты все ещё говоришь сама с собой, повторяя «извини-извини-извини» и «это-все-моя-вина», хочешь противостоять этому, прекратить поток слов, но они застревают в твоем горле, и все, что ты можешь делать, это ждать, пока его руки не отпустят тебя самостоятельно и напряжение спадет. И тут Форд пристально смотрит в твои глаза, как будто наконец-то видит их. — Ох, — говорит он. Тебе по прежнему не удается совладать со своим голосом, но тебе не нужно говорить ему, что случилось. Он знает. — Ох, — сдавленно повторяет он, как будто вот-вот заплачет. Он чувствовал себя в большей безопасности, и кошмаров стало меньше, и это было хорошо, это вселяло надежду, но вот ты снова здесь, как и несколько месяцев назад, только на этот раз дуло пистолета не прижато к твоей челюсти, как холодное твердое обещание со снятым предохранителем. — Форд, — пытаешься ты, слабо, но он слышит. Он трясет головой. — Нет, — говорит он, и ты чувствуешь, как он дрожаще проводит большим пальцем по твоей щеке, достаточно легко, чтобы ты была уверена, что он все еще выясняет, реально ли это. Он, должно быть, решил, что это так, потому что он падает на тебя, рядом с тобой, и шепчет извинения, обнимая тебя, как будто ты драгоценна и должна быть защищена, в то время как ты думаешь точно также о нем. — Я не… — начинает он, и ты прижимаешь его к себе. — Мне жаль, — говорит он, на что ты шепчешь его имя. — Я… — начинает он, тут же заканчивая, и обнимает тебя в ответ так сильно, будто он щит, который гарантированно сработает. Это ложь, но милосердная, а другая остается невысказанной на твоем языке. «Это нормально», — хочешь сказать ты. — «Все будет хорошо». Но ты услышала достаточно лжи на ночь, которую он наговорил также и себе и ещё больше, поэтому ты сохраняешь молчание. Может, в другие дни это будет правдой.