***
Уже несколько лун они бороздили Летнее море, и все расчеты Даарио оправдались. Торговые суда плотным косяком ходили по намеченному им маршурут, доставляя им немало радости своим содержимым и командами, редко когда оказывающими достойное сопротивление. Сейчас они шли в Волантис, надо было распродать все добро и потихоньку направляться к Тарту. Суровой необходимости в этом не было, но тирошиец понимал по капитану, что этого ему сейчас хотелось бы более всего. После того, как они в последний раз побывали в Сапфировой Гавани, Пса стало не узнать. Он и раньше был хмур, как туча, и лишнее слово из него не вытянешь, теперь же он стал до невозможности сварлив и зол, наказывая команду за любую провинность, а уж бедные торгаши настрадались от него вволю, казалось, он хочет убить каждого и всякого на захваченных ими судах, и только Даарио останавливал его от бессмысленного кровопролития. Когда они причаливали в каком-то порту, он изменял своему извечному правилу – оставаться на корабле и сходил на берег вместе с остальными, вверяя бразды правления в его отсутствие на борту кому-то из старших, а сам направлялся в бордель и, по слухам, брал там всегда только рыжих девчонок, попутно напиваясь до бессознательного состояния. Квартмейстер понимал, что стало тому причиной. И хотя Пес ни разу не упрекнул его за тот некрасивый случай на Ост-Терре, ему каждый раз становилось неудобно при воспоминании о том, что он хотел сделать с Сансой, хотя раньше его не особо волновали чужие чувства. То, что Клиган томится от разлуки со своей рыжулькой, тирошиец понял сразу, как только они вышли в море из Тарта, несколько лун тому назад. Если бы он сразу знал, что капитану запала в душу эта скромная девица, он бы и не глянул в ее сторону, но Пес никогда особо не показывал свои эмоции, и даже Даарио, знавший его не первый день, тогда мог с трудом догадаться о том, что гложет капитана. На вкус самого квартмейстера Санса оказалась немного пресноватой. Она была вся такая леди до кончиков ногтей, ее детские бесхитростные разговоры умиляли его, но он не смог бы постоянно их выдерживать. Да, девушка была красивой, даже очень, и эта ее утонченность словно находила отражение в ее внешности, делая такой нежной и загадочной, как морская русалка, но для квартмейстера этого было мало. Однако же в обольщении девиц ему не давала покоя незавершенность, и поэтому, когда они прибыли на Ост-Терру, он все же решил закончить начатое и уложить Сансу в постель. В тот вечер она даже пила с неохотой, и Даарио подлил ей в вино пару капель снадобья, предусмотрительно купленного им в Лисе у торговцев благовониями. Лисенийцы знали толк в таких вещах. Девицу сразу сморило, и она стала податливой, как кусок мокрой глины. Вспоминая тот вечер, тирошиец вновь внутренне смутился, ему до сих пор было стыдно за тот случай. Если бы Пес сейчас узнал о его маленькой тайне, он бы его убил, но поняв, что здорово сглупил, Даарио решил похоронить этот секрет на задворках памяти и предпочел, чтобы никто и никогда об этом не узнал. Особенно Сандор. Что капитана могло зацепить в девчонке, Даарио недоумевал, но подозревал, что Санса стала неким воплощением его недостижимой мечты, далекой как луна и сладкой как пища Богов. Наверное, даже если бы Сандор взял девчонку, это бы его не удовлетворило. Он не хотел ее тело, он хотел ее всю. Наверное, что-то такое в ней было, что могло утолить вечный голод в мятежной душе капитана, чего не понимал Даарио, но что было очевидно только Псу, из-за чего он даже отказался от Доминики. Говорят же, противоположности притягиваются – Сандор был воплощением силы, грубости, злости и ненависти, а девушка же напротив была прекрасна, невинна, добра и нежна. Может, именно этого в женщине не хватало капитану, чтобы потушить свой внутренний пожар. Кого-то такого, кто будет нежными белыми руками касаться его обожженной кожи после тяжелого, полного сражений дня, кто будет петь ему своим хрустальным голосом мелодичные песни, кто будет трепетать в его руках и отдаваться его сильному телу без остатка. Но не все так просто. Он отпустил эту девочку лишь потому, что знал – взаимности ему от этой русалки не видать, как своего сгоревшего уха, а он хотел именно того, чтобы она отвечала ему тем же, что хранится в его душе для нее. Даарио прекрасно понимал, что сейчас ощущает Пес, ведь самого тирошийца несколько лет тому назад привело в бойцовские ямы такое же чувство - чувство одиночества, ненужности, брошенности и пустоты, и он так же жаждой крови и радостью от убийств наполнял тот вакуум, что был в его душе. Только сам квартмейстер в свое время мог полностью насладиться любимой женщиной, а у Сандора даже этой возможности не было. Он просто стоял вдалеке и смотрел на нее, отказавшись даже от малейшего шанса быть рядом, повинуясь только ему известным мотивам и принципам. Порываясь вернуться на Тарт, Пес, видимо, надеялся на то, что девчонок еще не успели забрать, и, может быть, он снова сможет увидеть свою недостижимую Сансу. От всех этих мыслей Даарио стало не по себе, и он поспешил в свою каюту, надо было составить смету, прикинуть выручку за награбленное, сдать все в Волантисе и поехать в Вечернюю Звезду. Даже если девочек уже забрали, выкуп за них уже должен дожидаться их у Бри.***
Корабль стоял в порту Волантиса, и команда по указанию Даарио разгружала трюмы и выводила пленников. В этом славном вольном городе им предстояло задержаться на несколько дней, запастись провизией, отдохнуть и разжиться информацией. Пес сидел в каюте, задрав ноги на стол, и держал в руках рыжий локон, перевязанный ленточкой. Он украл его у Пташки, когда она спала в его комнате. Зачем ему это тогда понадобилось, Сандор и сам не понимал, но сейчас он был рад, что совершил этот глупый мальчишеский поступок. Может, конечно, стоило бы выкинуть эту осеннюю прядь и перестать уже думать о ее хозяйке, но сделать этого Клиган так и не смог, хотя пытался и не раз. Когда они покинули Тарт, впервые в жизни Пес подумал, что поступил неправильно, и надо было все же умыкнуть Сансу и дать волю своим чувствам. Сначала она, может, быть и поплакала бы, а потом привыкла и приняла его, деваться все равно некуда. Однако же, незнакомый ранее ему голос, все время пребывания на острове давал о себе знать и шептал: «Отдай девочку, она не твоя и твоей никогда не будет, не надейся. Она будет лежать под тобой, а сама будет тебя ненавидеть, ты злобный уродливый убийца, ты ей не пара и никогда не будешь». Иногда в такие моменты ему хотелось пойти и удариться головой обо что-нибудь острое, чтобы выбить весь этот бред и все это загребучее благородство, невесть откуда взявшееся в нем. Единственное, от чего он не смог тогда отказаться, так это от прощания с ней. Он нашел ее в комнате, одну, сидящую на постели в обнимку с подушкой, грустную и задумчивую. Как бы ему хотелось, чтобы причиной этой грусти был он… Санса вскочила с кровати и уставилась куда-то в область его шеи, не поднимая глаз выше. В покоях было холодно, камин еще не успели растопить, он видел, как ее била крупная дрожь, как ее руки тряслись, когда она разглаживала свои юбки. В один миг он оказался рядом и покрыл ее плечи своим плащом, только потом осознав, какой сакральный смысл несет этот жест. В Вестеросе муж надевал на плечи своей супруги плащ в качестве принятия ее под свою защиту и опеку. Выходит, он теперь Пташкин защитник, хочет он того или нет. Пес сам себе ухмыльнулся, размышляя о том, думает ли сама девушка об этом в таком же ключе. Оказавшись рядом с ней, он не мог думать ни о чем, кроме того, как же ему хочется ее сейчас обнять, завернуть в этот самый плащ, унести обратно на корабль и отчалить куда глаза глядят, но его решимости хватило лишь на поцелуй. «Очередная благодарность за спасение», тогда еще подумалось ему. От Пташки пахло так же нежно и пьяняще, как всегда. И что его удивило еще больше, так это то, что она ждала этого поцелуя, может даже больше, чем он сам. Она подалась ему навстречу и принимала каждое его движение, каждый его вздох. Казалось, даже их сердца забились в унисон. Он не мог поверить в то, что она отвечает ему, что она не сопротивляется, не пугается, не боится его и еще много всяких «не»… Поцелуй был долог и сладок, Сандору показалось, что прошло много часов, прежде чем он отстранился от девушки и посмотрел в ее ясные голубые глаза, где увидел растерянность и, наверное, даже легкое разочарование. О, если бы она знала, сколько в его душе этой самой растерянности и презрения к самому себе, злости и нерешительности, клубок из самых противоречивых мыслей и чувств. А ведь он думал, что внутри уже давно мертв и ничего не может поколебать его черствую безразличную душу. Ан нет, живешь себе, убиваешь, грабишь, пьешь, трахаешь шлюх, и в какой-то момент появляется рыжеволосое хрупкое и нежное существо, с тонким, как перезвон колокольчиков, голосом, белой кожей и грациозной осанкой, бесхитростное и воспитанное, словно из другого мира, далекого и сказочного, и пропал Пес Клиган. Пропал, окончательно и бесповоротно! «Все, Пташка, ты отдала свой должок, теперь прощай». Это все, что он смог тогда сказать ей уходя. Нет, не уходя - убегая, трусливо и не оглядываясь, словно опасаясь, что передумает сам или что она позовет его и он не сможет совладать с собой. Они отчалили сразу же, как он ступил на палубу «Неведомого», и вот уже три луны разбойничали в Летнем Море, досаждая торгашам и становясь все богаче и богаче день ото дня, только вот смысла в этом для себя Сандор не видел. Из раздумий его вывел ворвавшийся в каюту Даарио с безумными глазами. - Бри убита! – проорал Тирошиец, дико вращая зрачками. Пес вскочил и прорычал: - О чем ты говоришь? Как убита? - Вот так, мертва, убита, не жива, как тебе еще пояснить? - Кто сказал? - Капитан «Черного Топора», он только с Тарта. Луну назад отчалил из Сапфировой Гавани, как раз пока был там, и нашли Бри. Он сам хотел к ней обратиться с какой-то просьбой, но когда приехал к ней в замок, слуги сказали, что их хозяйку нашли убитой с ее людьми на утесе, где она иногда встречалась со своими заказчиками. Кто мог это сделать, никто не знает. Пес стоял и не знал, как спросить о сестрах, язык отказывался шевелиться. Даарио понял, о чем он хочет узнать, и помотал головой. - О них ничего не известно. Может, даже их похититель убил Бри. Но никто не знает, с кем она должна была встретиться, все же конфиденциальность была одним из условий сотрудничества. Пес зарычал и с такой силой ударил кулаком по стене каюты, что из костяшек брызнула кровь. - Продавай все скорее, мы едем на Тарт. Даарио кивнул и поспешил наверх, ругаясь и поторапливая матросов, а Пес сел на кровать и обхватил голову руками, пытаясь унять в голове целый рой мыслей, мешающих одна другой, и не имея возможности думать ни о чем, кроме того, что Бри мертва, а девчонки, которых он так не хотел там оставлять – пропали.