От себя не убежишь

      Меня вывернуло на пол, голова гудела, помещение плыло, и я никак не могла понять, где нахожусь. Опрокинув содержимое желудка ещё раз, сглотнула слезы, откидываясь на что-то мягкое. Потолок творил что-то невероятное, то разъезжаясь, то съезжаясь, образуя точку в космосе. Прикрыв глаза, глотала ртом воздух, пыталась остановить весь этот ужас. Любая мозговая активность отдавалась невообразимой головной болью. В эту самую секунду неимоверно хотелось умереть, получить пулю в лоб и не мучиться.       Головы коснулось что-то холодное, и я блаженно выдохнула. Легкие наполнились холодным воздухом вперемешку с запахом медикаментов.       — Приходите в себя, — вспышка света ослепила, а за ней кто-то несильно побил по щекам. — Вам необходима регидрация, откройте рот.       Почти насильно в меня влили какую-то жидкость, от которой меня тут же стошнило.       — Дышите, ХеМин, дышите, все хорошо, вам скоро станет лучше. Ещё глоточек.       — Я не хочу, — прохныкала как ребёнок, не желая принимать горькую микстуру. Было так плохо, что все раздражало.       — Вам станет лучше, — губ снова коснулось что-то, и по горлу потекла горькая жидкость. — Молодец. Пои её каждые 10 минут, — приказал голос. — Какой же ты говнюк, Сехун, ребенка-то за что гробить? Дала бы хорошенько… злости на тебя нет.       — ХеМин, — позвал болезненно, еле слышно, касаясь моей руки.       Все происходящее проваливалось в головокружении, дополняя месиво. Тело качало на волнах и дышать было несколько трудно.       — Уйд… — голос не слушался, вместо слов выходили лишь хрипы.       Чья-то рука сжала мою ладонь, невесомо поглаживая.       Сил хватило только отвернуть голову, давя в себе противное чувство обиды.       Врач Им ХёСон проверила капельницу. Посмотрев на меня, она ещё раз посветила в глаза фонариком, убеждаясь, что реакция пришла в более-менее нормальное состояние.       — Ну что, скоро можно будет выписывать, — улыбнулась женщина. — Вы — боец, ХеМин.       — Меня словно автобус переехал.       — Неудивительно, вы еле выкарабкались. Отдыхайте. Вам сейчас необходим покой и здоровый сон.       — Что это было?       — Передозировка. Вас накачали наркотиками.       — Хочу сдохнуть.       — Это состояние скоро пройдет, не волнуйтесь. Мозг сейчас восстанавливается, как и организм в целом.       Я хмыкнула, казалось, что всепоглощающая апатия и невыносимая боль будут вечными спутниками, из-за чего слова доктора звучали не более, чем насмешка.       — Думайте о хорошем, — улыбнулась доктор.       — Максимально сосредоточена.       — Сарказм — это первый звоночек к выздоровлению. Отдыхайте, ХеМин, я зайду вечером.       Смотреть в одну точку было невероятно занимательно. Мозг словно совершенно отключался, когда я находила на стене или полу какую-то интересную песчинку, видимую только мне, такая сакральная, мелкая деталь, о которой знала только я. В этот момент мысли исчезали, даруя секунды лёгкости, пустоты и полной отрешенности от этого мира, боли. А потом это резко прошло. Медсестра заменила капельницу, и с закончившимся пакетиком неведомой мне жидкости словно испарилась эта тонкая дымка. За ней пришло осознание, что я долгих 30 минут ехала крышей.       А ещё через полчаса реальность накрыла меня волной дерьма, что только недавно лавиной выходила из моего организма.       — Даже не приближайся ко мне. Видеть тебя не хочу! Гори оно все огнем, у меня больше нет сил, — обида, боль накрыли с головой. Голос был глухой, безжизненный, и я даже не пыталась скрыть своего отвращения.       — Они ничего не успели сделать.       — Ничего не сделали? А что я по-твоему сейчас тут делаю? — безысходность душила. Все пришло к тому, с чего началось, словно из замкнутого круга невыносимой боли не было выхода. — Что с тобой не так, Сехун? Что с нами не так? — не было сил смотреть на него, поэтому я продолжала прятаться в складках одеяла, вдыхая горький яд его тела.       — Она заплатит за это, — я проигнорировала его слова. Он говорил так, словно случившееся было не его виной.       Хотелось узнать почему, но я продолжала молчать, давя в себе желание выговорить все, расплескать обиду, игнорируя его присутствие, надеясь, что он просто уйдет.       Глухой удар о пол привлек внимание, и чужие пальцы неуверенно подцепили мои.       — Ч-что, — слова застыли в горле. Никогда я не видела его настолько изможденным, с пролегшими под глазами синяками, осунувшийся, серый и словно похудевший, он стоял на коленях. — Ты издеваешься? — высвободив руку из его, я сжала ткань одеяла, отправляя в космос немой крик. — Для злодея ты выглядишь весьма печально.       — Всё не так однозначно, — молочный шоколад плескался в уставших глазах. Он поджал губы, хмуря брови, смотря с неподдельным, подкупающим сожалением, словно сам испытывал все, что творилось со мной. — Больше… — его пальцы коснулись моих, пропуская разряд.       — Замолчи, — от его вида сердце билось как сумасшедшее, а душа с треском рвалась. — Хочешь сказать, что такого больше не повторится? Очередная ложь. За что ты так со мной?       — Никто больше не посмеет тебя тронуть, обещаю.       — Ложь, — убрала руки, не желая его прикосновений. Слова давались с трудом, руки дрожали, а из горла вырвался нервный всхлип. — Я боюсь тебя. Я очень тебя боюсь. Это ты во всем виноват.       — Не говори так, — мою руку перехватили, прикладывая к груди, где в клетке из рёбер и груды мышц бешено стучало чужое сердце. — Я больше не позволю никому…       — Уходи, Сехун, — выдернуть руку оказалось сложнее, чем собрать смелость в один клочок.       Жалкая. Нервная система просто не выдерживала, срываясь на полутоне. Хань, его любовь была такой легкой, светлой и неимоверно теплой, она обволакивала и защищала от всего мира. Сехун — непреодолимый терновый лабиринт, пресловутый венец страданий за наши прошлые ошибки.       Он приходил каждый день, я улавливала его присутствие в звуке шагов, еле уловимом запахе, мелькания такой до боли знакомой тени. Он был рядом незримо, не нарушая выстроенного мною мирка. Поначалу я шугалась этого, но он, как всегда, мастерски приручал, давал привыкнуть к нему, делая это таким естественным. Медсестры приносили цветы, и к концу недели моя палата напоминала цветник.       За день до выписки меня ждал самый большой сюрприз. Стоило двери палаты раскрыться и явить мне господина О, я вскочила на ноги, неестественно резко выпрямляясь, готовая чуть-ли не в окно сигать.       — Садись, — приказал он, проходя к креслам. Я неосознанно следила за каждым его действием, словно он сейчас достанет нож и пырнет им в мою грудь. — Как твое самочувствие? — от столь высокомерного тона меня передернуло.       — Неплохо, — ответила, присаживаясь на противоположное кресло. Было как никогда неуютно, я все ещё была обычным кроликом, которого готовят на корм голодному удаву. — Вы ведь в курсе, что я здесь по доброй милости ТеЕн?       — Я в курсе всего, что твориться у меня за спиной, — он смотрел только высоко вперёд, словно посмотреть куда-то ещё было ниже его достоинства. — И в курсе какую роль в этом всем играешь ты. На что ты надеешься, безродная девка? Максимум, что тебя ждет — роль любовницы.       Каждое слово задевало за живое, оседая в легких, затрудняя дыхание.       — Не пытайтесь меня унизить, я прекрасно осознаю свое положение. А вот вы ведёте себя глупо.       — Осмелела, девка? Прикрой свой поганый рот.       — А чего мне бояться? — эта была откровенная ложь, храбрость за которой я пряталась. — У вас предвыборная гонка, вы не можете запачкать руки, а Сехун этого делать не станет. Очнитесь, Сехун любит меня, и вы ничего не можете с этим сделать, поэтому и пришли сюда. Видимо, мальчик совсем отбился от рук.       — Я всегда знал, что ты окажешься лисой, ХеМин, — волк сощурил глаза, выпрямляясь в кресле, нарочито хлопая в ладоши, пугая несвойственным палате шумом: резким, отскакивающим от стен. — Но ты пока ещё совсем юна и не знаешь как устроен мир взрослых. Сехун в любом случае женится на У ЮБин, а если продолжит вести себя как вздумается, отправлю заграницу. Незаменимых людей нет, — возле хищных глаз пролегли складки, он задел за живое, разрушив своими словами стену, которая защищала меня от этого человека.       — Вы сможете пожертвовать своим сыном? — я не знала, куда мне деться, спрятаться, лишь бы прервать контакт с этим монстром.       — Если того потребует дело, — он медленно прошел к окну, слегка отодвигая штору. — Знаете, в чем проблема всех этих людишек? Они — мусор, материал, с помощью которого такие как я добиваются своих целей. Их ограниченный мирок не дает взглянуть в самую суть, — кинул так небрежно, что меня передернуло. — Побеждает самый голодный.       — Зачем вы пришли? Неужели я такая заноза?       — Ты — блоха, — выплюнул он, вплетая в слова всю ненависть. — Но мой упрямый, влюбленный идиот сын помешался. Секретарь Ким подготовит билеты, у тебя два варианта: уйдешь сама или вынесут мертвой.       Это был мой шанс вернуться домой, но какая-то идиотская упертость не давала сейчас же согласиться и сесть в самолет. Чувствовала ли я подвох или наивная девичья душа, что медленно тлела глубоко внутри, ждала ответа от рыцаря. Или у меня синдром жертвы, и я прощала своему мучителю все, не веря в то, что он на самом деле маньяк.       — Запомни, попытаешься обмануть, пострадают другие.       — Не понимаю, о чем вы, — я прекрасно понимала суть сказанного, но сейчас он был не дома и не в закрытом клубе, поэтому просто хотела убедиться в словах ТеЁн, что его власть не имеет границ.       — Не строй дуру! — он увидел что-то в моем взгляде, отчего за секунду как взбесился.       Меня припечатало фразой, и я мелко задрожала, сжимая руки. Не ожидая, что мои слова смогут его вывести, не сразу справилась с эмоциями.       — В этот раз Ли ЕнСу не поможет, — он подошел почти вплотную, заглядывая в глаза. —Ты понимаешь, о чем я, — подтвердил он свою догадку, животное чутье с возрастом видимо обострилось. — Не надо со мной играться, — с силой схватил за волосы и потянул вниз, приподнимая моё лицо. — Если слова не доходят до твоей глупой головки, мои ребята вобьют ее в твое тело по-другому.       — Мне больно! — сжимала челюсть, пытаясь отстраниться, но вырваться не получалось.       — Если хочешь вернуться живой к семье, тебе стоит понимать все сразу, не разыгрывая комедии. Ты меня поняла? — он тянул волосы вниз, шипя в лицо.       — Отец, немедленно отпусти ее! — меня резко отобрали, закрывая собой. — Не смей прикасаться к тому, что принадлежит мне, — скалился Сехун, и на секунду мне показалось, что они как два волка, готовые вгрызться друг другу в глотки.       — Глупый мальчишка! — хлесткая пощечина раздалась сверху, и я ещё сильнее зажмурилась, теснее прижимаясь к Сехуну. — Беззубый волк не опаснее крысы. Щенок, я приказал тебе покончить с их семейкой, а ты привел эту шлюху в дом! Мягкотелый, как и твоя потаскуха мать! Если в скором времени не решишь этот вопрос, я займусь им сам.       — Я понял тебя, отец, — отчеканил он ледяным голосом. — Поступлю так, как ты меня учил.       — Надеюсь, это так, и мне не придётся идти на крайние меры. Не разочаровывай меня.       Тяжелые шаги разрезали палату, и только после того, как скрипнула дверь, я позволила себе отпустить его пиджак.       — Ничего не бойся. Я разберусь, — голос вернул бархат, успокаивая.       — С чем ты разберешься, Сехун? Это твой отец, — отскочила как ошпаренная, хватаясь за спинку кресла, чтобы удержаться на трясущихся ногах.       — Знаю, и что?       — И что? — его лицо даже не дрогнуло. — Я не позволю, — мысли путались. — Хватит! Сколько можно? Оставь меня в покое! — цепляясь за мягкую обшивку, пыталась не упасть, отходя как можно дальше.       — Что он тебе наговорил? — шагнул мне на встречу.       — Не подходи! — вскрикнула, останавливая. Сердце билось как сумасшедшее, страх вернулся, и он снова был почти ощутим. — Сказал, что убьёт меня, если останусь здесь, мешаю свадьбе. Доволен?       — Успокойся, дело не в этом, мой отец бы никогда не пришел сам, — его голос словно гипнотизировал, обволакивая. — Подумай сама, зачем, если у него есть те, кто приучен марать руки? Пугать в надежде, что проблема решиться — глупо.       — Я уеду Сехун, чтобы ты сейчас ни говорил.       — Не сможешь, есть вещи посерьезнее моей помолвки. Я знаю всё, чем заняты твои папа и дядя, и в курсе что, они замышляют против моего отца.       — Ты! — я смотрела на этого дьявола, и не могла понять, как мне быть.       — Поэтому будь хорошей девочкой, и я обещаю, что это все останется на уровне догадок.       — Сехун!       — Ты же хотела правду, — он подошел ближе, накрывая мою руку своей. — Ложись, тебе нужен отдых, завтра БэкХен заберёт тебя.       — Да что ты черт возьми такое?! — руку не удалось вырвать, он переплел пальцы, казалось, наслаждаясь моей дрожью.       — Тебя так напугал визит старика или мои слова? — он посмотрел так обезоруживающе, что пришлось с силой прикусить губу, чтобы не попасть под чары. — Ты — мое слабое место, и каждый, — оскалился он. — Каждый считает своим долгом показать, что он в курсе.       — И кто из вас отмеряет, сколько мне осталось жить? — истерично усмехнулась, кровь настигла язык, даря вкус железа, возвращая мысли в нужное русло. Это льстило, подкупало, но и пугало неимоверно.       — Ммм, — многозначительно протянул, ухмыляясь. — Как же возбуждает твоя едкая храбрость.       Моя рука оставалась в плену. Он подошел непозволительно близко, смотря прямо в глаза. Напряжение между нами, казалось, можно было потрогать рукой. Что творилось у него в голове и что он планировал делать дальше — я не знала. А верить в его добродетель я не могла.       — Отпусти меня к семье, я хочу домой, — почти выдохнула в его губы       — Нет, — низко прохрипел его голос, чуть касаясь моих пересохших губ. — Сейчас тебе безопаснее оставаться со мной.       — Ты же понимаешь, что …       Поцелуй вышел смазанным, нетерпеливым, с привкусом крови от потрескавшихся губ. Его язык прошелся по ним, зализывая ранки, запечатывая нежным касанием теплых губ.       — Я освобожу день. Сходим на свидание.       — В своем уме? — непробиваемый баран, его словно ничего не задевало. — Сколько можно? — дыхание было сбитым после поцелуя. — Твой отец…       — Да? — усмехнулся он, не сводя с меня своих внимательных глаз, наблюдая, как я разрываюсь от происходящего. — Старик проверил, что учудила его ненаглядная ТеЁн. На время должен остыть.       — Хочешь сказать, настало беззаботное время? — я выпутала руку, отходя. — Она из-за тебя меня чуть не убила, — обида обрушилась с новой силой.       — Как сказать, — пожал плечами О. — Возможно какие-то мои действия и натолкнули её на это.       — Непробиваемый ублюдок, — выплюнула. А что я ждала от него? Что я сама ему давала, чтобы ждать взамен?       — Потрахаемся? — ухмыльнулся он, нарочито выводя меня. — Это у нас получается лучше всего.       — Да что ты…       — Шучу, — усмехнулся и посмотрел на часы. — Отдыхай, — он прошел к двери нажимая на ручку, замирая. — Знаю, это отличается от того, к чему ты привыкла, — обернулся. — Я могу засыпать тебя цветами, но никогда не смогу дать сахарно-ванильной жизни в двухкомнатной квартирке с видом на двор.       Сердце, что секундой ранее билось как сумасшедшее, остановилось. Я поджала губы, стараясь не расплакаться, почему он резал словами прямо по медленно затягивающимся ранам. Нервы не выдержали, одинокая слеза скатилась по щеке, а колени задрожали не в состоянии больше удерживать вес тела, обрушивая его на ковер.       — Я у тебя этого и не просила, — прошептала в пустоту.       Вместо БекХёна, как всегда, встретил ЧанЕль, закидывая на своё плечо мою сумку.       — Я удивлена.       — Нечему удивляться, Бекки до неприличия ленивая дива, — усмехнулся Пак. — К тому же, несмотря на всю хрень, я чуть ли не единственный человек, с которым у тебя хорошие отношения.       — Зря ты так думаешь, я весьма популярна, — фыркнула.       — Прости, что припозднился в тот день. Хотел извиниться раньше, но не вышло.       Мелкая дрожь прошлась по телу от всего ужаса, я обняла себя руками, прогоняя меланхолию.       — Я сама живучесть, — посмеялась. — Расскажешь, что произошло?       — Мне казалось, ты и оптимизм — параллельные вселенные, — приподнял бровь, смотря на меня. — Почему не спросишь у Сехуна?       — Несмотря на всю хрень, ты чуть ли не единственный человек, с которым у меня хорошие отношения, — скуксила лицо и ткнула его в бок, на что он расхохотался. — И мне даже доктор сказала я — Ю Джесок в юбке, — вставила руки в боки аля аджума.       — Рад, что ты можешь улыбаться.       — Сама удивлена, думаю у меня съехала крыша, — пожала плечами. — Да шучу я, — хлопнула друга по плечу. — Так ты мне расскажешь?       — А ты тот ещё манипулятор, Носочек, — пробубнил Пак. — Сегодня солнечно, — мне открыли дверь, пропуская в салон автомобиля, на что я подняла глаза вверх, подтверждая.       — Что не дает тебе права слиться с темы, — добавила.       На небе пролегла морская гладь, заполняемая солнцем. ЧанЕль сдался сразу, тем не менее защитившись отстраненностью, как в голосе, так и эмоциях, словно бронёй: ТеЁн мстила и мстила в отличии от ДоХвана умело и изощренно. У них с Сехуном был уговор, и стороны выполнили их, но БекХен забрал у неё то, что принадлежало ей.       У неё были свои цели. О МенБаку я сильно мозолю глаза, она это знала как никто, поэтому могла убить двух зайцев стразу; услужить боссу и наказать нашкодившего мальчишку. Однако Сехун и тут обскакал всех и вся…       Я почувствовала, как холодок прошелся по спине от рассказа Пака, он умело обходился без деталей, словно это мне было знать не положено.       — Я была приманкой? — усмехнулась, я не спрашивала, надо было быть полной дурой, чтобы не понять. — Снова, — все складывалось как пазл, маленькими, рассыпающимися в руках кусочками.       — ХеМин, — выдохнул парень. — С ситуацией на складе, я до последнего не знал, как Сехун собирается выкрутиться, — парень перестроился на правую полосу. — Кофе?       — Хочу апельсиновый сок, — усмехнулась, понимая про себя, что потихоньку перенимала привычки О.       Выйдя из кофейни, куда Пак заходил за напитками, с двумя стаканчиками, он остановился у уличного ларька, покупая арахисовое печенье. Заметив его из окошка автомобиля, я вышла навстречу.       — Вкусняшки после выписки, — протянул мне пакетик с ароматным печеньем и сок.       — Спасибо, — забрала продукты, тут же заглядывая в пакетик и выуживая вкусные печеньки, откусывая. — Давно не ела уличной еды, ммм, это невероятно!       Мы сели в машину, и, ещё немного порадовавшись вкусному печенью, я попросила продолжить разговор:       — Что касается ДоХвана, — парень отпил кофе, словно прочищая горло от сковавшего речь кома. — О МенБак воспитывал его как своего сына. Знаю лишь, что у них с Сехуном всегда были перепалки, словно ДоХван ненавидел его. Не знаю, что произошло на самом деле, да мне и не важно, если честно, — вздернул плечами. — Тогда в Китае мы конкретно просчитались, я говорил, если бы ты не пришла, мы бы просто улетели. Думаю, Сехун тогда и сам не до конца понимал, как нам выбраться. Знаешь, наверное, ты спасла нам обоим жизнь, — он улыбался как Чеширский кот.       — Мне не по себе, — поежилась, оттолкнув неприятные воспоминания. — А что насчет ТеЁн?       — Нас троих связывает очень многое, я имею ввиду ДоХвана и ТеЁн, — деликатно отстранился Пак. — Она замечательная девушка, просто ей не повезло, — он не хотел опускаться в подробности их биографической жизни, поэтому мягко свел разговор на нет.       Промычала в ответ, обнимая себя, пытаясь успокоить мурашки, что огромной армией разбежались по телу от неприятных воспоминаний, что оставили за собой эти люди.       — Поверь, тебе повезло, что ты не встретилась с ДоХваном и ТеЁн в другой ситуации, — добавил он.       Машина свернула с главной улицы. Весь разговор был до невообразимого банальным, двойственность в отношении Сехуна никуда не делась, даже наоборот укрепилась. Зачем я завела этот разговор и что нового узнала? Ничего.       — Доверять ему, да? — произнесла без особого смысла, разговаривая сама с собой. Пак отреагировал, поворачивая голову. — Да ты хоть знаешь, какой он козлина?       — Ты предвзята.       — Он рассказывал тебе о средней школе? — возможно мое откровение вывело бы ЧанЕля на ответное откровение.       — Отрывочно.       — Значит, знаешь, что мы учились вместе? — мне не очень хотелось бередить прошлое. — И то, что я была не самой приятной девочкой?       — Хемин, ты спрашиваешь не у того, — машина остановилась. Пак вышел, забирая вещи и открывая мне дверь. — Мое отношение ко всему происходящему ничего не решает. Да и не хочу влезать в ваши любовные разборки. Третий лишний, — поднял он руки, сдаваясь, и пошел вперёд.       — Где мы? — удивилась я, оглядывая многоэтажное здание, по моим ощущением где-то в Каннаме.       — С новосельем.       Квартира была совершенно другой — светлой и невероятно просторной: прихожая плавно перетекала в зал, где витиеватым узором сползала лестница, что вела на второй этаж, где располагались комнаты. Через огромные панорамные окна проникал мягкий свет. Я подставила лицо лучам, прикрывая глаза. Мысль о том, что тут замечательно было бы жить большой семьей, чтобы в лучах солнца бегали малыши, на просторном полу валялись карандаши и незаконченные раскраски, притупилась мной так же быстро, как проникла в глупую голову. Я машинально коснулась пальца, на котором когда-то красовалось обручальное кольцо.       — Нравится? — вздрогнула от неожиданности, не услышав как скрипнула дверь.       — Зачем это все? — обернулась, оглядывая как всегда безупречного О.       — Та квартира хранила в себе слишком много плохих воспоминаний. Начнем с чистого листа? Можешь обустроить здесь все так, как тебе хочется.       Сехун прошел вперед, равняясь со мной.       — Она слишком большая, к тому же я здесь ненадолго, — констатировала факт, проблема никуда не делась, а мы никогда не говорили о будущем, и это накрыло какой-то странной лавиной.       — Надеешься вернуться к своему бывшему?       — Нет, — я знала что это было невозможно, не после моего предательства. — Я долго думала, какое будущее ты оставил для меня, поверь, в больнице времени было предостаточно, и поняла — никакого.       — Ты сделала такой вывод, основываясь только на своём личном мнении. Даже не пыталась представить меня в своей жизни? — грусть пролегла в его бездонных глазах, что ж я смогла задеть его чем-то таким, до боли банальным.       Стыдливо отведя глаза, посмотрела на лестницу в надежде сбежать, тонкая тень желания отречься от своих слов проскользнула в мысли, но, списав это на слабость, постаралась скрыться.       — Не сбегай! ХеМин… — телефонный звонок прервал его горячую речь, и я победно хмыкнула.       — Мне и стараться не надо, — невыносимо было оставлять первый за долгое время разговор о нас на такой ноте, но я ушла.       На удивление было спокойно. Поговорив с братом, обсудив происходящее, расспросив его о здоровье и передав привет маме, сбросила вызов. Дядя правда был в чем-то замешан, но в детали меня не посвящали, да мне и самой больше не хотелось лесть в эти разборки, интриги. Наслушалась, натерпелась, и гори оно все огнём, было без разницы. Главное, они были далеко отсюда, и О МенБак не может дотянуться до них.       Оглядываясь назад, я понимаю, что все было бесполезно. Радовало лишь, что с отца сняли обвинения, а с позором, обрушившимся на него, мы справимся. Как ранее дядя Джоу, мой отец так же мог начать новую жизнь в Пекине. Мой незрелый мозг не понимал всех тонкостей политики и бизнеса, я не видела целостной картинки происходящего, воспринимая все субъективно, на ощупь. Я сама загнала себя в ловушку, которая с грохотом захлопнулась. Переплетение чувств, выражающихся в противостоянии с самой собой.       — Скучаешь? — Сехун сел рядом, смотря на ржавое небо, что разлилось за окном густой краской. — Пошли поедим. Здесь рядом был неплохой ресторанчик, — его голос с заметной усталостью звучал подкупающие ласково       — Не хочу, — сообщила вполголоса, поднимаясь с дивана.       Казалось, рядом с Сехуном накрывало ещё сильнее, он так и не рассказал мне о ней… Я старалась не смотреть на него, чтобы случайно не залюбоваться тем, как мягкий свет заката касается его лица, волос, спускаясь на сильную шею, утопая в темной ткани.       Рука оказалась в плену теплой ладони, не давая скрыться, в очередной раз спастись бегством.       — Не надо, — услышала тихий вздох, он не спешил, пробуя на вкус каждое слово. — Не поступай со мной так. Я устал от этого, не хочу причинять тебе боль.       — До какого момента? Пока на горизонте не появиться какой-нибудь мистер Ан, который захочет свести с тобой счеты? — мне необходимо было выговориться, пусть я и не желала причинять ему боль. — Или пока твой папаша не удосужиться вспомнить обо мне?       — Мы оба понимаем, что я не об этом, — пригвоздил фразой. — Если есть что сказать — говори, я выслушаю, не пытайся пристыдить меня словами — это безуспешно.       — Наш безупречный О Сехун, — ядовито хохотнула. — Конечно, как я могла подумать, что смогу как-то задеть ваше высочество.       — ХеМин, — надавил он. — Прошу.       — Помнишь тот день в школе, когда вся школа смеялась над тобой? — я видела, что ему неприятно слышать об этом. — Прекрасно помнишь, такое не забывается, — ну почему меня опять несло. — ЧанЕль посоветовал мне поговорить с тобой, я долго думала, ты мстишь мне за то время? За тот ужасный поступок? Так поверь, я сама в курсе, что была мразью, — поджала губы, давя слезы, в последнее время нервы были как детские качели, кидая из крайности в крайность. — Но хуже всего тогда обошлась не я, а твой отец, что он тогда сказал? — на секунду замолкла, вспоминая фразу, что повергла в шок маленькую девочку, брошенную с нескрываемым презрением.       — «Мерзкое отродье», — почти один в один повторив, сказал О, заставив испытать схожие чувства с тем, что я испытала тогда. Холод прошелся по телу. — Ты не глупая девочка, ХеМин, — он подошел ближе, касаясь моей щеки. — Неужели думаешь, я настолько мелочный, чтобы мстить за то, как ты поступала со мной в школе?       — Не так я хотела начать этот разговор, — осознание того, что именно я вылила на него, пришло запоздало.       — Но начала именно так, — стальные нотки, которые невозможно было не заметить, сплетали слова. — Поэтому давай продолжим.       — Мне нечего больше сказать.       — Хемин! — повысил он голос, отчего я сжалась.       — Да, я думала, ты мне за что-то мстишь! А что ещё мне думать, когда столько всего обрушилось практически в один момент?! Как я могу быть уверена, что увижу когда-нибудь свою семью?! Женись на той девушке и оставь меня в покое! Эти чувства, они не стоят того.       Израсходовав весь запал, тяжело дышала. Совершая одни и те же ошибки, я совершенно ничему не училась. Капризничая как маленькая девочка, чего именно я пыталась добиться?       — Тем не менее я люблю тебя, — стремительно сократив расстояние, меня прижали к груди, и я зарыдала как маленький ребёнок, который разодрал коленки, неудачно упав на асфальт. Он нежно гладил по спине, успокаивая. Сама поставив себя на рельсы, я чуть не сделала шаг.       Утреннее солнце уже заполнило зал своим светом, лучик коснулся щеки, и я неосознанно улыбнулась, было в этом мире это вечное, что было до нас и останется после. Сехун сидел на диване, привычно работая за ноутбуком. Стыдливо отпустив голову, пошла на кухню, стараясь остаться незамеченной, что было невозможно.       — Доброе утро, — поприветствовал О, выглядывая из-за ноутбука. — Я скоро закончу, и можем пойти, куда захочешь.       Давно я не видела его таким домашним, очаровательным с висящими на носу очками в черной оправе. Я прошла молча, до последнего сопротивляясь чему-то эфемерному, чего до сих пор не могла объяснить.       — Не в духе? — я вздрогнула, скидывая пыль от долгого сидения на одном месте. — Если никуда не хочешь идти, можем просидеть дома весь день.       — Хочу, — соскочила слишком резко. — Съездим в Эверленд? Давно там не была, — хоть раз я должна была сделать все правильно.       — Хорошо, — кивнул он, заговорщически улыбаясь, видимо припоминая мои прошлые слова про аттракционы.       Сехун ждал внизу, одетый в белый свитер и драные джинсы, контрастируя как никогда с обычным классическим стилем. Несмотря на теплый, казалось такой домашний вид, от него исходила привычная, свойственная ему сила, которой он мастерски пользовался, заставляя людей подчиняться.       — Идем, — он взял меня за руку, и я неосознанно вздрогнула от этого, казалось бы, обычного жеста.- Побудем день обычной парочкой.        Оглядываясь назад, когда мы пересекались в университете, я правда думала, что он обычный избалованный парень, и столько раз после я хотела, чтобы это было так. Хотелось бы до конца обманываться, не зная чем он занимается, когда прогуливает пары, не знать от кого он перенял эту силу и умение держаться.       — Согласна, — улыбнулась, включая актёрское мастерство на максимум. Я должна была ему за то, что наговорила вчера, поэтому хоть на день я могла засунуть всю свою желчь куда подальше и хоть раз показать обычную себя. Соблюсти все правила игры, чтобы оставить хоть одно приятное воспоминание в будущем.       Упиралась всеми силами, не желая идти на аттракцион, который пугал скрипом и невообразимой скоростью раскручивания.       — Нет, пожалуйста, Сехун, — смех смешался с мольбой. — Я на американских горках чуть не умерла, не заставляй меня проходить это ещё раз, — цеплялась за любые выступы, хотя чувствовала невообразимый кайф после каждого аттракциона.       — Будет весело, — улыбнулся, подхватив меня на руки. — Канатная дорога — это банально, а на рыжих панд мы три раза ходили смотреть.       — Остались ещё обезьянки, — состроила милую мордашку.       — Хорошо, после пойдем к обезьянкам, — меня отпустили, чмокая в лоб и подталкивая к ВИП входу на аттракцион, где услужливая девушка сразу пропустила, натягивая за нами канат. — Тебе понравится, обещаю, — обнял сзади, но крики катающихся не вселяли уверенности.       Непревзойденная игра двух актёров, достойных Оскара. Я так хорошо вжилась в роль или это вовсе не было игрой — ответа не было. Счастливая, слегка возбужденная я следовала за тем, кто дарил мне эти эмоции, уже не стараясь выдавить лживую улыбку, она сама цвела на губах, словно росток проникая в тело и согревая глупое сердечко.