Ожог

И будет дверь, и будет дом. Я буду в нём, я буду ждать. Гори, гори, гори, гори. Наадя, «Солнце»

      Ведьма хохотала, а дом горел. Радовало, что открытого огня не было видно, но, если учесть, что не было видно вообще ничего, эта радость была какой-то сомнительной. Дым, плотный, как утренний туман, застилал каждый дюйм и стал почти непроходимой преградой. Сэм дышал через рукав куртки, но это мало помогало. Дым был повсюду и в его легких тоже. Голова кружилась. Если они не уберутся отсюда сейчас же, то попросту задохнутся.       Дин был где-то рядом, но Сэм не мог определить, где именно. Он пытался звать, но в ответ слышал лишь мерзкий ведьмин смех, похожий на скрежет гвоздя по стеклу. Хохот звучал то ближе, то дальше, и Сэму представилось, что ведьма носится вокруг них, а они как два топографических кретина шарятся в дыме, не способные найти выход.       Совсем близко раздался жуткий грохот. Сэм инстинктивно прикрыл голову, будто на него хотел обрушиться потолок. Хохот смолк, и в секундной тишине Сэм услышал стон и ругательства, а потом ведьма снова засмеялась, громче и отвратительней прежнего.       Смешно, значит, тебе, стерва!       Он рванул вперед, нога провалилась в пустоту — Сэм беспомощно взмахнул руками и кубарем полетел вниз, пересчитывая ребрами ступеньки и приземляясь точно на Дина, который не успел встать. Сэм совсем забыл о лестнице — они же были на втором этаже, когда все заволокло дымом, — и она напомнила о себе всеми острыми углами, которые имела. Что ж, наверно, это действительно было смешно.       — Слезь с меня, — сдавленно проговорил Дин. — Не могу дышать.       Сэм откатился в сторону, заезжая локтем в челюсть брату.       — Черт!       — Извини! — сказал Сэм, неуклюже поднимаясь на ноги. — Я ничего не вижу.       — Не ты один. Дай руку, что ли, Гретель?       — Самое время для шуток, — фыркнул Сэм в рукав куртки, но, тем не менее, руку протянул. Пальцы сомкнулись у него на предплечье, и он слишком поздно понял, что это не его брат. Сэм почувствовал жестокий удар в пах коленом, от которого согнулся пополам: дамочка знает, куда бить. Дин, кажется, тоже получил: Сэм услышал, как разлетелось какое-то стекло, но ни черта не смог разобрать кто кого.       Ведьма была исключительно бесшумной: она больше не смеялась, не произносила ни звука и двигалась стремительно, как змея в тумане. Сэму подрезали ноги, он свалился, больно ударяясь затылком об пол. Ведьма уселась на него сверху, обхватывая коленями бока, и, как бы он ни старался спихнуть ее, держалась крепко, царапая своими неровными ногтями ему лицо. Сэм ударил, но промахнулся — кулак будто прошел сквозь пустоту — как такое вообще может быть? Меж тем, ведьма вылила на него какую-то вязкую жидкость, вроде растопленного воска, которая залепила глаза, а главное — нос и рот. Воздух, и без того с трудом проникавший в легкие сквозь проклятый дым, прекратился вовсе. Сэм попытался содрать с себя твердую корку, но ведьма жестко схватила его руки и, прижав их полу, что-то прошептала, но он не разобрал: легкие горели, тело требовало воздуха — нужен вдох, один единственный вдох, и он будет в порядке. Сэм из последних сил постарался спихнуть с себя ведьму, брыкаясь, но та словно приросла к нему. Время уходило. Сэм еще раз конвульсивно дернулся — оставшаяся крупица воздуха была израсходована, — и замер. На периферии сознания он слышал собственное затухающее сердце, кровь, шумящую в ушах, и хлопок, а потом жар залил его тело, и все обратилось в огонь.       Когда Дин очухался, он понял, что валяется среди книг: гребаная баба пробила его головой стеклянную дверцу шкафа, — и он, должно быть, отключился на мгновение. Дин надеялся, что на мгновение, потому что будь он без сознания дольше, это могло стоить им жизней. Он встал — осколки посыпались на пол, производя невыносимый шум, но ведьма не подскочила и не отправила его в обратный полет — значит, была занята чем-то другим. И этим другим мог быть только Сэм.       Черт!       Дым, кажется, стал чуть более проницаемым. Дин двинулся вперед, кольт куда-то сгинул — и безоружным Дин чувствовал себя почти что голым, но времени, чтобы искать пистолет, не было. Ничего, сымпровизирует как-нибудь — не впервой. Он спешно пересек комнату — далековато его эта мразь утащила, — и вышел в коридор.       Дым здесь осел вниз, стелился по полу и путался в ногах, задевая колени. Ведьма резко повернула голову к Дину, стоило ему только показаться на пороге, и на губах у нее застыла мерзкая ухмылка. Он схватил первое, что подвернулось под руку — железный поднос, — и запустил в ведьму. Та ловко уклонилась, не вставая. Поднос врезался в стену с звонким хлопком. Дым качнулся и рассеялся, открывая Дину неподвижного брата с ведьмой, сидящей у него на груди и шепчущей что-то непонятное — явно не сказочки на ночь.       — Ах ты, тварь! — рыкнул Дин и бросился на нее. Ведьма перекатилась в сторону и захохотала, отпинывая его ногой — удар пришелся в солнечное сплетение. Дин задохнулся, но выкинул руку вправо, хватая ведьму за подол платья, и резко потянул на себя. Ведьма упала на живот, но хохотать не перестала. Дин ударил ее по позвоночнику — раздался хруст, и она вскрикнула, но снова засмеялась.       — Да заткнешься ты или нет!       Дин перевернул ведьму на спину — на удивление, она почти не сопротивлялась, и врезал ей по лицу, разбивая губу. Ведьма улыбнулась окровавленным ртом.       — Пламя тянется к свече… — проговорила она и плюнула в Дина. Тот ответил еще одним ударом, от которого и здоровый мужик оказался бы в нокауте, но ведьма продолжила скалить зубы. — И свеча сгорит в огне.       — Закрой пасть! — Дин сжал пальцы у ведьмы на шее. Она захрипела, но продолжила говорить.       — Воск — к свече. Огонь — ко мне, — просипела она, и тут, наконец, Дин увидел его — открытый огонь, возникший из ниоткуда и лижущий своими языками стены. Они были в центре пожара. Дым снова заволок все вокруг. Дин закашлялся, но пальцы не разжал, даже наоборот. Ведьма, хрипя, произнесла: — Горит и тлеет. Догорит и сгинет, — и, хвала небесам, заткнулась. Дин на коленях скользнул к брату и в последний момент оттянул в сторону от пламени, которое подобралось слишком близко.       — Это что за херня? — Дин впился ногтями в застывший воск, коркой покрывающий Сэмово лицо, но он не поддавался. — Ты слышишь меня? Сэм! — Что-то у них над головой опасно затрещало. Дин бросил быстрый взгляд наверх: потолочную балку почти перегрыз огонь, и она была готова разломиться надвое и рухнуть.       Черт! Черт! Черт!       Нужно уходить немедленно. Дин неуклюже поднял Сэма, перевалив его себе через плечо, и тут же чуть не упал: мало того, что братец весил целую тонну, так еще и голова вздумала устроить ему центрифугу — чертов дым! Кое-как уняв головокружение и закрыв нос и рот рукавом, Дин двинулся туда, где, как ему казалось, был выход. Огонь сжимал кольцо, дым не давал дышать — дом полыхал, и все пути были отрезаны.       Дину не хватило нескольких секунд, чтобы вытащить их отсюда: потолок обвалился, баррикадируя дверь обломками. Он едва успел увернуться, резко уходя в сторону и натыкаясь на стену огня. Руки Сэма безвольно болтались у него за спиной. Дин обреченно метался, стараясь найти место, не охваченное пламенем, но, кажется, таких попросту не осталось.       Что же делать?       И тут он увидел окно. Шторы на нем обуглились, краска на раме вспучилась пузырями, и несколько стекол треснуло от жара. Диван, вплотную примыкающий к подоконнику, горел высоким пламенем. Дин прикинул другие варианты, коих у него было ноль, разбежался, насколько позволял Сэм на плече, и, оттолкнувшись от горящей подушки дивана, выпрыгнул, вынося окно вместе с рамой. Огонь, глотнувший воздуха, устремился за ними, вырываясь языками. Дин пропахал плечом несколько футов плешивого газона, прежде чем остановиться. Он постарался извернуться так, чтобы Сэм приземлился на него, но вышло хреново: брат так же взборонил траву, только уже спиной, хотя его ноги Дин до сих пор прижимал к себе. Он услышал, как Сэм судорожно втягивает в себя воздух — нижняя часть восковой корки отвалилась то ли от жара, то ли от падения и освободила рот. Дину подумалось, что этот сипяще-хрипящий звук — лучший в мире. Он сам дышал почти с таким же: надсадно вталкивал в себя кислород, холодными иголками вонзающийся в легкие, измученные дымом.       Дин дал себе минуту, чтобы просто полежать и подышать. Он выпустил ноги Сэма и повернулся на спину. Небо было безоблачным, испещренным черными точками, которые сновали то вверх, то вниз. Дин моргнул, но точки не исчезли. Хреново.       Сэм рядом пришел в движение: руки взметнулись к лицу и принялись отрывать остатки корки, с остервенением царапая воск. Смахивало на панику. Дин с трудом сел — перед глазами плыло, а легкие болели, — но, тем не менее, придвинулся к брату и поймал его руки.       — Тише, чувак, — сказал Дин, — ты так глаза себе выцарапаешь.       При звуке знакомого голоса, дошедшего до него словно через толщу воды, Сэм замер и прошептал:       — Дин, это ты?       — Ну, а кто еще-то? — пробурчал он, аккуратно отколупывая дюймовый слой воска с носа брата. Сэм, кажется, немного успокоился.       — Ты можешь снять с меня эту штуку?       — Этим и занимаюсь. Потерпи.       — Где ведьма? — после пятиминутного молчания сказал Сэм. Дин как раз почти дошел до глаз.       — Вспомнил, значит, Гретель. — Дин цокнул. — Поджарилась вместе с пряничным домиком [1].       — Ты ранен?       — Нет. — Дин отломил кусок воска и выкинул его в траву. Освобожденный левый Сэмов глаз сразу же уставился на него, сначала расфокусированно, а потом внимательно высматривая ранения. — Блин, чувак, это жутко. Прекрати так пялиться.       — Извини. Хотел проверить, что ты не врешь.       — Проверил? — не очень-то довольно проговорил Дин и осторожно отковырнул остаток корки.       — Да. — Сэм с облегчением потер лицо руками. Ему показалось, что оно горит, но он не придал этому значения. — Ты жуткий врун. Сидит тут с пробитой головой и строит из себя.       — Я так-то в окно сиганул, когда чей-то зад спасал. — Дин сложил руки на груди. — На себя посмотри. Тоже мне — чувак-красавчик из второсортного ужастика. Уши от воска ототри, а потом вякай.       — Ты заколебал. Нифига я на него не похож! [2] — буркнул Сэм, машинально прикладывая ладонь к уху — оно действительно было залеплено, наверное, поэтому звук доходил до него, как будто через толщу воды. Воск легко растаял под Сэмовым прикосновением. Что за?..       — Берегись! — воскликнул Дин, хватая брата за шиворот, оттаскивая чуть в сторону и накрывая своим телом.       Дом ведьмы сложился словно карточный, не выдержав огня, изъевшего его нутро. Всюду полетели горящие головешки, куски обшивки и битые стекла. Дин пожалел, что они не отползли подальше, но уже ничего не мог поделать. Главное — защитить Сэма, иначе вся работа будет провалена и отец напрасно отдал душу в обмен на его, Динову, жизнь.       Несколько не слишком больших тлеющих деревяшек все-таки угодили Дину в спину, рассыпаясь на угли и прожигая в куртке дыры. Когда уголек, провалившись сквозь три слоя ткани, задел кожу, Дин зашипел, но не двинулся с места, пока треск позади не стих окончательно. Убедившись, что опасность миновала, он вскочил и принялся стряхивать головешки, ругаясь.       — Стой ты, — Сэм схватил его за запястье, — дай гляну. — Он встал позади брата и внимательно осмотрел его спину: куртка, рубашка и футболка были прожжены в нескольких местах, два из которых отличались довольно внушительными размерами. Кожа здесь побагровела и покрылась волдырями. Сэм аккуратно отогнул мешавшие края куртки, но они вспыхнули у него в пальцах. Сэм хотел захлопать их ладонями, но получилось только хуже: во-первых, он попал Дину по ожогам, отчего брат заорал, во-вторых, от каждого его прикосновения новые участки ткани начинали дымиться и тлеть. В итоге, он просто стянул с Дина куртку за воротник, который загорелся, пока брат выпутывался из рукавов, и выкинул полыхающую тряпку в сторону.       — Какого хрена это было? — вообще ничего не понимая, спросил Дин и обернулся. Брат пялился на собственные руки. — Сэмми?       — Дин, — Сэм поднял на него глаза, полные ужаса, — я… я не хотел… я не понимаю… что это?       — Да объясни же ты нормально. — Дин сделал брату навстречу шаг, но Сэм отступил.       — Не подходи.       Дин нахмурился.       — Сэмми, все хорошо, — мягко, с успокаивающими нотками в голосе проговорил он. — Просто вдохни и расскажи, что происходит.       Сэм снова уставился на свои руки, а потом левой ладонью обхватил правое предплечье. Куртка задымилась, и он спешно отдернул руку. У Дина отвисла челюсть.       — Сэмми, что?..       — Скотт Кэрри, — бесцветно сказал Сэм.       — Чего?       — Тот парень, которого убил Гордон, — пояснил он со вздохом. — Особенный ребенок. Пирокинетик [3]. Похоже, что я…       — Нет, — оборвал его Дин. Если бы он только знал, он бы первым делом вырвал бы этой стерве язык.       — Нет? — удивленно переспросил Сэм.       Дин кивнул, подошел и взял брата за запястья, взглянул на ладони — они были такими же, как всегда: на левой тянулись линии, разветвляясь и переплетаясь, на правой — эти линии почти полностью были спрятаны под гипсом, который еще не сняли и который треснул, видимо, из-за жара — края бинта свернулись и почернели.       — Ты тут ни при чем. Это все ведьма.       — Ведьма? Она же мертва.       — Она мертва, а заклятие живо. Я допустил это. Я виноват.       — Стоп. — Сэм потер переносицу — на носу осталась красная полоса. — Ты хочешь сказать, я проклят?       — Да. Это не демон, Сэмми, это треклятая гребаная баба! — Дин отпустил его запястья и провел по волосам рукой — разбитая голова, плечо и ожоги на спине не простили ему такой беспечности, почти одновременно выдав по порции отборной боли. Он втянул воздух сквозь сжатые зубы и выругался. Сэм посмотрел на него с беспокойством, казалось, новость о проклятии его не слишком шокировала.       Дину подумалось, что брат больше испугался, когда решил, что одухотворенные пальчики [4] новый подарочек от Желтоглазого. Признаться честно, он сам тоже испугался, когда Сэм заговорил о Скотте Кэрри, но по другой причине. Мудила Гордон все еще не шел у него из головы, и Дин просыпался от кошмаров, в которых брат задевает растяжку и взрывается к чертям собачьим.       Сэм тоже просыпался — вскакивал на постели, мокрый как мышь, и выдыхал одно единственное слово «Эва». Пропажа этой девчонки сильно ударила по нему. Он чувствовал за собой вину, и оттого искал ее днем и ночью, беспрерывно мониторя почти все базы данных, которые существуют.       Однажды Дин психанул, отобрал у него лэптоп и тоном строгой мамочки приказал идти спать, иначе он выкинет компьютер в окно. Брат надулся, но послушался — и в ту ночь Дина ждала череда Сэмовых кошмаров, темных, как омут с гнилой водой. Сэм, отдышавшись у него на плече, говорил, что все нормально, что он в порядке и так далее по списку успокоительных фраз Винчестеров, но Дин видел, что брат ни черта не в порядке.       Сэм снова проваливался в сон, где демоны гнали его по вечному кругу, а Эва стояла в центре, и он не мог приблизится к ней. «Смотри, я выхожу замуж», — говорила она, а потом снимала кольцо с пальца и проглатывала его, обращаясь огромным желтым глазом. «У меня на тебя виды, мальчик», — говорил глаз, пялясь на него бриллиантовым зрачком кольца Эвы. Сэм вскакивал и непременно оказывался в кольце рук брата.       Наутро все были разбиты. Дин бодрился, вливая в себя кофе, вымученно улыбался, но то и дело устало прикрывал глаза, пока не уснул прямо за столом на согнутых руках. Сэм ходил бледный и шарахался от всего желтого, что было в номере: дурацких подушек со стеклярусом в середине, например, пока не запихнул их в шкаф, плотно закрыв дверцы.       Эш, позвонивший через пару дней после этого, выдал на-гора: сказал, что нашел демона или кого-то около этого: дома снова горели, а шестимесячные младенцы пропадали. Дин не знал, что Сэм вообще умеет так быстро собираться — через десять минут он уже сидел в машине, нетерпеливо постукивая по панели пальцами. Дин понимал: брат надеялся найти в Кентукки и Эву, и демона, и ответы на все свои вопросы, хотя все это было маловероятным. Но Сэм был взвинчен, срывался по пустякам и стал почти невыносим, поэтому Дин решил спустить все на тормозах, дать брату убедиться, что дело, возможно, вообще не по их части, а если и по их, то к демону это не имеет никакого отношения.       Так и оказалось: никакого Желтоглазого — только чертова ведьма-пироманка, любящая нежное мясо младенцев. Если бы Дин вовремя включил мозги, может быть, они сейчас не стояли посреди пожарища у черта на куличках. У него бы не было ожогов на полспины, а брат не был бы проклят.       — …поможет, — закончил фразу Сэм.       — А? — Дин поднял голову.       — Ты вообще слышал, что я сказал?       — Эм… Не совсем.       — Ты в порядке?       — Спросил меня проклятый чувак. — Дин закатил глаза. — Я в норме. Это все — царапины.       Сэм хотел сложить руки на груди, но вовремя вспомнил о своей «проблеме», поэтому брату достался только недовольный взгляд.       — Я говорил, — сказал он, — надо ехать к Бобби. Он поможет.       — До Су-Фолс семнадцать часов, — сухо констатировал Дин. — Прикрою чем-нибудь спину, и газанем.       — Спину тебе прикроют в больнице. И голову тоже. — Сэм поднял руку в пресекающем жесте, видя, что брат собирается начать гундеть. — И даже не думай отпираться. При всем желании я не смогу тебе помочь, Дин. Я теперь неприкасаемый. — Сэм снова уставился на свои ладони.       — Пошли, Аль Капоне хренов [5]. — Дин похлопал брата по плечу: ткань куртки была теплой, словно лежала на батарее. Сэм нагревался, и Дин понятия не имел, когда все выйдет из-под контроля — с этими проклятиями только и жди подвоха. — Сто лет будем еще из этой глуши выбираться. И почему ведьмы не могут жить хотя бы на окраине города?       — Ну может быть, потому что они зло?       — Гений! — усмехнулся Дин. — Просто гений!       — Иди ты.       — Иду. И ты поторапливайся. __________ [1] Вспомнил, значит, Гретель. Поджарилась вместе с пряничным домиком. – Дин как всегда шутит, образно сравнивая сложившуюся ситуацию со сказкой братьев Гримм «Гензель и Гретель», в которой брат и сестра столкнулись с ведьмой-людоедкой, живущей глубоко в лесной чаще в пряничном домике. Гензелю и Гретель удается спастись, спалив ведьму в ее же печи. [2] Нифига я на него не похож! – Имеется в виду сходство Сэма и персонажа хоррора «Дом восковых фигур» (House of Wax, США, 2005) Уэйда Фэлтона, которого тоже сыграл Джаред Падалеки. [3] Тот парень, которого убил Гордон. Особенный ребенок. Пирокинетик. – Имеется в виду эпизод «Травля» [02x10]. [4] Одухотворенные пальчики (Spirit Fingers) – известное, но весьма дурацкое движение пальцами, используемое Спарки Паластри при постановке номеров для команд чирлидинга в фильме «Добейся успеха» (Bring it on, США, 2000). [5] Сэм называет себя неприкасаемым (untouchable), имея в виду, что его нельзя касаться, Дин же передергивает: Аль Капоне – знаменитый гангстер, один из персонажей фильма «Неприкасаемые» (The Untouchables, США, 1987).