Чужой

Жадно так глотают солнце два серебряных крыла Милый друг твой не вернется в этот город никогда И огни усталых улиц станут по тебе скучать Только им печаль такую в своем сердце не унять (Би-2, «Зажигать»)       — Гляди-ка, что мне прислали из Ташера! — сэр Мелифаро торжественно демонстрирует небольшой глиняный горшочек с бурой землей, из которой торчит скрученный спиралью облезлый стебель.       — Фу, какая гадость! Может, этот твой друг из Ташера — вовсе и не друг? — Меламори брезгливо морщит носик. От растения действительно исходит довольно неприятный запах, но Дневное Лицо не обижается.       — Это — цветок Липендуса, — он поднимает вверх указательный палец. — Такие росточки — ценнейшее сокровище в тех землях. Из них готовят зелье, уберегающее от ночных кошмаров. А еще, если находиться рядом с ним во время цветения, твое настроение станет очень хорошим.       — Ну и нюхай на здоровье! — фыркает Меламори и гордо удаляется из кабинета. Мелифаро со вздохом оглядывается по сторонам, подыскивая местечко для своего цветка. В конце концов пристраивает его на столе Джуффина — вот шеф удивится! Удовлетворенный, Мелифаро нежно гладит шершавый стебель и отправляется по своим делам. Он не замечает, что от его прикосновения растение начинает медленно, но неуклонно расти.       Стоит теплый весенний день. Ласковый ветер с Хурона треплет полы лоохи и раздувает непослушные волосы на макушке Макса. Сэр тайный сыщик возвращается в Управление Полного Порядка в сопровождении своего друга, блистательного Великого Магистра Ордена Семилистника. Оба только что прекрасно отобедали в Обжоре Бунбе и Шурф уже подумывал о том, чтобы возвращаться в Иафах, но Макс уговорил его, в порядке исключения, навестить Дом у Моста. И Шурф, в порядке исключения, согласился.       — В конце концов, никуда от тебя не денутся твои Младшие Магистры, — весело говорит Макс. — У них есть инструкции, как поступать в той или иной ситуации, они без тебя не пропадут. А вот я, между прочим, пропадаю — совершенно драматично и бездарно. Пожалел бы ты меня, что ли!       — Ты, как всегда, преувеличиваешь, — вздыхает Великий Магистр, впрочем, не скрывая, что ему приятно это слышать. — Прошлой ночью ты не производил впечатления пропащего человека.       — Так только потому, что был полностью в твоих руках, а значит, иначе как «в полном порядке» и быть не могло.       — Нет, Макс, «полный порядок», как ты выражаешься, будет лишь тогда, когда ты, наконец, научишься правильно дышать. Нет, не смотри на меня так — это правило распространяется даже на постель. В особенности, если она — моя. — Шурф улыбается краешками губ и мягко убирает со лба Макса отросшую челку. Тот притягивает его к себе за плечи и игриво целует в губы. Никого из них не смущает, что дело происходит практически у самого входа в Управление: об их отношениях всем известно уже так давно, что даже неугомонному сэру Мелифаро прискучило травить байки на этот счет.       — Десять минут, — строго напоминает Великий Магистр. — Как раз, чтобы выпить одну чашку камры и вернуться в резиденцию. У меня неотложное совещание.       — Как скажешь! — Макс, смирившийся с суровой действительностью, распахивает перед ним дверь их общего с Джуффином кабинета. — Но учти, что этим вечером я…       — Стой. — Очень тихим и ровным голосом говорит Шурф, и Макс замирает, словно пригвожденный к полу. Осторожно выглядывает из-за его плеча. Комната напоминает тропические джунгли. Толстые зеленые стебли увивают стены и окно, отчего пробивающийся с улицы свет кажется зеленым. С потолка свисают лианы, цепляясь за мельчайшие трещинки в потолке. В воздухе стоит удушающий запах.       — Это что, какой-то сюрприз? — оторопело уточняет Макс у кого-то невидимого.       — Гляди. Он все еще растет, — Шурф аккуратно указывает на тянущиеся вверх стебли. На самом толстом из них прямо на глазах набухает огромный бутон.       — А что, мне даже нравится… — Макс не успевает договорить, как бутон с треском лопается, разбросав вокруг себя гроздь мелких черных семян. Тут же полыхает белая вспышка, и весь этот фантастический сад обращается в пепел. Солнечный луч торжествующе пробивается в окно.       — Ну вот, а я уже думал, что мы будем работать в лесу, — сокрушенно усмехается Макс, однако лицо его тут же делается тревожным, когда он видит Шурфа, держащегося за плечо с выражением мучительной боли.       — Что? Что с тобой? — Макс торопливо хватает его за руку, но Лонли-Локли молча мотает головой — мол, не до тебя сейчас. Макс видит, что бело-голубой рукав лоохи порван на плече, и оттуда сочится кровь. Шурф быстро выдыхает сквозь стиснутые зубы, потом снова вдыхает, затем бормочет какое-то заклинание. Все длится несколько секунд, но Максу кажется маленькой вечностью.       — Все, — говорит Шурф, и Вершитель слышит облегчение в его голосе. Рана исчезла, подернувшись свежей кожей. Небрежным взмахом руки Лонли-Локли приводит в порядок свое одеяние и критическим взглядом осматривает пыльный кабинет.       — Что это было? — Макс, наконец, решается зайти внутрь.       — Не знаю. Но, думаю, что очень и очень опасная вещь. Однажды мы с тобой видели нечто подобное — помнишь нашу поездку к родственникам Хельны и чудесный сад, выросший в доме для гостей?       — Еще бы такое забыть! — Макса аж передергивает от воспоминаний.       — Что ж, я рад, что оказался полезен, — будничным тоном говорит Лонли-Локли, однако в его глазах Макс читает искреннюю тревогу. — Сейчас я вынужден уйти, хоть мне это совершенно не нравится. Если я попрошу тебя быть сегодня осторожнее, чем обычно, ты сможешь выполнить мою просьбу?       — Конечно! — немедленно заверяет его Макс. — Буду сидеть тише воды и ниже травы! И, конечно, немедленно пошлю зов Джуффину — пусть объяснит, что это за гадость такая развелась у нас!       — Здравая мысль, — одобрительно замечает Великий Магистр и исчезает.

***

      — Из-за тебя все были в большой опасности! — кажется, под взглядом сэра Джуффина вот-вот воспламенится мебель. — Что, если бы на твой «подарочек» набрели не Макс с Шурфом, а, скажем, леди Меламори?       — Леди Меламори он не понравился, поэтому вряд ли она бы здесь оказалось, — Дневное Лицо сидит напротив шефа мрачнее тучи. Макс откровенно ему сочувствует. Так всегда бывает: хочешь как лучше, а получается как всегда. Подумаешь — хотел порадовать коллег, приятное сделать! Но теперь, кажется, впервые за сотню лет господин Почтеннейший Начальник сердит по-настоящему. Именно сейчас он больше всего похож на Кеттарийского Охотника, и кажется, что он вот-вот вцепится в горло первому, кто скажет лишнее слово.       — В общем, так, — сурово говорит шеф. — В следующий раз попрошу без самодеятельности на рабочем месте. Поскольку, как оказалось, кое о чем не знаю даже я. Нам всем повезло, что обошлось без жертв. Я ясно выразился?       — Предельно ясно. — Мелифаро тяжело вздыхает.       — Вот и славно, — шеф расслабляется в кресле, стремительно принимая свой привычный облик благодушного пожилого джентльмена. У Макса на душе скребут кошки. Перед его глазами до сих пор стоит искаженное болью лицо его друга. Больше всего хочется послать ему зов, но Максу почему-то стыдно: в конце концов, это он затащил Великого Магистра в Управление. Притом, что сам Вершитель, конечно же, не знает, что бы он делал, не окажись рядом верного защитника.       Впрочем, сэр Кофа, пришедший заменить его на ночь в кресле начальника, несколько успокаивает Макса, рассказав несколько историй о Смутных Временах, которые сводятся к тому, что в прошлом Тайному Сыску приходилось решать проблемы посерьезнее, чем какие-то там ядовитые стебли. И что, конечно, сэру Шурфу в свое время приходилось проходить через куда более серьезные испытания. Ободренный его словами, Макс отправляется Темным Путем в Иафах.       К его удивлению, кабинет Великого Магистра пуст. Грибная лампа на столе горит мягким оранжевым светом, освещая аккуратные стопки самопишущих табличек, пустых и заполненных. Наверное, Шурф вышел на пару минут. Макс усаживается в кресло. Проходит минута. Дюжина. Нет, похоже, Великий Магистр просто отправился спать — Макс даже слегка обижается на Шурфа за такое разгильдяйство — как он мог не позвать его? Однако выяснить это нетрудно — магистерские покои находятся совсем рядом, и Макс тихой тенью проскальзывает туда.       Он обнаруживает Шурфа лежащим в постели среди смятых подушек и вороха одеял. Великий Магистр явно не спит. Что-то не так. Макс вдруг отчетливо понимает, что в комнате прячется что-то зловещее.       — Лучше бы ты не приходил, — Лонли-Локли садится в постели. — Я что-то себя неважно чувствую.       Его левая рука почернела от плеча до локтя, словно плоть в этих местах обуглилась. Макса охватывает леденящий ужас при взгляде на него.       — Что это? — одними губами произносит Вершитель.       — Я не знаю. И мне не нравится, что я не знаю, — Шурф хмурится так, словно это невесть, какое досадное упущение с его стороны. — Моих знахарских приемов недостаточно, чтобы остановить этот процесс, мне удалось только немного замедлить его.       — Я немедленно пошлю зов сэру Абилату Парасу! — Макс изготавливается, словно для прыжка или для бега, но Шурф останавливает его.       — Постой. Гораздо важнее сейчас — узнать, что это за растение и откуда оно. Нужно знать врага в лицо, прежде чем бороться с ним.       — Эту штуку Мелифаро кто-то прислал из Ташера, — бурчит Макс. — Наверное, Анчифа приплыл из очередного рейса, вот и…       — Стало быть, кто-то в Ташере решил напасть на сэра Мелифаро? — Шурф недоверчиво качает головой. — Однако в Ташере ничего подобного не растет — уж я бы сразу узнал. Нет, Макс, мы имеем дело с чем-то более редким… — он морщится и внезапно падает на подушки. На высоком лбу выступают капельки пота.

***

      — Я ничем не могу помочь, — Абилат, вышедший из спальни Шурфа, появляется в кабинете, где Макс уже все ногти изгрыз от беспокойства и нетерпения. — В его крови какой-то неизвестный яд. Ни один из образцов не подходит под описание… — Королевский знахарь удрученно качает головой, и Макс видит горькие слезы в его глазах. — Великий Магистр умирает.       — Нет! — Макс горестно рычит и посылает зов двум самым могущественным людям в этом Мире. Джуффин и Сотофа появляются в комнате почти одновременно. Не говоря лишних слов, они проходят в спальню больного.       — Не может быть… — леди Сотофа проводит ладонью по искалеченной руке Великого Магистра, чернота на которой достигла уже кончиков пальцев. — Никогда не думала, что скажу такое!       — Говори быстрей. — Джуффин вперяет в нее такой тяжелый взгляд, что ведьма впервые в жизни теряется в его присутствии.       — Это яд, Джуф. Яд под названием Хетти Шекх. Самая ужасная вещь, какую вообще можно встретить по эту сторону Мира!       — Если есть яд, то есть и противоядие, — сэр Халли встает на колени рядом с кроватью и сжимает раскаленной правой и ледяной левой ладонями безвольную руку Великого Магистра. Закрывает глаза и сосредотачивается. На секунду кажется, что тело господина Почтеннейшего Начальника истончается и теряет контуры, но затем он резко вздрагивает, и все становится на места. Открывает глаза, с изумлением смотрит на подругу.       — Я пытался вытянуть это из его организма и выбросить в Хумгат, чтобы оно там погибло… — в голосе Джуффина не слышно привычной уверенности. — Но оно меня оттолкнуло!       — Это Каменный Цветок, Джуф, — леди Ханемер горестно качает головой и с невиданной прежде нежностью смотрит на Шурфа, распростертого на постели. — Он растет на Темной Стороне Сердца Мира. Последний раз я слышала о нем очень и очень давно. Считается, что таких нигде уже не осталось — разве что, очень далеко, у самого дальнего конца Моста Времени… Попадая под кожу, семя Каменного Цветка мгновенно пускает корни и меньше чем за сутки превращает живую плоть в мертвый камень… — она открыто всхлипывает, не таясь от двух пар настороженных глаз.       — Что ж, выходит, так мне и надо… — тихо говорит Шурф, по очереди глядя на их обоих. — Я прожил достаточно долгую жизнь и многое успел.       — Не говори так, мой мальчик! — леди Сотофа сжимает его здоровую руку, и длинные холодные пальцы отвечают ей слабым пожатием.       — Меня не пугает смерть, — твердо говорит Шурф. — Однажды это происходит со всеми нами. С кем-то раньше, с кем-то позже. Нет, я правда не жалею… — он поворачивает голову и встречается взглядом с Чиффой.       — Я никогда не говорил тебе спасибо за то, что ты для меня сделал, — в его слабом голосе слышатся горделивые магистерские нотки. — Пожалуй, я никогда не был так счастлив, как в тот период, что провел под твоим началом. Мне есть, что вспомнить.       — Шурф, — очень мягко говорит Джуффин, — я никогда ни о чем не просил тебя всерьез, но теперь, пожалуйста, призови на помощь всю свою ярость. Я помню, на что способен Безумный Рыбник. Призови его.       Великий Магистр качает головой, отрешенно улыбаясь уголками рта. Его грудь медленно чернеет, и кожа в этих местах будто высыхает, обтягивая кости наподобие папиросной бумаги.       — Ты ведь знаешь, что я не могу, Чиффа. Выдохни и снова вдохни и посчитай до десяти — мне осталось не так уж долго.       — Ты понимаешь, что я совсем ничего не могу для тебя сделать? — деревянным голосом говорит сэр Халли. Сотофа кладет руку ему на плечо, но тот не замечает, лишь сутулится горделивая некогда спина.       — Нет, можешь, — одними губами произносит Лонли-Локли. — Позови сюда Макса. С тобой мне придется попрощаться прямо сейчас.       — Клянусь тебе, Рыбник, я найду это чудовище, — светлые глаза Кеттарийского Охотника озаряет выжигающая ярость. — Где бы он ни был. Он умрет в десять раз хуже…       — Джуф… — предостерегающе говорит Сотофа, но тот уже круто разворачивается и стремительным шагом идет к выходу. Ведьма медлит несколько секунд, бросая полный сострадания взгляд на Великого Магистра.       — Береги себя, мой мальчик, — тихо говорит она. — Где бы ты ни оказался. — И тоже исчезает за дверью. В комнату немедленно просачивается сэр Макс.       — Сделай одолжение, Макс, — почти ровным, почти обычным голосом говорит Шурф. — Закрой глаза.       Тот послушно выполняет его просьбу. Аккуратно, ощупью, садится на постель, нашаривает окаменевшую руку и невольно отдергивает пальцы. Шурф грустно улыбается, глядя на его нежное, почти детское лицо. Как жаль, что все произошло так быстро и так нелепо. Когда-то он пообещал Максу быть с ним так долго, как сможет, но кто же знал, что это «долго» продлится всего несколько лет… однако Великий Магистр спокоен: на душе у него почти легко, потому что он рад, что смертельное семя, предназначавшееся Максу, попало не в Макса. Значит, он выполнил свой долг перед самим собой.       — Шурф, ты не можешь умереть, — Вершитель буравит его взглядом сквозь сомкнутые веки, он чувствует это. — Должен быть какой-то выход.       — Сотофа сказала, что в моем теле наисильнейший яд, какой только может быть в Мире Стержня, — сдержанно отвечает Лонли-Локли, однако сердце начинает предательски биться, озаряясь крошечной искрой надежды. С Максом всегда так: в какую бы передрягу они ни попали, Вершитель всегда его вытаскивал. И Шурф не всегда мог признаться себе в том, что в роли защитника он сам далеко не так хорош, как ожидает.       Внезапно Макс смеется — злым и одновременно торжествующим смехом. Вскакивает с постели и щелкает пальцами. Никогда в здравом уме он не применил бы к лучшему другу этот трюк, однако теперь Вершитель доведен до крайней степени отчаяния. И Шурф, безропотно встретив лицом полупрозрачную зеленую сферу Смертного Шара, отзывается деревянным голосом:       — Я с тобой, хозяин.       — Я приказываю тебе немедленно излечиться от этой болезни и перестать умирать! — голос Макса почти срывается на крик. — А потом ты освободишься от моей власти!       Удушливый запах наполняет комнату. Кажется, в углу кто-то зловеще хихикает. Шурф открывает глаза.       — Не помогает, Макс.       И тогда Вершитель падает ему на грудь, сотрясаясь от рыданий. И Шурф хотел бы погладить его по спине, ласково провести ладонью по волосам, но он не может — обе руки, иссохшие практически до костей, не слушаются его. Остается только шептать что-то нежное и ободряющее в его уши да коснуться губами горячего лба. Шурф рад, что на последнем берегу дыхательная гимнастика, все же, работает в его пользу. Его собственных слез тут не хватало, вот еще!       Горячие губы Макса исступленно скользят по его шее и ключицам, по лицу. Он словно пытается вдохнуть в него ускользающую жизнь, собственной тяжестью вдавить ее обратно в хрупкое тело.       — Макс, я хотел бы попросить… тебя… — голос Великого Магистра срывается на шепот, горло словно сжимает чья-то когтистая лапа. — Я никогда не умел путешествовать между Мирами… — голос срывается совсем, но Макс понимает. Снова вскакивает, подхватывает Шурфа на руки. Тело Великого Магистра кажется почти невесомым. Макс старается не смотреть, но все же видит каждую крошечную деталь. Еще долго потом ему будут сниться именно эти минуты, и каждый раз он будет вскакивать, крича и задыхаясь от невыплаканных слез.       Вершитель аккуратно открывает дверь, стараясь, чтобы ни одно движение не потревожило его друга, чья голова с закрытыми запавшими глазами покоится на плече. За дверью разворачивается бесконечная живая тьма Хумгата, и Макс широко шагает через порог.       «Спасибо…» — отзывается в его разуме последнее ласковое эхо. Его легкая ноша превращается в сноп искр и просачивается сквозь пальцы — не удержать. Пустота наполняется тысячью новых огоньков.       Шурфа больше нет.