Хроники "Петра I"

Галактика Млечный Путь. С чем можно сравнить невероятное чудо мироздание, существующее множество миллиардов лет, и будущее существовать ещё столько же, если не больше? С консервной банкой. Верно, я сравниваю огромное космическое пространство с бесконечностью звёзд с обычной консервной банкой сладкой кукурузы. Ведь, если порассуждать, не сильно они и различны. Наша Солнечная Система плавает в сладковатом, украшенном романтиками пространстве в окружении других систем, которые также маринуются в этом же пространстве до поры-до времени. И мы смиренно ждём, когда эта банка взорвётся. …Или её кто-нибудь откроет. Полумрак каюты заставлял кожу покрываться мелкими мурашками. Тьма приняла новое значение: Теперь она хранила холод космического пространства, пугая не только маленьких детей, но и взрослых. И ночь теперь приобрела другое значение. Это было время, когда люди не просто поднимали голову к звёздам, в надежде увидеть чудо. Это стало временем, когда люди искали угрозу, которая содрогнет их мир, упав с небес им на головы, раздавив их. - Мам… - Да, милая? – Её карие глаза блестели в свете притушенной лампы, а тёмные волосы свисали блестящими лозами, обрамляя худое лицо. Морщинки, так отчётливо отставляющие тени и канальцы на её коже, были добрыми, в них пряталась её душа. - Расскажи мне о «Севастополе». – Такие же тёмные, но такие юные глаза, взирающие с печалью в материнскую фигуру, застывшую, как статуя. Её шоколадные волосы, разбежавшиеся по подушке мягким волнистым каскадом завитушек. - Это старая история, которая не подходит на роль сказки на ночь, Юль… - Её тёмные губы растянулись в улыбке нежности, но в глазах застыло воспоминание. - Пожалуйста, расскажи. – Взмолилась девочка, распахивая глаза, ёрзая в кровати, дабы затёкшие конечности хоть немного размялись. – Я совсем не хочу спать, честное слово. … - Ладно. Я расскажу тебе. … -Ты видел Бельцина сегодня? – Мужчина, чьи руки упирались в сенсорную карту, смотрел точно в глаза ещё совсем юному старшему матросу, у которого дрожали колени от вида «медведя» перед ним. Это был грозный мужчина, стриженный коротко, сквозь чьи рыжие волосы уже пробивалась седина. Даже в том полусогнутом состоянии, в котором он находился, он был больше похож на зверя, нежели на человека. Его фамилия была Дюрц. Герхард Дюрц держал в страхе весь корабль “Чудотворец” из-за своей манеры не церемониться особо с матросами. Среди новоприбывших витала легенда, что он съедает по матросу каждый год, если не каждый месяц. - Никак нет, товарищ главный старшина! – Отчеканил перепуганный паренёк, который, казалось, упадёт в обморок, если на него сейчас просто даже дунуть. Рыжие усы подёрнулись над оскалом желтоватых зубов, что явно было не к добру. Он выпрямился во весь свой исполинский рост и, наконец, перевёл взгляд на небольшое окошко. Тьма космического пространства, обрамлённая металлом, выглядела такой пустой. Плутон во всём своём великолепии мирно дремал на краю Солнечной системы… Это было не надолго. Корабль, вышедший из состояния гиперпрыжка, появился из пустоты, ослепив вспышкой мостик. Бок судна украшала гордая надпись на русском языке “Петр I”. Если бы сейчас техники “Чудотворца” могли наблюдать проплывающий мимо гигантский корабль не с технической стороны, не со своих сенсоров, а воочию, то наверняка бы поняли, на какой ржавой посудине они вообще работают. Темнокожая женщина-диспетчер активировала станцию связи, поправила наушник и выдохнула, касаясь кнопки вызова на точке на карте. - Говорит Мериам Девятай, диспетчер корабля “Чудотворец”. Назовите себя, свою государственную принадлежность, назначение полёта, и цель пересечения границы Солнечной системы, приём. - Говорит Норелейн Ле-Круаль, диспетчер корабля “Петр I”, Космический флот Евро-республики. Пересекаем границу с целью прибытия в Евро-республику для завершения государственной миротворческой миссии «Деметра». Пересылаем вам документационное подтверждение. Документы замерцали на панели, один файл за другим проходил проверку подлинности. Корабль действительно не был военным, исследовательское судно. - Подтверждение подлинности данных получено, вы можете лететь дальше. Приятного полёта. Приём. Женщина за станцией связи была блондинка с коротко подстриженными волосами. Она была элегантна, невероятно очаровательна и просто невообразимо стервозна, все знали о неё эти три постулата. Хотя, что ещё нужно человеку, хорошо выполняющему свою работу? Только то, чтобы его лишний раз не дёргали. - Спасибо. Конец связи. – После чего её палец с некрупным белым пластиковым кольцом нажал на кнопку прекращения канала связи. Её плечи заметно расслабились, но ненадолго. За её спиной возникла тень, при том достаточно знакомая иноземная тень. - Каллирра. – Не без брезгливости скрипнул голос диспетчера, когда та чуть повернула голову. Чтобы взглянуть на мужчину за своей спиной. - Нора. – Его чёрные, почти ящерские глаза смотрели на женщину без эмоций, но голубая кожа в районе лба чуть дёрнулась. Его отростки, заменяющие ему волосы, также слегка дёрнулись, демонстрируя, что переводчик немного нервничает. – Мы вошли на территорию Солнечной системы, я не ослышался? - Нет, не ослышался, рыбка моя. – Она ехидно улыбнулась, теперь уже поворачиваясь к инопланетной форме жизни полубоком на своём кресле. – А что, соскучился по своим икринкам? - Я не понимаю ваших земных афоризмов, фразеологизмов и крылатых выражений. Но, исходя из логики того, что рыба – земной вид типа хордовых, а икра – это зародыши “рыб”, вы сравниваете моих детей с этими животными и уточняете, соскучился ли я по своим детям в некорректной и оскорбительной форме. Но, да, я соскучился по своим детям и более, чем уверен, что вы соскучились по своей “рыбе”, если я верно понял сказанные вами слова. – Отчеканил тот с характерным для его расы рычаще-булькающим звуком. Даже не смотря на то, что у него были дефекты в человеческой речи, то бишь языке Мультипёрпас, на котором теперь общались между собой все планеты Солнечной системы, он был лучшим в деле лингвистики других рас, помимо человеческой. Диспетчер брезгливо цыкнула и, уже было отвернулась к своей панели, игнорируя Каллирру, но тот не спешил покидать окружения её поста. Какое-то время, а точнее целую минуту в каюте была относительная тишина. Это могло бы продолжаться достаточно долго, будь у диспетчера побольше терпения, чем нисколько. Её кислое лицо вновь обратилось к мужчине с нежно-голубой кожей, который всё также стоял рядом. - Да? – С театральной улыбкой, полной раздражительности и желчи проговорила женщина, не вставая с кресла, всё также смотря на Каллирру, который, в свою очередь, не выражал никаких эмоций. - Мисс Иинг сказала, чтобы я подошёл к вам по вопросу обучения человеческой игре, которая называется «Покер». – С его лица не сходила извечная маска спокойствия, которую он держал перед большей частью коллектива. В конце концов, по факту, он держал лицо целой планеты, расы, являясь одним из первых представителей, которые пошли на открытый контакт и сотрудничество с людьми. Если говорить подобнее о расе септетибов, коим является Каллирра, то это сам по себе неконфликтный народ. Они гуманисты, если это можно так назвать. Они лояльны к людям и с радостью (с какой это возможно с их серьёзными минами на лицах) идут с ними на технический взаимообмен. Люди совершенствуются, септетибы, любопытные до невозможности ребята, изучают то, чем, как и зачем живут люди. Каллирра был из тех, кто одержим изучением. Он изучал людей ещё тогда. Когда не имел возможности увидеть хоть одного, изучал их языки и Мультипёрпас, чтобы при встрече, которой он ждал годами, иметь возможность произнести хотя бы «Привет», но, как показывает практика, не всё всегда идёт так, как хочется. Бедный юный переводчик, увидев вживую человека, коим был не абы кто, а глава человеческой миротворческой миссии к системе звезды Арктур, наш голубокожий друг свалился в обморок, прервав не успевшие начаться переговоры. А, так как он был слишком хорошим специалистом, чтобы просто так искать ему замену, люди любезно дождались, когда переводчик придёт в чувство и сможет продолжить работу. - А… Так значит. Ты хочешь, чтобы я научила тебя покеру? – Её ядовито-черные губы расплылись в ухмылке истинного жулика и хитреца, что показалось септетибу куда более пугающим, нежели его первый контакт с человеком… - …Жизнь на “Петре” текла своим чередом. Конечно, без конфликтов не обходилось, но всё довольно быстро сглаживалось, так как все члены экипажа ясно понимали, что конфликты не приведут к продуктивной работе. Поэтому, чаще всего, ссоры заканчивались или примирением, либо маломальским сотрудничеством без каких-либо тёплых чувств. – Она повернула голову в сторону, устремляя взгляд к подёргивающейся занавеске из тюля. Тепло душного летнего дня, жар от неостывшей земли и лёгкий запах гари – вот, что было в этих занавесках, вот, что ловилось в эти кружевные сети, растворялось в них. - Вам было запрещено обижаться друг на друга? – Тихо спросила девочка, чьи губы еле-еле задевали одеяло, натянутое чуть ли не до носа. Её глаза смотрели на мать, которая, в свою очередь, в свете танцующего огонька казалась похожей на греческую богиню. - Можно было. Нельзя было не работать. – Откликнулась женщина чуть резко, вновь представ перед малышкой в виде любящей матери. – А работа была трудной. Наши будни частенько были тем, что в старых книжках называется «приключением»… - Напомните мне, почему я на это согласился? – Его рычащий бас не предвещал ничего хорошего никогда, но сейчас, кажется. Ситуация была ещё хуже. Терангсанг, чьё имя было Гунунг, представлял из себя «того, с кем ты не захочешь встретиться ни за что в жизнь, если тебе эта жизнь вообще дорога». Два рога, напоминающие козлиные, один из которых обломан почти на корню, были наименее устрашающей частью его вида. Два уха, напоминающих кошачьи, но располагающиеся на тех же местах, что и у людей, густые и длинные брови и волосы, дикий взгляд. О, говоря о его ярко-желтых глазах нельзя не сказать, что на его веках растут самые длинные ресницы на всём корабле (Дамам он своего секрета распрекрасности ресничек или того, какой тушью пользуется, конечно, не раскроет). Хотя, таким никто не завидует, ведь, если берёшь что-то одно из его внешности, то рискуешь напороться на нежелательные сюрпризы в виде жвал, напоминающих клыки, которые одновременно растут и вниз, и вверх. Да и, к этому букету «мисс Вселенной» ещё и прибавляется гора мышц, которые, кажется, растут быстрее, чем бамбук. - Потому что ты больше всего подходишь под описание «дикарь». Да и к тому же, как писал Карамзин, “Старые люди подозрительны…”. А ты тут, если можно так выразиться, единственный “дикарь”, который, ко всему прочему, молод и силён. Ну… А ещё, никому другому банально не идут одежды племенного жителя. – Бхавия, женщина лет тридцати-тридцати пяти, чья кожа была сладкого цвета молочного шоколада, уже битый час отплясывала вокруг терангсанга, навешивая на него так много маскировки, сколько это вообще возможно. Её тёмные волосы были сплетены в пучок, закреплённый палочками для китайской еды, а одежда, больше напоминавшая традиционный костюм монахов Шаолиня, нежели повседневную одежду, казалось немного не к месту на корабле, где люди боятся лишний раз расстегнуть пуговицу на кителе, чтобы банально иметь возможность дышать. Хот, всё объяснялось тем, что её вырвали из постели. Буквально. То, что на ней было сейчас надето – являлось пижамой. - Почему туда не может спуститься Кавья? Она намного опытнее меня, судя по тому, что она вытворяла в тренировочном зале. - Гуня, если тебя выбрали, значит выбрали. Я очень хочу спать, но, как видишь, я всё равно выполняю свою работу, даже посреди ночи. Раз уж ты теперь с нами, то тебе придётся молча следовать приказу, когда это требуется от тебя. Так что, будь добр, заткни свою зубастую пасть и дай мне намалевать на твоей зубастой мордахе их рисунки, что бы они там не значили… - А ты спускалась на планеты, мам? - Да, но я не солдат, поэтому меня брали только на исследовательские и всякие коммуникационные спуски. Военкой и разведкой занимались ребята покрупнее. - И что, там, на других планетах, красиво?.. - Я клянусь всеми богами, которых знаю, если мы не доберёмся до цели в ближайшее время, то я поверну обратно к их аулу, или, как там это у них называется. – На его голове безжизненно покоилась серо-бежевая тряпка, служившая единственной защитой от палящего Канопуса, местной звезды. Это был Михаил Вербицкий, медик. Единственный человек во всей команде, который категорически противился спускаться на планету, где, в основном, обитали особи, напоминающие земных женщин. Похоже, его вообще не волновало то, как пассириане прекрасны в своей силе и женственности. Его волновала только неумолимая жара, которая, судя по озлобленности, была его самым страшным врагом. Он ехал на странном подобии ящера-динозавра, как и остальная часть команды. Мышцы животного чувствовались копчиком врача так ясно, что уже после получаса езды он планировал пойти пешком по пустыне, лишь бы не сидеть на этой странной рептилии, которая, того и гляди, или понесётся вперёд, сломя голову, или откусит кому-нибудь голову. За второе Михаил Александрович волновался больше всего, ведь пришивать головы на место он не умеет. - Nos ta kasi e lugá . – Низкий голос, казалось, вмешался очень вовремя. Это была женщина с длинными ногами, вся закрытая от солнца всевозможными тряпками. Разве что, были видны её ноги и руки, остающиеся, для удобства, не прикрытыми. Её кожа была тёмно-бардового цвета, чем-то напоминающего цвет кожи негроидной расы на Земле или на, теперь уже, почти любой планеты Солнечной системы. - Она говорит, что мы скоро прибудем на место. – Подал голос Каллира. Что удивительно, он не жаловался на жару, хотя был наиболее восприимчивым к ней. В конце концов, он живёт на планете, где постоянная влажность, засушливая среда для него неестественна и категорически противопоказана. Но, так как он единственный, кто способен говорить по-пассирриански, да ещё и на нескольких диалектах этого языка, его присутствие на вылазке было необходимым. К счастью, его прибор для обогащения организма влагой работал исправно. Хоть он сейчас и выглядел как водолаз в броне, но чувствовал себя более, чем комфортно. Компания из врача, переводчика, трёх солдат, капитана корабля и его дроида пересекала относительно небольшой незаселённый участок пустыни уже второй час, чтобы добраться до правителя, главного представителя пассириан, дабы договориться о стройке небольшой исследовательской станции где-нибудь неподалёку, чтобы учёные, которые прилетят туда позже, уже могли начать работу по масштабной модернизации Пассирра. - Может, сыграем в камень-ножницы-бумага? – Взмолился представитель расы нагид, один из солдат. Его лицо являло собой смешение морды ящерицы и птицы, ведь его челюсть были похожи на клюв. Но так или иначе кожа по всему телу была одинакового цвета, не отличая мордашку солдата этакого «эскорта» от, к примеру, цвета его ушей. М-да. Хотя пассиррианка и уверила, что они все уже скоро будут у таинственного Матриарха, радости ни у кого не прибавилось. - Мама, ты опять не хочешь говорить о «Севастополе»? – Девочка, казалось, была напугана. Её сонливый взгляд был жалостливым и сочувствующим, что кольнуло мать в сердце. Они никогда не говорила дочке о том, что случилось там, но, каким-то образом, информация всё же попалась на глаза любопытной крохе. - Это не та история, которую я хочу рассказать тебе на ночь. Ты будешь неспокойно спать, милая. Да и, уже поздно, тебе уже давно пора спать. – Женщина убрала тёмные локоны за ухо, мягко и ощутимо поднялась с кровати. Пружинки в матрасе скрипнули, а ткань, стремительно теряющая тепло, тут же была распрямлена её смуглыми руками. Эти измученные, покрытые царапинами и шрамами руки с лёгкостью разглаживали толстую шерстяную ткань одеяла, после чего добрались до краешка, из-под которого выглядывали печальные глаза её малышки. Между ними повисло молчание. Лицо, нависшее над детским ликом, медленно осветилось нежной материнской улыбкой. - Я обязательно расскажу тебе, но не сейчас. Завтра тяжелый день. – Она шептала, будто произнося заклинание. И ребёнок внемлил заклинанию, как неоспоримой истине, улыбаясь в ответ. Её тёмные губы коснулись лба укрытой под одеялом малышки. Прохлада лизнула губы, как будто женщина касалась не живой плоти, а безжизненного металла, так что та неволь резко вдохнула уже отстраняясь. - Сладких снов. Корабль глубоко вдыхал дремлющий космос. Реакторы жужжали, отдаваясь в вентиляционные трубы своей «шмелеватостью», напоминая очень многим из экипажа о родных краях. Вербицкий, сидя в медблоке на спинке своего кресла, как птица взгромоздившись почти к потолку, попивал чёрный чай с молоком. Вернее, ту русскую бурду, что он так называл, за глаза проклиная каждый листик в его «саркастической кружке» с надписью «Когда я вырасту, я стану петухом» на одной стороне и «А ты уже петух» на другой. Периодически он держал кружку разными руками, чтобы в меру пооскорблять всех окружающих, не открывая рта, наслаждаясь еле-текучей жижей, которая оставляла на языке горький вкус неверной обработки. К сожалению, выбирать не приходилось. Бхавия задремала за планшетом, который, скорее всего, к утру оставит смачное круглое красное пятно на её щеке. Она в течение нескольких часов продумывала то, как сделать скафандры для спуска на Пассирр менее жаропропускающими, потому что Михаил Александрович, прибыв на корабль в том, что было сделано на принтере скафандров, кричал, что в этой, если выражаться мягче, чем русский, «резинке» «невозможно не то что ходить, существовать нереально!». И вот, выслушав такой не самый лестный отзыв о своём творении, женщина принялась изучать системы охлаждения, которые можно было бы поставить на костюмы, чтобы в них не было так невыносимо жарко. И, видимо, Бхавия немного запарилась с этим. В своей каюте спал Каллирра. Его гидрационная капсула, которая за ночь восстанавливала его водный баланс, также жужжала в бесконечной тьме космической ночи, вторя кораблю. Где-то в своей капсуле читал Даниил. Пилот, обложивший себя крепостью из старых книг двадцатого и двадцать первого века. Настоящих книг! Бумажных! Конечно, он был безумцем, что взял такое богатство на борт, но это того стоило. Этому марсианину вскружила голову мысль о том, чтобы читать бумажные книги на космическом корабле. Периодически поглядывая в иллюминатор, он вспоминал об оставленной на Марсе девушке, доучивающейся на специальность многопрофильного учителя. После того, как она закончит учебу, они улетят за границы Солнечной системы, куда бы её не послали с миссией обучения детей-колонистов. И она будет ступать по чужой планете. Дышать чужим воздухом. Но всё равно будет такой же близкой и родной, какой она была даже сейчас, когда марсианин не знал, где он, день сейчас или ночь на Земле, выглядит ли она сейчас по-домашнему или принарядилась, чтобы бежать в университет. Капитан мужчина с тёмными усами, густыми бровями и вечно прилизанными смольно-черными волосами на голове смотрел фильм, периодически тяжело вдыхая, когда диктор говорил какую-то чушь с каменным выражением лица. Исторические фильмы он любил именно за такие проколы, так кэп самоутверждался и в очередной раз доказывал команде, что он очень хорошо знает историю Земли. “Петр I” отдыхал. Измученные вечным состоянием движения, и люди, и инопланетяне желали твёрдой земли под ногами. Хотелось остановиться, прервать этот трёхмесячный полёт хоть ненадолго, размять плечи (при их наличии, конечно же) и просто застыть. Помолчать, не слыша жужжания реакторов, не слыша чужого сопения, слыша только самого себя. И скоро им такая возможность представится. Ещё немного, и они прибудут на Марс, где с кем-то распрощаются навсегда, а кого-то примут на борт. «Отцветшие» своё уйдут на заслуженный покой, а «зелёные» заменят их, чтобы увидеть то, что ещё очень нескоро будет увидено остальным человечеством. Спокойной ночи, “Петр I”. Сладких снов.