«Всем спасибо, все свободны.»
Вздохнув, Виктор сделал ретвит записи и выключил девайс. В этот момент он услышал частые шаги. Оглянувшись, спортсмен заметил Отабека, который уже через пару секунд оказался рядом с ним, усевшись рядом. — Тебя долго не было, — подметил Виктор. — Уже забрал его кота к себе? — Забрал, — подтвердил Алтын, откинувшись на спинку дивана. — Думаю, через минут пять тебя смогут пустить к Юрию. Вот только, — он прижал указательный палец к губам, — я не знаю, как твой друг встретит тебя после дозы морфина. — Его все-таки введут… — Конечно. Это самый оптимальный способ облегчить его боли, — он затих на минуту. — Грустно все это и неправильно. Так не должно быть. — Кацуки решил не навещать его? — Юри слишком переживает. Сказал, что не сможет выдержать одного лишь вида Юрия. Похоже, он все еще чувствует себя виноватым перед ним, — грустный смешок. — Он так строг с самим собой. Как бы не пожалел о своем решении не видеть Юрия сейчас, иначе это чувство скорби затянется на очень большой промежуток его жизни… Неизвестно, кому было грустнее: Отабеку или самому Юрию. Казах сожалел о том, что не смог подружиться с Юрием раньше, когда у него еще была возможность сделать это. Тогда Юрий казался таким далеким и недосягаемым, но прямо сейчас он лежал с довольным видом, спихнув с себя теплое одеяло. Таким он представал сейчас перед Отабеком: облаченным в белый халат, безжизненным и жалким, но с умиротворенной улыбкой на лице. Его боли утихли, а дышать ему стало значительно легче. Юрий открыл глаза, почувствовав его присутствие. Усевшись, он с загадочным видом уставился на друга. — Эй, Бека, знаешь, мне значительно легче, — он говорил тихо, почти шепотом, наблюдая за казахом, который присаживался на край кровати. — Может, я все-таки смогу пойти на поправку?.. Знаешь, я хотел бы выйти на лед в произвольной программе парного катания. Выйти с тобой. Наверно, у нас бы все отлично вышло. Мы бы поразили публику. — Разумеется, Юра… — Бе-ек, — он свесил ноги, — скажи, если мне уже значительно лучше, это хорошо?.. Или это совсем плохо? — он обвил своими ослабевшими ручонками сильную руку друга. — Это плохо, так? Сколько мне осталось?.. Эта старая сиделка ничего мне не рассказывает… Но мне значительно лучше. Правда, — он уткнулся в его плечо. — Я не вру… Он говорил это сквозь некую пелену, находясь в легком бреду, который должен был продолжаться лишь небольшой промежуток времени. Сейчас ему было хорошо. А теперь, почувствовав тепло от бережных объятий, в которые его заключил Отабек, Юрий почувствовал себя еще и счастливым. Впервые за несколько недель. Он позволил себе расслабиться, полулежа на руках казаха. Слабый аромат комнатных цветов сменился на более узнаваемый запах, вызывающий некую ностальгию по тому короткому промежутку времени, во время которого Юрий находился в Казахстане. Еще несколько секунд бездействия, после которых тонкие пальцы скользнули по щеке Отабека. Еще секунда. Приложив некоторое усилие, Юрий чуть подтянулся, прильнув к губам парня. Этот жест был взаимным, и спустя миг Отабек уже отвечал взаимностью. — Это будет тебе мой прощальный подарок, — шепнул Юрий. — Мне ведь совсем мало осталось… — Ничего не говори, — отрезал Отабек, заметив, как по щеке мальчишки стекает непрошеная слеза…***
Похороны ушедшего из жизни юного гения не могли похвастаться излишней пышностью. Они не были громкими, на них присутствовали лишь близкие люди, а о смерти Юрия сообщили лишь спустя день после похорон. На какое-то время нормальный ход жизни нарушился посредством траура, в котором находился как мир спорта, так и фанклуб Юрия. Но это состояние не продлилось и пары недель. Жизнь снова пошла своим чередом. Вновь началась привычная повседневность. Отабек жил с котом Юрия. Так как имени кота казах так и не узнал, то назвал он его в честь его бывшего хозяина. Ведь перед смертью Юрий сказал Отабеку, что даже после смерти он не простит его, если тот забудет все то время, которое они провели вместе. Шли месяца. И вот спустя пол года со дня смерти Юрия к Отабеку наведался Виктор Никифоров собственной персоной. Привел он с собой и Маккачина. — Следующий Гран-при будет интересным, — подметил Виктор, распивая чаи в кухне. — Кажется, Минами сможет потягаться с Пхичитом. Как считаешь? — Кацуки уже заранее определяешь на первенство? — Конечно, — кивнул тренер. — Он заметно повысил свое мастерство. — Точнее, вышел из тени Юрия. — М-м, тут ты не прав. Он действительно старается. Я горжусь им и как тренер, и как… Внезапно послышались душераздирающие звуки откуда-то из зала. Вскочив, оба спортсмена вбежали в зал, не на шутку перепугавшись. Что же они увидели в зале помимо погрома? То, за что Виктор еще несколько лет спустя чувствовал за собой вину за свою опрометчивость. Он совсем забыл о том, что Отабек держал в своей квартире любимца ныне покойного спортсмена. Более того, он всегда считал, что его пес настолько дружелюбен, что сможет примириться даже с котом самого скверного характера. Сам же Отабек, так же, как и Виктор, не волновался за подобные вещи. Это ведь Маккачин, самый дружелюбный пес на свете. И вот теперь оба парня наблюдали обозленного Маккачина, что-то не поделившего с котом. Сам кот лежал на полу, не подавая признаков жизни… …Кот был закопан Отабеком неподалеку от могилы Юрия Плисецкого спустя несколько дней. «Наверно, ты будешь очень зол на меня за то, что я не сумел сберечь то единственное, что ты оставил мне, Юрий. Прости, я очень плохой друг.»