Товар возврату не подлежит

      Мое тело придавило чем-то тяжелым. Руки заведены за голову и связаны. Попытка их переместить отдала болью.       — Хватит вертеться, — раздалось прямо возле моего уха. Тяжестью оказалась маленькая дрянь, навалившаяся на меня сверху.       — Что ты творишь?!       — Тише-тише, иначе получишь кляп, — прошептал он мне на ухо.       — Какого?!. — он не дал мне договорить, прикрыв рот ладонью.       — Кто тебя учил вязать узлы? Явно не твой дружок. Слушай, ты страдаешь бессонницей? Мне пришлось столько ждать, пока ты уснешь.       Говоря это, он поправил галстук, связывающий мне запястья.       Что, в конце концов, он задумал? Не станет же он меня убивать?       — Веди себя тихо, Леха, хорошо? Мы договорились? Мне бы не хотелось пихать тебе в рот носки. По себе знаю, неприятно. Кивни, если согласен.       Пришлось выполнить его условие.       — Вот и хорошо. Все просто отлично. Где у тебя презервативы?       Тело, лежащее на мне, поднялось. Зажегся свет, и я увидел его во всей красе, снующего по моей комнате. Приподняв голову, удалось увидеть свои ноги. Черт! Пояса из махровых халатов. Когда он успел?       Пацан в это время вовсю хозяйничал в комоде.       — Резинки где? — повторил он вопрос.       — Ты понимаешь, что я найду тебя?       — Как знаешь. Предохраняться не будем. Если забеременеешь, я не виноват.       Вот, значит, как. Сученок!       — Ты же говорил, что ты не гомик и не спал с мужчинами.       — Не спал, но я не говорил, что не хочу этого, — разговаривая со мной, он продолжал исследовать мои вещи.       А я еще и думал, не похож он на испуганного. Вот дебил!       — Послушай, развяжи меня и уходи. Клянусь, что искать тебя не буду.       — У тебя что, нет резинок? — словно не слушая меня, повторил он.       — Пацан, как тебя там…       — Эдик.       — Эдик, — твою мать! — Подумай головой, если со мной что-то произойдет, мой друг тебя из-под земли достанет.       — Заткнись! Воспоминания о твоем дружке плохо на меня влияют.       — Представь, что он с тобой может сделать. Просто уходи.       — Можешь даже не пытаться меня запугать. Если бы я был из пугливых, долго бы на улице не прожил.       Что он там делает? Наблюдать за ним, находясь в связанном состоянии,  неудобно. Слышно, как он отодвигает полки и двигает вешалки в шкафу.       — Эй! Пацан, Эдик! Ладно, возьми часы, это оригинал, а не подделка, и вали. Ты даже за ворованные неплохо можешь получить.       — Эти? — Он взял с комода часы и, подняв руку, показал их мне. — Ниче так…       Покрутив их в руках, натянул себе на запястье и продолжил обыск.       Что ему еще нужно? Неужели он думает, что я храню деньги в шкафу?       — Что ты ищешь? — я уже начал реально нервничать.       — У тебя ранний склероз? Презики где?       — Ты что, реально хочешь это сделать? Ты знаешь, какая за это тебе светит статья? И вообще, какой кайф от такого?       — Статья? Разве не ты меня сюда привез? У нас все по обоюдному желанию. Я же тебе нравлюсь, правда?       Не дожидаясь моего ответа, он присел рядом и, склонившись, лизнул мой сосок.       — Не очень, — прошипел я сквозь зубы, понимая, что мной хотят манипулировать.       — Да ладно тебе! А он думает по-другому, — его рука опустилась на мой член.       — Это не тот орган, которым думают, — успел я сказать перед тем, как он переместился пониже и взял в рот. — Бля, ты реально не умеешь это делать.       — Заткнись, а то откушу нахрен. — Сжав зубы, он почти исполнил угрозу.       — Черт, лучше откуси, чем будешь так над ним издеваться.       Видно, мои слова подействовали — он развернулся и навис над моим лицом, сильно прижав мои плечи к матрасу.       — Ты знаешь, что я могу тебя сейчас придушить или позвонить своим? Вынесут все, а тебя найдет дружок уже подостывшего. Так что?       Я посмотрел еще раз в эти голубые глаза, которые казались раньше ангельскими. Нет, это глаза чёрта.       — Что «так что»? Мне заткнуться и лежать тихо, пока ты будешь… — Не договорив, я вспомнил, что хотел спросить: — Почему я?       — Ты, сука, красивый! И если трахнуть уже мужика, то такого. У меня на тебя стоит.       В доказательство этому он взобрался на меня и сел на живот, выставив все на показ.       — Плохой аргумент. Наверное, маньяки оправдываются такими словами: «У меня стоял, вот я и изнасиловал».       — Я тебя не насилую.       — А как это называется?       — Ты же спишь с мужиками.       — Но они меня не связывают. Развяжи, тогда это точно не будет насилием.       — Нет. Думаешь, я дурак? — «Эдик» наклонился и сказал это почти мне в губы.       — Надеюсь, что нет, — ответил я, чувствуя, что наши губы уже соприкасаются.       Никакого языка, мелкие касания, мало похожие на поцелуи. Если бы он делал это с напором, я бы однозначно отвернул голову в сторону в знак протеста, а эта по-детски наивная выходка заставила замереть в ожидании следующего действия. Долго ждать не пришлось, одна рука отпустила запястья и переместилась на мой член. Сжав и убедившись, что равнодушным я не остался, он поцеловал более уверенно.       Я ответил. Он остановился, отпрянул слегка назад, обвел взглядом мое лицо и снова поцеловал. Уверенно, страстно.       Башкой понимаю, что даю повод, и в то же время хочу. Черт побери, я хотел этих ощущений еще на парковке возле супермаркета, а тут он сам целует меня. Даже со связанными руками это возбуждает. В конце концов, сколько раз я занимался такими вещами с малознакомыми парнями в машине перед клубом или, того хуже, в парке? Он возбужден и хочет меня, разве плохо? Только… Если бы он оставался в этой же позе… А он, твою мать, хочет быть в активе.       — Развяжи, — прошипел я и поцеловал его снова.       — Нет! — его губы накрыли мои.       — Я покажу, как нужно, — сделал я новую попытку, разорвав поцелуй и лизнув мочку его уха.       — Нет-т-т! — он стал сползать ниже, целуя мои соски.       — Хотя бы ноги освободи. Резинки в коробке под кроватью. Развяжи, в таком положении будет неудобно.       Не слезая с меня, он наклонился и стал водить рукой под кроватью. Найдя коробку, высыпал ее содержимое прямо мне на грудь.       — Черт! Что это за херня? Где они? Один?! Всего один? — скорее это был не вопрос, а комментарий для себя.       Смахнув с меня остальное содержимое, он снова поцеловал, на секунду остановился, разорвал упаковку и снова впился в мои губы.       И этому нетерпеливому мальчишке я собираюсь доверить мой зад?       Чертов кролик!       Так быстро опустился между моих ног, что я едва успел остановить его уже у самого входа, сжав колени.       — Черт! Сначала нужно растянуть.       — Натянуть?       — Твою ж мать! Подожди. Смазку. Возьми смазку. Не это. Да, это. Сначала пальцами. Ноги! Развяжи мне ноги.       Наконец-то он стянул с моих ног эти пояса и, подхватив под колени, устроился между них.       Дальше он уже меня не слушал. Никакие «медленнее» на него не подействовали. Вошел на всю длину и застонал.       Черт! Давно во мне никого не было.       — Не так быстро!       — Что? — лоб, покрытый испариной, коснулся моих губ.       — Черт, помедленней, не бабу трахаешь!       Поцелуй у нас получился соленым.       Было ли больно? Не очень, но тело не хотело расслабляться, ожидая подвоха от этого неугомонного. Естественно, он долго не продержался, придавив меня своими костями.       Уткнувшись в мою грудь лицом, он тяжело дышал:       — Ну, как? — мой сосок ощутил поток воздуха от его выдоха.       — Как в шестнадцать. Надеюсь, тебе не столько лет?       — Нет.       Кто тянул меня за язык! Он встал, подошел к шкафу и стал надевать на себя мои вещи. Я молча наблюдал. Одевшись, подошел и, вытянув из кошелька пару купюр, впервые после секса глянул на меня.       — Часы я оставлю на память о первом опыте.       — А мне что? Использованный презерватив?       Он наклонился и присосался к моей шее.       — Это тебе от меня.       — Через неделю сойдет. Развяжи.       Но он не развязал, молча развернулся и вышел.       Я дебил!