Товар возврату не подлежит

      — Пацан, эй, пацан! — толкнув обездвиженное тело ногой, я присел рядом на корточки и попытался убрать с лица обесцвеченные волосы. — Ты слышишь?       Вначале показалось, что он в отключке, но дрожащие ресницы приподнялись, уступая место голубизне глаз. До чего природа бывает щедрой, одаряя людей такими глазами! И этот мерзавец знает об этом и пользуется в своих грязных целях.       — Вставай, — убедившись, что живой, я приподнялся, выпрямившись, и отошел на пару шагов, делая вид, что мне на него начхать.       — Зачем? — спросил он вполне уверенным голосом.       — Сказал, значит, делай и помалкивай.       — Хорошо, только если тронешь, не получишь ни гроша.       Да что вы говорите! Как будто я на что-то рассчитываю!       — Можно подумать, тебя притащили злые дядьки из школы и хотят обидеть. Не сильно ли ты печешься о своем теле, как для шлюшки? — развернувшись, посмотрел на него — парню явно не понравились мои слова.       Гордость? Откуда ей взяться?       — Гомик!       Ты посмотри на него! Он думает, его слова меня разозлят? Знал бы он, сколько раз я слышал и похуже.       — По крайней мере, за деньги я ни с кем не сплю, в отличие от тебя.       — Ты заплатил за меня бабло.       — И что с того? — разговаривая с ним, я подошел к шкафу и, открыв его, стал снимать штаны, решив переодеться. — Ты же их еще не отработал? Может, я тебе прощу этот долг… Посмертно.       Все это время пацан наблюдал за мной, продолжая лежать на боку, и нужно признать, мои слова его ничуть не испугали.       — Ты встанешь или тебя поднять?       — Твой дружок перестарался.       — Было за что.       — Развяжи хотя бы ноги.       Мда… Со связанными руками и ногами он вряд ли встанет сам.       Подойдя, я наклонился и развязал ему ноги.       — Хоть одно неверное движение, будешь спать в шкафу с кляпом во рту.       Пришлось помочь ему встать. И хотя он стоял, слегка согнувшись, его лицо было почти на одном уровне с моим.       Странно, но мне постоянно кажется, что он наблюдает за мной. Ждет удобного момента? Даже сейчас он косится на меня. Боится? Да нет. Я бы сказал, что наоборот.       — Где твой дружок? — спросил он, когда я помог ему сесть на кровать.       — Позвать? — думаю, ему лучше не знать, что мы одни в квартире.       — Нет. Как ты можешь трахаться с таким уродом?       — Деточка, тебе не кажется, что ты задаешь вопросы, которые не следует? Я же не спрашиваю тебя о твоих клиентах. Думаю, у тебя их было много и вовсе не красавцев, тем более, что многим, наверное, было далеко за пятьдесят. Хочешь узнать подробности моей интимной жизни, сначала расскажи, скольких ты сам обслужил.       Пацан опустил голову, словно обдумывая мои слова, но неожиданно выдавил фразу, так тихо, что я подумал, будто ослышался:       — Я не спал с мужиками… Я не гомик.       Удивил ли он меня? Думаю, да, но поверил ли я — нет.       Сделал вид, что ищу что-то в шкафу, и, достав с полки чистое полотенце, повернулся к нему.       — Твои проблемы. Что же ты делал у гей-клуба? Что, мало других мест?       — Ты не веришь?       Интересно, ему действительно нужен мой ответ?       — Нет.       — Я говорю правду.       — А мне все равно.       — Но если я расскажу, ты скажешь своей обезьяне, чтобы не трогал меня? Я действительно не педик.       Ах, вот в чем дело!       — Посмотрим, все зависит от твоего поведения.       — Послушай, я же сразу понял, что ты нормальный мужик, даже несмотря на то, что сказал тот придурок.       — Именно за это ты чуть не пробил мне черепушку?       — Все пошло не по плану…       — У вас даже есть план! Как интересно, я бы послушал поподробнее.       А действительно, целых два дня впереди, чем еще заняться?       Сев напротив него на стул, забросив ногу на ногу, я сделал вид, что готов слушать. Пацан уставился вначале на мои ноги, а потом перевел взгляд на лицо.       — Все мужики мудаки! — начал рассказ он с такой фразы, чего и следовало ожидать. — Один из них обрюхатил мою мать и свалил, а она подалась во все тяжкие, даже не обращая внимания, что у нее есть я. Знаешь, как это? Видеть в доме каждый день разных мужиков?       — При чем здесь я?       — При том! Ты мудак, как и все!       — Это все, что ты хотел сказать?       — Нет… Ты ничего не понимаешь…       — Что ты хочешь, чтобы я понял? Что ты жертва? Пожалеть тебя и отпустить? Ты занимаешься проституцией и грабишь людей, вместо того чтобы пойти работать, как обычные люди.       — Обычные люди... Не смеши меня. Почему ты ездишь в крутой тачке, с последней моделью телефона, а я должен мыть туалеты в торговом центре? — он сказал это с таким презрением, что меня пронял озноб.       — То есть отобрать у меня — это ваши методы?       — Мы выживаем, как умеем.       — Что же ты свои таланты не применил к женщинам? Они ведь больше платят, и риск меньше.       Тут он заерзал и отвел взгляд.       — Бабам нужен другой типаж. На меня больше мужики клюют. — Оно-то и понятно.       — И кто так поработал над твоим имиджем? — он снова посмотрел на меня, сначала не понимая, о чем я, но, уловив мой взгляд, сразу сообразил.       — Это Алка. Она учится на стилиста.       — Скажи ей, что учиться ей еще и учиться.       Уголки его губ поплыли в едва заметной улыбке.       — Что, так плохо? — тон его голоса приобрел слегка игривые нотки.       — Ужасно.       — Врешь, тебе нравится. Я же помню, как ты смотрел на меня на паркинге.       — Ты был в шапке.       Пацан улыбнулся, уже не скрывая этого. Доля секунды, и протянутая им нога коснулась моего паха. Интуитивно я положил руку на его стопу, но ногу не убрал.       — Развяжи меня, и я могу надеть шапку и отсосать тебе. — Он пошевелил ногой, ощущая реакцию моего организма на его слова.       Черт! Он не спал с мужиками?! Пусть заливает кому-то другому.       — Извини, — я встал, отодвинув стул, — но твои услуги могут дорого мне стоить. И если на то пошло, то никогда в таком не нуждался.       Что-то я разболтался. Пацан явно выбил меня из колеи. Я вроде и хочу его, но кроха здравого смысла еще присутствует в моей голове. Хотя остыть бы не помешало.       — Пойдем, — я подошел и, взяв его под руку, приподнял.       — Куда? — он явно ожидал другой реакции.       — В ванную.       — Зачем?       — Много вопросов.       Когда мы вышли из комнаты, он закрутил головой по сторонам, видно, ища глазами Кольку.       Открыв перед ним дверь ванной, подтолкнул его в спину.       — Заходи и садись на пол.       — Зачем? — спросил он, но увидев, что я не собираюсь отвечать, сел.       Связав ему ноги, я стал раздеваться. Маленькая мразь не проронила и слова, молча сидя на плитке и наблюдая. Когда на мне ничего не осталось, он все же не выдержал:       — У тебя почти встал.       — Если что-то не нравится, закрой глаза и не смотри, — переступив порог душевой кабины и открыв кран, я снова обернулся в его сторону — он сидел и смотрел на меня.       Значит, не такие уж и мудаки для него мужчины. В его взгляде было скорее любопытство, чем отвращение.       — Во сколько лет ты узнал, что гомик? — спросил он меня, словно старого знакомого.       — Я не гомик.       — Ладно, извините. Встал на мужика у тебя когда?       — А у тебя? — решил я не отвечать на его глупые вопросы.       Он промолчал и снова притих. Минуты на три…       — Я хочу помыться.       — И что теперь? Я должен развязать тебе руки, чтобы снять одежду?       — Можешь сразу же связать.       — А мыть тебя я буду?       — Ты не хочешь?       Посмотрел на сидящего на полу парня, и в нижней части тела снова зашевелилось.       — Ты же помнишь про крематорий? — решил я вначале припугнуть, перед тем как рискнуть здоровьем и развязать ему руки.       Он кивнул головой.       Его не сильно смутило, когда я, голый, с полустоящим членом, к нему подошел, и даже то, что все это происходило на уровне его глаз. Спокойно, без истерик, пацан молчал, когда я присел и освободил его ноги, а вот меня удивило, что вместо того, чтобы развернуться спиной, чтобы легче было развязать ему руки, он склонился, прижавшись ко мне. К голому мне… Чертов галстук был завязан каким-то замудренным узлом, что вывело меня из себя. Или… Скорее виноват не узел, а руки, которые не хотели почему-то слушаться.       — Черт! Кто так вяжет! — мой комментарий остался без ответа.       Волнение еще больше охватило меня, когда его горячее дыхание усилилось в районе моей шеи. Еще какой-то сантиметр, и наши тела соприкоснутся. И словно чудо, узел поддался в самый опасный момент. Пацан лишь опустил руки и потер затекшие запястья. Я думал, он начнет раздеваться, но вместо этого он поднял руки вверх.       Раздеть? Я?       К вискам поднялась кровь, и в них запульсировало синхронно с членом. Я потянул свитер за рукава, но стянуть не получилось. Пришлось встать и потянуть вверх. Когда свитер сполз с его головы, мой член находился на уровне его глаз. Пацан даже не вздрогнул, провел взглядом по члену и посмотрел вверх — на мое лицо.       Спокойно, без резких движений он снял свою футболку и медленно поднялся, опираясь одной рукой на раковину. Таким возбужденным я себя давно не чувствовал. Худое, жилистое тело с приспущенными штанами обернулось ко мне спиной, заводя руки назад.       Что? Завязать? Точно! Завязать. А штаны? Трусы… Я? Ладно. Хорошо.       Как завязал, не помню, но отчетливо помню, как он снова развернулся. Низкая посадка джинсов смотрелась, как красная тряпка для быка. Чувства разделились на два полюса. Хотелось медленно запустить руки под его джинсы и одновременно стянуть их к чертовой матери. Получилось что-то среднее — потянув вниз, я приспустил их ровно настолько, чтобы было видно трусы. И увиденное меня еще больше завело — его эрекцию мог не увидеть только слепой. Может, я уделил много времени, смотря вниз, и поэтому он, отклонившись назад, уперся лопатками в стену, тем самым еще больше прогибаясь в мою сторону.       — Может, уже снимешь это с меня?       Конечно, сниму! Мне не впервые. Что я там увижу нового?       Твою ж!       — Нравится? Женщины тащатся. — Он словно понял мой безмолвный ответ.       — Почему бабочка?       — Красивая. Хочешь потрогать?       Маленькая мразь! Знает же, что хочу. Хочу потрогать и не только в этом месте.       Стоп-стоп! Леха, опомнись!       Быстрым движением запихнув пацана под душ, открыл кран.       — Придурок! Ты что творишь! — заорал он под холодной струей.       — Мою. Ты же хотел помыться.       — Черт! Штаны теперь мокрые.       Штаны, конечно, пострадали, и волосы прикрыли лицо, свисая сосульками. Он, как рыба, стал открывать и закрывать рот.       — Помоги! Убери волосы.       — Ничего, тебе идет. — Он по смешному стал вертеть головою, пытаясь отбросить их назад, но без рук не получалось. Желтый мокрый цыпленок уже не был похож на сексуального парня, как минуту назад.       — Ты действительно садист!       Думаю, я достаточно его охладил, а вот насчёт себя я сомневаюсь.       Открыв теплую воду, подошел к нему сзади и погладил по лицу, убрав с него волосы. Парень перестал мотать головой и притих, вероятно, ожидая моих действий. Молчание продолжалось, когда я намыливал ему волосы, и даже когда, опустившись ниже, провел мыльной рукой по груди, но стоило мне опустить руку и остановиться на уровне пупка, он попытался обернуться.       — Стой и не шевелись.       — Я просто хотел повернуться к тебе лицом.       — Так стой. — Не хватало, чтобы он на меня смотрел в этот момент.       — Но я…       — Что?       — Ничего!       Все, хватит, а то это может плохо закончиться.       Выключив воду, я набросил ему на плечи полотенце и стянул мокрые штаны.       — А теперь пошли спать.       — А одежда?       — Будешь спать голым.       Спать. Я удивляюсь, его вырубило ровно через пятнадцать минут. Я в шоке, ему даже не помешали связанные руки и ноги. Молодость, твою мать. А мне словно зубочистки в глаза вставили. Лежу и втыкаю в потолок, а мог бы втыкать во что-то другое. Сколько я так пролежал, не знаю, так и уснул, уставившись в его затылок.       Проснулся я в темноте от странного ощущения.