“Fran Bow!” “Fran Bow!” “Puppet on a string!” You can taunt me, haunt me It won’t change a thing.* (Random Encounters – Fran Bow: Finding Mr. Midnight)
Давно её не окружала такая славная тишина. Особенно в этом мире, где она старалась держаться как можно дальше от шумных городов с их переполненными венами-автомагистралями, жужжащими проводами-нервами, раздражающими электроприборами-клетками и привычными для их улиц отвратительными звуками, которыми иногда казались и разговоры людей, мелкие и несодержательные. Они никогда её не интересовали. Люди не говорили друг другу по-настоящему важных вещей, утаивая их за лживостью и лицемерием. Маленькие города привлекали больше, но их тишина, как и тишина леса, редко нравилась ей; находились в ней странные, иногда пугающие звуки. Казалось, погоня до сих пор шла по пятам. Она привыкла бояться её и всех знаков, что намекали на приближавшуюся опасность. Приятно было лежать на мягкой кровати, закрыв глаза, отгородившись от всего мира пеленой тишины, существовать отдельно, будто вне времени. И откуда-то далеко-далеко слышался тихий скрип; успокаивающий, убаюкивающий, он не нарушал её блаженного уединения. Наверное, она пролежала бы так целую вечность, пока от неё не осталась бы лишь горстка праха, но всё разрушил один звук. Еле слышное электрическое шуршание, пневматическое, словно… поворачивается камера наблюдения. Фрэн распахнула глаза — и на мгновение подумала, что ослепла. Но постепенно в полумраке начали проступать очертания предметов, первой проявилась старинная массивная люстра, свисавшая прямо над кроватью. Фрэн протянула к ней руку, будто хотела погладить медные, поблёскивающие завитки; но это только казалось, что люстра близко. Фрэн зажмурилась и ощупала голову. Почему она лежит здесь в одиночестве? Где мистер Полночь? Он не имел привычки отлучаться, пока она спит; он прекрасно знал, как она реагирует на его уходы и как боится очередного его исчезновения. Может, он ищет мышей под кроватью? Пришлось перевернуться на бок и свеситься вниз головой, чтобы проверить, что там; волосы тут же коснулись пола, загораживая обзор, и Фрэн придержала их рукой. Нашлось много грязи и клубков пыли — и никаких следов мистера Полночь. — Эй! — всё-таки позвала Фрэн, ужасно волнуясь. — Мистер Полночь, ты прячешься там, чтобы напугать меня? Как нехорошо с твоей стороны! Она подождала ещё немного, но никто не откликнулся. Тогда Фрэн села на кровати, подтянула колени к груди, обняла их и с тревогой обвела взглядом комнату, медленно осознавая: что-то в её жизни снова пошло не так. Она не имела ни малейшего представления, где находится. Небольшая комната, полутёмная — единственное окно со старинной потрескавшейся рамой оказалось заколочено снаружи. Свет, проникавший сквозь щели в досках, серый и тусклый, не был способен рассеять мрак. Мебели совсем чуть-чуть, старая, неказистая. В ноздри забивался запах затхлости. Скрип, померещившийся ей после пробуждения, оказался реальным: что-то потрескивало, тонко ломалось, кашляло и перекатывалось разными тонами под аккомпанемент редкого карканья ворон. Фрэн сделала несколько глубоких вдохов, на автомате потянулась за таблетками и замерла. Их не было. Она вздрогнула и снова огляделась, медленно, пристально, пытаясь отметить всё, что видела, зацепиться за любой предмет, казавшийся подозрительным. Нет, безрезультатно. Кровать, тумбочка, стол с магнитофоном, хромой на одну ногу стул. Её вещей здесь нет. Кто бы ни схватил её и ни принёс сюда, он забрал всё, что было у неё с собой, и… забрал мистера Полночь! Фрэн встала, подошла к двери, с трудом переставляя ноги, и прижала к ней ладони; она с отчаяньем смотрела на дверь так, будто одним этим взглядом могла заставить её исчезнуть, будто похититель находился по ту сторону. — Пожалуйста… Простите! Выпустите меня, — неуверенно попросила она, съедаемая тревогой перед неизвестностью и беспокойством за друга. Но продолжать просьбу, как собиралась, не стала: заметила записку на двери: «Найди кассету». — А это уже лучше, — приободрилась Фрэн. — Они не оставляют меня в неизвестности. А искать разные вещи я умею хорошо. И она с энтузиазмом взялась за поиски. Раз ей предлагают что-то сделать, возможно, они смогут договориться по бартеру. Им от неё какая-нибудь польза, а они отдадут ей мистера Полночь. Она готова сидеть взаперти, но только с ним. Они подбодрят друг друга; когда мистер Полночь рядом, она ничего не станет бояться; достаточно одного взгляда на его замечательные, жёлтые, горящие, как луны, глаза. Найти кассету оказалось намного проще, чем она предполагала: похититель оставил её рядом с небольшим переносным магнитофоном на столе. В другое время Фрэн бы с удовольствием послушала на нём музыку, она возила с собой несколько записей, подписанных как «свинцовый дирижабль». И ей даже не требовалась дополнительная мотивация в виде наклейки «Послушай», чтобы тут же сунуть кассету в магнитофон и нажать на клавишу воспроизведения. «Здравствуй, Франческа. Меня зовут Кукловод, и я хочу сыграть с тобой в игру. Ты заперта в доме со множеством комнат, в каждой из которых тебя ждут испытания…» Он говорил ещё слова, ещё много слов, наверняка, очень важных и наполненных информацией, но до ушей Фрэн они уже не доходили. Она отступила от стола и прижала ко рту ладони, в ушах застучал пульс, она наткнулась на спинку стула и присела на него, опасно покачивая хромую конструкцию. — Перестань, это всего лишь совпадение. Это даже не кличка, а должность в кукольном театре, — попыталась она сказать самой себе дрожащим голосом. — Ужасный Кукловод похитил нас с мистером Полночь, потому что… потому что… ошибся! Сообщение произвело на Фрэн удручающее впечатление, она села на кровать, не сводя взгляда с магнитофона. Запись кончилась, кассета остановилась. Ей хотелось включить её ещё раз и послушать более внимательно, но она боялась. При воспоминании о первой встрече с существом, называвшим себя так же, по коже забегали мурашки. Это произошло в клинике одиннадцать лет назад. Словно рок, он прятался за плечом жертвы, становился тенью, вплетал свои нити в жилы марионетки, заставляя её разыгрывать его представление. Фрэн он ненавидел, его взгляд постоянно преследовал её, напоминая, чтобы она не смела и рта раскрывать, чтобы не рассказывала о нём, иначе он возьмёт её дорогого кота и вывернет его внутренностями наружу. Ему нужно было добиться полного контроля и убивать, убивать, убивать… И если у него получилось… Вместе с Рэмором они выпили из неё достаточно крови и сильно попортили ей жизнь. Она надеялась никогда больше не увидеть ни одного из них. — Я должна узнать, что случилось с мистером Полночь. Вдруг он потерялся где-нибудь тут? — дрожащим голосом убедила себя Фрэн. — Кукловод не здесь, он где-то далеко, а это… Не он, — и она протянула руку и включила запись заново, но ничего не произошло: кассета оказалась самостирающейся. — Как жаль, — вздохнула Фрэн и села обратно на кровать, чтобы обдумать план действий. Пора отправляться на поиски мистера Полночь, Кукловод не сможет ей помешать. Он точно не рядом, раз ему понадобилась запись. Может, в этом доме вообще нет ни одной живой души. «Неужели тебе не интересно, что за дверью?» — раздался голос Кукловода, только чётче, чем на кассете. Фрэн от неожиданности даже подпрыгнула и завертела головой, потом прижала пальцы к вискам. «Ты удивлена тем, что магнитофон продолжает говорить, а я знаю, что ты делаешь и где сейчас находишься? Всё очень просто: в нём установлен передатчик, а в комнате есть камера, если ты ещё не заметила. Камеры установлены во всех комнатах дома, так что я буду всё время следить за тобой. И не пытайся разбить их, иначе я могу очень расстроиться». Пока он говорил, Фрэн встала и заметалась по комнате, словно пыталась сбежать от его голоса. На дальней тёмной стене она разглядела картину, тут же приковавшую её внимание; большую, хорошую репродукцию в резной раме. На картине разыгралось наводнение: мутные воды реки захлестнули город до самых крыш, и по этой реке плыла деревянная колыбелька с ребёнком, несущаяся по воле волн в неизвестность. И рядом с ребёнком в этой колыбели сидел котёнок, промокший, чёрный, без единого белого пятнышка, разинувший рот в беззвучной просьбе о помощи. Фрэн не сводила глаз с картины, потрясённая ею, а потом закричала. Снаружи, в коридоре, застучали приближавшиеся шаги, и в комнату вломились трое мужчин, сзади заглянула девушка, но остановилась на пороге, дальше не пошла. Обнаружив вместо ожидаемой «дамы в беде» не нуждавшуюся в помощи Фрэн, её гости тут же утратили воинственный пыл. Она же в свою очередь обвела их взглядом и, чтобы различить, поделила по типу рубашек: парень в клетчатой рубашке, парень в белой рубашке и мужчина в жилетке. — Новенькая, — выдохнул «парень в клетчатой рубашке» и махнул рукой. — Типичная реакция. Через неделю успокоится. — Но могло и правда что-то произойти: в этом доме полно ловушек, — возразил ему «мужчина в жилетке»; Фрэн понравилось, как он был одет: в костюм-двойку, тщательно и аккуратно; остальные двое выглядели растрёпано и небрежно. — Здравствуй, меня зовут Джим, и я доктор. У тебя всё в порядке? Фрэн уже приготовилась сделать привычный книксен, но его слова остановили её, она застыла в нелепой позе, неловко отведя ногу назад и вцепившись в края уже несуществующего платьица. За время её путешествий джинсы стали основной частью гардероба, но и от платьев отказываться она не собиралась, как и от тех манер, которым её учили сначала родители, а потом и монахини в пансионе. Докторам (как и монахиням) она доверяла в самую последнюю очередь. Совсем не доверяла. Они постоянно твердили о клятве Гиппократа или воле божьей и желании помочь, а потом предавали, убеждая, что заботятся о её благе, а она пока слишком мала, чтобы иметь возможность это понять. Слова приветствия застряли у неё в горле, создавая немую сцену, выглядящую слишком неловко, но её прервала рыжеволосая девушка, решившая, наконец, переступить порог. — Привет, — дружелюбно улыбнулась она, сильнее сжимая концы шали, в которую куталась. — Меня зовут Дженни. Не бойся, мы не причиним вреда, мы сами немного испугались, услышав твой крик. А ты?.. Момент был спасён, и Фрэн, улыбнувшись, заложила руки за спину, чтобы опять не попытаться сделать книксен с несуществующим платьем, и немного присела в знак уважения. — Меня зовут Франческа Боуман, — произнесла она. — Вы не видели тут моего кота? Чёрного, с шелковистой шёрсткой и жёлтыми глазами? — О! Так это мог быть не Стаканчик, — произнёс «парень в белой рубашке». — Возможно, кого-то такого мы видели, — сказал «парень в клетчатой рубашке». — Кстати, меня зовут Джек. Сразу предупреждаю: подвал — моя территория. На будущее. — Хорошо, я учту, — кивнула Фрэн с самым серьёзным видом. — А я Джеймс, — представился «парень в белой рубашке». — Но все обычно зовут меня Перо. Ты тоже можешь. — О, благодарю, — учтиво ответила Фрэн. — Меня вы все можете звать просто Фрэн. А сейчас я бы хотела поискать моего кота. Его зовут… — она осеклась. Нет, нельзя выдавать врагу мистера Полночь, если ему удалось сбежать. — Пожалуйста, покажите, где вы видели кота. После этого внезапного знакомства Фрэн отправилась во внутренний двор особняка в сопровождении Дженни и Пера. Джим ушёл в гостиную, предварительно сообщив, что там он принимает пациентов; Фрэн учтиво покивала его словам, обещая обращаться, если что; она твёрдо решила, что постарается сначала к нему приглядеться, а потом не доверять, потому что доктор из клиники тоже хотел ей добра… наверное. Не все доктора плохие. Не все. Нужно повторять это как можно чаще, чтобы поверить. Джек тоже исчез, пригласив её перед этим в подвал и таинственно предложив Перу завербовать новую знакомую. Ей стало жутко любопытно, что это всё значит, а потому Фрэн собиралась сама навестить Джека попозже и расспросить. А ещё её забавляло то, что имена всех её новых знакомых начинались на одну и ту же букву. Так их будет намного проще запомнить. — Как хорошо, что вы можете подышать здесь свежим воздухом! — воскликнула она, выйдя на крыльцо внутреннего двора. — Если всё время сидеть взаперти с заколоченными окнами, можно сойти с ума, — последнюю фразу Фрэн произнесла уже намного медленнее, почти замолчав в самом конце, озадаченно рассматривая вздымающиеся над ней колодцем стены особняка. — Некоторые уже начали, — сказал Перо. — И во внутреннем дворе окна не забиты — незачем. — Я буду держаться от таких подальше, — пообещала Фрэн, с трудом оторвавшись от созерцания запертых на большой висячий замок железных ворот, и повернулась к своим спутникам. — А сейчас не могли бы вы рассказать мне, что происходит в этом доме? Мне так любопытно! И кто такой Кукловод? — Если бы мы знали, — вздохнул Перо. Фрэн проследила за его взглядом, направленным на крышу, и ещё раз осмотрела двор. — Статуя Мадонны… — задумчиво произнесла она, изучая каменное изваяние женщины в длинных одеждах, похожих и на плащ, и на монашеское одеяние, и на платье; в её протянутой руке оставалось свободное место для свечи. Она точно видела такую раньше. Наверное, во дворе пансиона, у них определённо имелись статуи, изображавшие Пресвятую Деву. Но вот были ли у них свечи? Или они тоже прятали там записки? Постаравшись избавиться от наваждения, связанного с давними детскими воспоминаниями, Фрэн попросила показать, где видели кота. Выяснилось, что у них водится свой кот по имени Стаканчик, тоже чёрный, без единого белого пятнышка, и глаза янтарно-жёлтые; от него постоянно приходилось прятать ключи и мелкие предметы, потому что он мог и съесть то, что плохо лежит. — Джек грозится разрезать его, чтобы извлечь всё, что он проглотил, — добавил в конце рассказа Перо. — Фу, — скривилась Фрэн. — Надеюсь, Стаканчик не позволит ему себя поймать. — Джек просто шутит, — успокоила её Дженни. — Он только на словах вспыльчивый. — Это замечательно, — Фрэн оживилась. — А я вот ужасно любопытна. Вы не знаете, где находится этот чудесный особняк? Дело в том, что я ехала в Вичбридж… — Ну так ты недалеко от цели, — отозвался Перо. Он остановился у фонтана в центре двора; его каменная верхушка, увенчанная статуей, заросла плющом настолько, что не было возможности различить, кого же пытался изобразить скульптор. — Дженни утверждает, что мы в Вичбридже и находимся. — Мне так кажется, — подтвердила та, присаживаясь на бортик фонтана. — А откуда ты, Фрэн? — Издалека. Там тоже тихо. Какой красивый особняк! Он и пугающий, и старинный — такой заманчивый. А во дворе можно сидеть на скамейке и любоваться небом. Ночью звёзды ужасно красивые, когда их не загораживают фонари. Она смотрела наверх, поэтому не заметила, как Дженни с деланным недовольством хлопнула в ладоши, пряча в глазах искорки веселья, и покосилась на Перо, который этого тоже не заметил, поскольку очень оживился при упоминании звёзд. — Тут ещё и дерево есть, — деловито произнесла Фрэн. — Нужно обязательно держать под рукой красивый гребень. Ох, где же мои таблетки…***
Первый день прошёл для Фрэн относительно спокойно: с помощью Пера она попробовала проходить испытания, что ей не понравилось, позволила Джиму забинтовать себе руку и убежала в подвал, чтобы расспросить Джека. Выслушав от обоих братьев рассказы о фракциях, Фрэн вежливо поблагодарила их, сказав, что пока не собирается присоединяться ни к тем, ни к другим, поскольку ей не совсем ясны их мотивы. Последователей она посчитала слишком бездеятельными, а подпольщиков — излишне радикальными. Джим отнёсся к этому философски спокойно, Джек фыркнул и сказал, что вряд ли она останется одиночкой надолго, не будет же всё время помогать Дженни на кухне, да и вряд ли её это увлечёт. А чем ещё в доме-то заниматься? Обойдя все открытые комнаты на первом этаже (на второй Кукловод ещё не разрешал ей подниматься, хотя её комната и выходила на лестничную площадку там же), Фрэн взгрустнула. Она села на диван в гостиной напротив Джима, наводящего порядок в аптечке, и огляделась. Гостиная показалась ей сошедшей со страниц журналов, в которых публиковались фотографии антикварных композиций мебели. Диван, кресло, камин, рояль — стандартный набор. Похоже, хозяева дома не больно-то задумывались об индивидуальности, если взяли за образец картинку из журнала. Только вот Фрэн пока, как ни напрягала память, не могла установить, где и когда она видела похожую гостиную. Интересно, а кто здесь жил, пока это место не захватил Кукловод, подумалось ей, и это навело на другие размышления. — Я опять потеряла фотографию моей семьи, — грустно поделилась она с Джимом. — Она была у тебя с собой? — Да. Перед тем, как меня похитили. Это всё, что осталось у меня от родных. Я теряла её однажды, знаете, но… — С твоими родными что-то случилось, Фрэн? — Лучше не спрашивайте. Но это фото… Наверняка оно где-то там, в моих вещах. А Кукловод забрал у меня всё. А можно с ним поговорить? — Попробуй, — Джим кивнул на камеру. Фрэн встала прямо перед камерой и собралась с силами, чтобы не выглядеть испуганной. — Простите, мистер Кукловод, — начала она, — не могли бы вы вернуть фотографию моей семьи? Можете оставить себе все остальные вещи, но она мне очень дорога. И таблетки, пожалуйста. Мне будет плохо без них. Надеюсь, что моего кота тоже взяли вы и можете его вернуть. Спасибо, — и по привычке Фрэн снова попыталась сделать книксен с несуществующим платьем. «Наверное, это выглядело ужасно глупо», — подумала она и вернулась на диван. Джим всё это время украдкой наблюдал за ней, но сделал вид, что занят медикаментами. — Надеюсь, он откликнется на мою просьбу, — сказала Фрэн. На следующее утро она нашла после испытаний небольшой свёрток. Таблетки и фотография, бережно завёрнутые в газетную бумагу.