зима

Запахивая поплотнее пальто, Терренс вытаскивает себя на улицу. Все какое-то мокрое, липкое, как резкое потепление в Москве в середине февраля. С внезапными выходными настроение к Терренсу не приходит, он теперь не живет от пятницы до пятницы, он вообще не живёт. Все лекарства исчерпаны, все ненужные документы подписаны, а исключение из всех мест, где он лажал, не заставляет себя ждать. Парк возле дома пропитан весенним воздухом, и он настолько отвратительно въедлив этой своей свежестью, что сигареты бессильно поднимают белый флаг и даже начинают издавать не такой прогорклый запах. К Терренсу приходит Молли. Он смотрит на ее ягодные волосы словно через какую-то призму, не понимая, как что-то настолько яркое и пробивающее могло оказаться здесь, в этом безвкусно обесцвеченном городе. Молли протягивает сигарету, пальцы услужливо щелкают зажигалкой. Затяжка. Легкие-то может к 20-ти не доживут, а вот Терренсу придется. Потому как говорит Стеф: "Начал что-то делать, иди до конца." И черт с ним, что будет потом. Молли аккуратно достает громадные солнцезащитные очки с закосом под 60-е и руки тянутся к камере. Вот только нос проколот не по тем временам, да и вообще все слишком образно. Слишком-слишком-слишком. Издержки возраста, как сам любит думать Терренс. Почему они вообще дружат? Он много думает, но спросить не решается (как и всегда). Эти пространственные рассуждения ни к чему не приводят, ему пора либо перестать себя вести как чертовому ублюдку, либо позволить всем людям вокруг себя свалить в закат. Потому что он твердо уверен в том, что исправляться не собирается. Давление услужливо падает, напоминая о том, куда весь этот мир готов его послать. Осталось совсем чуть-чуть. Терренс улыбается.