Разрушенные судьбы

      С того самого злосчастного, дождливого дня прошло двое суток. Всего-то двое. Кому-то это покажется маленьким сроком, но точно не для меня, опечаленного на весь мир лиса, не способного уже воспринимать действительность в привычном понимании. Мой рассудок помутнился настолько сильно, что даже нестрашный сон становился просто чудовищно жутким, а также бессмысленным. Вот, например, мой сон, который я увидел в тот день, когда мы с напарницей разругались.       Я иду на работу. Ночь. Это уже вызывает у меня подозрения, ибо у меня дневная смена. Все дома на улице, которую мне едва удалось узнать, да и вообще во всём городе, выглядят страшными, чёрными громадами с ярко-светящейся рекламой — единственным, что хоть как-то отделяло одно здание от другого и придавало немного цвета в царстве мрака. Было подозрительно пусто. Ни одной живой души мне так и не довелось увидеть. Тускло горят оранжевые фонари. Хотя их и много, их свет не может в полной мере озарить всё пространство. Льёт постоянный дождь. У меня нет зонта, но я не мокну, сколько бы не пролилось на меня. Походка у меня спокойная, но твёрдая. Взгляд мой спокоен и в то же время суров. Самым неожиданным, но никак не пугающим, была музыка, подстать моему настроению. Мрачная, спокойная, немного напрягающая — она, как нельзя лучше подходила к этой неприветливой обстановке.       Я подошёл к тёмному, огромному зданию — полицейскому ведомству Зверополиса. В таком облике его было тяжело узнать среди таких же пугающим своими размерами и видом громад. Я вошёл внутрь. Тут оказалось слегка поярче, но всё также меня не покидало ощущение, что что-то происходит странное.       Вроде бы всё как обычно. Вот наш диспетчер Когтяузер занимается своими обыденными делами до очередного вызова, рядом наша уборщица-бегемотиха моет полы. А остальные, как всегда, идут по своим и делам и прибавляют жизни этому, на первый взгляд, «мёртвому», снаружи зданию.       Я решил, что стоит подойти к Бену, расспросить, что происходит. — Привет, Бен, — сказал я ему как-то серьёзно, без улыбки, сделав какое-то строгое, недовольное лицо, которое мне напоминало одного персонажа, только не мог вспомнить, какого. — О, здорово, Ник, — всё так же приветливо ответил мне Бен, поедая очередной пончик. Я облегчённо вздохнул: хоть что-то осталось прежним. Бен продолжил: — Джуди уже пришла и ждёт. Вам двоим обещают какое-то особое дельце. Поторопись. — Всё, понял, спасибо.       Я поднялся к себе в кабинет и вошёл. — Ну, привет, Ник, — как-то неприветливо поздоровалась она со мной, но внимания на это не обратил. — И тебе не хворать, — также хладно сказал я, словно принял успокоительное. Было тяжело привыкать к своему новому образу, особенно, не понимая, кому же я подражаю. — Тебе Когтяузер говорил про дело? — также продолжала напарница, зло поглядывая на меня, словно я был для неё объектом лютой ненависти. — Да. — Так идём.       Она повела меня к кабинету шефа. Сейчас нам начнут рассказывать план действий. Мы учились на свои отдельные, специально сделанные под нас места. Шеф одел очки и начал. — Значит так, сегодня к нам поступил звонок и больницы для душевнобольных. — Надеюсь, это не Клиффсайд? — обеспокоилась Джуди, вспомнившая, что было там. — Не встревать во время разговора! Нет! Это клиника Санитариум. Недавно к нам поступил звонок о сбежавшем пациенте. Вот его фото.       Он подал снимок, на котором был изображён белый кот с голубыми глазами и чем-то чёрным на затылке, отдалённо напоминающим штрих-код. — Будьте осторожны. Он очень опасен. Может быть, там уже некого спасать… Можете приступать.       Сказать, что эти слова дали нам надежду, это ничего не сказать. Особо опасный преступник-маньяк, психушка. Смотрел я как-то фильм про журналиста, посетившего такое заведение… Неделю не спал, клянусь.       Почти всю дорогу мы с Джуди молчали. Я вёл машину осторожно, чтобы не потерять управление от мокрого асфальта. Тёмные стены домов, яркие вывески, тусклые фонари — всё проносилось перед глазами быстро, мимолётно, даже не пытаясь запомнить что-либо. В голове моей звучал один вопрос: почему всё так странно? Почему здесь так мало прежней действительности, а та, что есть, ведёт себя как-то картонно, почти не подаёт признаков полноценной жизни. Вот Джуди сидит, почти неподвижно, поджав лапы, и смотрит вдаль взглядом, полностью лишённым эмоций. И молчит. Молчит… Когда это с ней случалось? Хотя, это же сон, которое моё сознание выводит из воспоминаний сегодняшнего дня. И здесь она, видимо, зла на меня.       В это время мы уже выехали за город. Здесь было ещё более жутко, чем в самом городе. Если если среди чёрных домов Зверополиса, или его жалкого подобия хотя бы горели фонари, то тут уже мой путь освещали только фары полицейской машины. К тому же, музыка уже давно перестала звучать. Из-за этой тишины у меня начало учащаться сердцебиение, я начал чаще сглатывать, заурчал живот. В общем, у меня появился страх. Мне было просто не по себе. Мой сон начал медленно, но верно скатываться в сущий кошмар.       Вдруг я заметил маленькую крольчишку, стоявшую посреди дороги, почти в упор. От страха я повернул руль в сторону; автомобиль перевернулся, и я начал сознание… Я начал слышать звон, который не давал мне окончательно упасть без сил.       Через мгновение я очнулся в своей квартире. За окном всё также лил нескончаемый дождь. Звонил будильник. Надо вставать и собираться на работу, но нет настроения. Моя вчерашняя подавленность снова сменилась на обычную грусть. Ещё меня мучил вопрос, что же означал мой сон. Какой-то бессмысленный. Да и все те, кого я видел там, были ужасно неправдоподобными, вели себя так, словно глупый исскуственный разум в низкобюджетной игре. Даже слова их звучали однотонно, словно разговаривали не не живые существа, а роботы.       Видно, мой создатель жесток со мной, заставляет меня и других страдать от этих ужасных, лишённых какой-либо интонации и эмоций диалогов. Вы их только читаете, а мне ведь ещё приходится и слушать. Прошу, научите автора лучше писать диалоги, а не то я и дальше буду мучиться, выслушая это.       Извините, задумался о своём. Раннее, даже чересчур, утро. Мокро, серо, промозгло. Настроения и так нет, так ещё и эта мрачная обстановка лишала меня последних мгновений счастья. Мой разум отчаянно боролся, заставляя мой мозг вспоминать всё приятное, что было со мной. Но сейчас, по крайней мере, это не могло помочь мне. Предстоял долгий и трудный рабочий день, с утра до позднего вечера. К тому же, Джуди была в «отпуске», но я надеялся, что мне всё-таки дадут нового напарника, или напарницу.       Джуди, как мне казалось, была всё ещё зла на меня, но всё же, после работы я решился навестить её, даже если выгонит. Просто увидеть её, взглянуть в глаза, сказать: «Прости за всё», и уйти. Так я и сделаю.       На работу я шёл с неохотой, но иначе было никак: второго наказание точно не смогу вытерпеть. Надо было ждать вечера. А ожидание, как известно, тягостное занятие.