there's no hiding for me

— Это началось, когда мне было 15 лет. В один момент я почувствовал, что сомневаюсь во всем: в своих возможностях, в людях, которые тогда были рядом со мной, в правильности выбранных решений и правильности моей жизни в целом. Я был уверен, что делаю все не так. Абсолютно все. Тело Тайлера было напряжено: он не знал, куда деть руки, то скрещивая их на груди, то постоянно поправляя ими волосы, его ноги будто выбивали какой-то ритм на ножке кресла, а глаза бесконечно бегали по кабинету, пытаясь найти предмет, на который можно отвлечься и в дальнейшем испепелить его взглядом, пока Элизабет не сможет привести его в чувства. — Я не спал ночами, потому что часто думал о своей никчемности, вспоминал случаи, о которых жалею до сих пор. Я не двигался вперед, потому что давно остался в прошлом и не мог выбраться оттуда. Будущее мне виделось чем-то далеким, размытым, неясным. Потом я окончательно провалился. Словно пропал из этого мира. Тайлер говорил много, и Элизабет вслушивалась в каждое его слово, ловила каждую фразу, и порой ему казалось, что она пропускает это все через себя, переживает то, что когда-то пережил он сам. Ее лицо не выдавало никаких эмоций, но Тайлер читал все по глазам, которые с жалостью осматривали его с ног до головы, стараясь выразить настоящее человеческое сочувствие. Он нуждался в этом. Он нуждался в понимающих глазах, в любящем взгляде. Он нуждался в поддержке, в чьем-то плече, когда все вокруг него стало рассыпаться на мельчайшие кусочки, давать трещины. Он нуждался в этом тогда. Теперь он научился терпеть, научился молчать и скрывать все в себе. Теперь его душа, его мысли — непробиваемая броня, камень, способный выдержать любую боль. — Я искал помощи, но меня не воспринимали всерьез. Мои чувства перестали играть какую-либо роль. Я метался из стороны в сторону и думал: «Неужели я действительно просто драматизирую? Преувеличиваю?» Но как бы я ни пытался согласиться с этим, тревога брала верх. От простых панических атак мне ставили более серьезные психические заболевания, которые были просто набором букв. Пустые слова. Ничего не менялось. Тайлер откинулся на спинку кресла и зажмурил глаза, снова и снова вспоминая жуткие картины из своих кошмаров, которые уже давно превратились в суровую реальность. С самого начала старших классов все начало меняться. Потеря аппетита, постоянно плохое настроение, усталость. Он сам виноват в том, что с ним стало. Так говорили окружающие. И он верил им. Все, чем долгое время ему приходилось жить, было сорвано, растоптано, испепелено в прах. — Потом появился он. И я впервые почувствовал себя живым.

2 декабря Никто не думает так, как я…

Тайлер не спал. Это не было чем-то необычным, а, наоборот, абсолютно нормальным явлением. Он слишком много думает, в чем и видит причину всех своих проблем. Думает утром, когда собирается в школу, думает за завтраком и на уроках, думает за редкими обедами, ужинами, но больше всего он думает перед сном и, конечно же, во время. Как только мысли покидают его голову, он мгновенно теряет ощущение реальности, выпадает из происходящего, и что-то внутри него будто ускользает, теряет смысл. Он держит перед собой книгу и почти бесшумно перелистывает сухие, шершавые страницы, чтобы не разбудить младшего брата, который мирно посапывает на соседней кровати. Он думает. Тайлер наклоняется и видит, как младший немного подрагивает во сне, все глубже и глубже зарываясь под толстое одеяло и жмуря глаза. Дом молчит, объятый сном и ледяной тишиной, только изредка слышится гул ветра, доносящийся с улицы. Тайлер прислушивается ко всему: каждый звук ему кажется невероятно особенным, уникальным. Он думает. Он слышит свой собственный голос в голове, который не переставая шепчет. Брюнет рассуждает вместе с ним, но порой голос становится громче и заглушает все вокруг себя. Он думает. Ему беспокойно. Сердце бьется о грудную клетку с огромной силой, перекрывая кислород. Тайлер останавливает его ритм, и на секунду мир замолкает, краски расплываются, но через несколько мгновений все встает на свои места. Баланс. Темные, тяжелые мысли настойчиво пробираются в его голову, ищут укромные лазейки. Он впускает их, не сопротивляясь, и чувствует, как внутри все растворяется, становится легким, воздушным. Думать, больше думать. Думать — значит быть живым. Тайлер слышит звук родительского будильника, от которого просыпается и Зак. Пытаясь принять максимально сонливый вид, брюнет закутывается в одеяло и уныло подмигивает брату, получая такое же унылое подмигивание в ответ. Дверь в комнату осторожно приоткрывается, и миссис Джозеф нежным, невероятно спокойным голосом зовет братьев на завтрак. Вот и новый день. Брюнет надевает уже немного потертые джинсы, майку и, не дожидаясь брата, направляется к лестнице. По пути он встречает обеспокоенный взгляд матери, который для него стал довольно привычным, и, лишний раз убедив ее в том, что он действительно спал, спускается на кухню. Тайлер ненадолго задерживается у окна и в очередной раз оглядывает машину. Он все еще не может поверить своему счастью и довольно улыбается, представляя первую полноценную поездку на ней. Ну, а пока — завтрак. Семья уже сидит за столом в ожидании Тайлера, который всегда присоединяется последним. Парень осторожно отодвигает стул и занимает свое место, краем глаза замечая подозрительные переглядывания родителей. — Тайлер, будь осторожен за рулем. Все-таки у тебя еще мало опыта, — миссис Джозеф ставит на стол графин с соком и как можно непринужденнее улыбается брюнету. — Все будет нормально, мам. Тайлер чувствует в воздухе какое-то странное напряжение, словно случилось что-то непоправимое, и об этом знают все, кроме него. Он изредка посматривает на братьев, затем на сестру, отца, мать, и замечает некую тревогу и обеспокоенность в их глазах. — Не надо переживать за меня, — Тайлер отодвигает от себя тарелку с едой и демонстративно кладет локти на стол, — ладно? Я буду аккуратен. Тем более, я сдал на права, я ездил с инструктором, вы это видели и… — Дело не в этом, — миссис Джозеф резко прерывает сына. В доме повисает немая тишина. Зак, Мэдди и Джей незаметно переглядываются, стараясь не смотреть на Тайлера. — Ты пьешь свои таблетки? — в голосе отца звучат какие-то непривычные, жесткие нотки. Неожиданная агрессия виднеется на его лице, а глаза устремлены прямо на брюнета, будто готовые нанести удар. — Вы принимаете меня за психа, да?! — Тайлер резко встает и делает шаг назад, с яростью посматривая на собравшуюся семью. Миссис Джозеф тяжело вздыхает и закрывает лицо руками, делая сигнал детям подняться к себе в комнаты. Джей и Мэдди мгновенно встают, но Зак остается сидеть неподвижно. Он осуждающе скрещивает руки и всем своим видом дает понять, что никуда не уйдет. — Я нормальный! Нормальный, ясно вам? — Тайлер возбужденно размахивает руками перед глазами отца, который угрюмо смотрит в одну точку, не поднимая своего взгляда. Ладони Тайлера судорожно трясутся, тело как-то странно извивается, а голос периодически ломается, отдаваясь жалким хрипом. Все, что сейчас стояло перед родителями — какое-то подобие человека, пустая оболочка, в которую еще не вдохнули душу. Он пытался казаться живым, позитивным; пытался радоваться долгожданному подарку, который должен был по плану сделать его жизнь капельку лучше, но они снова окунают его в тот же омут, снова напоминают ему о том, что он «не такой, как все». — Тайлер, все будет хорошо. — Тайлер, это пройдет. — Тайлер, ты особенный. — Тайлер, просто выпей таблеточку, и опять станешь нормальным. Никто никогда не хотел ему помогать. Все сочувствовали, плакали, пытались поддерживать, но на деле все становилось только хуже. Обыкновенный сломленный подросток на грани нервного срыва, когда-то отчаянно пытавшийся свести счеты с жизнью: это пройдет. Да, это пройдет. Это пройдет и оставит шрамы. Это пройдет и оставит воспоминания. Это пройдет и навсегда разрушит жизнь. — Пока не стоит садиться за руль. Мы поторопились с подарком. Дверь хлопает, и Тайлер остается один в доме. Он слышит, как в замочной скважине несколько раз поворачивается ключ, и отец дергает ручку, чтобы убедиться, что надежно запер своего сына-психопата, и тот не сможет выбраться и навредить себе. Тайлер привык. Он также привык запоминать, где отец на этот раз спрячет запасной ключ и под какой стопкой белья мать закопает ключи от машины. Не стоит недооценивать «психопатов». Тайлер чувствует, как голова начинает кружится, а в глазах появляется густой туман. Спотыкаясь, он поднимается в свою комнату и подходит к письменному столу. Становится тяжелее и тяжелее дышать: все внутри него будто наполняется едкой, липкой жидкостью, отдаваясь острым жаром, парализующим тело. Пальцы лихорадочно проводят по поверхности; бумага, книги, тетради — все летит на пол. Наконец он нащупывает красную коробочку и достает две таблетки, капсулы, и жадно глотает их, запивая водой. Еще не придя в себя, Тайлер хватает рюкзак, укладывая туда все, что попадается под руку, и вылетает из комнаты. Спустя несколько минут он уже оказывается у двери и трясущимися руками открывает замок. В голове настоящая буря из мыслей — он не уверен, правильно ли поступает, но все равно идет вперед. Терять нечего. Брюнет подбегает к машине и на мгновение останавливается. Его рассудок уже полностью отказал, но руки сами нажимают на кнопку, и Ауди издает два щелчка, подмигивая фарами. Он аккуратно, будто боясь прикоснуться, открывает водительскую дверь и осматривает салон. Одна секунда. Машина срывается с места. Он жмет сильнее на педаль, и пронизывающая вибрация отдается по всему телу. Он словно сливается в одно целое с этим несущимся монстром, а его сердце бьется точно в такт дрожащей стрелке на спидометре. Легкое постукивание пальцами по рулю возвращает его в реальность, он отчаянно пытается успокоить себя, но что-то дает отказ. Резкий поворот. Тайлер выворачивает руль, и машину заносит в сторону на тротуар. От страха его глаза машинально закрываются, а руки приближаются к лицу, чтобы принять удар. Колеса противно скрипят, вырисовывая дуги на асфальте, и последнее, что он видит в этот момент — огромный столб пыли, плавно оседающий на капот. Больше ничего. Брюнет плавно выгибается, осторожно осматривая свои ладони и тело. Ему не хватило всего лишь пары сантиметров, чтобы со всей силы врезаться в бетонную стену. Он кое-как выбирается из машины и оглядывает ее со стороны. Ни царапины. Вдох-выдох, Тайлер снова садится на свое место, аккуратным движением заводит двигатель и выворачивает с бордюра на проезжую часть. Какая-то вменяемая часть подсознания говорит ему о том, что он чуть не умер пару секунд назад, в то время как другая часть умоляет ехать дальше. И он едет. Тайлер останавливается на светофоре и вновь проверяет свою кожу на наличие царапин или каких-либо ран, которые могли бы стать очередным доказательством его невменяемости и очередной причиной для его матери обратиться к врачу. Всё-таки сыновья-психопаты такие непредсказуемые, а особенно за рулем. Светофор показывает 27 секунд до зеленого света, и Тайлер откидывается на спинку сидения, сильнее сжимая ладони в кулаках. Он осторожно приближается к панели управления и одним щелчком включает радио, чтобы хоть немного отвлечься на пустую болтовню радио ведущих. Когда наконец загорается зеленый, и постоянно перебивающие друг друга голоса из магнитолы замолкают, диджей ставит давно знакомую Тайлеру песню, и тот делает чуть громче. Какой все-таки невероятной силой над нами обладает музыка. Она способна вернуть нас в прошлое, заставить улыбнуться или, наоборот, напомнить о чем-то грустном, о том, о чем не всегда хочется вспоминать. Но так или иначе мы не представляем нашу жизнь без нее. Тайлер шепотом подпевает, иногда глупо улыбаясь краешком рта. Он не думает ни о чем — в его голове ненавязчивая мелодия, быстрый ритм и какие-то бессмысленные строки, но он чувствует, как ему становится легче. Тяжелые мысли ненадолго покинули его, словно дали вдохнуть немного воздуха, дали свободу и простор, в которых он так нуждался все это время. За поворотом наконец показались школьные ворота, и Тайлер спокойно выдохнул, делая радио тише и снижая скорость. Он припарковался лишь с пятого раза, нагло подперев своей нелепой машиной чей-то огромный джип. Брюнет лишний раз посмотрел на себя в зеркало заднего вида; все прекрасно: красные, почти бордовые от перенапряжения, глаза, немного синяя кожа, свидетельствующая о недавней панической атаке, совсем чуть-чуть дрожащие после легкой безобидной аварии руки, да и почти все тело, ну, и в завершении ко всему, искусанная губа, изредка кровоточащая небольшими алыми струйками. Можно идти. Дверь машины громко хлопает, и абсолютно спокойный Тайлер идет на первый урок истории. Самое главное — он приехал на СВОЕЙ машине, и все остальное не должно играть никакой роли. Он мысленно успокаивает себя, натягивает любимую фальшивую улыбку и непринужденно направляется к корпусу. — Все отлично, — он шепчет себе под нос и щелкает пальцами, пиная ногой какой-то несчастный серый камушек. Баланс снова воцарил, что не может не радовать Тайлера. Внутри него все приобрело покой, именно такой покой, к которому он всегда стремится. И если хоть что-то случайно нарушит его, он клянется Богом, что больше уже не сможет держать себя. Все это время он ходит по смертельно опасной грани, и сил бороться почти не осталось. Он будет биться до последнего, но стоит ли игра свеч? Нет, совсем не стоит, потому что через считанные секунды из дверей выбегает он, сбивая брюнета с ног. Тайлер оборачивается, но видит лишь удаляющийся силуэт, который с бешеной скоростью направляется прочь из школы. До начала уроков осталось 15 минут, и Тайлер несколько раз проверяет время на часах. Может, учебный день уже закончился, и он действительно психопат, коим считают его родители? Но урок истории еще не начался, а большинство учеников только заходят в школу. Ну, и кто здесь психопат? Тайлер стоит неподвижно еще несколько минут, пока та же вменяемая часть подсознания не советует ему наконец переступить порог школы. Он же чуть не угробил себя по дороге не для того, чтобы просто постоять и уйти, верно? Брюнет заходит в здание, и в его уши тут же ударяет шумный звук насыщенной школьной жизни — тысячи голосов. Он слышит каждый отчетливо и громко, хотя порой это становится невыносимо. — И в таком состоянии ты ехал от дома до школы? Кто-то резко оттягивает его толстовку, заставляя обернуться, и Тайлер сразу угадывает этот немного басистый, но невероятно приятный, голос Брендона. — Слушай, парень, тебе не стоит садиться за руль, — Ури пытается улыбнуться, считая Тайлера за больного идиота, который по-другому не поймет. — Не надо за меня беспокоиться. Я знаю, что делаю, окей? Брюнет тут же разворачивается, оставляя своего друга в полном недоумении. — Да что с тобой стало? — Брендон кричит вслед, пытаясь хоть немного догнать его, — это из-за вчерашнего? — Что? — Тайлер мгновенно останавливается и чувствует, как руки вновь стали подрагивать. Прощай, баланс. — Я знаю, что за фигня произошла вчера на алгебре, — Брендон замедляется, нагнав Тайлера, и тяжело дышит ему в плечо, — про новенького и типа ручку, которую ты уронил. Хах, меня ты можешь не обманывать, чувак. — Тебе смешно? — брюнет смотрит в упор, и Ури отходит на шаг назад. В глазах Тайлера читается неожиданная злоба, будто он готов убить любого этим взглядом, кто хоть немного к нему приблизится. — Мой тебе совет: держись от него подальше. Я тебе это говорю, как друг, которому не плевать на тот пиздец, который происходит в твоей жизни. Я пытаюсь оберегать тебя, уяснил? — Оберегать от кого? — Тайлер почти набрасывается на Ури, соприкасаясь с ним вплотную. — От Джоша Дана. Тайлер молчит, когда Брендон потихоньку растворяется в толпе. Он молчит, когда идет в кабинет, молчит на уроке и думает, думает, думает. Он снова думает. И мысли разъедают его, он злится на самого себя, но едва может что-то сделать. В его голове образ палящего солнца, и это солнце исчезает. Исчезает каждый раз, когда он видит его или хоть немного представляет. Оно так близко. Но еще слишком далеко от него.