Преступление и наказание

Говорят, если присяжные долго не возвращаются, у подсудимого есть надежда. Надежда на что? На справедливость, на удачу, надежда на алчность судьи или жадного до денег адвоката? Он, кажется, отвалил сполна этому гаденышу и ждал ответного результата. Да любой адвокат за такие бабки удавился бы, но дело закрыл бы, не доводя его до суда. Какая тварь вообще ему его посоветовала? Да его просто слили партнеры по бизнесу. Суки. — Встать, суд идет, — громогласный голос секретаря заставил прервать ход его мыслей и повернуть голову в сторону молодого человека лет двадцати в черном костюме, сидящего за соседним столом. Адвокат, мать его. Да кто ему вообще лицензию выдал? Свой промах он осознал лишь тогда, когда адвокат, взявший ответное слово, не смог внятно объяснить суду, почему его подзащитный в ночь с девятнадцатого на двадцатое марта был дома, когда масса свидетелей видели его в ночном клубе "Динамит", причем одни и те же свидетели утверждают, что в ту же ночь он был дома, скромно отмечал свой день рожденья тортиком и не нападал в безумной страсти на несовершеннолетнего гражданина Ермакова А.С, который, собственно, когда протрезвел и заявил о факте изнасилования. Хотя сам подозреваемый утверждал, что подобного не было. Адвокат путался, заикался, теребил свои чертовы браслеты на обоих запястьях, которые жутко раздражали обвиняемого все эти дни, и вместо того, чтоб распутать это дело - ведь денег тебе сволочь дали -, умышленно или нарочно топил своего подзащитного, стараясь не пересекаться с ним взглядом. А сейчас, кажется, уж слишком поздно доказывать, что его подставили. За ошибки приходится платить. Причем очень дорого... — Суд постановил признать виновным Попова Арсения Сергеевича по статье 131 УК РФ пункт первый - "Изнасилование несовершеннолетнего". И приговорить его к пяти годам лишения свободы, без права пересмотра дела. Звук деревянного молотка о деревянную поверхность стола прозвучал громом, и темноволосый мужчина в этой гробовой тишине повернулся в сторону своего адвоката. Молодой светловолосый парень сидел, низко опустив голову, но на мгновение поднял ее, встречаясь с холодной сталью в глазах своего подзащитного. — Сука, — прошипел Попов, и парень, вздрогнув, первым кинулся прочь из зала. Ступеньки, еще ступеньки, тяжелая дубовая дверь. На широкий двор здания суда Антон буквально вылетел, хватая ртом спасительный свежий воздух и расслабляя сдавливающий его шею узел галстука. Пройдя еще несколько метров до ближайшей лавочки у раскидистой ели, парень сел и дрожащими руками чиркнул зажигалкой, чувствуя с каждым вдохом едкого дыма накатывающую тошноту. Он только что посадил человека на пять лет. Он, Антон Шастун, закончивший школу с медалью, а академию с отличием, не справился с первым своим делом и посадил невиновного человека. Да, Арсений Попов был не прост, его предупреждали. Крупные аферы и махинации, за которые его ни разу не ловили. Антона предупредили и денег дали, дали все - партнеры его подзащитного и сам Арсений. Только партнеры дали денег, чтоб Попов сел. На одной чаше весов были деньги, которые были Антону необходимы, иначе бы он не согласился вести дело, а на другой справедливость. Ведь Попова подставили конкуренты, убрав с дороги, подсыпав ему в коньяк виагру. Это Антон знал, так как ему об этом рассказали те, кто дал внушительную сумму. Ему нужны были эти деньги, от них зависело все. И какой он после этого адвокат? Он, он.. и слова такого, кажется, не подберешь. Отличное начало карьеры в двадцать лет, что сказать. Антон поднялся, вспоминая, что, кажется, забыл свою сумку в здании суда, сделал шаг и почти лоб в лоб столкнулся с холодными голубыми глазами. Арсения выводили в наручниках, и при виде Антона он дернулся в его сторону:  — Сука, я выйду, и тебе кранты, адвокат херов, ты еще меня вспомнишь! Дрожащими руками он закурил вторую сигарету, наблюдая за тем, как темноволосого мужчину сажают в полицейскую машину. Он не успел о нем ничего узнать. Арсений Сергеевич Попов - бизнесмен, тридцать лет, не женат, детей нет. Вот и все, что ему удалось, вернее, что ему дали узнать про этого человека. Он закурил третью, постепенно унимая дрожь в руках и спазмы в желудке. Ему просто нужно напиться и забыть обо всем как страшный сон. Если бы он знал, что через пять лет кошмарный сон повторится опять… Прошло пять лет… Что значат для человека пять лет жизни? Это взлеты и падения, новые планы, идеи, карьерный рост, или наоборот все летит к чертям. У Антона еще пять лет назад все полетело к чертям. В ту самую минуту, когда он взял свое первое дело. С тех пор, конечно, многое изменилось, и он уже не тот сопливый мальчишка, а вполне себе приличный адвокат. Как для двадцати пяти лет вполне приличный. И кабинет имеется, и табличка на дверях, и даже секретарша. О наличие клиентской базы говорить не приходилось. Но дело пятилетней давности висело грузом на его душе, не давая дышать полной грудью. Дни проходили за днями: работа-дом-работа-здание суда-дом-следственный изолятор-бар. В этой цепочке бар стал появляться чаще и превратился уже в некий ритуал по дороге домой. Двести грамм для спокойного сна еще никому не вредили. Привычный маршрут и вселенская усталость. На часах восемь вечера, и ужасно хочется спать. Глухо поворачивается ключ в замочной скважине, и Антон входит в коридор, попутно нащупывая выключатель. Раздается щелчок, но ничего не происходит. Вероятно, перегорела лампочка, но Антону, кажется, не до этого, он скидывает ботинки в надежде сейчас завалиться на кровать и просто заснуть. Светловолосый парень заходит в гостиную и замирает на пороге полутемного помещения. Рука сама тянется к выключателю. — Не нужно этого делать, — раздается тут же от кресла, на которое свет уличных фонарей не падает, и оно остается во мраке. А затем бра на соседней стене зажигается, и Антон, громко выдыхая, вжимается в дверной косяк. В кресле сидит он. Он, кого Шастун первый год видел в кошмарных снах, он тот, кто пять лет назад перевернул в жизни Антона все с ног на голову. Арсений Попов с холодными голубыми глазами, щетиной и планами на месть. — Ты, — прошептал Шастун и вновь выдохнул, — Как ты, как ты нашел меня? — Соскучился? — хрипло произнес бывший заключенный и недобро усмехнулся. — А ты разве нет? Пять лет прошло, прикинь, — Арсений резко подымается, и Антон вздрагивает, — Не подходи. — А то что? — произносит мужчина и медленно подходит, а затем, оскалившись, делает выпад, и Антон хрипит, сгибаясь от боли пополам. Сильная рука хватает его за шиворот и отбрасывает в сторону. — Не надо, не надо, я не виноват, — Антон кашляет, отползая куда-то в глубь комнаты, и не сводит взгляда с агрессивного мужчины. — Я думал, ты мне будешь рад, а ты забыл про меня, забыл, как я тебе десять кусков отвалил за то, чтоб ты меня вытащил из задницы, а ты меня еще глубже туда засунул, — прорычал мужчина, — где деньги, щенок ты вонючий? Долги отдавать надо. Как брать ты знаешь у меня и у конкурентов моих. — У меня нет денег, у меня тогда выбора не было, у меня мама болела. Ей операция была нужна, — Антон, цепляясь дрожащими руками за стол, пытался подняться. — А я не занимаюсь благотворительностью, Антон Андреевич, — Попов подошел ближе, хватая высокого парня за ворот пиджака, а затем с силой пихнул его к стене напротив, наматывая его серый в полоску галстук себе на кулак. Антон застонал, мысленно поклявшись никогда больше не надевать галстук. Голубые холодные глаза оказались слишком близко, и парень сглотнул, услышав у своего уха горячее дыхание. — Пока ты за мои денежки свои проблемы решал, я, сука ты такая, сидел по статье, которой могло бы не быть. А ты знаешь, что бывает там с теми, у кого такая статья. Их либо на нож, либо на хуй, — рыкнул мужчина и с силой встряхнул адвоката, впечатывая его в стену. Больно ударившись головой, Антон издал короткий стон, а затем почувствовал у себя на горле холодную сталь ножа. — Не надо, не надо, пожалуйста, — зашептал светловолосый парень и зажмурился. — Страшно, Антон Андреевич, да? А хочешь узнать, каково это когда не ты, а тебя? Заодно долг отработаешь, — мужчина засмеялся, медленно проводя острием ножа по скуле адвоката, а затем грубо пихнул его на стоящий в углу диван, резко стягивая с него пиджак. Антону показалось это сном, ужасным, кошмарным сном, но, когда мужчина начал приближаться, он понял, что это - жестокая реальность, и, с силой оттолкнув его в сторону, кинулся к выходу. Кажется, нежданный визитер был не так-то прост, потому что уже через мгновение грубая рука схватила его за шиворот и с силой вернула обратно на диван. — Куда собрался, гаденыш? — Пусти! — парень вскрикнул, отчаянно брыкаясь ногами и руками, осознав, что намерения Попова достаточно серьезны. Резкая оплеуха лишь на миг заставила умерить пыл несчастной жертвы, но и этого хватило, чтоб разорвать на нем рубашку, а затем темноволосый мужчина схватил парня за запястья, заламывая ему руки за спину, с остервенением срывая его чертовы браслеты один за другим. Он мечтал об этом дне все пять лет пребывания за решеткой, и сейчас ничто не могло его остановить, даже крики и мольбы чертового адвокатишки не делать этого. Они лишь смешили его и прибавляли сил. Очередная оплеуха, и Антон тяжело дышит и дрожит, когда сильные руки стягивают его запястья его же ремнем, а затем его грубо хватают за волосы, стаскивая с дивана на колени перед бывшим заключенным. Звук расстегиваемой молнии, и в губы Антона упирается чужой член, и он не может отстраниться, потому что грубая рука схватила его за волосы на затылке. — Открывай ротик, давай, поработай хоть тут, покажи класс. Раз из тебя адвокат хуевый, будем делать из тебя первоклассную шлюху. Открыл рот, живо! — рыкнул мужчина, с силой отвешивая светловолосому парню звонкую пощечину. Антон всхлипывает, послушно открывая рот и принимая в себя горячую плоть мужчины, — Соси давай! И без глупостей, — Антон дрожит и закрывает глаза, лишь бы не видеть всего этого, что сейчас с ним происходило. Он медленно проводит языком по стволу, от начала и до конца, неумело обхватывая губами головку. Антон мычит, все еще пытаясь сопротивляться, но холодная сталь ножа быстро приводит его в чувство, и он стонет, шире открывая рот. — Что ж ты ни на что не способен? — хрипло шипит Попов и резко толкается в приоткрытые губы - раз, другой, третий, а после с силой давит на затылок, заставляя светловолосого парня принять его член почти целиком. Антон скулит, давится, чувствуя, как слезы непроизвольно катятся по щекам, и мечтает только об одном - чтоб весь этот ужас поскорее закончился. Мужчина возбужденно стонет, а затем некоторое время вбивается в приоткрытый рот и, хрипло рыча, кончает светловолосому парню в рот, заставляя проглотить его вязкую жидкость. Сильная рука отпихивает его на диван, и, кажется, что это конец его мучениям, но следующие действия Арсения дают понять, что это было только начало. Грубые руки стаскивают с него джинсы, и Антон взвизгивает, пока резкая оплеуха не приводит его в чувство так же, как и грубая ладонь, скользнувшая по его бедру. — Не надо, — в отчаянье шепчет он, до боли кусая губы и дрожа, когда грубые руки скользнули под его боксеры. — Пожалуйста, остановись. Я не хочу, — Шастун брыкнулся, но сделал себе только хуже. — А я хотел? Я тоже не хотел пять лет сидеть за то, что какой-то упырь подставил меня, а ты ему в этом помог, — шипит Попов и резко стягивает с него боксеры. Темноволосый мужчина, шумно выдыхая, скользил ладонями по его телу, с силой сжимая ягодицы, а потом резко перевернул на живот свою жертву, и Антон взвизгнул, когда по его ягодицам несколько раз прилетело пару смачных и звонких шлепков. Антон, тяжело дыша, утыкается лицом в подушки, чувствуя, как горят у него уши, и Арсений издает короткий смешок. — А я смотрю, тебе тоже нравится, — резкий шлепок, и горячая волна бьет Антону вниз живота, и он чувствует, как наливается его член. Господи, как же ему стыдно. — А говорил, что не хочешь, — шипит Арсений, а далее слышится плевок, и Антон кричит от того, что чужой палец входит в него до конца. Светловолосый парень пытается уйти от неприятных ощущений, но грубая рука вжимает его в диван, и к первому пальцу присоединяется второй. Щадить его были не намерены, и Антон глухо мычит, а затем всхлипывает, до боли стиснув кулаки, когда горячая головка первый раз толкается в узкий проход. Арсений толкается еще раз, грубо раздвигая ягодицы, а затем еще раз, входя до конца, зажимая парню рот ладонью, глуша отчаянный крик боли. Движения резкие, и партнер не дает привыкнуть ни к чему. Грубо толкается внутрь, хрипя от наслаждения и от узости жертвы. Игнорируя тихий вой в подушку, он с силой впечатывается в дрожащее тело, наказывает и мстит этому парню за все пять лет вынужденного затворничества. Хрипло кончает внутрь скулящего тела и выходит, тяжело дыша, откидывается на спинку дивана. Антон всхлипывает, вздрагивает всем телом, чувствуя, как по бедру скатывается что-то вязкое. Щелчок зажигалки, и по комнате разлетаются клубы дыма. Арсений закуривает, не спеша одевается. Антон боится пошевелиться, он вообще боится шевелиться, так как собственный зад ноет от разрывающей боли, и хочется потерять сознание и ничего этого не видеть и не чувствовать. Узел на ремне слабеет, и он может шевелить занемевшими пальцами. Может, но не хочет. — Не прикидывайся, что ты умер, — хмыкает Попов, — Считай, половину долга отдал. И не вздумай кому-нибудь вякнуть. Отдыхай, красавчик, — бра гаснет, оставляя комнату в кромешной тьме, а затем слышится хлопок входной двери, и Шастун остается один. Слезы беззвучно катятся по его щекам, и он прикрывает глаза, не замечая, как проваливается в спасительный сон. Антон открывает глаза от ярких лучей солнца, проникших в светлую гостиную. Господи, кажется, вчера ему снился ужасный сон. Парень приподнимается на локтях, и резкая боль в промежности заставляет осознать, что это был вовсе не сон. Он медленно встает, обнаруживая на мягкой обивке дивана засохшие капли спермы и крови. Кровь, засохшая кровь обнаружилась и на внутренней стороне бедра, и Шастун закрывает лицо руками. Кажется, диван придется сжечь, а квартиру продать, иначе как жить здесь после того, что здесь произошло? Господи, как он себя ненавидел, а еще больше он ненавидел проклятого Арсения Попова. Горячий душ смывает с него вчерашний позор, и, глядя на то, как алые разводы уносит в сточную канализацию, он думает, как ему теперь жить с этим дальше. Терпкий кофе, сигарета - и задница уже не так болит, но Антон чувствует, что сидеть он сегодня не сможет. Пара деловых звонков заставляют на время забыть о вчерашнем, и Антон едет в свою контору, занимаясь привычными для себя делами. Вечером в бар, чтобы залить отчаянье. Домой возвращаться не хочется, но приходится. Он входит туда с опаской. Но никого не обнаруживает, тишина бьет по ушам громче, чем обычно, и он заваливается спать, забываясь тревожным сном. Следующий утро облегчения не приносит. Душ, кофе, сигарета, на кухонном столе ошметки того, что было когда-то браслетами. Звенья цепочек вырваны с корнем, шнурки порваны. Задница, как и душа, нестерпимо ныла, и непонятное чувство тревоги сжигало душу изнутри. По сути, он виноват, он виноват в том, что из-за него Арсению пришлось сидеть. Если бы все можно было вернуть, он бы вернул. Если бы у него тогда было больше времени, все было бы не так. А теперь за свою ошибку приходится расплачиваться собственной задницей. А еще из головы не выходил Попов и его слова, сказанные той ночью на прощание. За душевными терзаниями Антон не заметил, как стрелка часов перевалила за восемь. У него же сегодня важная встреча с клиентом, к которой необходимо было подготовиться. Ненужные мысли отошли на второй план, и Антон ринулся на работу. Посетителей нет - это хорошо, секретарши нет - и это непонятно. Обычно она приходит первая. Антон берется за ручку двери, ведущую в его кабинет, и замирает, едва всунув ключ в замочную скважину. Дверь легко поддалась, а ведь он лично ее закрывал. Открывая дверь шире и переступая порог, Шастун, кажется, уже был готов к тому, что он там увидит, и не ошибся. За его письменным столом из светлого дуба, в его кресле, положив ноги в синих кроссовках на этот самый стол, восседал Арсений Сергеевич Попов и с великим удовольствием курил в потолок огромную кубинскую сигару, между прочим, - подарок Антону от благодарного клиента. И пил казенный коньяк, хрен знает какой выдержки, который Антон нюхал по праздникам. А еще в руках у мужчины была папка, и Антон на миг прикрыл глаза, подавляя в себе желание долбануться об стену. Как он мог забыть про нее? Вероятно, вчера забыл на столе, а ведь там… — Ба, какие люди. Где тебя носит? Нормальные люди уже в поле, — поприветствовал адвоката темноволосый мужчина, и Антон скривился. — А я не нормальный. Где моя секретарша, ты ее убил? — Ага, я ее ножиком по горлу чик, и в колодец, — хохотнул Попов, цитируя крылатую фразу из известного фильма, и сделал очередной глоток коньяка. — Смешно, — Антон вздохнул, — Уйди, пожалуйста, по-человечески прошу. Я понимаю, я виноват, тогда, пять лет назад я совершил ошибку и… — За ошибки нужно платить, — процедил темноволосый мужчина и переставил бутылку коньяка на комод, — За преступлением следует наказание. — А ты я смотрю на зоне время зря не тратил - Достоевского читал, — выпалил Антон и тут же захлопнул рот. Откуда только смелость взялась? Кажется, даже Попов опешил. На секунду в кабинете повисла гробовая тишина, а затем мужчина одним движением сгреб все, что было на письменном столе на пол, и Антон отпрянул, встречаясь с холодом синих глаз . — За все надо платить, Антон Андреевич, да. — Я буду кричать, — прошептал Антон, когда стало понятно, что бежать уже поздно, и он просто не может двинуться с места, а мужчина тем временем подошел почти вплотную. — Кричи, — согласился Арсений и дернул Антона в сторону дубовой поверхности стола, грубо хватая его за ворот светло-бежевой кофты и стаскивая ее с худых плеч. Кажется, кошмар начинал повторятся, и Антон нашел, похоже, единственный выход из этой ситуации. Ведь, как говорится: если насилия не избежать, то его надо возглавить. — Подожди, подожди, я понял, не надо насилия, я сам, — прошептал Антон и опустился на колени перед расстегнутой ширинкой синих штанов. Арсений, кажется, ухмыльнулся, но тяжелая рука опустилась на затылок, сжимая в кулаке светлые волосы. Антон старался быть послушным, старался принести себе как можно меньше физических, а главное, душевных травм. Через несколько минут Арсений стонал, с рыком вбиваясь в открытый рот, и Антон терпел, а еще, кажется, начал возбуждаться сам, и очень скоро в джинсах стало тесно. Арсений кончил парню в рот, заставляя его проглотить все до последней капли, и был доволен жизнью. А затем Шастун оказался грубо прижат к столу, и Арсений, нависая над ним, потерся своим пахом о его. — Это кто тут у нас возбудился? Мистер закон и порядок хочет, чтоб его жестко трахали. Понравилось, да? — Арсений резко двинул бедрами, имитируя половой акт, и Антон взвизгнул, пытаясь вырваться, а затем тяжело задышал и отвел взгляд. — Значит, не забыл меня, да? Нарыл, расследование провел, доказал. Только кому это сейчас в хера нужно? — на грудь Антона упала папка, и Арсений двинул бедрами еще раз, — Чувство вины не дает спокойно спать, да, Шастун? Переживал, скажи, переживал? — Ты будешь разговаривать или уже сделаешь то, зачем пришел? — хрипло прошептал адвокат, вызывая у Арсения улыбку. — А я хочу, чтоб ты меня просил, умолял трахнуть тебя как сучку. Как тебе идея? — шепнул темноволосый мужчина и запустил руку под ремень чужих джинсов. Антон, сцепив зубы, застонал, когда Попов сдернул с него джинсы и сжал напрягшийся член в своей руке. — Тебе показать, как надо делать минет? — А ты в этой области уже профессионал, за пять лет-то поднаторел, — съехидничал Шастун и тут же жестоко поплатился за сказанное. — Ублюдок, — беззлобно рыкнул Попов и вобрал член партнера на всю длину, сходу задавая бешеную скорость, помогая себе рукой. Антон скулил и выгибался, предчувствуя скорую разрядку, но кончить ему не дали, и светловолосый парень тихо выругался и едва не подавился, когда ему в рот проникли два пальца. Кажется, до Антона начало доходить, и он смиренно начал их посасывать, смачивая как можно лучше. Задница-то его. Сложенные вместе сразу два пальца одним движением проникли в задний проход, и Антон выдохнул, стараясь дышать ровнее, привыкая к боли. Боль отступала, и ко второму пальцу добавился третий, и скорость начала постепенно увеличиваться. Попов с чувством и каким-то бешеным азартом трахал светловолосого парня тремя пальцами, и Антон стонал, сгорая от стыда под насмешливым взглядом голубых глаз, а затем вскрикнул, когда пальцы коснулись нужной точки. — Попался, — хихикнул Арсений и задал невероятную скорость, с каждым толчком задевая простату, а второй рукой пережимал чужой член у основания. Антон стонал, всхлипывал, сквозь стиснутые зубы давился собственными стонами и задыхался, а затем не выдержал. — Трахни меня. Я…я… пожалуйста, — шептал Антон, словно в бреду цепляясь пальцами за края столешницы, — Я больше не могу, пожалуйста. Арсений хрипло рассмеялся, а затем резко вошел на всю длину, вырывая из груди партнера тихий вскрик. Он сходу набрал бешеную скорость, с силой вбивал скулящее тело в дубовую поверхность стола и одновременно надрачивал чужой член. Антон задыхался, скулил от тех ощущений, которые раз за разом накрывали его с головой. А затем, коротко вскрикнув, он кончил себе на живот, минутой позже излился Попов и, тяжело дыша отстранился, натягивая джинсы. — Я могу помочь, дело можно пересмотреть, я хотел… — Антон привстал и закусил губу, кривясь от саднящей боли в промежности. — Забей и забудь, те, кто надо, уже свое получили, а ты сам себя наказал, — Арсений обернулся, собираясь уходить, и уже взялся за ручку двери, но вновь обернулся.  — Конечно, приятно и все такое, но уничтожь эту папку. Это просьба, если что. Прощай, — дверь с глухим стуком закрылась, оставляя Антона наедине со своими мыслями. Арсений Попов вновь ворвался в его жизнь, разворотил ее к чертям и свалил в закат. Шастун сам себе наказал. В этом он прав. Наказал на долгие пять лет среди людей и с чувством вины. Кажется, теперь нужно все осознать и начать жить заново. Только как это сделать - большой вопрос… Работа - лучшее средство уйти от депрессии и не забивать голову глупыми мыслями. И Антон нырнул в нее с головой, набрав себе как можно больше клиентов. За всеми делами, документами, выездами в суд пробежала неделя, и наступил тяжелый рабочий день - понедельник. Как будто предыдущие дни были легче. Антон сидел у себя в кабине, потирая виски, и думал послать все к черту и наконец-то выспаться, но резкая трель звонка заставила его вздрогнуть и принять вызов. Молодой человек, представившись следователем Петришиным из районного РУВД, приглашал его к сотрудничеству. Доставленный подозреваемый имел право на бесплатного адвоката, и Шастун согласился, потому что сотрудничал именно с этим отделением, имея там неплохие связи. До РУВД по пробкам он добрался минут за сорок, потянул на себя дубовую дверь, перекинувшись парой слов с дежурным, а после направился в двести пятнадцатый кабинет, где и производился допрос. На душе было спокойно, все-таки дела затягивали и давали забыться в этой рабочей суете. Короткий стук.  — Войдите, — Антон переступает порог, радостно улыбается при виде лейтенанта, здоровается с ним за руку и, оборачиваясь, замирает, встречаясь, с насмешливо-удивленным взглядом синих глаз. — Арсений Сергеевич Попов был доставлен сегодня днем, патрульные остановили его машину для проверки документов и обнаружили в багажнике полкило героина. Статья 328, между прочим. Ребята охренели, — опер соскочил с официального тона и теперь, отчаянно жестикулируя, ходил по кабинету. — Я представляю, — произнес Антон, не сводя глаз с темноволосого мужчины. — А он, оказывается, неделю как откинулся. Сашка уже мечтает о полковнике, — восхитился опер и сел за свой стол. — Ну что, Арсений Сергеевич, за ошибки нужно платить, — непроизвольно усмехнулся Антон, и сидящий напротив Попов покачал головой. — Это не мое. — За преступлением всегда следует наказание, — продолжал сыпать цитатами Шастун, явно наслаждаясь своим положением. Арсений обернулся на опера, которого отвлек телефонный звонок, и показал Шастуну средний палец, хотя в его глазах в этот момент плясали озорные черти. Антон усмехнулся и достал из сумки увесистый блокнот, ручку и ту самую папку с документами, которую он хранил все эти годы. Кажется, ему придется очень постараться с этим делом. Ведь ждать еще пять долгих лет как-то не особо и хотелось…