Хрустальный сюрприз

- Дюк! – вскрикнула Анна и подхватила малыша на руки. На лице ее отразился ужас. - Яков! Что же это такое… Штольман, мягко забрав у нее сына, тихо сказал: - Аня, не пугай ребенка. - Дюк, ты видел дядю? Сын укоризненно произнес: - Нет, мне темно было. Гагат – это что? - Агат, мой хороший. Это такой камень, - Яков всматривался в невинное личико сына и не видел признаков испуга или растерянности. - А раньше, Дюк, ты видел у нас дома людей, которые разговаривали с мамой? Выворачиваясь всем тельцем из отцовских рук, малыш покивал головой: - Тебя? Яков отнес сына в детскую и вернулся в гостиную. Стоявшая у окна Анна уже плакала, и он обхватил ее, прижал к плечу, ласково поцеловал в висок. - Аня, ему не страшно. Он не понимает разницы. - Это мне страшно! Как он будет со всем этим справляться, когда поймет? К нему тоже будут приходить окровавленные трупы? Штольман гладил ее по выбившимся из домашней прически волосам и пытался трезво оценить ситуацию. - Милая, прошу тебя, не плачь. Он мальчишка, и будет здраво смотреть на мир. Мы с тобой поможем ему освоиться с этим даром. Да и вообще, может это лишь детское. - Нет, не детское, - Анна опять всхлипывала. - Я знаю. У меня так же было… Яков, ну почему? Почему я такая, почему я даже сына не смогла родить, не обрекая его на … - Так, - Яков повернул жену к себе и, достав из кармана платок, утер ее слезы. - Аня, перестань пожалуйста. У нас прекрасный сын, а ты – лучшая женщина на свете. Я люблю тебя, несмотря ни на что. Загибая пальцы, он стал считать: - Смелая. Добрая. Опрометчивая. Непослушная. Ревнивая. Она вскинула голову и недоверчиво уставилась на мужа. - Да, да, ревнивая, не смотри на меня так. Кто меня в Эрмитаже от скульптуры Венеры оттаскивал? «У нее руки короткие, у нее грудь маленькая»? Хихикнув, Анна вспомнила их визит в музей. - А кто руки распускал? Ты зачем меня там … мерял? - Я не мерял, а сравнивал, - Штольман про себя с удовольствием констатировал, что жена отвлеклась от приступа самобичевания. - Ответственно заявляю, что ты красивее, чем Венера Милосская. И Таврическая. И ... Анна вгляделась в любимого. Лицо Якова выражало серьезность и искренность, лишь уголки губ дрожали, пытаясь спрятать улыбку, а в глазах плясал смех. - Ты наглый льстец! – она стукнула его кулачком по плечу. Муж поймал ее ладонь, прижал к своему сердцу. - Милая, ты и наш сын для меня дороже всего на свете. Какими бы способностями не наделила вас судьба. Они еще целовались, когда в дверь гостиной постучал Зайцев с сообщением, что пролетка готова. Штольман, пользуясь служебным положением, постоянно брал полицейский экипаж для поездок домой и на службу, а Василий Иванович на ночь отводил лошадь в конюшню поблизости. - Аня, - вернулся Яков к их проблеме, - если сегодня будут записки, ко мне в отделение не кидайся. Анна вздохнула. - Может и будут… Яков, я поеду днем в Аничков дворец. Зайду будто к Варфоломееву, похожу по комнатам. - Ох уж мне, Анна Викторовна, эти ваши воровские наклонности… - Яков улыбнулся. - Нет, милая, без меня больше ни шагу. Встретимся в полдень. … Появившись на службе, Штольман первым делом подозвал к себе агента Лазарева. - Виктор Алексеевич, как там дела с госпожой Ласточкиной? Лазарев немедленно и густо покраснел. Штольман требовательно смотрел на него, не мигая, и юноша повинился. - Яков Платоныч, я это… встречался с ней вчера… Чтобы … - Лазарев! – громыхнул начальник Сыскного отделения. - Чтобы – это понятно. А вы мозгом, который в голове, пользуетесь? На что вы ей сдались, Виктор Алексеевич? На «чтобы»? Понимая, что молодой полицейский уже готов сквозь землю провалиться, Яков понизил голос. - Виктор, это осведомительница. Она вас вчера спрашивала о делах в отделении? При этих словах у юного агента кровь отлила от щек. Сгорбившись, он опустил глаза в пол. - Вот, вот, Виктор Алексеевич, - Штольман, удовольствовавшись результатом выволочки, похлопал Лазарева по плечу. - Тем не менее, не отказывайтесь от этих встреч, если она позовет. Предупредите меня или господина Коробейникова. И думайте в другой раз, прежде чем сообщать что-то ворам о полиции. Угнетенный осознанием своей ошибки, Лазарев кивнул и поплелся к рабочему столу. Коробейникова Яков отозвал в угол их огромной комнаты, от греха подальше. - Антон Андреич, дело не терпит разглашения. Понимающе кивнув, Антон превратился в слух. - Отправляйтесь на телеграф. Свяжитесь с Екатеринбургским управлением полиции, найдите там Савинова, - Яков назвал фамилию известного ему по совместному делу уральского следователя. - Пусть узнает, кто на гранильной фабрике месяц назад принимал заказ на драгоценные камни от Густава Фаберже. Кто еще мог знать, кому предназначен заказ. И где эти люди сейчас. Коробейников поправил оружие под мышкой. - Все понятно, Яков Платонович. Это срочно? - Да, Антон Андреич, - Штольман подтвердил ответ коротким кивком, - постарайтесь все узнать сегодня. … В отделение почты на Малой Морской улице Штольман послал опытного полицейского надзирателя Ферапонтова. Сыщик, вернувшись через час, доложил: - Служащий Макаров, телеграмму отправил, через несколько дней выдал заказ. Коллежский регистратор Макаров, небольшого ума и хрупкого телосложения молодой человек, принял в тот день текст телеграммы у Густава Фаберже. Пытаясь поддержать разговор с известным ювелиром, панибратски переспросил, не для «высших ли сфер» пригодится заказ. Пожилой Фаберже, как выразился Макаров, «с пониманием мне улыбнулся и покивал, верно да, для императорской семьи будет подарок готовить». - Он, Яков Платоныч, часто в ближайшем кабаке вечера просиживает, - пояснил Ферапонтов. - Наверняка кому-то разболтал о заказе, там вокруг этих ювелиров много лихого люда болтается. - Кому, не помнит? – уточнил Штольман. Сыщик покачал головой. - Нет, к сожалению. Пьяница, одним словом. Он и про телеграмму-то еле вспомнил. … Анна нервничала. Яков, конечно, шутил про воровские наклонности, но обойти комнату за комнатой Аничкова дворца среди бела дня оказалось довольно просто. В покои императора они не рвались, и без этого анфилады приемных и кабинетов казались нескончаемыми. Начальник Сыскного отделения, вежливо раскланиваясь с встречными чиновниками и придворными дамами, задерживался в каждом помещении для чинной беседы с женой. - Яков, вот часы, о которых говорил Фаберже, - Анна показала подбородком в просторную комнату, где на громадном камине стояло мерно тикающее, украшенное драгоценными камнями произведение искусства. Остановившись у двери в комнату, Штольман оперся о косяк и стал внимательно разглядывать картину на стене коридора напротив. Анна дернула его за рукав. - Никого нет. Давай осмотрим. - Анна Викторовна, кто тут хочет императора обворовать? Не я же, - Штольман подтолкнул жену в комнату, - я обеспечиваю безопасность твоей… операции. Вздохнув, Анна подумала, что опять все приходится делать самой. Она обошла помещение, присмотрелась к старинному серванту. Створки шкафчика легко открылись под ее рукой, но внутри она увидела только аккуратные стопки фарфоровой посуды. Солидный пузатый комод выглядел многообещающе. - Яков, помоги, - позвала Анна, - тут заперто… Штольман, внимательно осмотрясь по сторонам, нырнул в комнату, на ходу доставая отмычки. Когда комод дружелюбно освободил выдвижные ящики, Яков быстро вернулся на свой пост. В ящиках лежали сокровища. То ли забытые мастерами Фаберже, то ли припрятанные слугами, вперемешку с серебряными столовыми приборами валялись драгоценные камни без оправы, затейливые коробочки, расписные деревянные бонбоньерки и тому подобная ценная чепуха. Не найдя голубого агата, Анна вытащила на свет и залюбовалась яркой малахитовой лягушкой, когда от двери ей махнул рукой Штольман. Кто-то приближался по коридору. Коленками Анна попыталась задвинуть ящики на место. Те не поддавались. Она нажала всем телом, но упрямый комод не желал прятать свои богатства. Яков медленно попятился в комнату. Обернувшись, он бросил взгляд на жену, застывшую в компрометирующей позе у комода, и мигом оценил ситуацию. … - Желаю здравствовать, Нина Аркадьевна, - церемонно произнес Штольман. - Какими судьбами? Вошедшая в комнату Нежинская удивленно уставилась на распотрошенный комод. - Милый Якоб, здравствуй. Это скорее я спрошу, что ты тут делаешь. Вообще-то здесь все – собственность императорской семьи… - Следственные дела, знаете ли, Нина Аркадьевна, - Штольман порылся в ящике и выудил оттуда сломанный часовой механизм и бумажный пакетик. Подойдя ближе, Нежинская зачарованно уставилась на содержимое комода. - Якоб, какие здесь волшебные … - Нина Аркадьевна, уберите руки, - Яков подтолкнул ящики, и они послушно въехали в пузо комода, чуть не отдавив фрейлине пальцы. - Передайте управляющему Савельеву, что это я отдам часовщикам Фаберже, - он высыпал из пакетика на ладонь миниатюрные часовые рубины и показал Нежинской. Нина помялась, не желая так просто уходить. - Милый Якоб, может быть, ты выпьешь со мной чашечку кофе? - В другой раз, Нина Аркадьевна. … Кашляя и размазывая по щекам полосы сажи, Анна вылезла из камина. - Яков Платоныч! – сердито сказала она мужу. - Вы не могли меня спрятать в каком-нибудь месте почище? Я чуть не расчихалась! С улыбкой разглядывая чумазое лицо жены, Штольман потянул ее из комнаты: - Пойдем, Золушка моя, умываться.