Хрустальный сюрприз

Анна размеренно произнесла: - Яков, ты меня бьешь. В висок, наверное. Я теряю сознание. Иду к Дюку. Выдохнув, Штольман посадил жену к себе на колени. Она не собиралась покончить с жизнью из-за потери сына, хотя бы это обнадеживало. - Милая, это нехороший план… - Почему? – вскинулась Анна. Медленно, будто неразумному ребенку, он объяснил: - Я не смогу ударить тебя. Но если бы и смог, не получится рассчитать силу удара так, чтобы ты именно потеряла сознание. И ты не уговоришь меня тренироваться на тебе. - Но, Яков! Это единственный способ, разве ты не понимаешь? – Анна соскочила с его колен и, ломая руки, стала ходить кругами по спальне. - Дюк ведь плачет сейчас, зовет меня. Ты не слышишь? - А ты слышишь? – осторожно спросил он, все еще опасаясь за ее разум. Анна отмахнулась от сомнения в его глазах. - Яков, брось ты это. Не слышу, но знаю. Кровиночка моя… - кусая губы, она уткнулась головой в стену. - Если ты меня не ударишь, я сейчас пойду и … из окна выпрыгну. Второй этаж, даже пусть ногу сломаю, это неважно. Теперь уже и Штольман побледнел так, что лицо его слилось цветом с белоснежным покрывалом на постели. – Аня, - поднявшись с кровати, он в два шага пересек расстояние между ними и схватил жену в охапку, - умоляю, не надо никуда прыгать. Повернув ее погасшее лицо к себе, он спросил: - Почему ты думаешь, что без сознания найдешь Дюка? - Ты со мной, Яков? Ты поможешь мне попасть… туда? – Анна уставилась на него, требуя немедленного ответа. - Ты со мной? Он глубоко вздохнул. – Да, милая, конечно. Сразу как будто успокоившись, Анна села на стул у трюмо. - Как ты меня ударишь? - Нет, Аня. Бить я тебя не буду. Она начала подыматься со стула, но муж положил тяжелую руку ей на плечо. - Посмотри на меня. Задрав голову, Анна выполнила просьбу. Яков осторожно прижал растопыренную ладонь к ее шее. - Вот здесь проходят сонные артерии. Если я сожму пальцы, то через некоторое время ты потеряешь сознание. Но прежде чем я сделаю это, - он убрал руку, - ты расскажешь мне, как твой … дух поможет нам найти сына. Она уверенно стала перечислять: - Дюк меня зовет. Я прихожу. Мы же с тобой знаем, что он видит духов. Я спрашиваю его, где он. Возвращаюсь и рассказываю тебе. - Ох, Аня, - Яков грустно покачал головой. - Не уверен, что наш сын внятно расскажет тебе, где находится – ему же и трех лет нет. А самое главное… Ты не сможешь ничего мне рассказать. Люди, потерявшие сознание, не помнят, что с ними было. Ее рот округлился. В отчаянии она воскликнула: - Я запомню! Это же мой сын! Я запомню, Яков, у меня получится! Крик ее отразился от беленого потолка и затих. Анна, уткнувшись лицом в ладони, содрогалась от беззвучных рыданий. - Анечка, разве что… - Яков присел перед ней на колени и отвел от лица ладони. - Ты сможешь попросить этого Фаберже помочь тебе? Не знаю, как вы будете общаться в вашей… изнанке, но он то сознания не потеряет. Настроение Анны менялось с каждой секундой. Она вспыхнула от радости. - Да, Яков, да! Ты прав! Дух Густава Фаберже, прошу вас! Подождав несколько секунд, она облегченно произнесла, глядя перед собой: - Густав Петрович, миленький, помогите мне… … Анна решительно встала со стула. - Я готова, Фаберже поможет. - Тогда едем, - Штольман потянул ее из спальни. - Куда? Я думала, ты вот сейчас и сделаешь это, разве нет? – Анна недоуменно посмотрела на мужа. Яков покачал головой. - Нет, Аня. Это слишком опасно, я не собираюсь делать это один. Мы едем к полицейскому врачу. … По дороге в город Анна, думая о Дюке, потеряла боевой настрой. - Яков, а что, если он не откликнется? Вдруг ты был прав, и это лишь эпизод? – глаза ее вновь наполнились слезами. Яков повернулся к ней и обхватил одной рукой за плечи. - Тогда я подниму отделение и весь департамент полиции. До завтрашнего полдня мы перероем город и окрестности, Аня, и найдем нашего сына. Он мысленно перебрал возможности. "Ласточкина. Двое незадачливых похитителей в кутузке. Полицейский осведомитель в ювелирном квартале. Телеграфист Макаров, который еще может вспомнить, кому болтанул о заказе Фаберже. Владельцы ломбардов и скупок краденого". Обдумывая предложение из записки, он сжал зубы так, что они уже начали крошиться. Этого нельзя было говорить жене, но если он не найдет похитителя, передача денег не поможет - вряд ли стоит рассчитывать на благородство шантажиста. Нежное, пухлое еще лицо сынишки встало перед глазами, заслоняя дорогу, и Яков хлестнул лошадь. "Держись, мой хороший". … На Пантелеймонской Штольман, быстро предупредив Коробейникова и всех сотрудников отделения, чтобы были наготове, провел жену в медицинский флигель. - Владимир Семенович, добрый день, - поздоровался он с Ярцевым. - Это Анна Викторовна, вы же ее помните? Ярцев, оторвавшись от своих нечитаемых рапортов, кивнул и поцеловал даме руку. - Конечно, Анна Викторовна, рад вас видеть. - Яков Платоныч, что вас привело в эту обитель смерти? - он обвел рукой столы для вскрытия, к счастью, пустые. С яростной гримасой, предупреждавшей Ярцева бросить циничные шутки, Штольман как мог кратко рассказал, что от него требуется. - О! – врач ошеломленно переводил взгляд с начальника Сыскного отделения на его жену. - Вы хотите, чтобы Анна Викторовна потеряла сознание? Анна закивала: - Да, Владимир Семенович. Это очень важно. Я не могу сказать, зачем, простите. В Петербурге Штольман не посвящал никого специально в способности своей жены, но слухи расходились и без его участия. Сотрудники уголовного сыска, приученные начальством молчать, конечно, знали. Знала Охранная служба Варфоломеева, знало окружение императора. Вот и преступники, оказывается, уже были осведомлены… Ярцев, пожевав губами, подошел к Анне. Взял ее запястье, померял пульс, затем повозился с резиновой манжетой и измерил давление. Вопросительно взглянул на Штольмана. - Яков Платоныч, ну если вы так просите… Штольман кивнул. - Могу вам дать не больше пяти минут, Анна Викторовна. Далее держать вас без сознания опасно, даже для врача. Штольман твердо прервал его. - Три минуты, Владимир Семенович. - Аня, не спорь, - он пресек возражения жены. Подготовив нашатырь, Ярцев обратился к полицейскому: - Яков Платоныч, вы сами, или хотите, чтобы я? Закрыв глаза, Яков помолился, как умел. За жену и за сына. За свою семью, без которой давно уже не мог себя представить. Он бы сам шагнул за грань, если мог, и если бы не мог вернуться, тоже. Но сейчас помочь могла только Анна. - Это не больно, Аня, - он поставил жену лицом к себе. Снял с нее шляпку, бросил рядом ридикюль. Тихо спросил на ухо: - Ты готова? Фаберже рядом? Анна утвердительно смежила ресницы. Яков легко поцеловал ее в щеку и прошептал: - Я люблю тебя. Так что не забудь вернуться. Изобразив уверенную улыбку, он нажал большими пальцами на бьющийся на нежной шее пульс. Через несколько секунд Анна безвольно осела в его руках. Ярцев взглянул на брегет. - Держите жену, Яков Платоныч, а то слишком рано проснется. Не надеясь на минутную стрелку, Яков, прижимая к себе любимую, считал удары ее сердца. … - Ма-ма, - захлебывался Дюк, уткнувшись лицом в окно. - Ма-ма! Очутившись перед плачущим сыном, Анна огляделась. В зыбком тумане вокруг она не видела ничего, кроме своего малыша и стекла, по которому он возил носом. И прозрачного силуэта Густава Фаберже. - Дюк, милый, обернись! – позвала она. Соскочив с низкого подоконника, сын подбежал к ней и остановился, не понимая. – Мама, где ты? - Солнышко мое, я здесь. Просто ты не сможешь меня обнять, но это не страшно, - Анна, протянув руку, бесплотно погладила свою кровинку по вихрастой голове. Обежав вокруг смутного силуэта матери, Дюк хлопнул в ладоши посреди ее фигуры. - Мама! Хочу к тебе! - Дюк, - она поднесла палец к губам малыша. – Слушай меня, это очень важно. Подойди к окну, пожалуйста. Вытирая слезы, сын послушно подошел к окну и ловко забрался на подоконник. - Что ты видишь? – сама Анна, как не старалась, не могла различить за стеклом ничего. - Башню! - Как у твоих солдатиков? – дома у Дюка была целая армия, которую можно было отправлять на взятие деревянного замка с башнями и мостами. - Нет, с фонариком. И пушки. - Что за окном еще, Дюк, посмотри внимательно. Деревья, дома? Железная дорога? Малыш пожал плечами. - Вода. Я хочу домой! Он опять собрался плакать, и Анна подошла к нему, не чувствуя под собой ног. Встав рядом с сыном, она мягко сказала: - Солнышко, скоро мы с папой заберем тебя отсюда. Ты здесь один? - С тетей, - Дюк сосредоточенно пытался поймать мамину руку, но ловил только воздух. - Что за тетя, милый? Сын вздохнул. – Красивая. Для малыша все тети были или красивые, или старые, и Анна оставила расспросы. Обняв сына, она пыталась почувствовать детский еще запах, ощутить его прикосновения, поцеловать родное теплое тельце. Но не ощущала ничего, кроме холода. - Потерпи, мой хороший, - вымолвила она сквозь не желающие проливаться слезы. - Мы скоро заберем тебя. … - Аня, Аня, очнись! - Яков тряс ее в руках. – Аня! Держащий пальцы на ее пульсе Ярцев успокаивающе похлопал Штольмана по плечу. - Все в порядке, Яков Платоныч. Ваша жена очнулась. Он встал с колен и поставил на металлический стол пузырек с нашатырем. Анна непонимающе обвела глазами комнату. Она лежала на полу. Белый, как мел, муж поддерживал ее голову и плечи. Было холодно, во всем теле она чувствовала слабость. - Аня, наконец-то… - Штольман, неумело пряча пережитый страх за жену, погладил ее по щеке. – Как ты себя чувствуешь? - Х-холодно… Яков стал поднимать ее с пола, но подбежавший Ярцев тут же остановил его. - Не нужно, Яков Платоныч, Анне Викторовне сейчас лучше посидеть. Притащив откуда-то покрывало, он дал его Штольману. Анна ежилась, пока муж укутывал ее теплой тканью. - Я долго была без сознания? - Почти три минуты. Извини, я не выдержал до конца, мы чуть раньше тебя разбудили. Ты что-то помнишь? – Яков, стоя рядом с ней на коленях, держал в горячих ладонях ее заледеневшие, и постепенно его бешеное сердцебиение успокаивалось. - Нет… - Анна Викторовна, ваши упражнения когда-нибудь… - он проглотил просящиеся на язык «сведут меня в могилу», и крепко прижал жену к себе, не обращая внимания на Ярцева. Она вдруг вскрикнула, вспомнив о своей цели, и села прямее. Позвала, укутанная в объятия мужа, дух Густава Фаберже, и еще минуту напряженно вслушивалась в старческий голос. - Яков, все получилось! Я нашла его! – обрадованная, она прижалась к теплой груди Штольмана. - Представляешь, получилось! Глотая слова, она перечислила все, что услышала от Густава. Яков внимательно слушал, не переставая успокаивающе гладить ее по волосам и спине. - Башня, пушки, вода? – повторил он, и облегченно вздохнул. - Это маяк. Или Кронштадт, или Лисий Нос, только там есть редуты рядом с маяком. Садись, милая, грейся. Я в Сыскное, - он усадил ее на стул, еще раз укутал покрывалом и попросил Ярцева: - Владимир Семенович, напоите пожалуйста мою жену горячим. Благодарю за помощь. Обжигаясь ладонями о стакан с чаем, Анна закрыла глаза. "Мы скоро заберем тебя, малыш…"