Хрустальный сюрприз

- Табаков, подойдите, - Штольман, войдя в отделение, сразу принялся за дело. - Где вы моего Зайцева оставили? Что с ним? Старший агент степенно ответил: - В больнице на Парголовской. Доктора сказали, будет жить, череп не проломлен. Штольман признательно кивнул. - Хорошо, спасибо за помощь. Вы, Иван Игнатьич, в скупках и ломбардах на Васильевском часто бывали? - Нет, я больше по Выборгской стороне… - Вот и отлично, - Яков взглянул на полноватую фигуру агента. - Оденьтесь купчишкой. В ломбардах жалуйтесь, что вас бросила местная красотка, Манька Ласточкина. Помните такую? Табаков ухмыльнулся в усы. - Кто ж такую забудет. - Грозитесь все разгромить от ревности, подкупайте, не мне вас учить. Но найдите, где она живет и с кем. Отправляйтесь немедленно. Яков обвел глазами насторожившихся подчинённых. - Ферапонтов! Опытный сыщик быстро подошел к начальнику. - Берите еще пятерых. Викентьев, Сидорчук, … Крепкие полицейские встали со своих мест и оправили пиджаки. Юный Лазарев привстал на месте, вызываясь, и Яков кивнул. - Лазарев. Штольман подробно объяснил им задание. - Лисий Нос, господа полицейские. На побережье маяк с редутом. Напротив – дом, возможно, не один. Оцепляете те дома, из которых виден маяк. Внутрь не соваться, всех, кто входит, задерживать. За всеми, кто выходит, отправлять слежку. Помедлив, он добавил: - Похищен мой сын. Комната Сыскного отделения угрожающе загудела. Личный состав Якову достался молодой, детей у многих еще не было, да и Дмитрия Яковлевича не все видели. Но за начальника сыщики были готовы в огонь и в воду. Яков продолжил: - Есть сведения, что он там. Так что, господа, ошибок быть не должно. Ферапонтов, я подъеду к вам через пару часов. - Антон Андреич, Сапа с напарником что-то рассказали? - обратился он к заместителю. - Рассказали, как не рассказать, - Коробейников пососал ссадины на кулаке. Два года в Охранной службе не прошли для Антона даром. Сменив юношескую наивность на практичность, он стал жестче работать с подозреваемыми. Штольман покачал головой, но в данном случае ему нужен был любой результат. - На Сенной их должен был встретить наниматель. Мужчина, лет сорока, франт. Особых примет не заметили, разве что в руках какую-то монету постоянно крутил. Как фокусник. Антон попробовал показать жесты франта, но тут же уронил пятак на пол. Яков хмыкнул. - Фокусник, значит. Щипач видать, у них пальцы тренированные. Ладно, Антон Андреич, поехали. Только Анну Викторовну предупрежу. … Поникшая перед остывшим стаканом с чаем, Анна оживилась при виде мужа. - Яков, ну как? Когда поедем в Кронштадт? Или Лисий Нос? - Аня, тебе не место в полицейской операции, - Штольман попытался усадить жену обратно на стул, но разъяренная его словами Анна уже встала. - Яков Платоныч! Что значит - не место? – взяв со стола Ярцева первое, что попалось под руки, она стукнула мужа по груди. Коробейников поежился. - Анна Викторовна, - сунулся он было меж супругами, но тут на него вызверился уже Штольман. Бросив на заместителя бешеный взгляд, Яков умерил свой гнев и отвел от груди огромные реберные клещи. – Анечка, положи, пожалуйста. - Что значит - не место, Яков Платонович? – наступала Анна. - А где мое место? На кухне? В детской? Так она пуста, если вы не заметили! С грохотом уронив ножницы на пол, она уткнулась в рукав и отвернулась, не желая плакать перед мужчинами. Штольман обнял жену и отвел за складную ширму, стоявшую в углу комнаты. По пути он еле слышно бросил полицейскому врачу: - Успокоительное есть? Из-за ширмы до Ярцева и растерянного Коробейникова донеслись сначала всхлипы, а затем сердитый шепот, и через минуту Штольман вышел в комнату. - Простите, господа, нервы. Успокоить жену удалось только обещанием взять ее с собой. Анна наотрез отказывалась оставаться в мертвецкой или ждать в Сыскном отделении. Идею запереть жену в камере Штольман откинул, как неприемлемую – восстанавливать мир в семье пришлось бы еще очень долго, да и не собирался Яков причинять Анне новые мучения. Он уставился на протянутый Ярцевым стакан и принюхался к явному спиртному аромату. - Что это, Владимир Семенович? - Как что? – врач глянул в стакан. – Успокоительное-с! Штольман, прижимая жену лицом к груди, недовольно поднял бровь. - Ох, прошу прощения, не так вас понял, - Ярцев глотнул коньяк сам и кинулся к горячему самовару. - Тогда пустырничку сейчас заварю, у меня для тех, кто трупы опознает, приготовлено… Коробейников закатил глаза. Владимир Семенович славился в департаменте полиции циничными шутками, нечитаемым почерком и своеобразным пониманием такта. … Отойдя немного по влажной, кочковатой земле от дороги, Антон осторожно потыкал перед собой палкой. - ЯкПлатоныч, дальше не пойду. У меня ботинки уже промокли. Вокруг старого моста через разлив простирались версты заболоченной пустоши, и лишь на горизонте угадывалась рощица чахлых берез. Оживленная новая дорога, ведущая из Петербурга в Лахту и далее в Лисий Нос, проходила гораздо южнее, а здесь царило затишье. Штольман щурил глаза, всматриваясь в дрожащий над болотом воздух. - Как вы думаете, Антон Андреич, где они наблюдателя поставят? Коробейников, выйдя на твердую землю, подрыгал ногами. - Не знаю, ЯкПлатоныч. Тут подзорная труба нужна, чтобы из рощи мост увидеть, и то сомневаюсь… - Вот и я так думаю… - Яков, удерживая в руке ладонь жены, еще раз всмотрелся вдаль. - Не будут они за этим местом следить, нет смысла. А вот за дорогой с обеих сторон – наверняка… Анна, не сходя с пролетки, спросила: - Яков, а как они собираются получить деньги? Ты ведь тоже перекроешь дорогу? - Конечно, милая. Придется сделать это очень незаметно, или … – Штольман, поняв, что напомнил жене об угрозах, мысленно обругал себя. Внезапно он вспомнил о проходившей рядом железной дороге и резко повернулся к жене. – Аня, ты из дома слышала паровозные гудки? Я что-то не видел здесь ни одного поезда… Анна озадаченно покачала головой. - Да закрыли давно эту ветку, - подошел к ним Коробейников. - Паровозное депо в Новой Деревне работает, но только в сторону Ланской. Кое-где путь чуть подтоплен, а ремонтировать, как водится, не на что. Он махнул рукой в сторону рощи: - Мне недавно на маневровом пришлось прокатиться, так машинист еле крался вон за теми березками. Штольман широко улыбнулся, и улыбка его более походила на оскал. - Все, Антон Андреич, едем, больше здесь делать нечего. … Пошептавшись о чем-то с Коробейниковым, Яков ссадил того у Лахты. Анна, ничего не замечая вокруг, думала о сыне. - Аня, - напомнил ей Штольман, - от меня ни на шаг. Ты поняла? Она грустно кивнула и ближе подвинулась к мужу. - Хорошо. Скажи, мы увидим сегодня Дюка? Яков вздохнул. - Не уверен, милая. Завтра – точно. При въезде в Лисий Нос они притормозили у первого же трактира, где на подножку пролетки вскочил Лазарев. Возбужденный операцией Виктор доложил: - Там три дома, Яков Платонович, почти стена к стене. Внутрь никто не входил, только из одного бабулька выглянула, и сразу обратно. Меня сюда послали, так что пока не знаю, который дом нужный… - Яков, - потянула мужа за рукав Анна, - подъедем ближе, я попробую узнать дом. Лазарев помотал головой: - Яков Платоныч, нельзя подъезжать. Давайте я вас пешком проведу, там одно место удобное… Цепочка домов, шедшая по побережью, прерывалась бесхозным сараем, куда и привел их Лазарев. У двери сарая агент указал на следующие три дома, расположенные через пустырь, и обращенные окнами на маяк. - С другой стороны Ферапонтов, и еще за домами ребята… Штольман удовлетворенно кивнул. - Хорошо, Виктор Алексеич. Передайте Ферапонтову, что я здесь. Пусть сообщит последние новости. - Аня, тебе хорошо видно? – в глубине высокого сарая он подвел жену к щели в стене. Анна, приникнув к щели, разочарованно повернулась обратно. - Нет, темно и какой-то столб мешает… Она задрала голову и осмотрелась. Подобрав юбки, стащила туфли. Быстро взбежала босиком по узкой наклонной балке, ведущей к треугольному окошку под застрехой, и крикнула вниз: - Вот отсюда прекрасно видно! - Аня! – шепотом воскликнул Яков. - Немедленно слезай оттуда! - Подожди, вот рассмотрю все как следует… - она встала поудобнее. - Вон Дюк, в окне, я его вижу! От неловкого радостного движения нога ее в шелковом чулке соскользнула с опоры. Уцепившись руками за доски, Анна ойкнула. - Яков! Штольман с бешеной скоростью стал подгребать к стене разбросанные вокруг кучи соломы. - Падаю! – не выдержав, Анна отпустила руки. Поймав ее в полете, Штольман смягчил падение, но сам не удержался и упал на спину. - Ой, извини! Ты ударился? – глядя на неподвижно лежащего мужа, Анна перепугалась и склонилась к его лицу. - Яков, вставай! Он пошевелился и скривился от боли в отбитом плече. – Анна Викторовна, - прошипел он, - Ни на шаг, это что, по-вашему, значит? Не обращая внимания на слова, Анна, усевшись на коленки, приникла к его груди и лихорадочно забормотала: – Яков, я его видела! Наш малыш, он к окошку прилип, маму с папой ждет. Пойдем скорее, заберем его домой! В дверь сарая кто-то грузно вошел, негромко позвав: - Яков Платоныч! Яков Платоныч! - Идите сюда, Табаков, - Штольман, с трудом поднявшись с пола, помог подняться жене, ободряюще сжал ее локоть. - Новости? Старший агент, освещая себе путь фонарем, пробрался к ним, за ним тихо вошел Лазарев. Иван Игнатьич доложил: - Так точно, новости. Хахаль Ласточки – Барин. То есть Баринов. Лет под сорок, одевается щеголем. Недавно переехал из Москвы. Работает по ювелирным, нам пока не попадался, но скупщики его хорошо знают. - Что-то еще? – Яков напружинился, оценивая известия. - Ласточка вокруг него вьется, как привязанная, то сцены ревности устраивает, то с синяками ходит. Это у них, фартовых, любовь такая. Живут вместе на Васильевском, но дома с утра никого нет, я проверял. Еле дождавшись своей очереди, Лазарев выпалил: - Из ближнего дома парень крепкий выходил, лет восемнадцати. Бегал за водой к колодцу, а дверь ему Манька открывала! - Точно Ласточка, Лазарев? – переспросил Яков. - Темнеет уже, да и в двери, вы говорите… - Ей богу, Яков Платоныч! Я эту су… Простите, Анна Викторовна. Я эту женщину где угодно теперь узнаю! – побожился Лазарев. - Наш Васильев с тыльной стороны того дома на чердак залез. Он ужасно ловкий! – поняв по гримасе начальника, что не время восхищаться приятелем, агент продолжил: - Он слышал шаги и разговоры. Утверждает, что в доме никого нет, кроме двоих взрослых и малыша. Штольман наклонил голову, принимая решение. - Хорошо. Лазарев, вы остаетесь здесь. Табаков – переночуете у меня в Лахте, утром увидимся. - Аня, - он отвел жену в сторону, - милая, нужно ждать завтрашнего дня. Если мы сейчас заберем Дюка, мы не поймаем этого Барина. Когда он узнает, что мы арестовали Ласточку, он может решиться на месть. Ты хочешь жить под постоянной охраной, ожидая, пока он предпримет что-то похожее? Анна вздохнула. - С Дюком ничего не случится, Яков? Точно? - Я уверен в этом. С ним женщина и подросток, и у них нет новых инструкций. Завтра они будут ждать вестей от Барина. До этого времени мы обязательно заберем Дюка. Дождавшись от жены неохотного кивка согласия, Штольман потянул ее к выходу. - Иди с Иван Игнатьичем, он отвезет тебя домой. Завтра будет много дел. - Я никуда не уеду! – Анна отступила от мужа вглубь сарая. - Я буду ждать здесь! - Аня! Анна упрямо помотала головой. - Нет, я останусь здесь. Дюк так близко, и я его не брошу. Яков притянул жену к себе и глубоко вздохнул, понимая, что не сможет ее заставить. - Иван Игнатьич, - кивнул он ожидавшему у двери Табакову, - поезжайте один. Мы с Анной Викторовной здесь переночуем. … Штольман подтащил к щели хлипкий ящик из дальнего угла сарая и помог жене забраться на него. Анна, посмотрев в темноту, грустно повернулась к нему. - Бесполезно, Яков, ничего не видно. Подожду, пока луна взойдет… Она подала ему руку, чтобы спуститься, и он ощутил укол будто иголкой. - Что у тебя с рукой? Отведя жену вглубь сарая, он поднес фонарь, оставленный им Табаковым, и глухо охнул. - Что же ты молчишь, Анечка? У тебя вся ладонь в занозах. Давай-ка сюда… Он вытаскивал ногтями, выкусывал из ее нежной ладони тонкие щепки, отплевывался и не мог понять, за какие такие заслуги ему досталась эта добрая, смелая, самоотверженная женщина. Как он мог допустить, чтобы их единственного сына похитили? Как получилось, что его любимая страдает? Стыд жег его изнутри, словно адское пламя. Услышав явственный скрип его зубов, Анна погладила его по щеке. - Яков, не вини себя. Ты прав, я не хотела бы жить за семью замками, под постоянной охраной. Но верни нам сына и поймай, пожалуйста, этого человека… Он поцеловал ее ладонь, обещая.