Хрустальный сюрприз

Семнадцатая линия Васильевского острова мирно спала. Равно как и Шестнадцатая напротив, но дома этой четной стороны улицы выходили дворами на Смоленский погост. Анна поежилась. Жить в квартире окнами на кладбище могли себе позволить только люди, абсолютно нечувствительные к скопищу новопреставленных духов. Вцепившись в надежную руку мужа, Анна поспешила в парадную. Штольман почувствовал ее дрожь и спросил: - Много их, Аня? Может, отвезу тебя назад? - Нет, не нужно, я справлюсь, - Анна на минуту закрыла глаза, стараясь отрешиться от мрачной атмосферы кладбища, но ничего не выходило. Со стороны Малого проспекта к ней уже медленно подплывал силуэт печального юноши с кинжалом в боку. Муж потянул ее за руку, и черный провал подъезда четырехэтажного дома, где еще недавно проживал часовщик Терентий Бронников, проглотил их целиком. - Яков, ущипни меня, - оглядываясь на выход, попросила Анна, - я не могу отвлечься… Неразличимый в темноте Штольман покачал головой. Его Аннушка всегда выбирала кардинальные меры. - Иди ко мне, Аня. Здесь никого нет, только ты и я. Найдя любимые губы, Яков стал жарко целовать жену, крепко прижимая к себе. Анна, на мгновение потеряв дыхание, уткнулась в плечо мужа. Призрак юноши исчез. Она прошептала: - Кажется, Яков Платонович, вы нашли прекрасный способ отвлекать меня от духов… На каждой лестничной площадке, куда лунный свет не проникал даже через запыленные окошки, муж старательно отвлекал ее, и до последнего этажа Анна добралась уже с припухшими губами. На площадке четвертого этажа было тихо. Ощупав пальцами выбитый на металле номер квартиры, Яков положил ладонь жены на ручку двери и отошел к лестничному пролету. Оттуда не доносилось ни звука. Штольман достал из кармана свечу и зажег ее, грохотнув спичкой. Подергав дверь, Анна разочарованно отступила. - Заперта... - Когда же, Анна Викторовна, вам удастся сделать из меня честного человека? – поцеловав жену еще раз, Штольман вытащил отмычки. - Если нас арестуют, я скажу, что это вы – мозг нашей воровской банды… Безуспешно повозившись с замком, он встал с колен, вытянул руку и наощупь пошарил за верхним косяком, но нашел только многолетнюю грязь. - У часовщиков не бывает простых замков, Аня, отмычкой их не взломать. Зови Бронникова. Шепотом Анна позвала дух часовщика. Возникший у двери Терентий Семенович тут же хрипло забормотал: - Дражайшая Анна Викторовна, рад вас видеть в моей бывшей обители. Ищете ключ? Подпрыгнув, сухонький старичок постучал бесплотной ладошкой по обивке. - Вот здесь. - Здесь? – переспросил жену Яков, ощупывая кожаные ленты обивки. - Ну надо же… Он вытащил миниатюрный ключик, приложил его к замочной скважине. Ключ доставал только до первого зубца сложного механизма, и, приложив усилие, Яков все же провернул замок. - Входите, Анна Викторовна. В прихожей маленькой квартирки они осмотрелись. Яков закрыл за собой дверь, не возясь с замком, и протянул жене еще одну свечу. Дверь глухо щелкнула собачкой и заперлась самостоятельно. - Ой, - громко вскрикнула Анна от неожиданности и прикрыла рот ладонью. - Что, милая? Анна поднесла свечку поближе, но причудившаяся ей рыжая морда уже исчезла с тумбочки. - Показалось... Неслышно ступая по паркету, Анна прошла в комнату. Дух Бронникова, маня ее за собой, остановился у серванта и указал рукой вниз. Анна потянула на себя дверки серванта и те приглашающе открылись, даже не скрипнув. Она присела у нижней полки. - Яков, посвети пожалуйста. Погремев чем-то в глубине серванта, Анна вытащила завернутый в темный пергамент сверток. Положила его на покрывало рядом стоящей кровати. Обтерла о юбку внезапно вспотевшие ладони и взволнованно прошептала: - Сейчас откроем? - Анна Викторовна! – прошипел Штольман. - Разворачивайте немедленно! Если это не та шкатулка, я вашего Фаберже на посмертную каторгу упеку. Склонившись над кроватью, Анна осторожно развернула оберточную бумагу. В мерцающем свете двух свечей перед ними предстал ларец в форме яйца, лежащего на овальном золотом основании. Прозрачный голубовато-розовый камень был искусно оплетен алмазными и рубиновыми цветами. В строгом узоре землянично-красные букеты перемежались с сапфировыми раковинками и зелеными листьями, а по бокам шкатулки два золотых льва, раскрыв пасти в суровом оскале, охраняли сокровище. - Ох… Как же это прекрасно, - выдохнула Анна, дотрагиваясь до прохладного агата. Штольман, тоже оценив шкатулку, внезапно напрягся. От двери ему послышался тихий скрежет замка. - Быстро вниз, - скомандовал Яков, укрывая ларец бумагой и засовывая его в сервант. Яков в один выдох загасил свечи, помахал ладонью над огарками и помог жене забраться под кровать. Под кроватью было абсолютно чисто – Терентий Семенович с его астмой, похоже, заставлял прислугу просто вылизывать комнаты. Анна прижалась к стене, освобождая место мужу. Кто-то грузный вошел в квартиру и, скрипя половицами, потоптался в коридоре. - Фуфелька, иди сюда, негодница! – прозвучал грубый женский голос. - Паршивка этакая, ты зачем вчера убежала? Заставила меня ехать в такую темень, вот я вытяну щас по хребту-то, животина неблагодарная! Где ты тут прячешься? Тихое мяуканье донеслось от серванта. Анна ринулась выручать сверток, но муж удержал ее, опустив тяжелую ладонь ей на поясницу. - Тихо, Аня, - прошептал он на ухо. - Это хозяйка. А мы – воры. - Ах вот ты где, мерзавка! Фуфля, иди сюда немедленно! Что я завтрема мужу скажу, как ты тут очутилась? Папаша-то преставился и слава богу, но будто же сам, тебе тут нельзя… Мяукнуло прямо над ними. Матрас прогнулся, и Анна ощутила давление на грудь. Глухо кашлянув, Анна повернула голову, и Яков почему-то вздрогнул. - Несчастная! – сиплым голосом часовщика Бронникова громко произнесла Анна. - Бессловесную Фуфельку избрала ты своим орудием! Грузная тетка вмиг слетела с кровати и попятилась к двери. Лающий голос Терентия громогласно обвинял: - Не убоясь гнева Божьего и суда людского, решилась ты на преступление! На погибель мою выбрал тебя мой сын! Убийца мерзкая и подлая ты есть! - Папаша, да вы же откинулись намедни, я вас и откачивать не стала! – в голосе женщины, стоявшей уже в коридоре, слышался панический ужас. - Вы что, все видели? - Все вижу! Все знаю! И в геенне огненной не скроешься, убивица! - выкашливал часовщик, не унимаясь. Анна стала задыхаться, хватаясь руками за горло. Яков бесшумно и быстро вытащил ее из-под кровати, встряхнул, поцеловал в губы. Моргая ресницами, Анна недоуменно посмотрела на мужа. - Побудь здесь, - с улыбкой прошептал Штольман. Из коридора в комнату сквозь узкую щель сочился свет. Яков рванул дверь. - Стоять, Бронникова, полиция! – сказал он громко, направляя револьвер на женщину. - Вы арестованы! Из рук толстой женщины, яростно мяукая, вырывалась ярко-рыжая пушистая кошка. - И кошку отпустите. Свидетельницей пойдет, - Яков махнул револьвером. Бронникова с оплывшим от страха лицом опустила руки. - Не желала я зла папаше, ваше благородие, - разрыдалась она, – он от жабы страдал, я и решила… Изящно выгнув спину, Фуфелька тут же на тумбочке стала вылизывать шерсть, пострадавшую в схватке с бывшей хозяйкой. … Передав Бронникову дежурному городовому из ближайшего околотка, Яков вернулся в квартиру часовщика. Анна, сидя на кровати, гладила утробно урчащую кошку. - Яков, давай ее пока домой заберем? Тут ни крошки нет, а муж Бронниковой завтра занят будет. Помрет же Фуфелька с голоду, и так ребра торчат… - Добрая ты моя душа, Анечка, - Яков, схватив жену в охапку, поднял ее с кровати. - Ты нашла свою шкатулку? Улыбаясь, Анна кивнула. - Шкатулку Фаберже. Надо отдать ее Карлу. Кстати, тут Густав Петрович хочет тебе что-то сказать, и Терентий Семенович тоже… Она показала рукой на окно, собираясь пересказать благодарные речи стариков. Яков закрыл ей рот поцелуем. "Не надо никаких благодарностей. Придется теперь чаще целоваться – никому я не позволю нарушать покой беременной жены и нашего крохотного еще малыша. До свидания, духи". Хлопнув друг друга по плечам, Фаберже и Терентий послушно растворились в воздухе. Их дела на этой земле были закончены. … Карл Фаберже в своей мастерской долго и искренне тряс руку Штольману. - Яков Платонович, Анна Викторовна! Я так рад! Папенька зря, конечно, скрывался от нас, такое сокровище не стыдно подарить государыне! На широком столе красовалась найденная шкатулка, рассыпая вокруг солнечные блики. Агафон, младший из братьев Фаберже, растерянно пожал плечами. - Карл, я не могу открыть. Не нахожу замка... Старший брат нежно ощупал золотые линии, нажал на каждый лепесток и раковинку, подергал за кольца львов. Ларец не открывался. - Вот батюшка учудил на старости лет, всех нас превзошел. Тоже не пойму, Агафон, надо механика звать. Дюк, который до этого смущенно прижимался к маминому колену, запрыгал у стола, протягивая руки вверх. - Папа, папа, дай я! - Ты? – удивленно посмотрел на сына Штольман. - Ну попробуй… С отцовских рук Дюк потянулся к шкатулке, но Яков, опасаясь за хрупкое сокровище, поставил сына на столешницу. Малыш на коленках подполз к центру стола, положил ладошки на прохладный камень. Одновременно засунул крохотные мизинцы в зубы львам и захихикал. - Ам! Крышка шкатулки плавно открылась. С неотразимой улыбкой младший Штольман вытащил из ларца сюрприз и поднял на ладонях к свету. Внутри идеально выточенного в форме яйца горного хрусталя, прозрачного, как капля воды, стояли два коленопреклоненных ангела, вознося молитву ко Всевышнему. Меж ними раскинувший руки Христос даровал миру прощение. Штольман осторожно положил хрусталь в шкатулку, снял сына со стола. Еще раз пожав руки братьям Фаберже, застывшим перед ларцом с приоткрытыми ртами, Яков потянул Анну за собой. Выйдя из мастерской под яркое майское солнце, он подозвал экипаж. Из мастерской выбежал Карл Фаберже, оглянулся по сторонам, и заметив их, крикнул: - Господин Штольман! Подбежав к Якову, он поклонился: - С вашего позволения, Яков Платонович. Фаберже обернулся к Анне, церемонно поцеловал ей руку и вручил подарок. - Это вам, дражайшая Анна Викторовна, в благодарность за папеньку. Небесно-белые цветы на тонком каменном стебельке склонили к Анне свои изящные головки. Вдохнув неслышимый аромат, Анна улыбнулась. - Яков, это анютины глазки. Ты ведь не будешь против, если я приму их? Штольман покачал головой. - Дразнишься, милая? Он подсадил жену в экипаж, усадил на сиденье Дюка. - Поехали, Штольманы, в ресторан. Дюк, нам теперь с тобой надо за мамой следить, чтобы есть не забывала. - И Фуфельку кормить! – важно покивал головой Дюк. Анна, склонившись к сыну, спросила: - Дюк, как ты догадался ларчик открыть? - Дедушка сказал. Я запомнил! - похвастался малыш. - Я молодец? - Конечно, молодец. Бережно сжимая в руках каменный цветок, Анна поцеловала сына в вихрастую макушку. - Ты мое сокровище.