***
Ночка выдалась совсем бессонной. А все из-за особы, которая, кажется, единственная сладко спала со всего замка. Хотя нет, Сэра тоже в принципе всем довольна, и на её сон ничто не повлияет. То, что Лина вытворила во дворце герцога Антуана, до сих пор не выходит из головы ни у кого, кто был тогда там, а также у остальных двух советников. Открыть разлом прямо в центре танцевального зала. Раньше Дориан не видел, чтобы Лина испытывала такую ненависть к аристократам, что решила напустить на них демонов. К счастью инквизиции, никто не пострадал, кроме, конечно, репутации герцога Антуана. Этот случай очень помог в расследовании канцлера, которая, оказывается, не просто так решила поприсутствовать на том балу. Как оказалось, Антуан был в сговоре с Красными Храмовниками. Но даже несмотря на это, Лелиана была возмущена выходкой Инквизитора, хоть и не так сильно, как Жозефина. Если бы тогда не открылась злобная тайна герцога, в центре внимания оказалась бы Инквизитор с намерением проредить знать. Сэра была в восторге от услышанного и очень жалела, что лично там не присутствовала. Но это ещё были только цветочки. Всю дорогу до Скайхолда Лина была тихой. Дориан думал, что все в порядке, ведь она всегда такой была. По крайней мере ему так казалось до тех пор, пока не произошла первая вспышка гнева. Девушка так сильно разозлилась, что стала рвать своё платье, даже не потрудившись его для начала снять. Вторая вспышка произошла, когда они остановились, и девушка увидела своё отражение в небольшой луже на дороге. Тогда она, стоя на коленях, покрывала свою голову грязью. Как бы канцлер не пыталась остановить её или после смыть грязь, девушка не позволяла этого сделать. Когда они прибыли в Скайхолд, и Лелиана лично помогла той принять ванну, заодно покрасить волосы обратно, все стало, как раньше. Девушка снова игнорировала советников, — всех в принципе, — либо тренируясь на манекенах, либо читая очередную книгу в библиотеке. Но и это спокойствие долго не продлилось. Когда Кассандра решила, что пора бы ей узнать, что происходит и кто такая Айви, от одного только имени вспышка гнева вернулась, и девушка испепелила манекен, на котором тогда как раз тренировалась. В замке строго запретили упоминать это имя, чтобы ненароком не вызвать очередной гнев Лины. Дориан был в смятении. Ему казалось, что Лина была холодна, и чувства были для неё чем-то незнакомым и непонятным. Кроме, пожалуй, ненависти, но никогда не доходило до такого. Хотя, что ему-то говорить, ведь он видел эту маску не так и долго, чтобы с уверенностью доказывать, что знает её. Дориан пытался вернуть Эвелину. Новый способ ничем не помог, ведь он не знал, на каких убеждениях держится маска Лины. Лучше было воспользоваться рычагом, но он не мог. Первый раз ему помогли злость и афродизиак, не говоря уже о том, что сама девушка еле даже на ногах стояла. А теперь, стоит ему подойти слишком близко, как Лина пытается его ранить магией. Она ясно дала понять, что не желает, чтобы он к ней прикасался. «— Почему ты тогда сама её не снимешь? — Не могу, пока окончательно её не уничтожу». Все же Лина ненавидит свою сестру до такой степени, что даже не может расслабиться, пока не избавится от маски, которую сама же создала. Может, это тоже одно из убеждений Лины? Если бы Эвелина её так ненавидела, то не стала бы и создавать эту маску. Ну, даже если это и так, ему эта информация ничего не даст. Протяжно вздохнув, Дориан открыл дверь в Тронный Зал. Даже несмотря на бессонную ночь, ему ещё целый день на ногах стоять, а для это нужно набраться сил и хотя бы поесть. У столиков у камина как всегда сидел Варрик, который тоже «клевал носом», готовый в любой момент упасть лицом в свои же бумаги. Приятно все же осознавать, что не один он не может выспаться. — Доброе утро, — решил поприветствовать альтус гнома. Тот, завидев мага, лишь коротко ему кивнул, возвращаясь к своим бумагам. — Чем занимаешься? — решил поинтересоваться он. — Сравниваю предыдущие записи с новыми, — ответил гном, не сводя взгляда с бумаг. — Пытаюсь не запутаться в хронологии. — Так ты ещё не бросил идею о написании книги? — усмехнулся Дориан. Отодвинув соседний стул, маг решил присесть. Что-то сил у него совсем маловато, а желание идти на кухню совсем пропало. — Посверкунчик, кажется мне, что эта книга будет моей самой захватывающей работой, — усмехнулся Варрик. Да, его правда. Информации, которую он уже должен был успеть собрать, хватило бы на целую книгу с продолжением. И это если не описывать детали. Книга…. В голове снова возник рассказ Максвелла. Чудовище из сарая. Как глупо на ходу пытаться придумать какую-то историю. Чего он хотел этим добиться? Он же сравнил свою сестру с чудовищем, которая по его рассказу никогда не покидала тот сарай. Он готов был на все, чтобы оставить маску, что даже пытался уговорить его не возвращать Инквизитора. Глупость. — Слушай, — усмехнувшись, спросил Дориан. — Ты когда-нибудь слышал историю о чудовище из сарая? — Конечно, все в Вольной Марке её знают, — ответил Варрик. Значит всё-таки не придумал. — Она была знаменита лет… десять назад. А что такое? — Ничего, просто решил поговорить о ней. — А, у тебя тоже после прочтения остались неоднозначные впечатления? — спросил гном, оставив бумаги на столе в покое. Неоднозначные впечатления? Что же за история там такая? Нужно будет обязательно её прочесть позже, если будет свободная минута или возможность. — Знаешь, хоть это и детская сказка, но мне кажется, что автор пытался что-то передать этой историей, — продолжил гном. — Например? — Ну, как писатель, я могу её понять: храбрый маленький принц, который делает именно то, что ему запрещали. Это общепринятый факт: запрети что-то ребёнку, и он обязательно это сделает, — после этой фразы Варрик засмеялся. Что правда, то правда. Но такой характер остаётся у некоторых даже после взросления. И почему у некоторых? Да почти у всех. — Но все же… — протянул Дориан. — Я не могу понять, почему он так красочно описал принца, но так мало уделил внимания чудовищу. Оно… просто существовало. В какой-то момент мне показалось, что писатель просто хотел показать, что история вертится вокруг мальчика и его героизма или любознательности. Для детей это так. Но как писатель, прочитав концовку, я увидел, что история была вовсе не о мальчике, что хотел увидеть чудовище. А о чудовище, которое жило в том незапертом сарае. Знаешь, если бы я писал эту историю, то уделил бы больше внимания чудовищу. Хотя бы на его описании. Но… — вернувшись к своим бумагам, отвернулся Варрик, — для детской книжки хватит и этого. Значит, история существует, и Максвелл ничего не придумывал. Но все же, почему он сравнил её именно с этой историей? Что именно он хотел ею сказать? «Сколько бы сестрёнка не говорила себе, что хочет сбежать, сколько бы она не смотрела в даль, она никогда этого не сделает». Чудовище не покидало сарай, даже несмотря на то, что оно было не заперто. Как и Эвелина не покидает Инквизицию, даже если бы могла. Чудовище тоже не могло покинуть сарай? Ему что-то мешало? Максвелл хочет сказать, что ей что-то мешает. Ну конечно. Метка, например, или война. Это все знают. Эх, бессмысленно об этом размышлять. — А-а! Резко встав, Дориан посмотрел на эльфийку, которая только что выбежала в Тронный зал, крича. — Инквизитор!.. Она!.. Стражники, Жозефина, которая как раз шла в свой кабинет, и Дориан с Варриком тут же ринулись в апартаменты Инквизитора. Этот испуганный крик мог обозначать все что угодно. Но точно говорил об одном — что-то случилось. Как только все поднялись в комнату, то застыли от шока. Испуганно подпрыгнув, Инквизитор посмотрела на них с удивлением. — Испугали, — облегчённо выдохнув, девушка положила себе руку на сердце. — Что-то случилось? Перед ними стояла не Лина, а Инквизитор, которая с интересом смотрела на всех, кто прибежал к ней. Но не это всех шокировало. Девушка вела себя как обычно, совершенно не обращая внимания на разбитое зеркало у ног. На кровь на её шее, плече, стекающую по правой руке. На глубокий порез на её щеке, который продолжал кровоточить. Лина все же нашла способ избавиться от Айви навсегда…***
Всю неделю с ней возились как с маленьким ребёнком. Отругали, перебинтовали и запретили какое-то время выходить за пределы Скайхолда. Хотя, её даже из комнаты не выпускают без серьёзной причины. Зато советники видимо решили замуровать её в бумаге, судя по тому, сколько работы они ей приносят. Временами казалось, что кое-где, кое-какие бумаги были даже адресованы не ей. Неужели решили спихнуть ещё и свою бумажную работу? Теперь рапорты ей пишут по любой мелочи. И каждый рапорт она должна прочесть «от корки до корки». Нет, они точно издеваются. Подумаешь, случайно поранилась, когда разбила зеркало. Зато у неё теперь есть шрам, почти заработанный на войне. По крайней мере в военное время. Подумаешь, она открыла разрыв прямо в людном месте. Никто сильный оттуда не выбрался. К тому же, этой знати давно нужна была встряска. Теперь им точно будет что рассказать. Подумаешь… она напугала половину Скайхолда своими выходками, и теперь ей нужно зарабатывать их доверие заново. Она ведь предупреждала, что ехать на этот бал — плохая идея. Она как могла пыталась отговорить их от этой идеи. Но у всех были свои виды на этот бал, и никто не подумал, что у неё есть серьёзная причина, почему она не хотела туда ехать. Эвелина догадывалась, что это случится. Максвелл уже посадил зерно, а герцогу оставалось лишь его вырастить. Зато во всем этом есть свои плюсы. Теперь Лелиана бросила все свои попытки выяснить о ней что-нибудь. Либо она поняла на практике, что лучше этого не делать, либо… она и так уже знает все, что ей нужно. Остаётся надежда, что если это второе, то там нет того, что Эвелине невыгодно. А ещё… пропала последняя нить к Айви. Матушка больше не сможет увидеть свою дочь. Она больше никогда не будет такой как прежде. Мать больше не посмотрит на неё с любовью, как смотрела раньше, ещё когда она была совсем малышкой. Теперь Максвелл бросит все свои попытки. — А ты все растёшь и растёшь, котёнок. Этот голос… Отвернувшись от созерцания заката на своём балконе, девушка посмотрела на демона, который шёл прямо к ней. Как же давно она его не видела. Почему же он раньше не приходил? Он бы помог, он бы не дал Айви появиться. Хотя, она сама во всем виновата и нечего винить только других. — Ну и наворотила ты дел, котёнок, — остановившись рядом, мужчина с укором посмотрел на дочь. — Тоже будешь причитать? — усмехнулась девушка. — Все, что я хотел бы сказать, тебе уже сказали, поэтому не вижу смысла повторять. Я уверен, что ты все запомнила. — Какая разница: запомнила, не запомнила. Айви больше не появится, и я не натворю таких же ошибок. — И правда, — вытянув руку, демон провёл большим пальцем по её щеке. Вслед за этим движением стал показываться порез, который уже становился обычным шрамом. Эвелина редко смотрится в зеркало в последнее время, но она знает со слов целительницы, что щека почти зажила. — Это правда была случайность, — тихо сказала Эвелина, чуть наклонив голову. Она не собиралась намеренно себя ранить. Даже больше — она не хотела, чтобы маска Айви окончательно исчезла. Эвелина до сих пор не может понять, почему она так злится на неё, когда на ней маска Лины. Что неудивительно, ведь Лину она никогда не могла контролировать с тех пор, как завершила её. Создатель, она даже не помнит, как именно её завершила, что даже странно. — Я знаю, — ответил демон, убрав свою руку. — Ты никогда бы не сделала что-то, что пошло бы наперекор твоей матери. — Вообще-то, — задумчиво произнесла Эвелина, — я много раз её разочаровывала. — Это другое, котёнок, — скрестил руки на груди демон. Повернувшись обратно к закату, девушка чуть наклонилась, положив руки на парапет. Вид как всегда был потрясающим. Сны — неплохая штука, если ты можешь видеть то, что всегда хочешь. Вот если бы можно было контролировать здесь абсолютно все… неплохо бы и жилось. Ну, сон долго длиться не будет. Нужно потом ещё вернуться к работе. Продолжить поиски Корифея. А ещё придумать, как вернуть всеобщее доверие. Нет, неправильно. Доверия к ней они не то, чтобы потеряли, просто многие стали её бояться. А этого Инквизитор никогда не хотела. Будет плохо, если все так и продолжится. — Тебе нужно не задумываться, а действовать, — положив руку на макушку головы дочери, демон стал её тормошить. — Тебе-то легко об этом говорить, — усмехнулась девушка, даже не пытаясь убрать его руку. Все равно бесполезно. В Тени он куда сильнее её. — Тебе просто нужно развеселиться, — предложил отец, все также не убирая руки, но перестав портить причёску. — Если ты не забыл, то Инквизитор — это самая весёлая часть меня, — заметила Эвелина, с укором посмотрев на отца. Если Инквизитор не может всех успокоить, показав, что все стало как прежде, то она уже и не знает, кто справится с этим лучше. Вот если бы здесь были только дети… С ними Эвелина всегда могла найти общий язык. — Слышал я когда-то об очень весёлой и улыбающейся девочке, — заговорил демон, повторив позу дочери. — Она могла любого расположить к себе даже без усердия. — Как давно это было… — протянула Эвелина. Тогда ей было сколько… лет 5? Да, она была весёлой, беззаботной, как и все дети в этом возрасте. Но он забыл упомянуть, что также она была упрямой и требовательной, которая и минуты не могла просить на месте, если на неё не обращают внимания. Ах, как же она тогда ревновала к своему маленькому братику. То время было самым счастливым для неё. Но потом заболел отец, она открыла в себе магию, мать сошла с ума. Много чего произошло. — Но, не так давно, я её встретил, — улыбнулся демон, посмотрев прямо в глаза Эвелины. — Встретил? — удивлённо спросила девушка. Когда успел? Эвелина уверена, что не знала ещё этого демона в тот период своей жизни. И не так давно… Когда она стала прежней? — Нет… — протянула Эвелина, как только маленькая догадка пришла в её голову. — Только не снова… — Ты же хотела решение проблемы, — усмехнулся демон. Он явно сейчас смеялся с неё, никак не иначе. — Но как я слышала, я признавалась абсолютно всем в любви, — пыталась вразумить отца девушка. Его идея не совсем хорошая для неё. Может, план и сработает, но он явно обещает те ещё последствия. — К тому же, у меня больше не осталось того зелья. В прошлый раз у меня взяли всё, что было. — Но одно у тебя точно осталось. — … Как же неудобно, когда ты можешь читать мои мысли… Нет, идея и правда неплохая. Слухи, которые она потом слышала были самыми постыдными, но все же, все улыбались. Все смеялись. Таким способом она точно может вернуть ту улыбку, что появляется у каждого, когда она с ними говорит. Не то, что сейчас. Все смотрят на неё будто чего-то ожидая. Чего-то не совсем хорошего. Даже не дают ей алкоголь. А когда девушка пыталась устроить вечеринку, никто так и не ответил на приглашения. — Поверь, тебе это точно поможет. Я уверен, котёнок. Может, все же стоит ему довериться? Ну что может такого произойти? Ну признается она снова в любви кому-нибудь. Ну сделает она ещё несколько предложений руки и сердца. Никто же не воспринимал это всерьёз, и сейчас не должны. По крайней мере, она на это надеется.