Что такое дождь? Это — воздух с прослойкой воды.
В. Маяковский
Тяжелые капли звонко барабанили по водосточным трубам и всему железному, до чего дотягивались. Стук капель о землю обволакивал, заворачивал в вату и убирал на антресоли. Отбивал всякое желание шевелиться, делать хоть что со своей жизнью, то есть. Грей и не делал, а лениво растекся по поверхности стола и созерцал посеревшую Магнолию по ту сторону оконного стекла. Рядом остывала и пускала в воздух поток пара чашка с неожиданно чаем. Кофе пьют для бодрости и адекватной жизнедеятельности, а не для ленивого ничего. Грей ждал. Чего — неизвестно. Возможно, перемен, а, может быть, и чего иного, чтобы случилось хоть что-нибудь. Но, увы, жители Магнолии, как и любого южного города, для которого характерна хорошая погода, при любых изменениях условий в худшую сторону, как будто бы вымирали и исчезали из виду. Чем порождали волну скабрезных шуток со стороны населения менее одаренных погодными условиями стран о статистике рождаемости, говорившей, что самый ее пик приходится на холодное время года*. И они, конечно, должны были в таком случае благодарить Джувию, изрядно поднявшую им демографические показали своей бесконтрольной силой. Грей южанином не был, но всеобщее уныние действовало на него растлевающе, как бы философски он не воспринимал непогоду. Ну, льет как из ведра, ну, и пускай. Ему от этого ни жарко, ни холодно. Прохладненько, хорошо. Из раскрытого окна тянет дождевой прохладой и свежестью, короткие кухонные занавески слабо колышутся, чай почти остыл. За окном мелькает что-то розово-кружевное, и Грей понимает, что дождался. Лениво тянется и поворачивает вентиль газовой плиты, зажигая синеватый огонек под чайником. Через пару минут в кухню вплывает Джувия. Вид у нее слегка грустный, как бывает всегда, когда за окном льет. Хотя ее уже давно никто ни в чем не обвиняет. Свистит чайник. Высокий протяжный звук штопором ввинчивается в мозг, как и обычно, ей богу, если бы не тот факт, что в противном случае вода выкипала бы до конца раньше, чем Грей бы вообще вспоминал, что ставил ее греться, то чайник в его доме не издавал бы не звука, кроме шума бурлящей воды. Но альтернативы, увы, не было, разве что можно было найти какого-нибудь мастера-шизофреника, которому могло бы прийти в голову создать чайник, иными способами оповещающий о закипании своего содержимого. Но большую часть населения Земного Края вполне устраивало имеющееся, и Грей терпел. Джувия греет свои вечно мерзнущие пальцы о чашку и довольно жмурится. Они сидят рядом и в это расстояние могут свободно вписаться исключительно два иксида или кто-нибудь один из мелких. Но по Джувии видно, будто между ними пролегает, как минимум бездна, вроде той, которая ощущалась, когда мироздание выплюнуло их на семь лет вперед, и вокруг все было настолько не так, что каждый из них первое время пытался проснуться. Единственное, что мешает Джувии податься немного вправо и уткнуться лицом куда-то в плечо или ребра Грею, — чашка с чаем, который она пьет маленькими глотками, периодически дуя в идущую от этого рябью поверхность напитка, сдувая облачка пара в сторону. Грей на нее смотрит и вскоре переводит взгляд на почти остывшую собственную чашку, хватает и одним мощным глотком вливает в себя примерно половину ее содержимого, как делает это обычно с кофе по утрам. — Дождь — это просто дождь, вода с неба, — медленно говорит Фуллбастер, сверля взглядом пространство за вздымающейся пузырем занавеской, на которой виднеются брызги влетающей в окно влаги. В комнате свежо и тихо, вся Магнолия, кипящая обычно деятельностью в любое время дня или ночи, приостановилась, взяла перерыв, засела по домам, сетуя на непогоду. Грей думает, что если дождь не прекратится к вечеру, можно будет даже растопить в качестве разнообразия камин и вслушиваться в треск поленьев или залипать в танец языков пламени. Грей в последнюю очередь думает, что дождь — вина Джувии, он в последнюю очередь связывает эти два понятия воедино. Он может вспоминать стук капель о железку крыши, может вспоминать туман из-за резких перепадов температуры, он может вспоминать тот бред, что несла тогда Джувия, но вряд ли у него есть воспоминания о том, что в этом виновата она. После стольких лет гонений, одной водной волшебнице нужно постоянно об этом напоминать, говорить, что она тут не причем, доказывать, что все нормально. И Грей это делает, он говорит о круговороте воды, о смещении воздушных масс, о циклонах и антициклонах. Не то, чтобы он этим всерьез интересовался, просто сопутствующая информация, в конце концов, и Хэппи кое-что понимает в физике. А Джувии приятно. Она улыбается и сдвигается ближе, садясь почти вплотную. — Джувия всегда чувствует себя одиноко, когда он идет, как будто ничего не изменилось, и она все еще несет лишь дождь. Грей вздыхает, сколько бы не говорили про то, что к хорошему быстро привыкают, Джувия была исключением. Впрочем, так было даже интереснее. Он щелкает ее по носу пару раз, Джувия смотрит на Фуллбастера, возмущенно надув щеки, это настолько забавно, что Грей даже фыркает от смеха. — Ты же знаешь, что это не так, — снова становится серьезным, — И если я еще раз услышу от тебя нечто такое, мне придется очень долго убеждать тебя. — Пожалуйста, пусть Грей-сама переубедит Джувию, — улыбается она, обнимая Фуллбастера и прижимаясь к нему как можно плотнее, — Джувия думает, что аргументы Грея-сама очень хороши. Грей тихо смеется, утыкаясь носом в макушку колдуньи, думая в свою очередь, что разговор сворачивает куда-то не туда. А он и не против. — Ты их еще даже не слышала. — Джувия знает, что они так же идеальны, как и Грей-сама, — уверенно заявляет она. — Не надо идеализировать меня, — замечает Грей, — Если подумать, я тот еще засранец. Джувия не согласна с ним вот вообще. И ничуть она не идеализирует, чтобы это делать, нужно думать о человеке лучше, чем он есть, а Грею-сама лучше становиться некуда. Недостатков в нем Джувия упорно не находила. И не то, чтобы искала вообще когда-нибудь. — Грей-сама, а этот дождь, он какой? — спрашивает она, вспомнив одно замечание Фуллбастера про то, что дождь в их первую встречу был каким-то грустным и унылым. — Вполне себе уютный, тебе так не кажется? — Джувия думает также. Она лежит у Грея под боком и очень согласна. Ей тепло, и никто не отталкивает. Ливень слепой стеной хлещет по всем доступным поверхностям, шуршит листвой, стучит по металлу, глухо бьет по земле. Где-то там снаружи. У Грея дома тепло и сухо, а рука хозяина жилплощади лежит у Джувии на талии, еще бы не хорошо было. Джувия думает, что трудно идеализировать Грея, если никого добрее она не видела. Это было не в том, что он упорно игнорировал все заморочки Джувии, включая связанные с дождем, а в том, что просто принял все это и имел с этим дело, когда вытаскивал ее гулять в дождь, когда они сидели в такие дни в парке под раскидистыми деревьями и смотрели на бегущих от непогоды людей («южане…»), когда они сидели вот так у Грея дома около подоконника и смотрели на размытый дождем мир за стеклом, пили кофе или чай, Джувия приносила булочки или еще что-нибудь такое свежее, вкусное и мягкое за похрустывающей корочкой. Иногда ей казалось, что Грей старался перевесить все плохое, связанное с дождем в ее жизни, заменив хорошим. Джувия не знала, специально он, или нет, но ему удавалось. Совпадений было достаточно, начиная от названия деревушки, в которой они вместе жили полгода, и заканчивая тем, что она уже и вспомнить не могла, когда оставалась наедине с дождем. Но это не было чем-то важным, гораздо более значимым было то, что Джувия чувствовала себя счастливой рядом с ним в любую погоду. Джувия все еще не любит дождь, но готова сдаться, если ее будут вот также обнимать, если она больше не будет одна. Она приподнимается, чтобы заглянуть Грею в глаза, и почти уже лежит на нем. — Пойдем наверх? — предлагает он, смотря в ответ. Глаза у него задумчиво-синие, видимо, она своей возней отвлекла его от каких-то размышлений, Джувия же думает, что они так близко: вот-вот столкнутся носами, и это единственная мысль которая кружится в ее голове. Грей упорно вышибает из ее разума все, кроме себя, специально ли, или же нет, но у него получалось. Джувия кивает. Наверх — это в мансарду, где они обычно проводят большую часть времени. Там очень уютно, и Джувия реально не понимает, как может большая часть людей использовать такие комнаты как склад всякого хлама, когда можно притащить пару диванов-кресел и проводить там вчера. Грей рассказывал, как поселился здесь, мол, хозяйка когда-то переехала в Фиор из-за границы от войны, дом строила по своим чертежам на основе ее родной архитектуры, а когда состарилась, и от ее семьи ничего не осталось, решила сдавать комнату, но отношения с постояльцами у нее не очень строились, разница менталитетов, а вот Грей как-то прижился, да и были они приблизительно из одних мест родом, вот и вышло, что в ее завещании оказался именно он. А мансарда была каноничной: темное дерево, скошенный потолок и стены, большое окно. Грей проводил здесь время, если не был в гильдии. Джувии там очень нравилось, иногда они там даже ночевали в виде человеческо-одеяльного бутерброда: диван был узким, и лежать на нем можно было вдвоем только либо крепко вцепившись в друг друга, либо друг на друге. Второй вариант был приятнее, Локсер любила засыпать под мерный стук сердца где-то под щекой, а по утрам не понимать где чьи ноги. Джувия помнит в полусне, как Грей шарит рукой по доступным поверхностям и набрасывает на нее теплый плед, когда замечает, что она задремала. А потом просыпаться и не быть способной подняться, потому что во сне Грей прижимает ее к себе довольно крепко, а Джувия и не против. Мансарда встретила их совсем близким стуком капель и недавно мореным деревом. Это была одна из первых работ по дому, в которых принимала участие Джувия. Как раз через пару месяцев после войны, когда все внезапно обнаружили, что у них полно времени, когда не нужно спасать мир и поднимать плюхнувшуюся в лужу родину. У Грея дошли до этого руки, а Джувия просто зашла к нему, чтобы пойти в гильдию вместе, и осталась, решив помочь с этим, чем бы то ни было. Тогда она и услышала историю про хозяйку, а потом они обедали на крохотном пятачке не проморенного пола, и Грей гонял ее каждые пятнадцать минут из комнаты подышать свежим воздухом. Зато сейчас Джувия наполнялась гордостью каждый раз, когда заходила в обновленную комнату, и вспоминала, что тоже в этом участвовала. Дом был очень хорош, хоть и выглядел поначалу непривычно и диковато в сравнении с окружением. Хорош во всех отношениях, только слишком просторный даже для них двоих, даром, что Джувия все еще жила чуть ли не через день в общежитии. «Наверное, — думала она, — У хозяйки была большая семья». И грустно было от того, что в итоге она осталась совсем одна, чтобы передать дом, в который было вложено столько сил, случайному постояльцу, считавшемуся тогда пропавшим без вести как минимум. Грей говорил, что им повезло выйти не на еще лет восемь позже, а то дом бы отошел государству, и черт его знает, что бы с ним стало, если бы не объявился он или кто-то из родственников хозяйки, оставшихся на ее родине. И Джувия была рада, что они вернулись именно тогда, когда получилось. Она старалась заботиться о доме, благо не одна она испытывала такое стремление, Грей тоже следил за тем, чтобы ничего не ломалось и не приходило в негодность, даже половицы не скрипели, что позволяло магу периодически случайно пугать Джувию из-за привычки ходить бесшумно. Джувия вздрагивала, ахала, а потом они еще над этим смеялись, но она считала нечестным, что Фуллбастер каким-то образом слышал ее приближение, даже когда она пыталась специально подкрасться. Локсер с радостью отмечала, что постепенно дом принимает ее: в шкафах появляются ее платья, на полке для обуви скромно пристроились сапоги с длинными голенищами, на подставке для зонтов стоит ее розово-кружевной, в буфете есть чашка Джувии, а в ванной комнате — зубная щетка и прочие мелочи. Она чувствовала, что если бы в один день решила остаться, Грей бы не сказал вообще ни слова, все равно она почти жила у него, но Джувия упрямо продолжала возвращаться в «Фейри Хиллз». Она ждала приглашения. Однажды Джувия практически сама заселилась в съемный дом Грея (иногда ей было интересно, каким образом он смог буквально за считанные дни снять абсолютно случайный дом в абсолютно случайной деревушке, когда все остальные из гильдии, по их рассказам, месяцами тыкались по Фиору, как слепые котята, не находя себе места), теперь ей нужно было законно войти в место, которое Грей считает своим домом. Это было важно для нее. Джувия подтянула сине-серый клетчатый плед повыше и положила на подлокотник дивана книгу, под ним обнаружившуюся. Но уже через секунду снова взяла ее в руки. В этой комнате хранилась исключительно самая востребованная Греем литература. Джувии иногда казалось, что набор книг здесь похож на лотерею: обычные художественные произведения лежали вперемешку с книгами по очень темной магией, с помощью которых Грей разбирается со своими способностями убийцы демонов. И либо находится что-нибудь интересное, либо нужно быстро закрыть это и положить туда, откуда взял, а потом позвать Грея, чтобы убедиться, что оно не призвало на Магнолию орду демонов или что-то эквивалентное. Самым сомнительным и настораживающим во взаимодействии Фуллбастера с этими книгами было то, что он иногда что-то в них исправлял на полях, иногда даже какими-то рунами. Возможно, такого рода литература была незаконной. Но каждый имел свое право на хобби: Джувия вот любит рукодельничать (правда, ее творчество слегка пугает Грея), Гажил сочиняет музыку (правда, его соседи каждый раз вызывают отряд рунных рыцарей из соседнего гарнизона), а Грей убивает демонов и делает поправки в темномагических фолиантах, для чего нужно многое знать о предмете (даже если за хранение некоторой информации можно получить пожизненное). А вот литература первого типа Джувии нравилась. Порой ее вкусы бывают противоречивы, но она сама не видела проблемы в любви к приторным романам и одновременно к классическим ужасам. Грей предпочитал второе, и выбор в его доме был весьма хороший. А Джувия просто радовалась, что им нравятся по большей части одни и те же вещи, даже не беря в расчет, что их характеры практически противоположны во многих аспектах. — Крысы в стенах, — читает название рассказа, на котором была раскрыта книга, — И как? — Занятно и очень крысино, — сонно отвечает Грей. — Грей-сама снова не спал ночью? — хмурится Джувия, слегка надувая от возмущения щеки. — И предыдущей, — честно сознается он, убирая упавшую ей на лицо прядь волос за ухо, легко скользнув по щеке пальцами. Джувия жмурится, жест выглядит настолько привычным, как будто они всю жизнь вместе, впрочем, это ощущение преследовало Джувию с того момента, как они встретились впервые. Волшебницу заливает нежным теплом, даже кончики пальцев покалывает от того, как хочется ответить на это прикосновением чем-то таким же легким и трепетным. Джувия улыбается. — Джувии, что, оставаться здесь, чтобы следить, лег ли Грей-сама спать вовремя? — полушутливо почти угрожает она. — Не маленький уже, чтобы нянькаться со мной. Но оставаться можешь, — фыркает он, — Насовсем, — добавляет совсем другим, пугающе серьезным, тоном. Джувия смотрит на него недоверчиво с надеждой, но переспрашивать боится, вдруг шутка. По Грею сложно понять. Он забирает из ее рук книгу, сует между страниц какую-то бумажку, не то чек, не то билет, не то фантик, не то чью-то визитку, что-то такое мелкое. Откидывает ее куда-то на ближайшее кресло и притягивает Джувию к себе, и она забывает вообще обо всем. По невысоким стенам и скошенному потолку хлещет ливень, не желая останавливаться, пока на небесах не останется ни капли воды, Джувии уже все равно, что там льется с верхотуры, ее самой сейчас нет. За оком совсем стемнело, когда Джувия нашла в себе силы осознать себя отдельно от окружения, на Магнолию наползал густой молочный туман, а дождь все не унимался. Джувии пора уходить. Грей стоит, прислонившись к косяку кухонного дверного проема и хмуро на нее смотрит. Отчего-то недоволен. Волшебница не понимает причин и тоскливо смотрит на тянущего свои загребущие руки к домам и деревьям белесого монстра, спутника любого промозглого вечера. — Джувия так не хочет уходить, — замечает она и ловит на себе уже откровенно раздраженный взгляд Грея. Он тяжело вздыхает. — На судьбу, дураков и женщин не обижаются, — бормочет он, — Не хочешь уходить — не уходи. Я же говорил. — Джувия подумала, что это шутка. — А я бы стал шутить на эту тему, — интересуется Грей. — Нет, но… Фуллбастер красноречиво на нее смотрит. И молчит. — Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, — как-то совсем растеряно лепечет Джувия. Это очень походило на ссору, какой она должна быть. А Джувии совсем не хотелось этого. — Вот как. Я бы не сказал, — Грей отлипает от косяка и закрывает входную дверь на два поворота ключа и щеколду. Достает из придверной тумбы дубликат. Отдает Джувии. Она сжимает ключи от дома и думает, что даже Люси никогда так своим ключам не радовалась, как она сейчас самым обычным. — Я, конечно, почти постоянно веду себя, как какой-то мудак, но шутить так я бы не стал. Только не над тобой, — наконец, замечает он. — Джувии так жаль, что она плохо подумала о Грее-сама, — она неловко краснеет и смотрит в пол, чувствуя себя недостойной ни внимания, ни доверия человека, стоящего перед ней. — Да забей. Мы просто не так друг друга поняли, — говорит он спокойно, замечая замешательство и волнение Локсер. Джувия кивает, в который раз убедившись в том, что Грей действительно самый лучший человек во всем Земном Крае и что с ним почти нереально поссориться. А еще нужно поменьше его слушать, когда он говорит о себе, как о плохом человеке. Джувия обнимает Грея, крепко прижимаясь, чувствуя, как буквально через секунду ее обнимают в ответ. Фуллбастер, видимо, был не против пойти обратно наверх и поваляться в обнимку еще немного. Или много. Грей улыбается уголком губ, и Джувия, подобно луне, отражающей свет солнца, вернула ему улыбку в ответ. Как бы то ни было, специально, или нет, Фуллбастер подарил ей еще одно приятное воспоминание, связанное с дождем. И это было прекрасно. _______________ *Небольшая отсылка к книгам П. Мейла о жизни в Провансе, там говорится и о падающей активности местного населения в сезоны мистраля, и о статистике рождаемости, и о том, чем они, видимо, занимаются, когда за окном непогода.