***
Часто случалось так, что долиец накладывал барьер на своих спутников, совсем забывая про себя, в то время, как враг заходил с фланга. Но Дориан всегда вовремя успевал замечать это, быстро применяя нужное заклинание на Линаре, который, слегка удивлённый, оборачивался и недолго смотрел на мужчину. Эльфу казалось, что он ему даже подмигивал, гордо улыбаясь.***
После последнего разговора в Скайхолде, Линар долго старался избегать контакта с Дорианом, отмахиваясь занятостью или усталостью, но в один вечер, после очередной битвы с Высшим драконом, он сам подошёл к мужчине, который был приятно удивлён этому. — Слушай, Дориан... Ты больше не обязан накладывать на меня защитные барьеры во время боя. Просто... Ты не всегда будешь следить за мной, а значит я сам должен заботиться о себе. Вот... вроде и всё. Он только развернулся и начал уходить, как почувствовал, что мужчина крепко вцепился в его руку, дёргая её слегка на себя. — Стой, и это всё? Я должен обсудить с тобой... — Инквизитор Лаваеллан, можно вас на минутку? Дориана перебил голос какого-то рядового из лагеря. Он был вынужден отпустить рук эльфа. Недовольно буркнув что-то на тевинтерском, мужчина отошёл ближе к своей палатке.***
Линар напрасно думал, что те странные чувства и переживания могут просто так пройти, не оставив следа на душе. С каждым днём ему становилось всё больнее видеть безразличие Дориана, хотя долиец и пытался вбить себе в голову, что так всё и должно быть. Постепенное осознание того, что долиец больше не сможет вернуться в клан, давало ему какую-то маленькую искорку надежды на то, что всё может быть иначе. На радостях, эльф собирался вернуть внимание Дориана, хотя он и долго думал, как это провернуть. В силу того, что с оригинальностью у Линара были проблемы, на столе Дориана начали появляться разные книги, поверх которых были совсем коротенькие письма, написанные красивым почерком. Бывало даже, что мужчина находил гроздь винограда без косточек. Так шли недели. Линару казалось, что всё было напрасным, хотя они с мужчиной уже начинали разговаривать.***
Ещё до начала боя с Корифеем, эльф решил, что обязательно расскажет всё Дориану. Он хотя бы попытается вернуть всё... и, возможно, приобрести что-то большее, чем просто дружбу. После окончания боя, Линар начал слегка пятиться назад, не веря в то, что у них всё получилось. Но он поднял взгляд, смотря на улыбающегося Дориана, и тут же вспомнил обещание, которое он дал себе перед битвой. — Дориан, можно теб... Он споткнулся о камень, лежащий позади, и начал падать на колонну, из которого выпирало острое "копьё". Оно вонзилось в грудь долийца. — Линар! — Дориан, побежал к долийцу, раздавая команды другим компаньонам Инквизитора, — Что вы стоите!? Позовите лекарей! — Нет... Ты знаешь, они уже не помогут... — долиец крепко сжал руку мужчины, припавшего на колени, — я... Есть одна весть, — Линар начал вбирать маленькие глотки воздуха ртом, чувствуя привкус крови. — Да? — Дориан, прикусив нижнюю губу, зарылся в рыжих и мягких волосах долийца своими пальцами. — Ты можешь рассказать об этом в Скайхолде. Там все ждут тебя! — Дориан продолжал что-то тихо говорить, а Линар смотрел на него полузакрытыми глазами. Он чувствовал, что вот-вот расплачется. — Дориан, пришли... хорошие вести с фронта, — откашлявшись, долиец с искренней улыбкой взглянул на мужчину, по щекам которого уже начали стекать слёзы, — там говорится, что я тебя... — Тс-с... — Мужчина не мог слушать этого дальше. Всё также держа руку долийца, он поднёс её к своему лбу, прикладывая тыльной стороной. «Какая глупая смерть...»— Линару хотелось сказать это вслух, но он уже не мог говорить. Ему было трудно даже дышать. Дориану казалось, что он уже вечность слушает хрипение Линара, которое с каждой секундой становилось всё тише, пока совсем не утихло. Дориан понимал, что это значит. Инквизитора больше нет.***
Каждый год тевинтерец приезжает на место, где всё случилось. Приходит ночью, чтоб ему никто не помешал. Он подолгу сидит на одном месте и что-то тихо рассказывает, перебирая в руках долийскую безделушку, которую ему оставил Линар, положив её в один из дней поверх книги. Он винил во всё именно себя. Дориан видел, как Линар запнулся, и мог бы успеть наложить на долийца барьер, который попросту разорвался бы и откинул его от колонны. Всякий раз, когда он представлял себе это, к его глазам подступали слёзы, он отворачивал голову, смотря пустым взглядом на деревья, а потом уходил. Но в этот раз он был не один. — Это не твоя вина. Он сказал бы так, если бы был здесь. — Коул положил свою руку на плечо тевинтерца. — Он тоже мучился, но не мог принять себя, — как бы останавливая его, Дориан положил свою руку поверх, слабо кивая. Просидев так в тишине ещё несколько минут, Дориан поднимается на ноги и медленно уходит, чувствуя на себе взгляд Коула. — Он хотел рассказать раньше... Обернувшись на тихий голос, Дориан уже никого не увидел. Поднялся несильный ветер. Зашелестела трава и листья на деревьях. Этой ночью никто больше не пришёл.