Rogue

Шаиера пришла, чтобы рассказать Стражу все, что узнала, перед походом на Адамант. В последнем их путешествии они почти не говорили между собой, и леди Инквизитор уже оставила любые мысли о том, что когда-нибудь снова прогуляется с Блэкволлом по крепостной стене, послушав его рассказы. Мужчина стал молчаливым, хоть и сражался с той же яростью и самоотдачей. Он нашелся, как и всегда, в конюшне, рядом с вытесываемым игрушечным грифоном. При виде его внутри больно защемило, однако Инквизитор нашла в себе силы, чтобы спокойно поведать о том, что вскоре они идут в опасный бой за спасение Стражей, и что она надеется на его поддержку в этом деле и в бою. – Конечно, моя леди, – и к чему это «моя леди», думала Шаиера, стараясь не пересекаться взглядом с собеседником и делая вид, что рассматривает стены и балки, – мне приятно сражаться бок о бок с тобой и твоими друзьями… Бок о бок, плечом к плечу… Старые раны ныли и горели, словно намекая: «Нет, не с тобой, ведь он не станет прятаться от противников так, как ты». Грифон, которого делал Блэкволл, был из какого-то хвойного дерева, из-за чего дурманящий аромат неожиданно снова проскользнул мимо, отключая любые попытки критично мыслить. – Ты… Часто работаешь с деревом? – стараясь отвлечься от нахлынувших чувств и воспоминаний, Шаиера подошла к игрушке поближе, жадно вдыхая запах, напоминающий ей о доме, о нескольких елях, растущих рядом, о деревянных мечах и снова о старых ранах. – Это… Чтобы занять чем-то руки, – признался Страж, переминаясь с ноги на ногу. Вот почему он пахнет хвоей, думала Шаиера, проводя кончиками пальцев по грифоньей морде. Дерево словно отзывалось на ее прикосновение, по-своему отвечало ей, пело… В такие моменты она напоминала себе Коула и смутно осознавала, почему так хорошо поладила с этим молодым человеком: они понимали друг друга. – Моя леди, – голос Блэкволла отвлек ее от мыслей, она вздрогнула и вопросительно обернулась на него, – надеюсь, ты простишь меня за то, что я отталкивал тебя. Лицо Вестницы вспыхнуло румянцем, а бешеный стук сердца заглушил все окружающие звуки. Поднимающаяся внутри буря чувств сдавила грудную клетку, предательски подсовывая к горлу ком и мешая дышать, здраво рассуждать и подбирать правильные слова, чтобы ответить Блэкволлу. Она боялась услышать «Мы ведь можем продолжать вместе сражаться и путешествовать, но ничего другого… Мы слишком разные для этого», ведь что может быть общего у благородного защитника и подлой разбойницы; а с другой стороны, и терять-то особо нечего, ведь ничего не было. – Я уверена, на это были причины, – Шаиера сглотнула ком, пытаясь заглушить отдающий звоном в ушах стук, но получалось плохо. Она страшно разволновалась, и, в конце концов, призналась самой себе в том, что не может совсем ничего поделать с этими новыми чувствами. – Я хочу объяснить все, – снова заговорил Страж, а затем задумался, – нужно прогуляться… Не слишком далеко. Тогда все встанет на свои места.

***

Несносный дождь тарабанил по капюшону, накинутому Шаиерой на голову, а с моря долетали бессчетные брызги, что явно не добавляло комфорта путешествию. Колчан потяжелел – видимо, туда набралось немало воды за то время, пока они добирались до места назначения. Почти за всю дорогу Блэкволл не обронил ни слова, лишь ближе к побережью спросил, нужно ли навестить лагерь, на что получил отрицательный ответ. Страж привел ее на возвышение, которого, наверное, никогда не покидал еловый запах. Он говорил о том, как коварно им здесь организовали засаду, что болью отозвалось в душе Тревелиан: ведь она, Шаиера, по-другому не умела сражаться. Издалека, коварно и подло утыкивая стрелами ничего не подозревающих противников и скрываясь в тени как последний трус, зная, что именно в такой способ сможет принести пользу отряду. Довольно слабая физически, но верткая и ловкая, она с большим трудом могла выдерживать долгие бои на мечах, а щит ей и вовсе мешал, закрывая обзор и занимая свободную руку, привычную держать лук… Она прошла к краю возвышения, хлюпая уже полными воды сапогами по лужам, как заметила под одной из елей что-то блестящее. – Блэкволл? – позвала Шаиера, указывая на находку. Удивленное и встревоженное лицо спутника облепили пряди намокших длинных волос. Он склонился вниз, подняв небольшую дощечку с эмблемой Серых Стражей, и, казалось, на мгновение завис. – Это… Потерял, наверное, в бою? – ничего лучше в голову не взбредало при виде обеспокоенного Блэкволла, чьи воспоминания, казалось, медленно ели его изнутри. – Так я жил до встречи с тобой, – Шаиера вздрогнула, по телу безустанно пробегали новые и новые выводки мурашек, – в одной сплошной кровавой, смертельной руине… Мужчина задумался, а на его намокшем лице застыла болезненная маска. Сердце Инквизитора болезненно сжалось, и она сделала шаг к нему навстречу. «Так это и есть причина? Он просто не хочет, чтобы я прошла через такое, но я ведь и так по самое некуда в этом… Коул был прав», – думала Тревелиан. Ее сердце готово было вырваться из груди и бешено стучало – она даже немного переживала, что Блэкволл тоже услышит этот стук. – Послушай, это ведь необязательно переносить самому, ведь так? – как можно спокойнее попыталась говорить Шаиера, обеспокоенно заглядывая в глаза спутника. В этот момент ее охватила такая же нежность, как и во время той неудавшейся утренней охоты. Шаиера словила себя на неожиданном для нее желании срочно прижаться к Блэкволлу – так, словно от этого сейчас зависела вся ее жизнь, но сдержалась. – Тебя ничем не испугать, – потупив взгляд, ответил ей Страж, – давай поговорим в Скайхолде. Мне нужно подумать. Шаиера удивленно кивнула, не понимая, зачем было идти в такую даль и по такой погоде. Запах ели утих, прибитый тяжелыми дождевыми каплями. Солнце близилось к закату, а совсем рядом в море поднимался шторм.