В глазах смотрящего (Eye of the Beholder)

День солнечный и тёплый, и светлый, не слишком жаркий — идеальный для расследования преступления! Или, по крайней мере, так и было, ровно до тех пор, пока очередное дело не оказалось ужасающе скучным. Шерлок опирается на перила моста и скрещивает руки, глядя в сторону мигалок. Он может видеть Лестрейда, арестовавшего любовника, что опустился до жалких слёз и не сопротивляется ни в малейшей степени. Они слишком далеко, чтобы можно было услышать его сбивчивые оправдания, но Лестрейд выглядит немного заскучавшим, а это значит, что они вряд ли слишком уж изобретательны. Шерлок качает головой. — До чего бесполезное чувство, — говорит он, не обращаясь к кому-либо в принципе. — Ну, я не знаю, — произносит Джон мягко. Именно он остановил преступника, повалив его на землю прежде, чем тот успел сбежать, и грязь, замазавшая переднюю часть его джемпера, доказывает это. Он лениво царапает засохшие пятна и добавляет: — Я бы тоже сделал что угодно для мужчины, которого люблю. Шерлок уже готов выплюнуть едкое замечание, когда его мозг вдруг резко переклинивает. Он медленно перематывает и обрабатывает его слова повторно. Затем он поворачивается, чтобы взглянуть на Джона, который смотрит в ответ с одной из тех тихих и ласковых улыбок, что предназначены, кажется, только для Шерлока. — Ты влюблён… в мужчину? — Да, я так и сказал. Ты же не любишь повторения? — Джон дерзко усмехается, подталкивая Шерлока локтем. — Я… — начинает он, тут же замолкая, не имея представления, как закончить эту фразу. Видимо, довольный тем, что от сказанного Шерлок потерял дар речи, Джон улыбается ещё шире. — Я не гей, — поясняет он. — Но я немного поэкспериментировал в универе. Всегда думал, что в конце концов остепенюсь и женюсь на девушке, но, честное слово, этот парень… он совершенно другой. Мечтательные интонации в голосе Джона заставляют Шерлока испытывать дискомфорт. В животе что-то неприятно вспенивается, и он чувствует себя немного больным. Он хочет выдать какую-нибудь колкость, что заставила бы Джона замолчать, потому что, на самом деле, он не хочет слышать об этом, но его горло словно сжимается, и слова не хотят выходить наружу. Если Джон и замечает, что он расстроен, то успешно игнорирует этот факт, потому как начинает описывать этого человека в деталях. Сначала Шерлок старается не обращать внимания, но вскоре уже не может не слушать. — Он очень умный, — продолжает Джон, глядя куда-то вдаль. — Самый умный мужчина, которого я когда-либо встречал. Иногда я задаюсь вопросом, каково ему было, когда он взрослел. Будучи настолько выше всех остальных — должно быть, тяжело. Он и сейчас с этим сталкивается, делая вид, будто ничто не беспокоит его, но я вижу это в нём и знаю, что это значит. Я знаю, какой он на самом деле, — он, наконец, поворачивается к Шерлоку и застенчиво улыбается. — Кажется, он тоже знает меня лучше, чем кто-либо другой. Он может смотреть на меня и точно знать, что я думаю, и мне даже не приходится говорить об этом. Когда мы впервые встретились, я находил это немного странным, но сейчас меня это успокаивает. Шерлок чувствует, что начинает задыхаться, его сердце бьётся как ненормальное, а в ушах раздаётся глухой нарастающий рёв. Он не смеет надеяться на то, что Джон может говорить о нём, но факты, изложенные до настоящего времени, поддерживают теорию: никто не знает Джона Ватсона так, как он сам. Возможно ли это? Джон на самом деле влюблён в него? Шерлок тяжело сглатывает и пристально смотрит, надеясь найти дополнительные данные, которые позволят узнать, что его теория верна. Джон не ёрзает и не тушуется под пристальным взглядом — он никогда так не делает, он просто принимает его. — Этот человек может быть и остроумным тоже, но никто не ценит его чувство юмора так, как это делаю я, — продолжает. — И я не уверен, хорошо это или нет, — слабо улыбается. — Он чертовски талантлив и знает это. В довершение всего, он ещё и потрясающе красив, даже слишком. Иногда я не могу поверить, что он не использует это в своих целях. Он самый… Шерлок? Эй, ты куда? — У меня действительно нет времени, чтобы стоять здесь и слушать твои нелепые фантазии, — огрызается Шерлок, его плечи напрягаются. Невозможно не заметить, как от боли искажается лицо Джона, но он разворачивается на пятках и уходит прочь, надеясь, что никто не видел, что произошло за один короткий, блестящий момент, когда он позволил себе думать, что Джон, возможно, говорил о нём. Это жестокая штука — когда ваши надежды разбиваются вдребезги. Это больно. Он игнорирует Лестрейда, когда тот зовёт его по имени, и продолжает идти вверх по аллее, пока не возвращается к главной дороге. Джон не гонится за ним, и Шерлок не удивлён. Даже если он и пытался подвести его к этому разговору максимально мягко, Шерлок всё равно не уверен, что высоко оценит эти старания. Не тогда, когда это настолько мучительно. Ему приходится приложить огромные усилия, чтобы не пытаться представить себе прекрасного мужчину, которого Джон описал и который, видимо, настолько для него близок. Но о ком речь — он не знает. Кто это? Один из его старых армейских приятелей? Новый коллега по работе? Возможности безграничны… Такси, наконец, подъезжает, и Шерлок садится в него, чувствуя подступающую тошноту, когда машина приходит в движение. Ещё никогда в жизни он не хотел чего-то невозможного так сильно, как сейчас. И больше всего на свете он желает быть красивым настолько, чтобы стать тем человеком, о котором говорил Джон.