Я твой единственный солдат

— Он тебе разрешил доверять, Стент, — прошло всего несколько дней после того, как гранд-адмирал покинул этот мир, — он оставил мне поручения, которые я должен был изучить после его кончины. Человек достал датапад Трауна и набрал на нем дрожащими пальцами шифр, дававший доступ ко всем текущим и завершенным делам, которые касались политики Нирауана, а также к данным, непосредственно относящимся к клону, что находился в тайной лаборатории крепости. Осталось показать его Стенту, который мрачно уставился на Парка. Чисс был спокоен, словно его не касалась смерть предводителя — так бы подумал любой, кто прежде не сталкивался с подобной расой, которая не привыкла выражать свои эмоции слишком ярко. На самом деле Стент глубоко скорбел по утрате, так как счел Трауна единственным мудрым лидером, который мог бы преобразовать Ксиллу и сделать ее более…вольно думающим и справедливым местом, как и всю Доминацию Чиссов. Но сам Миттʼрауʼнуруодо не рвался подчинять себе родину, считая, что Империя Руки могла бы подать соседям хороший пример, который чиссы упорно игнорировали. Интересно, они праздновали смерть изгнанника или тоже горевали по нему? В Семье Митт были вывешены черные флаги с бордовой символикой Дома. Траун являлся Праворожденным и Семья не забывала его, несмотря на общую негативную оценку в адрес Миттʼрауʼнуруодо. Но чиссы никак это не проявляли. Только молчанием или холодными словами, в которых проскальзывали нотки высокомерия и презрения, но никто не унижал Семью Митт за испытываемое горе. Нервно вытерев платком выступившую испарину на лбу, Парк протянул коммандеру Фаланги датапад. Стент молча принял его и, быстро пробежавшись по тексту глазами, он удивленно поднял брови. — Он что, клона замутил?! — его громкий голос сотряс воздух, из-за чего в ответ получил шипящее «чшш». — Думай прежде, чем тон повышать, могут услышать, — Парк забрал обратно датапад, — Он выбрал тебя, потому что ты лучший пилот среди чиссов и сможешь обучить Трауна. Удивленный чисс — это прекрасное зрелище, но не в данный момент. Кресʼтенʼтарти даже слегка приоткрыл рот от испытываемых чувств надежды и шока. — А Фел? — Стент не мог без своего верного товарища ни минуты прожить. Он считал его еще одним лучшим пилотом, который мог бы подсобить в таком непростом деле, как обучение клона Трауна. Восс Парк прекрасно это понимал, а Траун предвидел подобный вариант и в своем приказе указал, что они оба могут обучать молодого клона всем тем делам, которые знали сами. — Да, Траун говорил тоже самое и про Фела, но он будет заниматься с ним немного иными вещам. Я позже дам вам обоим лично в руки все распоряжения. Замолчав, Восс отвел взгляд в сторону и печально задумался. Кресʼтенʼтарти положил руку на плечо человека и крепко сжал. — Мы с тобой и мы подчиняемся теперь тебе, пока наш лидер в коротком отпуске. Сколько там ему сидеть? Лет девять? — Десять, — голос Парка слегка дрожал. — Пф, мы скрасим тебе эти десять лет всевозможными делами. Меньше всего наш Траун хотел бы видеть тебя печальным, а еще меньше — бездельником. И тут Стент был прав. Предаваться тоске и опускать руки — это было непозволительной роскошью. Гранд-адмирал оставил Парку свое государство и людей, о которых надо позаботиться, чтобы они всегда были сыты и одеты, и ни в чем не нуждались. Тем более их колонии опять начали донимать пираты, когда весть о смерти Трауна облетела всю Галактику; но имперцы справятся вместе с любыми напастями, ибо чисс, когда создавал Империю Руки, отобрал прекрасных людей, которые были способны думать самостоятельно и принимать серьезные решения. — Да, спасибо тебе, коммандер… — Можно просто Стент, — мужчина махнул рукой, — Не надо всей этой официальной мишуры, когда мы вдвоем. Ты мой друг, Восс. Помни об этом. Парку на мгновение показалось, что вечно хитрый взгляд этого чисса стал чуть теплее и дружелюбнее. Улыбнувшись, адмирал Восс Парк повел своего друга в лабораторию, чтобы тот мог полностью убедиться в существовании клона. Восс, несмотря на то, что общался с чиссами, знал их родной язык не так хорошо, но относительно понимал, о чем могла идти речь. Когда Кресʼтенʼтарти увидел цилиндр с живой копией предводителя, он прижал ладонь к холодному прочному стеклу и прошептал на чеун слова, складывавшиеся в красивое стихотворение, смысл которого Восс Парк не уловил. Клятва? Признание? Что он ему сказал? Человек подавил себе любопытство, провожая взглядом покидающего лабораторию чисса. Стент выглядел подавленным и даже немного испуганным. — Может я зря ему показал тебя? Ты сказал мне думать так, как будет правильнее. Я счел верным рассказать им все и показать, — вряд ли спящий клон слышал своего верного будущего адмирала, а сам Траун и подавно. Сжав руки в кулаки, Восс долго не сводил взгляда с колбы. Ему на мгновение показалось, что веки чисса дрогнули, но этого не могло произойти, так как тело находилось в состоянии стазиса. Его решение было верным. Нужно вселить надежду в сердца сейчас, а не потом, когда Империя Руки могла все потерять, не имея у себя основателя с железной удушающей хваткой. Стент придет в себя, а потом подробно расскажет все Сунтиру. Фел же как всегда молча поймет ситуацию и будет прикладывать максимум усилий для создания полной комфортной атмосферы будущему гранд-адмиралу. Сам Восс же имел большие сомнения на тему того, что это будет именно Траун. Почему он просил его обучать? Разве клон не помнит, как держать ложку в руках или управлять СИД-истребителем? Вполне возможно, да и гранд-адмирал намекал на ряд будущих проблем, с которыми столкнутся они все, когда клону придется выйти из одного мира в другой, в более сложный и жестокий, а Парк испытывал их уже сейчас, понимая, что не сможет относиться к копии так, как относился к настоящему Трауну. Это будет не он, а другой чисс, который вряд ли сможет осознать масштаб своей работы до конца. Возможно, он вообще сойдет с ума под влиянием чужих воспоминаний, что может сказаться на государственном аппарате и на близких. Восс терял веру и это был первый шаг к огромной пропасти, которая будет расти все десять лет до рокового момента. Кинув последний взгляд на клона, адмирал покинул помещение, ощущая тупую и тянущую боль у себя в груди.